Невозвратимое

               
                Хроника видений.

Когда-то в древности человек считал,что,погружаясь в сон,он умирает. Душа покидает

его тело и живет самостоятельно некоторое время. Когда она возвращается,человек

просыпается. Но наступает момент,когда душа,покинув тело,улетает далеко и не может

вернуться. Тогда наступает большая смерть.

Покойника обряжали,клали рядом вещи и хоронили. Одни предавали тело земле,другие

бальзамировали тело,превращая его в мумию. Но и у тех,и других была одна надежда:

в конце концов душа и тело найдут друг друга,чтобы продолжить жить вечно где-то

там...Может быть, и на земле.


                ***


Андрей проснулся,повернулся на правый бок к тумбочке,посмотрел на часы, до звонка

оставалось минут двадцать. За окном только-только начало рассветать. Как всегда,

биологические часы выручали его,поднимая до шести,после чего начинал трещать

будильник. И хорошо,что есть время полежать,подумать,какой странный сон он видел

уже под утро...

                Последнее время странные он видел сны,похожие не на сны,а на

параллельную реальность. Стоило ему уснуть,он погружался в другую жизнь.

Это были логичные,сотканные в одну сюжетную нить видения...

Однажды Андрею недели две подряд демонстрировали настоящий<телесериал>. Он не

высыпался,уставал страшно и,обеспокоенный,хотел было даже заглянуть к психиатру.

Но стоило ему принять это решение,как <серии> разом прекратились,будто не было их

вовсе. Правда,многие эпизоды он еще помнил до мельчайших подробностей.

               
                Была степь,была погоня на конях,была война,времена татаро-монголь-

ского нашествия. В одно и то же время он в ней участвовал и как бы смотрел со сто

роны. Сны были как бы двухуровневые. Начиналось  с того,что он приходил в кино-

театр,садился в кресло,и на экране возникал цветной фильм,серия за серией...

Сегодняшнее его ночное видение было таким же ярким,до оторопи реальным.


.....Мелкая салатного цвета листва на деревьях указывала,что была середина мая.

Березы стояли по-праздничному чистые,и сквозь ветви просматривалась голубизна не-

ба. Андрей плавно шел по улице,которая ему была знакома с детства,и удивлялся,что

она нисколько не изменилась.

Вот старые сосны,из коры которых они с приятелем вырезали кораблики. За ними

огромная лужа,которая после таяния снега и первых дождей разливалась широко и

казалась ему,пацану, настоящим озером,а потом с июньской жарой сжималась,как

шагреневая кожа. За лужей должен открыться переулок. Ну да!вот он. А там и роди-

тельский дом утопает в глубине сада,большой,просторный с ломанной крышей.

Навстречу ему вышла девушка в темном купальник с граблями в руках,Андрей узнал

свою тетю Машу. Она выглядела точь-в-точь как на фотографии из домашнего альбома,

там ей было не больше шестнадцати.
-Здравствуйте,-сказала тетя Маша,-вы кого-то ищете?

Андрей вздрогнул. Он не понял даже,что обращаются к нему,поэтому обернулся,но

сзади не было никого.

-Я это вам говорю,-повторила девушка еще раз и улыбнулась,заметив растерянность

незнакомца. Конечно,для нее он именно незнакомец,да еще такого странного вида,

совсем не в традиции тех далеких лет-в обтягивающих джинсах и клетчатой рубашке.

Первым его желанием было поскорее проснуться. Он попытался,но не получилось.

Нужно было что-то срочно отвечать и Андрей спросил:

-Простите, Екатерина Ивановна здесь живет?

А сам подумал: <Ничего,если постараюсь,в крайнем случае заставлю себя проснуться>.

Он поймал себя на том,что боится этого хорошо знакомого,но в то же время совсем

чужого мира. Однако жгучее желание увидеть родных молодыми оказалось сильнее.                               
               
-Катюша,к тебе-сказала тетя Маша.

-Иду,иду уж,-услышал Андрей голос,который отличил бы из тысячи. Без сомнения, он

мог принадлежать только одному человеку на земле-его матери.

Но вот сейчас выйдет она,и что он ей скажет? Здравствуй,мама, это я. Бред какой

то. Наудачу,словно кто-то нарочно представлял ему паузу,чтобы прийти в себя.

