Город, где солнца так мало, что можно забыть,
Как оно выглядит, это небесное злато?
Город - потомок кремля и чухонской избы,
Город - награда за дух и за крайность расплата.
Город-пророк, но не это его ремесло.
Просто гадает - сквозь призму тумана и света
Белых ночей, вечно ищущих то, что ушло,
И разделяющих надвое хрупкое лето.
Мой Петербург?... Нет, не мой. Я его навещу
Три раза в год, ну, а коль повезёт, то четыре,
И покорённая заново, рукоплещу
Этой загадочной, гиперборейской Пальмире.
У могилы Ахматовой
Душа всегда искала Слова.
И тело, отпустив её,
Нашло в тенистом Комарово
Своё последнее жильё.
Здесь тишь под елью треугольной.
Так ровно дышит старый бор,
И можно с Горкой Колокольной
Вести неспешный разговор...
А впрочем, это только образ,
Ведь тело немо без души.
И ты еловых веток обрезь
Уже, мой друг, не вороши...
(Комарово - до 1948 — Келломяки, от фин. Kellomjaki — колокольная горка, 19.11.14)
Первый снег в Петербурге
Он оновился снегом редким,
Мой город, царственно усталый,
Надели дамы-львы горжетки
И словно клавиши, причалы -
Где сплошь контраст, и белым краем
Мой город вписан в план незримый...
Мы, видно, так же умираем
И по частям впадаем в зимы,
И расстаёмся с карнавалом -
Весенним, летним и осенним,
И Грибоедовским каналом
Плывём к обителям соседним,
Что за чертой...
21.11.14
***
Я питерцами горжусь,
Хоть в питерцы не гожусь -
Здоровье не то, увы,
Чтоб жить на брегах Невы.
А питерцев стойкий нрав
Достоин златых оправ,
Достоин изящных форм
Их северных душ фарфор.
Полярный не съест сугроб
Металл благородных проб,
И слаб даже ветер-нож
Пред силой духовельмож.
Я питерцами горжусь.
И снова в "сапсан" сажусь...
24.11.14