Примерно лет с семи на мою жизнь идет самая настоящая охота. Нет, у меня не бред и не мания величия, я оперирую исключительно фактами и апеллирую исключительно к ним же.
Посудите сами: в семь лет, когда я перебегал дорогу в моем родном городе Уфе на углу улиц Достоевского и Цюрупы (именно улицу Цюрупы я, тогда, и преодолевал), меня практически сбила «буханка» – УАЗ-452, которая, похоже, замыслила это недоброе дело с момента выхода с конвейера Ульяновского автозавода. Но, тем не менее, я остался жив, здоров и невредим. Чем я, мелочь пузатая (на тот момент времени) досадил столь серьезному средству передвижения, я, естественно, сказать не могу, поскольку не ранее, не в дальнейшем, наши пути именно с этой автомашиной, по-моему, больше не пересекались. Но, похоже, эта агрегатина, каким-то телепатическим способом передала обо мне свою негативную информацию другим автомобилям этой марки, и, впоследствии, через 35 лет, опять же, УАЗ-«буханка» сотворила еще одну попытку завершить мой жизненный путь досрочно. Что ей опять же не удалось.
В то благословенное время, когда в Москве-то по крайней мере по окраинным улицам авто проезжали с интервалом в 5-10 минут, в Уфе надо было сильно постараться, чтобы угодить под машину. Поскольку у меня не было, да и нет намерения, пополнить ряды покойников (тем более в столь юном возрасте), похоже, что эта мысль пришла на ум именно УАЗу. Больше просто не кому.
Сам не пойму как это произошло, но когда водитель ударил по тормозам, и машина по инерции неслась по асфальту желая растереть меня в порошок, какая-то непонятная сила просто подкинула меня вверх, перевернула и поставила на ноги. Как пояснили очевидцы, я, буквально перед мордой автомобиля, запнулся за бордюр и сделал сальто приземлившись на тротуар. А так как с места происшествия попытался тут же драпануть, прохожие меня схватили и отпустили только тогда, когда все убедились в моей целости и сохранности. Я успел заметить, что, то место, где остановилась кабина «буханки», и то, где находился я сам еще несколько секунд назад, совпадают как чертеж в подлиннике и его копия на кальке. Больше сальто я в жизни не делал, но не зарекаюсь – всякое бывает.
Далее, лет в 12-13 меня пытался утопить (и вполне успешно) мой друг – Фидель Якубов, когда мы с ним и компанией друзей-одноклассников летом поехали купаться на Мелькомбинат. Вблизи этого самого Мелькомбината (уж не знаю, как сейчас, а раньше был пруд) в котором мы и спасались от нещадной июльской жары. Сейчас климат несколько смягчился, а раньше в наших южно-уральских краях были какие-то крайности – летом до + 40 С, зимой до – 40. (Правда, как-то доходило даже до – 50 С, но, на моей памяти только один раз, по-моему в зиму с 1978 на 1979 год). Под стать природе и люди – если любят, то искренне, если ненавидят, то тоже – искренне. Или природа влияет так на людей или наоборот, а скорее всего – истина, как всегда где-то – посередине.
И вот этот самый Фидель Якубов будучи моим закадычным другом, совершенно искренне желая пошутить, нырнул и резко дернул меня за ноги в то время, когда я барахтался в этом водоеме. Уходя на глубину я, инстинктивно сделал вдох и…
Теперь я совершенно четко понимаю, как люди тонут. Человек все видит, все понимает, но в легких вместо воздуха уже вода, поэтому сознание еще работает, а тело уже не слушается. Даже руки не поднять. Я понял, что утонул. Слава Богу, это поняли и остальные ребята. Меня выловил, если не ошибаюсь – Ильдар Юсупов, меня вытащили, привели в чувство. С Фиделем у меня был жуткий скандал (он сам страшно перепугался) и больше так не шутил.
Потом судьба дала мне какой-то передых, видимо подготавливая к службе в армии. Про армейские и предшествующие им «приключения» можно рассказывать отдельно, но поскольку там трагический исход был неочевиден – могло сложиться и так, и эдак, я их почти что проскочу. В этом рассказе я хотел поведать лишь про те моменты, когда Смерть держала меня, как Иван-царевич жизнь Кощея – за яйцо, а вернее – за яйца. Хотя, и в армии такие случаи имели место быть.
