Тюремная жизнь Розы весной и летом 1918 года в целом не отличалась от таковой год тому назад. Она читала, заканчивала перевод воспоминаний Кропоткина, писала письма, изредка встречалась с навещавшими её женщинами. Положительным изменением было лишь то, что летом ей разрешили во время встреч покидать тюремные стены, так что Розе даже удалось побывать в ботаническом саду и просто погулять в окрестном лесу.
Ещё в сентябре Роза приглашает Соню Либкнехт на свидание с ней и обещает «совершенно точно, один или два раза выйти на прогулку».
Кроме того стало возможным держать окно камеры открытым, и к Розе начали прилетать голуби. Она и при прогулках по тюремному двору их, как и других птах, подкармливала, поэтому они ходили за ней по пятам.
В тот же сентябрьский день, когда она приглашала к себе Соню, Роза сообщает Матильде Якоб:
«Я была пару последних дней больна, лежала в постели, и голуби садились на мою кровать!»
Но что в этом удивительного, когда в другие дни она разрешала им бродить по её столу, садиться на край тарелки?
В стране неспокойно. Уже 29 сентября генерал Людендорфф потребовал в ультимативной форме от правительства Германии заключить с Антантой перемирие. 3 октября принц Макс фон Баден становится немецким канцлером и просит со своим новым кабинетом перемирия у США. 16 октября народная партия требует кайзера Вильгельма II добровольно отречься от пристола. 17-го октября он бежит из Берлина в главную военную ставку в Бельгии.
Роза посылает новому канцлеру телеграмму с просьбой об освобождении. 18 ноября она пишет Соне Люксембург:
«Милая Сонечка, позавчера я вам писала. До сих пор я не получила ответа на мою телеграмму канцлеру, может быть, прийдётся ещё пару дней подождать. Во всяком случае моё настроение изменилось в том направлении, что посещение друзей под присмотром тюремного персонала стало для меня невыносимым. Я всё терпеливо переносила годами и при других обстоятельствах осталась бы по-прежнему терпеливой. Но после того как в стране произошли такие перемены, и в моей психике всё изменилось...
Осталось недолго ждать. Если Диттмана и Курта Ейснера выпустили, они и меня не могут продолжать держать в заперти. И Карл [Либкнехт] скоро будет свободен. Подождём лучше встречи в Берлине»
Действительно, 23 октября Карла Либкнехта освобождают из тюрьмы.
4 ноября начинается восстание военных моряков в Киле, перерастающее в Ноябрьскую революцию. По всей стране идёт образование советов рабочих и солдат.
8 ноября Роза, наконец, на свободе. Сразу же пишет Паулю Лёбе:
«Я в транспортном бюро Росспатц 23. Вы можите в любой момент и ночью, и утром ко мне прийти. Это крайне необходимо, чтобы мы поговорили ещё до демонстрации.»
9 ноября революция достигает Берлина. Прибыв 10.11. в Берлин, Роза становится во главе редакции газеты Спартаковского объединения «Красное знамя».
Работы так много, что она даже не добирается до своей квартиры. Кларе отправляет телеграмму:
« Берлин 14.11.1918
Тысяча приветов. Приехать для меня нет возможности. Твой приезд не могу взять на свою совесть. Абсолютно против твоего приезда. Телеграфируй, возможно ли общаться заказными письмами, или Леви должен к тебе зайти. Поцелуй и привет. Ответ и письма Матильде (Якоб). Попробую связаться с тобой по телефону.
Роза»
Конечно, она занималась не только газетой, участвовала в совещаниях, собраниях, митингах. Но всё же Роза находит время для своих друзей. Так 18 ноября она пишет Марии и Адольфу Гекк:
« Берлин, отель Мольтке (мой теперешний адрес)
Мои дорогие, любимые, сердечные друзья!
Только из Бреслау я получила ужасный чёрный конверт. Руки и сердце у меня задрожали, уже когда я увидела почерк и штамп, но я ещё надеялась, что страшное не окажется правдой. Мне трудно себе это представить, и слёзы мешают мне писать. То, что вы пережили, я это знаю, я это чувствую, мы все через это прошли.Я так бесконечно многое от него* для партии и человечества ожидала. Зубы скрипят. Мне хотелось бы вам помочь, но как тут поможешь, как утешишь. Мои дорогие, не допустите, чтобы боль всё застила, не допустите, чтобы солнце, которое всегда светило в вашем доме, исчезло за этим ужасным событием. Мы все подвержены слепой судьбе, меня утешает только чёрная мысль, что и я тоже, может быть, скоро покину этот мир, может быть от пули контрреволюционера, которая со всех сторон меня подстораживает. Но пока я жива, я останусь связана с вами тёплой, верной , тесной любовью и хочу с вами разделить каждое горе, каждую боль...»
*сын Брандель Гекк, ему было в то время 25 лет, любимый ученик Розы по партийной школе