Рассказчик умолк и поник головою.
Его никто не тревожил; казалось, все
были проникнуты уважением к святой
скорби его последних воспоминаний.
Н.Лесков.
Очарованный странник.
Ася готовилась накрывать стол к обеду, когда услышала, что на кухне что-то упало и разбилось. Чертыхнувшись, она направилась на кухню.
- Ну, что ты на этот раз разбила? - прикрикнула она на старую мать, собиравшую осколки чашки с пола.
- Даже и не знаю, как она выскользнула у меня из рук, - - виновато произнесла старушка.
- Это потому, что руки-крюки. Ты, за что бы не взялась, обязательно расколешь.
- Асенька, но я же не нарочно, - начала оправдываться мать. - А потом, говорят, посуда бьётся к счастью...
- Конечно, - еще больше распалилась дочь. - Ты вот уже сколько наколотила, а счастье к нам так и прёт!
- Да не ругайся ты, подумаешь - чашка!
- Так давай все переколотим в доме, вот счастья-то сколько будет! - Не успокаивалась дочь.
Обед прошел в полном молчании. А когда они поели и помыли посуду, дочь сказала:
- Да не дуйся ты, как мышь на крупу. Подумаешь - чашка. Да бог с ней!
- Что же ты тогда так кричала на меня? - спросила старушка.
- Кричала..., - медленно, как-то в задумчивости, проговорила Ася. - Не на тебя я кричала, а на жизнь свою пакостную.
- Какая же она пакостная? - слабо возразила мать. - Есть где жить, в деньгах особо не нуждаемся, ты здорова, молодая еще...
- Вот именно, что молода и здорова, а мужа нет, детей, как в нормальных семьях, тоже нет... И что за мужики нынче пошли? Вот вы с отцом прожили столько лет, и все было нормально. Так почему у меня не получается, как у вас?
Помолчав, мать медленно заговорила:
- В наше время люди были другие.
- Да чем же они другие-то? - снова вспыхнула дочь. - Две руки, две ноги, голова... И что вы все время талдычите: "в наше время, в наше время"...
- Отношения между нами были другие. И относились мы друг к дружке с уважением, с пониманием, любили...
- Ага, люблю, как душу, трясу, как грушу, - усмехнулась Ася.
- Ты видела, чтобы меня отец хоть раз пальцем тронул? - подняла мать глаза на дочь. - Вот то-то. А чем другие? Мы очень серьезно относились к браку, считали, что только в устойчивом браке продолжим свой род, о будущем думали, о детях, внуках... И уважение к мнению другого было...
- А что, разве сейчас не так? - спросила дочь.
- Не так, - вздохнула мать. - Молодые теперь стали вроде собак - ты уж прости меня. Встретились, обнюхались, сделали свое дело и разбежались. Личное, эгоистичное взяло верх над основным предназначением человека - рождением и достойным воспитанием потомства. У вас исчезло чувство ответственности перед будущим, перед своим родом...
- Ты утрируешь, - слабо возразила дочь.
- Ой ли? - стояла на своем мать. - Тебе лучше знать, сколько девушек выходят замуж, не будучи девственницами.
- Сейчас это обычное явление, - нехотя сказала Ася.
- Вот поэтому мы и видим множество разводов, рождение больных и брошенных детей, несчастных женщин. А причина проста: начиная с раннего возраста жить половой жизнью, мы портим последующее поколение и являемся причиной появления неполных, несчастных семей и одиноких женщин, как ты, например.
- Что-то я тебя не совсем понимаю, - засомневалась дочь.
- Да все очень просто, - вздохнула мать. - Постоянно меняя партнеров или партнерш, люди привыкают к, скажем, новизне ощущений. Это как наркотик. И, женившись, через небольшое время начинают чувствовать непреодолимую потребность в смене этих ощущений. Так и появляются супружеские измены, при этом люди совершенно не думают о том, что не только разрушают семью, но и непроизвольно ломают судьбы собственных детей. И дети вырастают с травмированной психикой. И начинается новый порочный круг... Такие дети уже не уважают старших - родителей, дедов и бабок, столь же порочны и неразборчивы в сексуальных связях, грабят и убивают стариков ради их нищенской пенсии или боевых наград, полученных во время войны. И они же все более равнодушно и даже преступно начинают относиться к собственным детям - родив, выбрасывают их в мусоропровод, на помойку, выбрасывают в окна, продают, даже сжигают в печах. Поверь мне, я насмотрелась всякого за десятки лет работы на Скорой помощи... Неужели ты не видишь, что идет ускоренная деградация всего человеческого сообщества?