Так сложилось, что нашего ротного электрика – Латипова комиссовали по состоянию здоровья примерно через три месяца прохождения им срочной воинской службы. Не сказал бы, что я был большим специалистом в этой области человеческой деятельности, но, видимо, командование, которое принимало решение о замещении вакансии освободившейся должности Латипова – мной ввела в заблуждение моя мирная гражданская специальность – электромонтажник. А так как первый слог в этой профессии все-таки «электро», командиры на это и купились, что впоследствии могло дорого стоить, как мне, так и им.
Единственное, что я хорошо усвоил с детства относительно электричества, это те постулаты, что не следует совать пальцы, ножницы и прочие металлические предметы в розетку, браться за оголенные провода голыми руками и ряд таких же нехитрых житейских аксиом. Для жизни это, наверное, достаточно, для электрика, видимо, мало. Про то, что меня на этой должности электричество долбило по пять раз на дню не стоит даже говорить, это, как-то само собой разумеется, про то что я без всякой лампочки-«контрольки», просто щелкнув по оголенному проводу уже через два дня после вступления в должность различал есть в нем фаза или нет – тоже (если меня било током менее 3 раз в день я сам считал, что сегодня я – «сачковал»). Проводка, с которой приходилось работать, была проложена, шут его знает кем и когда, наверное, даже не при царе Горохе, скорее всего еще его дедушкой, или даже прадедушкой, а поэтому проблем хватало.
Но пару раз моя армейская (да и просто – жизнь) была точно – на грани перехода в иной Мир.
Прожектор на крыше казармы ни с того, ни с сего закапризничал, и напрочь отказался выполнять свой священный воинский долг. Я проверил лампу – все в порядке, лампа рабочая. Тогда щелкнув выключателем и полагая, что обесточил этот «агрегат» я вновь полез на крышу собираясь осмотреть и почистить контакты, поскольку Латыпов перед своим скоропостижным дембелем успел поделиться со мной некоторыми секретами профессии и сообщить, что все проблемы (или почти все) следует искать именно на местах крепления контактов или соединения проводов. Если простейший электроприбор не работает, то, скорее всего или контакты где-то обгорели или проблема в стыке соединений. (Ну, не считая того, что перегорела лампочка или спираль у электрической печки). Нет, философски рассуждал Латыпов, теоретически, наверное, имеет право на существование гипотеза о том, что провод может перегореть где-то посередине кабеля, но эту ее, всерьез, даже рассматривать не стоит, поскольку она, как и теорема Ферма (на тот период) не имеет доказательства.
Когда я вновь забрался по лестнице на крышу одноэтажной сборно-щитовой казармы, вцепился в металлический корпус прожектора, открутил один из контактов от патрона и взялся за него с целью почистить, какая-то неземная сила, как обручем, начала сдавливать мои руки навстречу друг другу, да так, что я слегка покорежил довольно массивный корпус прожектора. Спасло только то, что «массируемый» электротоком, я, соскользнув вниз, сорвался с лестницы, под тяжестью земного притяжения, и рухнул вниз всей своей массой, оторвавшись от электропровода. Пока я летел, преодолевая довольно небольшое расстояние с ускорением свободного падения, успел подумать: какой же молодец Исаак Ньютон, что открыл-таки закон Всемирного тяготения! А то ведь я бы так и висел в пространстве находясь под воздействием электричества, которое открыл… Кто там его открыл я вспомнить или додумать не успел, потому как плюхнулся в приказарменный палисад.
Все стало понятно – какой-то мой предшественник, видимо редкий раздолбай и «специалист» в электрике еще похлеще чем я, не мудрствуя лукаво, вывел на переключатель не «фазу», а первый попавшийся провод, который оказался «массой». Таким образом, «фаза» в патроне прожектора «сидела» всегда.
Второй случай был так же связан с электричеством, и именно он положил конец моей карьере в области ремонта и эксплуатации электрооборудования и объектов электроэнергетики, похоже, что навсегда.