С крыльца скатился мальчик,на вид не больше десяти лет. Пацан был небольшого роста

худощавый,если не сказать худой,в черных шароварах и синей футболке.

<Боже,да это же я!>-вдруг понял Андрей. Открыв от удивления рот,он уступил ему

дорогу. От пацана,прошмыгнувшего мимо,пахнуло запахом дешевых сигарет.-Курит,

стервец,-подумал Андрей,потом опять вспомнил,что это он сам...-Ладно-одумался он,

-никакой не стервец,ведь по серьезному и не курил никогда,так баловался время от

времени.-

А вот уже и мама выходит на крыльцо,вытирает ладони о цветастый фартук,да,

именно так она и делала,Андрей хорошо помнил; встала,оглядываясь,кто же к ней

пожаловал.

             Последний раз он видел ее почти двадцать пять лет назад,перед

смертью,неожиданной и трагической. Кто бы сейчас сказал,что именно такая кончина

в будущем ее ждет. Перед ним стояла загорелая,коренастая женщина,пышущая здоровь

ем.

У него чуть было не сорвалось:-Здравствуй, мам!Это я Андрей>-и ноги напружинились.

Он еле сдержал себя,чтобы не сорваться с места,не подбежать к матери,обнять ее,

но усилием воли оставался недвижим.

             -Вы уж извините,-сказала Екатерина Ивановна.-За неделю столько хлопот

накопится,едва успевай поворачиваться. Выходной-то всего один,и родителям надо еще

помочь...А вы,очевидно,по депутатским делам?

-Да,да угадали,-соврал Андрей,чтобы не напугать мать. К тому же он моментально

вспомнил,что она действительно долго избиралась депутатом поселкового совета.

-Вон там столик с лавочкой,проходите,я сейчас,-приветливо сказала она гостю,и

отвернувшись,крикнула:-Сынок! ты далеко не уходи,скоро с дедушкой за торфом пое

дете.

             Нет,уже не боялся Андрей этой реальности,уже не пугала она его.

На смену испугу охватило его полузабытое тепло и сердцу стало хорошо,легко,

безмятежно. Он, конечно, помнил и этот столик,до последней трещинки в рассохшихся

досках,крытый линялой клеенкою и рядышком дубок,что сажали они еще с двоюродным

братом перед тем,как идти в первый класс,в школу.


               ...Будильник зазвонил резко и довольно противно. Все,подъем.

Пора выводить собаку. Правда не ясно,кто кого прогуливал. Стоило Андрею замешкать

ся,как ротвейлер поднимал такой шум,что оставалось лишь одно-уцепившись за поводок

тащится за ним несколько кварталов. Танк,а не собака.

  Сон не входил из головы. Он сидел на краю тахты и мотал головой,чтобы прийти в

себя. Что правда,а что нет? Где он? Да все в порядке,в своем доме...А мама,как ни

в чем не бывало,смотрит с фотографии на стене...

Человек устроен удивительно. Он бежит по жизни-не остановиться,не оглянуться. Годы

летят,как чумные. Так бывает,едешь в вагоне электрички,мелькают огни полустанков

названия сел и городков-не запомнить: детство,юность,зрелость и не заметная ста-

рость...

Андрейка,Андрей? Да нет уж,похоже... За сорок перевалило и ты,дорогой,давно уже

Андрей Андреевич Семенов,директор завода весьма серьезного значения,а не какая-

нибудь шпана босоногая,как тридцать лет назад.

Ротвейлер встал как вкопанный,шевеля ушами,втягивая ноздрями воздух,наверное,

невесту учуял. Не удержишь-сорвется с поводка и понесется,как оголтелый,повинуясь

своему собачьему инстинкту. Нет уж дудки,давай поближе к ноге...

Ну да...Так вот на повышение провожали его шумно и гульнули по старым-то меркам

куда как круто. Особенно был доволен директор,у которого он десять лет отбарабанил

заместителем. Удовлетворения,конечно,не выражал,а даже наоборот,но все понимали

не уйди Андрей,мог назреть конфликт.

