Синяки» жили, как им и положено судьбой, в обшарпано-загаженной квартире на первом этаже панельной девятиэтажки. Труп девушки, прикрытый обрывками окровавленных тряпок, лежал на одной из двух панцирных кроватей в спальне.
- Криминальный аборт, кровотечение не смогли остановить, испугались и убежали. Тебе труповозку дожидаться, Вадимыч, мы дальше поехали, держи направление.
Следователь прокуратуры, судмедэксперт и опера, обрадованные практически некриминальным характером случившегося, быстро загрузились в УАЗик и уехали. «Надо было курева стрельнуть, чёрт», - запоздало подумал участковый. Ночную тишину прореживали проезжавшие в отдалении запоздавшие автомобили, да скрип и рокотание лифта в соседних подъездах, развозившего последних ночных пассажиров домой, к свету, еде и тёплым постелям. Постепенно стихли и эти уличные шумы.
«Часа три – четыре придётся ждать, а то и больше: прошлый раз из частного гаража отравившихся от работающего «жигулёнка» любовников часов восемь не могли забрать. Жена погибшего, с родственниками, чуть не демонстрацию устроили: сначала скандал в магазине, где любовница работала, учинили, благо магазин от гаража через дорогу: почему в рабочее время продавщица с чужими мужиками трахается. Потом ту же злополучную дорогу чуть не перегородили. Еле отбились, в общем.»
В соседней квартире заскрежетали часы и глухо отбили ещё один час одиночества. «Свет что ли включить?», - попытался пощелкать выключателем участковый. Тщетно, комнату по прежнему освещал только далёкий уличный фонарь, слабое свечение которого в такт порывам ветра закрывали колышущиеся ветви деревьев. В смене света и тени начинало казаться, что мёртвая девушка потихоньку, малозаметно меняет положение своего тела, разворачиваясь в сторону участкового. «Зомбоящик смотреть меньше надо. Чур меня, чур!», одновременно отплёвываясь через плечо и мелко крестясь, прошептал Вадимыч.
Погасло уличное освещение. «Экономисты, мать их!», - участковый отгрёб кучу тряпья с края второй койки и присел, стараясь не отводить взгляда от темнеющей напротив бесформенной массы. Различить что-либо в кромешной тьме было невозможно. Часы соседей с мрачным удовольствием пробили очередной час. «Чем заняться? Читать нечего, да и темнота кругом. Вспоминать? Что тут вспомнишь? Ну вот хотя бы эту, мёртвую. Смешная была девчушка, шустрая. Куда что и подевалось: белокурые волосы быстро засалились грязью в притонах и подвалах, свежее личико обрюзгло от водочки с одеколончиком. Одна внезапно выросшая женская грудь на худощавом девичьем теле только и осталась». При воспоминании о груди «Вадимыч» ещё пристальнее стал вглядываться в темноту: не тянутся ли к нему оттуда окровавленные девичьи руки, не подрагивают ли та самая грудь от тихих шагов в его сторону? Кажется, нет.
Тем резче в ночи проскрипели кроватные пружины. Волосы, встав дыбом на голове, приподняли милицейскую фуражку. Металлический звук и невнятное бормотание вновь отчётливо прозвучали за спиной. Смрадное дыхание над плечом окончательно обездвижило участкового. «Как она оказалась сзади?» Повернуться и убедиться в существовании кошмара наяву не было никакой мочи. С криком «А -а-а!» Вадимыч сорвался с койки и с разбега упал прямо на тёмную кучу на соседней.
- Хорошо, что с обеда не жравши, а то не только китель отмывать бы пришлось, но и штаны отстирывать! За задержание лица, проводившего на своей квартире незаконные медицинские операции – благодарность тебе объявить надо, а за халтуру при осмотре места происшествия – выговор. Осмотр надо в полном объёме проводить, все кверху дном переворачивать. В итоге чистый ноль получается, свободен, товарищ капитан.