Волны мерно покачивали корабль, стоящий на якоре в Ливорнском порту. Из круглого окна своей каюты молодая женщина видела береговую линию, аккуратные белые рыбацкие домики с красной черепичной крышей – точно такие же, как в ее альбоме для этюдов. Этой зимой ее постоянно тянуло в порт – здесь дышалось легче, да и лекарь твердил, что морской воздух полезен для ее хрупкого здоровья. Она приезжала сюда в закрытой карете, садилась вблизи причала с карандашами и листом для рисования в руках и любовалась зеленым зимним морем, забывая делать наброски. Лицо ее закрывала густая вуаль, защищая от любопытных глаз. Но гораздо больше изумрудных волн и слепяще-белых облаков ей нравились корабли. Сколько спокойной мощи было в их огромных силуэтах. Русский флот. Она знала – скоро он будет принадлежать ей. Как и вся империя.
Когда еще там, в Пизе, подполковник граф Орлов попросил ее о частной аудиенции, она ему не поверила. О, как хотела бы княгиня видеть его – столь же отчаянно-молодого, как и отчаянно-храброго – в рядах своих сподвижников! Но советники – и кардинал первый в их числе – твердили, что он всем сердцем предан этой толстой немке, восседающей на российском престоле, и «Ее Святейшему Сиятельству» ни за что не склонить его на свою сторону. Но они ошибались. Любой мужчина – сколь бы он ни был непобедим в сражениях, сдается женскому очарованию. Так же, как и любая женщина – сколь бы она не была сильна и умна, рада опуститься в руки смелому и благородному офицеру.
Ах, как много осталось там, где она прошла – на двух континентах Старого Света! – безудержно влюбленных в нее мужчин. Они жертвовали ей свои жизни, семьи, отчизну, состояния и титулы – все ложилось на алтарь ее огромных черных глаз.
Но только лишь подполковника полюбила она сама. Потому что не сомневалась – ему одному она может верить. Верить – среди бесконечного клубка интриг, заговоров, наветов и шпионажа. Он единственный способен защитить ее в этом змеином гнезде, в которое она – какая нелепая шутка! – попала по собственному желанию.
Она последовала за ним в Ливорно, куда он вынужден был прибыть по государственным делам, не терпящим отлагательств. И из-за нее он теперь погибает где-то, возможно – в жуткой темнице или прогнившем трюме, возможно – уже в Петербурге на эшафоте.
Разбередив душевные раны этими мыслями, Лиза в исступлении заломила руки. Но нахлынувший поток воспоминаний уже невозможно было остановить.
В тот день они попали в ловушку. Когда отправились вместе на обед к этой благородной супружеской паре. Предатели, все – предатели! И эта престарелая чета Грейгов, и мерзкий англичанин-консул! Каких только комплиментов он ей не говорил! Какими только словами не клялся в верности! Она сама виновата. Всегда нутром чуяла опасность, но теперь все нутро было заполнено нежностью, и там не осталось места интуиции.
А они все говорили и говорили о Российской империи, и о русском флоте, стоящем на рейде в порту. Они убедили Орлова осмотреть флот и совершить прогулку по палубе одного из кораблей – «Ради Ее светлейшего сиятельства!». А она - влюбленная дурочка! – думала только о том, как чудесно будет подняться на борт под руку с подполковником.
Матросы и офицеры огромного «Исидора» встретили ее троекратным «Ура!». В честь нее они обрядились в парадную форму и подняли полотна на флагшток-мачтах. Она любовалась волшебным зрелищем – царским салютом над морскими волнами, и не заметила, как исчезли сопровождающие ее предатели-прихвостни, и окружили солдаты. Орлова не оказалось рядом - он также был взят под караул, как сообщил ей капитан позже, после ее слезных стенаний и мольбы сказать ей хоть слово об участи любимого.
И в один миг корабль, которым она так восхищалась, стал ее тюрьмой. Ее заперли одну в этой крошечной каюте с круглым окном, из которого она видела лишь далекую линию берега да ядовито-зеленые холодные волны зимнего моря.
Ее ждет допрос, пытки, Петропавловка и дощатый помост эшафота. Но что собственная судьба по сравнению с судьбой любимого? Что ждет его, возлюбленного «самозванки», посягнувшей на российский престол? Лиза в изнеможении прислонилась к переборке. Тревожные мысли вытянули все силы. Вот бы глотнуть свежего морского бриза.
Словно в ответ на ее мольбы, дверь каюты распахнулась. В проеме показался силуэт моряка, темный, на фоне сияющего голубого света с небес.
- Прошу следовать за мной, - скомандовал он. Княгиня равнодушно взяла шерстяную накидку, не принадлежащую ей и служившую покрывалом на узкой кровати, и прошла за караульным матросом. Поднявшись на палубу, она на миг захлебнулась резким порывом ветра. Восстановив дыхание, молодая женщина, в сопровождении охраны, подошла к фальшборту и взглянула в морскую глубь. Море тревожилось, вздрагивало волнами и притягивало своей силой. Княгиня думала, что ей разрешили прогуляться, но чутье, изорванное страданиями, снова подвело ее. Ее вывели из каюты, ставшей тюрьмой, совсем не для этого.
- Лиза…
Услышав родной хриплый голос, сорванный командными выкриками, молодая женщина вздрогнула. Она не могла заставить себя повернуться. Он, любимый. Как решиться взглянуть на него? Он истерзан, измучен, сломлен? Его привели, чтобы казнить на ее глазах? Вздернуть на рее, как пирата и разбойника? Приказано высечь его, пытать? Что задумали эти изверги? Слезы застили глаза. И она повернулась на голос.
Граф Орлов стоял в окружении матросов. Которые не выглядели караулом. Это было его обычное окружение. И он был облачен в свой обычный мундир. Но она с трудом разглядела это сквозь пелену слез и помутненного сознания. Она все еще не понимала, что происходит.
Он медленно подошел к измученной женщине, и она бессознательно отметила усталость в глазах и непривычную небритость. На повседневном мундире не было никаких его наград, кроме одной – отличительного знака кавалера ордена Святого Александра Невского, полученного им лично из рук императрицы Екатерины II, которым он так гордился. Он вздохнул, развернув бумажный свиток, бесцветным голосом зачитал ей приказ об аресте и отправлении в Петербург для ожидания следствия по «делу самозванки». Окончания обвинений княгиня уже не слышала. Она отвернулась, не видя ничего, кроме боли в его родных глазах. Ну что ж, в любом случае, она не ошиблась в нем. Между женщиной и честью настоящий мужчина может сделать только один выбор – благородный и единственно-правильный.
Море шептало – или это его голос? – и просило о прощении. Оно звало, обещая защищать вечно и не предавать никогда. Стремительное движение – и молодая женщина вспорхнула на фальшборт. Подполковник пытался остановить ее, но в руках его остался лишь черный шерстяной покров.
И прежде, чем море приняло ее тело, душа, одаренная крыльями за пережитые страдания, подобно птице, растворилась в сияющих небесах….