Некоторые делают каръеру резко и быстро. Семенов же двигался вверх ступенька за

ступенькой. Классическая биография времен<развитого социализма>,очень приятна для

кадровиков с их дурацкими анкетами: рабочий,юрисконсульт,начальник сбыта,начальник

финансово-сбытового отдела,начальник снабжения,а там уже и заместитель директора

по коммерческим вопросам. Вот какая школа выживания.

               Завод был небольшой,но быстро растущий. Товары выпускали непосред

ственно для людей: без их продукции ни одна семья не могла обойтись,так что шла

нарасхват. На директора Семенову,как он сначала думал,повезло. Мужик отличный,

грамотный,опытный специалист. Однако,как только выяснилось в новом времени,

можно стало безо всякого контроля,-оказалось-выпить не дурак. Когда работа,неожи

данно,превращается в бизнес,на мой взгляд это опасно.

               Была служба государева-стало долевое участие в бизнесе,сами себе

хозяева. Ну а кто в какой степени хозяин и как вышло,что одним все,другим ничего,

Это у небожителей спросить надо. Стартовали в капитализм лихо. Хватали столько,

сколько могли унести. И вот уже заблестели на улицах золотые вывески:  ООО,ТОО,

ЗАО....Страна Лимония. Триста праздников в году,остальные выходные. Вся страна

плачет,один смеется и то дурачок.

                Юбилей Семенова,пятьдесят лет,отметили шумно,весело в ресторане.

Собрались старые приятели,друзья. В общем тогда,на юбилее много было хороших тос-

тов,пожеланий,подарков. Из ресторана перебрались домой,да только к обеду следующе

го дня все разъехались. Как тут было не погулять,виделись редко. Остался друг

детства Володя с женой. Ближе,чем он,у Андрея никого не было: многие не вернулись

из Афгана,другие спились да померли,так и не дотянув до сорока.

Володя тоже через ту войну прошел,ушел из армии полковником. Предлагали и дальше

служить,через год сулили<накатить> генерала-отказался. Как его не понять? Во время

перестройки многие честные офицеры уходили из Вооруженных Сил.

На следующий день Андрей Андреевич и Маша проводили их домой


                ...Вечером побаливало сердце. На свой <мотор >Андрей не

жаловался,мог тысячу метров проплыть и не почувствовать никакой одышки.

В бане был способен пересидеть всех друзей. А вот теперь примешь на душу денек-

другой-зашкаливает. Маша говорила:

-Все отец,пора завязывать. Выглядешь ты хоть и на сорок,а сердце не обманешь.-

Он молчал,сопел и обижался: как алкашу какому-нибудь. Жизнь не проста. Иногда и не

хочешь,а выпьешь,и неизвестно еще,что полезнее- глухое воздержание или точное

слово друг за рюмкой,сказанное вовремя. Кардиолог в поликлинике скажет:<Ни-Ни!>

как приговор. Друг-врач пожмет плечами.

                Уснул Андрей быстро,как провалился...И снова тот же сон: он

возле родного дома. На сей раз из калитки выходит коренастый мальчишка,лет двенад

Цати,его дядя.

-Эй паренек!-окликает его Андрей. Почему бы сразу не назвать его по имени,Саша,

ведь Андрей совершенно точно помнил,что именно Саша,но поздно,дядя проходит сквозь

него,как через воздух.

По крыльцу, в котором росла сосна,через стеклянную террасу Андрей попадает в при-

хожую,здесь темновато,но он по памяти нащупывает выключатель,загорается лампочка.

Все правильно: направо вход на кухню,а дальше столовая.

Там за столом,сидят двое-бабушка и он сам,школьник-первоклашка. Она диктует,а

мальчик пишет:<Дорогая мама учусь я плохо и бабушку не слушаюсь.Получил двойку

по арифметике,и учительница вызывает бабушку в школу>.

И зачем ты,мать,заставляешь внука всякие глупости писать?-слышен голос дедушки из

соседней комнаты. И вот он уже сам появляется на пороге.-Катюшке там небось и так

не легко,а ты маслица в огонь подливаешь.

Катюшка-это,конечно,его мать,понимает Андрей. Но где это она ТАМ? Какой это год?

Они беззлобно бранятся,а мальчику уже надоело.

-Да не буду я ничего писать!-Соскакивает со стула-и шмыг в прихожую.