Меня просто достал ремонт кран-балки. Вернее, не самой кран-балки, а пульта управления ею. Вроде бы и все контакты били чистые, и никаких повреждений не было, а чертова балка не работала как заговоренная. Пробежавшись раз пять от кран-балки до рубильника, обесточивающего этот подъемный механизм, (который находился, на минуточку, где-то метрах в 70 от самой кран-балки) и обратно я плюнул на технику безопасности и начал чинить пульт под напряжением, что, конечно же, делать не стоило.
Нет, все-таки нельзя фамильярничать не со скоростью, не с высотой, не с водной стихией и тем паче с электричеством! После таких пробежек я потерял бдительность, и мой средний палец левой руки, которой я удерживал пульт, попал на контакт находящийся под током! Меня должно было скрутить и, конечно же, скрутило!
А рота ушла на обед, так что надеяться на чью-либо помощь было напрасно.
Как змея я извивался, рычал, аки лев, вытворял все известные и неизвестные мне фигуры художественной, нехудожественной и даже спортивной гимнастики, йоги и, в конце концов – выкрутился! И вроде бы очевидцев этого безобразия не было, и я никому про него не рассказывал, но кто-то все-таки эти «художества» узрел и донес о них командованию роты. Так что буквально на следующий день я был снят с этой почетной должности, по железобетонному аргументу, что при такой своей дальнейшей активной работе просто физически не доживу до дембеля. С чем вынужден был согласиться. Но с электричеством мы так и не подружились – до сих пор, если начну вбивать гвоздь в стену, обязательно попаду между двух проводов и устрою замыкание!
Потом были разные случаи в милиции, куда я поступил на службу после армии: едва не утонул, спасая свою служебную собаку, провалившуюся под лед в 10 метрах от берега на деривационном канале в Тушино. Потом и с ножом на меня бросались, и бутылкой из-под шампанского пытались голову проломить при задержании. И проломили бы, если бы мой напарник не отдернул злодея за шиворот, аккурат в тот момент, когда это «орудие» уже «стыковалось» с моим виском. (А потому на память осталась только рассеченная бровь). Мог замерзнуть, возвращаясь от своего сослуживца по милиции – Олега Волошина, когда после значительного перебора спиртного просто упал зимой в районе парка «Салют» и наверняка бы замерз, если бы не Андрюха Талызин.
Был январь и мороз стоял – 27 С. Я уже лежал, а Андрюха еще только шел на каток играть в хоккей и имел при себе клюшку. Был бы он обычным гражданином, я бы эти строки не писал. Но, Андрюха, на мое счастье был – карманником. Надо сказать, что практически все милиционеры нашего отделения Андрюху знали как облупленного, потому что знали его именно как криминальный элемент и периодически лупили, а мы с Волошиным его жалели, вели душеспасительные беседы и искренне надеялись на его перевоспитание. Это меня и спало.
Конечно, Андрюха хрен хотел перевоспитываться. Он и ко мне-то наклонился только с одной целью – снять часы с лежащего пластом гражданина. Но когда начал их снимать обратил внимание на то, что часы-то уж больно знакомые. Тогда Талызин меня перевернул, опознал, помог подняться и, в качестве опоры дал мне клюшку. Тут-то все и началось! Вместо благодарности я (уж чего там мне померещилось!) я начал гонять этой клюшкой и самого спасителя-Талызина и всех остальных случайных прохожих, которые только попадались мне на пути. Тогда Андрюха, понимая, что в одиночку ему со мной не совладать, сбегал за Волошиным, и они вдвоем, распределив роли и скоординировав свои действия, обезоружили меня, скрутили и доставили домой. Этот случай пошел мне на пользу – больше я так в жизни не напивался.
УАЗ-452 с которого началось это повествование еще раз попытался внести свою лепту в завершение моего жизненного пути. Как-то раз я взял эту машину у своего приятеля, чтобы съездить к друзьям в Нелидово – километров эдак за триста от Москвы. Была зима, да еще и снегопад. УАЗ-452, конечно хорош, как вездеход, но вот что касается скорости передвижения… Свыше 80 километров в час он вообще становится неуправляем, а потому пришлось пилить со скоростью 60, что как-то несерьезно и даже еще меньше. Но и это оказалась, отнюдь, не панацея.