- Ты таких страхов наговорила, - усмехнулась дочь.
- Это не страхи, это - суровая реальность, - жестко ответила мать. - А от этого гниёт всё общество.
- Куда ты загнула!
- А ты что, не видишь, что творится вокруг? - снова заговорила мать. - Дебильные, но невероятно амбициозные с невероятным, ничем не оправданным самомнением, прорываются наверх, во власть, в средства массовой информации и поучают, и руководят обществом, полагая, что они умнее других и имеют на это право.
- Ты прямо диссидент какой-то!
- Не диссидент. Я просто анализирую то, что происходит вокруг нас.
- Но ты выставляешь дураками едва ли не всех.
- Далеко не всех, а тех, кто на виду, кто рвется к микрофонам и на экран телевидения.
- Меня ты тоже в это стадо заносишь?
- Себя ты должна судить сама.
На следующий день Ася пришла с работы в отвратительном настроении. На вопрос матери, что случилось, она отмалчивалась, но, в конце концов, рассказала: на работе, проходя мимо стола Киры Матвеевой, она случайно задела лежащую на краю стола папку с документами и уронила ее на пол...
- Ну и что? - спросила мать. - Подняли, да и все, в чем конфликт?
- Она обозвала меня коровой.
- И ты, конечно, ответила соответствующим образом? - предположила мать.
- А что, мне нужно было промолчать?
- Зачем же? Просто могла бы сказать: "Ты права, Кирочка. Все мы здесь - одно стадо!"
Ася посмотрела на мать, а потом расхохоталась:
- Я в следующий раз так и сделаю.
- И правильно. Зачем раздувать конфликт, если можно ответить более тонко, одновременно и поставить на место грубиянку соответствующей репликой.
В один из вечеров Ася начала собираться в театр. Мать помогала ей советами.
- Почему ты не берешь с собой туфли? - спросила она.
- Зачем? - удивилась дочь.
- Это же вульгарно - в театр и в зимних сапогах! В наше время в театре позволительно было находиться в сапогах только военным в форме.
- Сейчас не то время, - отмахнулась дочь.
- Доченька, прошу тебя, не опускайся до примитивизма, не поступай, как ты говоришь, "как все". Будь выше этого...
- Ладно, - согласилась Ася.
Домой она вернулась довольно поздно. Судя по всему, ее кто-то проводил до дома. И с этого времени она стала приходить позже с работы.
- Ты с кем-то познакомилась? - спросила мать.
- Да, - нехотя призналась дочь.
- Не хочешь сказать, кто он такой?
- Его зовут Никита. Преподает в каком-то институте...
Видя, что дочь не намерена откровенничать, мать прекратила расспросы. А в один из выходных дней Ася пригласила молодого человека к себе домой.
Никита оказался молодым человеком немного старше Ася. Он был одет в не новый костюм, но сидящий на нем как-то элегантно, даже щегольски.
Матери он вручил небольшой букетик цветов и коробку конфет и при знакомстве поцеловал руку.
Женщины быстро накрыли стол, все выпили сухого вина, после чего мать, сославшись на строгий режим, ушла к себе в комнату и не выходила из нее до самого утра.
А утром, встав пораньше, чтобы приготовить дочери завтрак, она обнаружила, что Никита остался у них ночевать.
"Господи, - вздохнула она. - Что же она вытворяет? Сама все портит..."
Когда молодые люди проснулись, она даже не вышла к ним.
И тут случилось то, чего пожилая женщина опасалась больше всего: Ася приходила с работы вовремя, стала замкнутой, неразговорчивой. Однажды мать не утерпела и спросила ее:
- Что-то случилось? Ты поссорилась с Никитой?
Ася промолчала и, отвернувшись, уставилась в окно каким-то бессмысленным взглядом.
- Почему он не заходит к нам? - не отставала мать.
- Он больше не придет, - тихо ответила дочь.
- Понятно, - вздохнула мать.
- Да что тебе понятно? - взвилась Ася. - Понятно ей, сидя в четырех стенах!
- Ты сама все испортила.
- Как это - сама?
- Очень просто. Судя по всему, он из порядочной, как вы сейчас с издевкой говорите, "старорежимной" семьи. И для него отношения между мужчиной и женщиной святы.
- А что я такого сделала? - бросила дочь.
- В первый же вечер, когда привела к себе, уложила в постель.
- Ну и что? Мы же современные люди.