-Ах,думает Андрей,вспомнил! Было и такое,но вот теперь шанс совершенно замечатель-

ный-подслушать,что дедушка бабушке сказал,когда упрыгал я в сад. Нет меня и вроде

бы я здесь. Как славно.- Бабушка между тем говорит:

-Вечно ты,отец,вмешиваешься не в свои дела,чай я не понимаю. Письмо я бы это не

послала,а он бы почувствовал да усовестился.- Дед прикрывает двери и шепчет в

ответ,озираясь испуганно:

-Люди говорят,амнистия большая объявлена по смерти товарища Сталина. Слышь? Может,

Катерину-то и отпустят?

Бабушка молча поварачивается к стене,где календарь висит с портретом<Вождя и учи-

теля>,трижды осеняет себя крестным знамением.

-Помоги,Господи! А то растет мальчишка без отца и матери!

-Вот же как-ужасается Андрей-до чего этих бедных людей довели,что дьяволу молятся,

как Богу.

И тает видение перед глазами его. Не в доме родном он уже,а в большом темноватом

бараке с деревянным столом посередине. За столом женщины,человек двадцать или боль

ше,одеты кто в чем. Одна читает газету,остальные с предельным вниманием слушают.

Невидимый Андрей присаживается рядышком на нары: конечно,вот его мама.

Такой он никогда ее не видел,лагерных фотографий в доме не было,и ничего мать об

об этих годах не рассказывала. Не принято было. Так люди обычно стараются не вспо-

минать о больших несчастьях,чтобы уберечься.

Только однажды,много лет спустя,помнит он, в разговоре с отцом,дедом Андрея,проско

чило. Спрашивала мать:-Сосед наш,Аркадий,жив?-

-Помер перед твоим приездом,-отвечал дед.

-Жаль,-сказала тогда мать.-

-Хотела бы я ему в глаза поглядеть.-

-Дед рубанул рукою воздух:-Собаке собачья смерть! Поездом его по пьяному делу

зарезало...Жена его,Клавка,такая вся худая,как будто высохшая,помнишь? Все ходила

к нам,плакала,после того как тебя взяли,прощения все за него,пьяницу,просила.

Намедни тоже померла-.

Значит,понимает Андрей впервые в жизни,посадили-таки мать по наговору. Ну,а вот

нынче живая она. Короткие волосы,худощавое лицо,карие живые глаза,ямочка на подбо

родке. На плечах старенькая кофта.

-Все бабоньки,свобода! Отмучились. Выскочили,обнимаются,целуют друг друга.


              На сей раз просыпался Андрей куда как тяжело,не отпускал его

пятьдесят третий,держал цепко железными лапами. Нет ни Берия,ни Сталина,ни лагерей

с вертухаями да злобными желтоглазами овчарками,ни вышек с прожекторами-все рас-

сыпалось в прах давно.

С трудом разомкнув тяжелые веки,словно бы на каждой по пудовой гире. Бросил взгляд

на будильник: опаздывать на работу даже начальству непозволительно. Сам ведь за-

рекся быть примером для подчиненных. А тут и Маша на пороге его спальни,смотрит

вопросительно.

-Иду, иду, Маша-сказал он..

День начался с неприятностей. На городской планерке новость объявили;умер Виктор

Терехов,директор<Автодормаша>. А они дружили. Странно,плохо,больно.

Витя был совсем не старый и не какой-нибудь хронически больной,напротив,-здоровый

жизнь в нем била через край. Как с этим мириться? Наверное,только бросая горсть

земли на крышку гроба,понимаешь: это все. Еще одна зачеркнутая фамилия в записной

книжке... Что-то их  каждым годом все больше и больше.

Всего три дня назад сидел Андрей в кабинете Терехова. Пили чай,уединившись. Виктор

переключил телефон на секретаря и велел никого не впускать.

-Сбылись твои слова,-говорил он вполголоса.-Наехали на меня крепко.Вот уж комиссию

очередную наслали,готовят приказ об увольнении. Без работы, конечно, не останусь.

Сил жаль и потерянного времени. Напрасно я тебя не послушался.

Что мог Андрей сказать? Только слушать и качать головой.

