"Сегодня у Танюшки день рождения", - думала Юлия Николаевна, быстро шагая домой с Коровьего Вала по тёмным улицам Москвы в седьмом часу утра 28 октября 1941 года. За ночь сильно подморозило - зима уже давала о себе знать. По улице Большой Серпуховской в том же направлении шли рабочие к утренней смене на завод имени Ильича - серьёзные, озабоченные лица. А вот и ворота больницы имени Семашко (как тогда называлась больница имени Вишневского), где в глубине парка стоял четвёртый корпус, в котором проживала Юлия Николаевна Канская с двумя дочерьми: Яниной - студенткой 18 лет и Татьяной - школьницей 9 лет. Супруг Юлии Александр летом был призван в действующую армию. А сама Юлия, медик по образованию, каждый день в две смены работала в больнице имени Семашко, во время войны превратившейся в госпиталь. Раненые поступали и поступали - кольцо вокруг Москвы сжималось.
Чтобы в лихолетье семья не голодала, выучилась Юлия на шофёра и после вечерней смены в госпитале, немного отдохнув, развозила хлеб по булочным из хлебозавода на Коровьем Валу, что за Московско-Ленинским универмагом и кинотеатром "Великан".
Дорога с работы заняла десять минут. Сегодня усталая Юлия была довольна - кусочками и крошками хлеба доверху наполнила большой карман, который пришила дочь Яночка к внутренней поле полушубка. Этот хлеб - ощутимая прибавка к тому, что полагалось по карточкам. Тёплые кусочки свежего хлеба, пропахшие бензином, - самое вкусное угощение для её семьи.
Юлия, сорокасемилетняя женщина, привлекала зрелой красотой. Длинные русые волосы она заплетала в косу и укладывала на голове короной, серо-голубые глаза лучились теплом и интересом к окружающим. Соседи по огромной 24-комнатной коммуналке-общежитию - выходцы из деревни, многие неграмотны. Юлия, закончившая до Революции классическую гимназию, а потом медицинский факультет Московского университета по профессии "фармацевт", выделялась из общей массы и даже занимала с семьёй отдельную комнату. В отличие от других соседей, живших по двое-трое и работающих санитарками, в госпитале Юлия была операционной сестрой, ассистировала профессору на операциях.
Их четвёртый корпус - трёхэтажный. Первый этаж - подвальный, на втором - районная поликлиника, а третий - родная коммуналка. Во время бомбёжек, начавшихся летом, в июле, люди с третьего этажа спускались в подвальный, где пережидали воздушную тревогу, сидя в длинном коридоре с детьми и узлами.
Когда Юлия вошла в комнату, Танюшка, младшенькая, спала, а Яночка уже встала и, ожидая мать, вскипятила чайник. Она помогла матери раздеться, выложила кусочки хлеба на блюдо. Запах свежей выпечки наполнил комнату. Девочка почувствовала его и проснулась.
"Вставай, Танюшка! Сегодня твой день рождения. Сейчас чайку попьём со свежим хлебом, а вечером, когда приду из госпиталя, отмечать будем", - Юлия подошла к кроватке, обняла и поцеловала дочурку.
После чаепития комната опустела. Юлия пошла в госпиталь, Яночка - на занятия в Институт народного хозяйства имени Плеханова, что в Стремянном переулке. Танюшку по дороге в институт сестра отвела к женщине, которая присматривала за девочкой - начальные классы в 1941 году с сентября были закрыты.
Яночка после занятий сходила на рынок, где выменяла сшитые ею два платья на свежие огурцы и помидоры, а кусочек хлеба - на резиновый мячик, подарок для Танюшки.
Вечером собрались отмечать день рождения. Пришло письмо от супруга Александра с фронта, в котором он поздравил дочурку. Торжественно прочитав послание, Юлия улыбнулась и украдкой смахнула слезу.
На керосинке приготовили нехитрый ужин - сварили картошку. Нарезали овощи - получился салат с подсолнечным маслом. Сахар, выдаваемый по карточкам, заменял десерт.
В деввять часов сели за стол. "Сегодня, во вторник, 28 октября 1941 года в нашей семье праздник - девять лет назад...", - не успела Юлия до конца произнести фразу, как по радио объявили воздушную тревогу. Слабый свет керосинки озарял во мраке зашторенной комнаты собравшихся за столом. А на улице гудели, гудели заводские сирены...
Подхватив тарелки с едой, Юлия и дети спустились в бомбоубежище. Там и поужинали. Танюшка, довольная, играла с другими детьми в мячик. В подвальном этаже свет горел.
"Что-то долго не отпускают. Под утро опять на хлебозавод", - думала Юлия. Дети угомонились и заснули прямо на коленях матерей или на узлах. И тут началось...
Страшно ударило, казалось, прямо над головой. Было слышно, как бьются стёкла. Свет погас, и тряхнуло так, что люди подумали: старый дом рушится. Дети в ужасе заплакали. Неожиданно с темноте раздался звонкий голосок Танюшки: "Мама, я жива!"
Юлия, обнимая дочку, сказала: "Видишь, Танюшка, в твой день рождения какой салют - надолго запомнишь". И в такой ситуации не изменила себе женщина - пошутила.
Дом уцелел. В комнате Юлии даже стёкла не разбились - бумажные полоски на окне помогли.
Торпеда прошла по Коровьему Валу, снесла четыре дома напротив хлебозавода. Поскольку практически уже наступила ночь - люди спали, поэтому под развалинами они погибли мгновенно.
Эту историю я услышала от Татьяны Александровны Аваш, моей дорогой тёти Тани - той самой Танюшки.
Она действительно запомнила 28 октября 1941 года на всю жизнь.