- А то, что он подумал, что ты, как бы это помягче выразить, женщина... легко доступная.
- Ну, ты даешь! - только и смогла сказать Ася.
- А ты встань на его место, - продолжила мать. - Судя по всему, у него были серьёзные планы в отношении тебя. А ты в первый же вечер, когда он пришел знакомиться, уложила его в постель. Понимаешь, в наши времена знакомство жениха с родителями невесты были своеобразным сговором, обрядом.
- Патриархат какой-то, - проворчала Ася.
- Патриархат, не патриархат, но семьи были крепкими, такого количества разводов, как сейчас, не было. И дети росли здоровыми и крепкими в родительской ласке. А сейчас несколько раз жениться или выходить замуж стало едва ли не нормой. Отсюда все беды...
- Сейчас время не то, - неуверенно проговорила дочь.
- Время то, люди не те. Вы - поколение извращенцев, люди легкомысленные, недалёкие, эгоистичные, живущие только для себя любимого.
- Ладно, оставим этот разговор, - обрезала дочь. - Нам не понять друг друга.
- К сожалению, это так, - согласилась мать. - Только мне очень жаль, что у тебя не сложилось с Никитой. Он показался мне человеком надежным и глубоко порядочным.
- Мама! - Остановила ее Ася.
- Все, не буду, не буду.
Жизнь текла своим чередом. Всё также Ася уходила на работу, а мать старалась помочь ей по дому. У нее вполне еще хватало сил ходить в магазин и в аптеку, но было заметно, как она с каждым днем слабела, переживая за дочь.
- Может быть, тебя положить в больницу на обследование? - однажды забеспокоилась дочь. - Что-то ты мне не нравишься в последнее время...
- Ты забыла, что я сама врач, - усмехнулась мать. - Старость, дочка, пока еще непобедима. Всему приходит свой конец...
- Что ты говоришь? - искренне возмутилась Ася. - А обо мне ты подумала?
- Думай, не думай, а это естественное течение жизни и изменить его мы не в силах.
Жизнь продолжалась, как и случались порой мелкие ссоры в каждой из семей. Однажды Асе понадобился какой-то документ и, не найдя его, она обрушилась на мать:
- Ну, и куда ты его положила?
- Асенька, милая, да зачем он мне? Я не копаюсь в твоих бумагах. Постарайся вспомнить, куда ты его положила?
- Да ты у меня все время все перебираешь, свой порядок устанавливаешь, после чего ничего найти нельзя.
- Зачем ты так? Я уже боюсь притрагиваться к твоим вещам, - оправдывалась пожилая женщина.
- Не трогаешь, а ничего найти нельзя, - продолжала кричать раздраженная Ася.
Обиженная облыжным обвинением дочери, мать ушла в свою комнату, закрылась там и не выходила до тех пор, пока Ася не зашла к ней и, как бы извиняясь, сказала:
- Оказывается, он лежал в старом портмоне. Не сердись, пойдем чай пить.
- Э, милая, - вздохнула мать. - Не дано матерям обижаться на своих детей.
- Ладно, извини, - Ася обняла ее и повела на кухню.
- Пойдем, - только и ответила та.
Мать не стала рассказывать дочери о том, что у нее все чаще прихватывает сердце - зачем ей доставлять лишнее волнение? И только тогда, когда дочери не было дома, все чаще и во все больших дозах принимала корвалол. Но и это мало помогало.
И вот в один из дней, возвратившись с работы, Ася застала жуткую картину: мать лежала на полу, держа в руках телефонную трубку. Потрогав руку матери она поняла, что та умерла часа четыре назад - тело ее уже остыло. Видимо, она хотела позвонить ей или вызвать Скорую помощь, но не смогла.
Старую женщину скромно похоронили, и Ася осталась одна в пустой квартире.
А когда наступили сороковины и отметить эту дату пришли всего лишь две
старые соседки, Ася, проводив их, достала фотографию тогда еще молодой матери и долго смотрела на нее.
"Мамочка, миленькая, тяжело мне без тебя, - плача, заговорила она с портретом. - Господи, какая же была дура, что спорила, ссорилась с тобой. Прости меня, если сможешь..."
Она еще долго сидела, не отрывая взгляд от фотографии. И опомнилась только тогда, когда неожиданно раздался телефонный звонок.
- Да, - выдохнула она в трубку.
- Ася, извини, я только что узнал о смерти твоей мамы. Прими мои соболезнования...
Это был голос Никиты.
И, не сдержав себя, Ася снова заплакала...