С Тереховым поступили подло. Уговорили взять<под себя> разваливающееся управление,

клялись,что помогут. Андрей знал,почему<Автодормаш> разваливается,понимал истинные

мотивы. И тогда,два года назад,советовал Виктору отказаться. Ему очевидно было,

что Терехова сватают в это кресло как<переходящую фигуру>. Предприятие было обрече

но. Его должны были полностью абанкротить и пустить с молотка. Терехов ему почему-

то не поверил. Может, Андрей говорил не слишком убедительно? Зато -те,кто предал

его и бросил,говорили теперь над гробом профессионально проникновенно. Не мог не

заметить Андрей и вереницу роскошных иномарок у кладбищенских ворот-в них сплошь

лица незнакомые. И Виктор ему о них никогда не рассказывал.

На поминки не поехал. Хоть и свой,русский обычай,но странный,не нравился Андрею. 

На похоронах перед гробом хоть рожи у всех более или менее серьезные. Каждый

невольно задумывается о смысле собственной жизни. Поминки же часто превращаются в

коллективную пьянку,за которую чуть ли не со слезами на глазах благодарят усопшего

И-между прочим!-на сердце Виктор никогда не жаловался,много не пил,а тут обширный

инфаркт...

От могилы шли,жена рассказывала:

-Почувствовал себя плохо в субботу. Что-то,говорит,не по себе,пойду прилягу....

Вот и полежал Витюха...На виду,на людях не показывал,а сам,наверное,сильно пережи-

вал.Предприятие вроде бы начало потихонечку раскручиваться,он душу в него

вкладывал.

А надо ли было?

Так что к вечеру настроение у Андрея совсем испортилось. У самого на днях будет

решаться вопрос по банкротству. Проходной фигурой он не был,с ним считались многие

Но от этого на душе не легче. Попросил вызвать машину.

-Давай,Толя,завернем в гастроном,-сказал удивленному водителю.

-Надо Виктора помянуть-.

Жена уже выглядывала с лоджии. На душе у Андрея потеплело.Скоро уж десять,как жи-

вут вместе после его развода с прежней женой,но каждый раз,возвращаясь,как бы

плохо не было на душе при виде ее плотненькой фигурки хотелось поскорее прижаться

к ней.

-Мы где сядем,Андрейка?-спросила она его,совсем как мама в детстве. В гостиной?

Или за маленьким столиком в столовой?

-Давай в готиной,родная,-сказал Андрей и сразу почувствовал,что успокаивается.

Там уютнее.

Помянули.

Последний раз сидели с Тереховым по-семейному в день Советской Армии за этим же

столиком. И совсем уж некстати в этот скорбный день Андрей захотел жену,а желание

его обычно передавалось Маше мгновенно. Ему захотелось взять жену прямо здесь,

на ковре,у столика. Наверное Виктор бы не осудил их за это: живое живым.

Пусть пошли они за инстинктом,но оба понимали,что,возможно,это единственное, что

может утешить,отвлечь от тяжких мыслей,и любовь лучше вина.

                А ночью снова бессонница....

Несколько раз вставал,раскрывал настежь балконные двери,смотрел в темный провал

сада. Включал телевизор: по какому-то коммерческому каналу шла мерзкая бестолковая

порнуха. Полистал затрепанный детектив. Но и чтение не шло. Снова улегся,стал.

бормотать обратный отсчет: десять, девять,восемь... Засыпая,подумал:а ведь сейчас

снова начнется то же самое,как в сериале,так сказать,<продолжение следует>.

Едва заснул-разумеется,последовало.


       ...Мама идет по деревянному мосту;за плечами вещмешок,на ногах-до блеска

начищенные хромовые сапоги,подобранные прямо-таки по ножке. Солдатская гимнастерка

туго перепоясанная ремнем,облегает ладную фигурку. На голове пилотка. Четыре меда

ли на груди слегка позванивали в такт ее шагам.

         И вот она уже бежит навстречу трем девчушкам,которые что-то кричат и пови

сают на ней,обняв.

Кто они? Конечно,тетки его,понимает Андрей,Дуся,Настя и Мария,никому еще нет

шестнадцати. Мать мотает головой,лицо побледнело,капельки пота проступили на лбу,

ясно что больно ей,а девчонки все висят на ней.

-Девочки,да полно вам,отпустите!..Все трое отступили на шаг,смотрят изумленно.

-Что с тобой,Катенька? Тебе дурно? Мать улыбается сквозь боль.

