Лисица

Антонов Виталий Александрович
Лисица -
   хищный зверь
   с красивым наружным мехом.
 
   Обитает повсеместно...
 
 
 
   В 1955 году "лисица" попала на новую птицеферму пригородного колхоза...
   Молодую вдовушку Манюню, проживавшую на самой окраине городской окраины, поставили птичницей.
   Весело бежала Манюня по утрам на свою работу.
   Весело говорила с бригадой плотников, начавших строить для неё дом.
   Весело, раздаривая свое счастливое настроение, зазывала покупателей на колхозном рынке, по воскресным дням, торгуя молоком, сметаной, битой гусятиной и гусиными яйцами.
   В колхозную кладовую яйца почти не поступали. Этот факт Манюня объясняла тем, что все гусыни сидят на яйцах, выводят гусят и осенью она "завалит" колхоз гусиным мясом.
   Однако, первым, кого она "завалила" мясом, оказался представитель районной заготовительной конторы, приехавший за гусями.
   Гусей запихивали в большую клетку, стоявшую на весах, а Манюня, всякий раз, незаметно, давила на весы своей ногой, добавляя к гусиному весу, вес своего крепкого ядреного тела.
   Вечером к Манюниному дому прискакал на лошади красный от расстройства заготовитель и начал возмущенно объяснять, что у него большая недостача, что вес каждого принятого им гуся оказался больше, чем может весить баран.
   Выслушав претензии, Манюня ответила, что заготовитель ходит в шляпе и в очках, значит он умный и грамотный и нечего запутывать её деревенскую дуру чужими проблемами.
   - Сам принял гусей. Сам и разбирайся.
   Два друга - председатель колхоза и парторг пригласили, вбежавшего в правление, заготовителя испить с ними водочки и, похрустывая солеными огурчиками, пообещали провести ревизию и выявить, скрытые на птичнике, излишки.
   Вечером на птичник пришла комиссия.
   До темноты пересчитывали гогочущих птиц.
   Птиц оказалось меньше, чем закупили и привезли в колхоз, по весне.
   "Где гуси?" - грозно вопрошал председатель.
   "Ой, Михалыч, и сама в толк не возьму. Утречком ещё были. Наверное, заразы, вниз по реке уплыли"- отвечала Манюня, глядя своими чистыми невинными глазами прямо в председательскую душу.
   Как только засветлело, два друга, долго и напрасно скакали росистыми прибрежными лугами, надеясь увидеть на реке белую гусиную стаю - испарившееся колхозное добро.
   До этого случая, их, бывших фронтовиков, не могли обмануть даже немецкие разведчики и снайперы.
   Они вызвали по телефону участкового милиционера, который немедленно завел на Манюню "Дело".
   Манюню отстранили от работы.
   И сразу удвоилось поступление яиц в колхозную кладовую
   В ожидании суда, Манюня стала каждый день бегать на базар. Торговала тем, что давали её коровка и огород. Вскоре, у Манюни появились приятельницы среди покупательниц.
   А с одной женщиной Манюня сдружилась так, что и водой не разлить.
   Для подруги Манюня делала исключение и по утрам, идя на базар, забегала к ней с кринкой парного молока, баночкой сметанки и куском творога. Как ни любила Манюня денежки, а у подруги денег не брала. Иначе, какая же это дружба?
   Облетели осенние листья. Нахмурилось небо. Задул стылый ветер. Манюню вызвали к районному прокурору.
   Несмотря на свою грозную должность, прокурор сохранил лучшие человеческие качества и всегда старался понять, кого ему предстоит осудить и насколько строго.
   Манюне грозил немалый срок за систематическое хишение социалистической собственности.
   Однако, Манюня не сникла перед прокурором, а заявила, что на зону поедет вместе с прокурором, потому, что она регулярно приносила к нему на квартиру взятки в виде молочных продуктов, которые принимала прокурорская жена и это могут подтвердить все его соседки.
   Прокурор понял, что перед ним сидит новая подруга его жены и то, как на столе, перед ним, появлялись творожники со сметаной и молоко в утреннем кофе...
   Первый секретарь районного комитета коммунистической партии долго молчал после исповеди прокурора, попавшего в безвыходное положение. Молча выкурил папиросу. Посмотрел на сникшего блюстителя правосудия и принял решение - "Дело" закрыть, Манюню оставить в покое. А ещё посоветовал устроить жене хорошую взбучку...
   В начале зимы, Манюня перебралась в новый достроенный дом.
   Однажды зимним вечером, приятели вернулись с районного совещания партийно-хозяйственного актива. Они сидели в холодном правлении колхоза - замерзшие в дороге, голодные и злые. Там в районе, их столбом поставили перед всем залом и, как мальчишек отчитывали за невыполнение плана производства молока. В зале попахивало вызовом на бюро райкома партии и строгими выговорами с занесением в учетные карточки.
   Сейчас им хотелось забыть о неприятностях, хотя бы до утра.
   В правление, как ясно солнышко, впорхнула Манюня.
   В новенькой шубейке лисьего меха, в пуховом, кокетливо-сдвинутом на макушку, платке. Румяная от легкого морозца и слегка припорошенная крупными снежинками.
   "Мужики, ну что Вы такие хмурные? Жизнь, как тельняшечка. Всё перемелется" - заговорила Манюня теплым грудным голосом.
   Увидев колючие взгляды, Манюня заговорила ещё теплей: "Ну что Вы, прям, такие строгие?
   На душе тяжко?
   Я пособлю.
   Я в новую избу перебралась, самогоночки выгнала.
   По стопочке выпьем, поговорим, помиримся, новоселье справим.
   Не могу я жить спокойно, пока вы камень в душе носите.
   Подвела я Вас. Простите Христа ради".
   Переглянулись приятели, встали, одели шапки и двинулись следом за Манюней.
   До третьей стопки, мужикам хотелось отключиться от дневных проблем. После трех стопок, они перестали ощущать вкус самогона. Под теплую беседу, у теплой печи, пили, не считая стопок, столько, сколько наливала щедрая Манюнина рука...
   Когда графин опустел, мужики опустили свои головы на руки и уснули, сидя за столом.
   Манюня вышла на ночную улицу и увидела, в свете качающегося фонаря, две фигуры. Навстречу ей шли женщины, разыскивающие своих мужей.
   "Ой, бабоньки, как хорошо, что я Вас встретила.
   Идите, забирайте своих кабелей.
   Пришли за женским телом, а сами водку выжрали и заснули" - щебетала Манюня.
   Разъяренными тигрицами, вздыбилась в женских душах ревность. Они влетели в избу, схватили по полену из охапки дров, лежавших у печи и, не заботясь о целостности рёбер, начали мять бока своим бесчувственным мужьям.
 
   Утром следующего дня, веселая и красивая Манюня вновь появилась в правлении колхоза.
   - Здрасте, уважаемые.
  -- Вот, теперечки, мы в расчете!
  -- А вчерашнее Вам за то, что засудить меня собирались!