-Сейчас все пройдет. Раны еще не зажили...

Андрей видит,как по тропинке,что от моста,петляя,ведет к деревне на возвышенности,

а возвышенность эта была когда-то,возможно,берегом большой,но обмелевшей реки-

идет,прихрамывая,мужчина,а за ним,стараясь не отстать,семенит женщина. 

Это дедушка и бабушка. Обнялись. Заплакали. Только дед терпел,шевеля чапаевскими

усами,все сопел,оборачиваясь назад.Кашлянул в кулак. Сказал определенно и строго:

-Ну,хватит,бабы,пойдемте в дом,а не то затискаете до смерти Катерину.

Поднял с травы материн вещмешок и поковылял обратно впереди счастливой процессии.

А те,сзади,все всхлипывали,все щебетали,перебивая друг друга.

А Андрей вдруг осознает,что никогда ранее не видел ни этих холмов,ни реки,ни доро-

ги. Вот какая река: извилистая и неширокая,но не перепрыгнешь с разбега,можно

переплыть двумя,тремя гребками,метров десять,а местами и пошире. Уж не Ока ли в

верховье? На пригорке большая деревня, но дома поставлены не совсем так как,

скажем на Рязанщине.

Бревенчатые,на высоких деревянных фундаментах или столбах,вбитых в грунт и обши-

тых тесом,чтоб не задувало. Улицы узкие,немощеные,петляют между домов. Кое где в

огородах торчат яблони,но большие наделы отданы под огороды,под картошку. Зато в

каждом дворе хлев и оттуда блеют овцы,мычат коровы. Зажиточно живут хлебно.

Да что же это,откуда,как? И вдруг понимает Андрей,что,ну да конечно,он и не мог

никогда видеть это село ни на яву,ни на экране. Потому что прожил здесь недолго, 

а теперь на дворе сорок третий год,мама ТОЛЬКО что вернулась с фронта,а он даже

еще не родился....

  А в доме суета. Вон шестилетний Саша,будущий мой дядя,не отходит от солдатки

Екатерины. Мать расстегивает ремень,протягивает ему,примерь мол. И уж пилотка

давно на ушах пацана.

Взрослые собирают на стол,потому что событие пришло редкое,радостное: вернулась

девушка издалека,где война,прямо из госпиталя. И соседи уже заглядывают в  окна.

А многие и заходят в дом смело,что же,тут всех угостят,на всех хватит.

Андрей тоже смотрит через замутненные стекла небольшого оконца и толком разглядеть

ничего не может,к тому же и видение качается,тает,исчезает на глазах....

             И снова его мать. Только уж не в доме,а в воронке,оставшейся после

взрыва бомбы,стоит по грудь в холодной воде. Возле воронки трава рыжая,пожухлая,

значит осень-поздний ли сентябрь или ранний октябрь? Он кричит:

-Мама!, Мама!.

 Но звука нет. Получается беспомощный хрип.

Мать зажала зубами телефонные провода,соединив их друг с другом. А впереди

стрельба и снова снаряды рвутся близко от воронки. Андрей закрывает глаза,думая:

вот сейчас как шарахнет-и все. Но и это видение тает.

А вместо него-землянка,горит свеча в подсвечнике в<подсвечнике>из гильзы. За

столом,небрежно, наспех сбитом из досок от ящиков из под снарядов,сидит радист, 

с ним рядом капитан с забинтованной головой.

-Передавай,Коля-говорит он,-две атаки отбиты,связи с батареей нет,послали на вос-

становление. Немцы подтягивают подкрепление,готовятся к переправе. Будем стоять до

конца.

Капитан достает папиросы,закуривает. Что-то знакомое видится Андрею Андреевичу в

его лице.

-Товарищ капитан,-радостно кричит радист,-есть связь!

-Ай да Катюша!-радуется офицер. Все -таки нашла обрыв!..Давай,вызывай батарею!

Андрея тем временем будто в воздух вознесло. Он видит большую реку. Далеко впереди

зарево. Это горит город. И,что совсем удивительно,река тоже горит!И вспоминает,что

мать рассказывала: под Сталинградом немцы разбомбили нефтеперерабатывающие заводы,

нфть тонким слоем покрыла Волгу,и полыхнула река. Было жутко смотреть,как в этой

огненной лаве горели баржи,катера,лодки,все,что попадало под ее течение. Андрей

спускается медленно,или его спускают,как на парашюте?-и вот на земле идут навстре

чу санитары,пригибаясь от шальных пуль; на носилках мама его,Екатерина Ивановна,

молоденькая связистка. Она перебинтована,накрыта шинелью,стонет тихо.

Из землянки выходит тот самый офицер.

-Раненый?

-Подобрали связистку,-отозвался один из санитаров. Без сознания была. Наверное,

много крови потеряла бедняжка. Вон ее как...В спину навылет,руку раздробило чуть

  ниже плеча... Сейчас отнесем ее к переправе,в тыл отправят...

Капитан откидывает полог шинели,вглядывается в лицо девушки и вдруг падает перед

носилками на колени.

-Катя,Катюшенька!Как же это ты? Зачем я тебя,дурень,туда послал?

Санитары деликатно отходят в сторонку.

-Андрей,милый,-шепчет мать,-прости...Наверное,не увидимся больше. 

-Не смей так гворить.Наоборот,будем жить долго,счастливо...

Он плакал,не стесняясь людей,прижавшись к ее лицу.

-Ты должен знать,-она едва шевелила губами. Если жива останусь,у меня будет

ребенок...И потеряла сознание.

Отец стоит и смотрит на санитаров,уносящих носилки к реке. Наверняка,он всегда

смотрит этим носилкам вслед.



              ...Екатерина Ивановна,прошедшая фронт и сталинские лагеря,умерла

Четверть века назад. Тот капитан,отец Андрея,так и не нашел ее,а возможно и не за

хотел искать.

Дядя Александр пил горькую всю жизнь. Дедушка с бабушкой тоже умерли давно раньше

матери.Мамины сестры выросли,повыходили замуж. Они почти все любили ее,кроме,

пожалуй старшей,Евдокии,которая всю жизнь завидовала легкости с которой Катя

ладила с людьми природной ее доброте.Нелюбовь к сестре своеобразно перешла в

ненависть к Андрею,который относился к тетке философски если не совсем безразлично

однако не мог в себе преодолеть обиды за мать.

Андрей съездил на могилу матери и после этого не сразу,но понемногу стали отсту-

пать сны,которые душили его по ночам.

               Неудачи его скоро закончились,продвижение по службе шло нормально

и все было у Андрея,чтобы жить в достатке.Но и по сей день иногда чувствует он,

что ему не хватает тех самых видений которые мучили его.


                ...И был еще один последний сон после которого Андрей проснулся

на редкость спокойным,умиротворенным,но лицо его было залито слезами и подушка,на

которой лежал,влажна. Он то прикрывал,то снова открывал глаза,силясь вспомнить,

что же видел,что пережил или только что прожил.

Люди умирают,но мощная энергетика их духа все еще витает над Землей. Вечно длится

любовь и вечно длятся ссоры,черты родителей передаются детям,а от детей их детям

и так до сканчания времен,пока жив род человеческий.

И все оттого,думал Андрей,многое понявший,что мы не умеем прощать,и потому не

прощают многое нам враги и даже друзья;так бьется в тон сердцу угодная лишь

лукавому ненависть.

Мы боимся призраков,чураемся их,бесплотных,входящих в наши сны,тревожащих нашу

совесть,словно не понимая,что сами живем в мире призраков и миражей. Живем до тех

пор,пока не наступает взросление ума и души,пока не приходит прозрение,заменяя

сумерки светом.

   Андрей стал спокоен,но молчалив. А если б захотел,то сказал бы многим из тех,

кто еще вздрагивает в ночных кошмарах: психиаторы здесь не причем.

Вот рощи твои,и поле,и река,-узри их в подробностях. Они целебны русской душе,они

есть лечение от печалей,они подлинное врачевание.

Слышишь ли ты чудные хоры,когда лежишь посреди ржаного поля и смотришь в синюю

глубину,которая чем выше,тем чернее,и за нею-бесконечность? Желаешь ли,чтобы не

хандра и тупая пьяная грусть,а светлая печаль овладела душою? Веруешь ли в тепло

человеческих рук?

Если слышишь,желаешь и веруешь,не бойся,если твои мертвые постучатся к тебе!