Ни с того ни с сего, «буханку» выбросило на скользком Рижском шоссе, где-то в районе города Зубцов на встречку, метрах в 30-40 от летящего навстречу «КАМАЗА» с прицепом. Хорошо, что не просто выбросило, а швырнуло наискосок, на противоположную обочину. Даже испугаться не успел, просто уперся в бруствер сугроба, а рев гудка «КАМАЗА» раздался только тогда, когда этот автопоезд уже промчался мимо. А сразу за ним еще два таких же. Дальше я двигался со скоростью не выше 40 километров в час.
Потом еще было много подобных случаев от засыпания за рулем до каскадерских трюков, когда машина ехала на двух правых (или левых) колесах, как в фильме про Фантомаса, но сейчас не про них.
Не про те случаи, когда жизнь спасала не воля, не ум, не хитрость, а вмешательство какой-то невидимой высшей силы, наверное – Ангела-хранителя. Таких случае в моей жизни было достаточно, (кстати, они продолжаются и до сих пор).
Я хотел бы поведать именно про тот эпизод, когда сам организм, мозг, понимая, что может погибнуть, начинает работать, как суперкомпьютер, производя, Бог его там знает, сколько операций в секунду, выдавая, именно то решение, которое и ведет к спасению.
Этот случай произошел в феврале 1996 года. Я «бомбил» подрабатывая извозом. В машине всегда под сиденьем была бейсбольная бита, за пазухой газовый пистолет, в кармане газовый же баллончик, на поясе – нож и я чувствовал себя вполне защищенным, хотя до применения всего этого «арсенала» и его отдельных составляющих дело не доходило. Конечно, бывало всякое – приходилось и драться, и выбрасывать из машины разных идиотов. Это когда вроде бы вполне благоразумный, хотя и слегка поддатый человек ни с того, ни с сего, на Рижской эстакаде рванувшись с пассажирского сиденья, хватает за руль и резко выворачивает его, собираясь направить автомобиль либо в ограждение, либо в машины в параллельной полосе.
Ну, это понятно – профессиональные издержки. Но однажды я попал…
У метро «Каширская» я обратил внимание на одного «кренделя» лет тридцати, которого никто не хотел везти. «Крендель», честно говоря, и мне не понравился. Какой-то он был развязанный, даже приблатненный. Я бы, скорее всего, просто проехал мимо, если бы «внутренний голос» не взял меня «на слабо»: «Ты, что – боишься?»
И вот кому и что я собрался доказывать? Сам себе? Своему «внутреннему голосу»? Я притормозил возле этого пассажира и опустил правое пассажирское же стекло.
- Слушаю.
- Командир, подбрось до Миллионщикова, - затараторил он, и не оставляя мне никаких шансов к отказу завершил тираду вполне меркантильно, - тридцатку даю!
Ну, какая там «тридцатка»! От Каширской до Миллионщикова по тем временам, и червонца было, что называется – за глаза!
- Ладно, садись! – сказал я и приготовился трогаться.
Тут мои планы несколько были подкорректированы тем, что одновременно с «кренделем», который устроился справа от меня, на переднее пассажирское сиденье, в машину, на заднее сиденье синхронно сели еще двое довольно неприятных типа.
Прямо передо мной стояла милицейский УАЗ-«канарейка». Промелькнула мысль – вырвать ключи из замка зажигания и выйти – куда они денутся? Но опять все подавила мысль о том, что неужели я боюсь эту шпану? Поехали.
Как-то сразу приблатненный завязал вроде бы ни о чем, очень нехороший «базар» на «фене» со своими попутчиками, но очень быстро переключился на меня.
- Слушай, как тебя зовут?
- Алексей.
- Леха, - вновь обратился он ко мне, так как будто мы с ним знакомы с детсадовского горшка, - пятерочкой нас не ссудишь?
Глядя в зеркало заднего вида, я заметил, как сидевший наискосок от меня парень, на правом заднем пассажирском сиденье заерзал при этих словах и чего-то там достал. И явно, что не пакет пряников.
«А вот это уже серьезно!» - промелькнула мысль, - «Теперь и все мое вооружение не спасет! Влип! «Наехать», что ли на них? С какой радости я им что-то должен? Это же он мне тридцатку сулил!»
- Хорошему человеку дерьма не жалко! – оптимистично выдал я, улыбнулся и, поковырявшись в правом кармане, где всегда была какая-то мелочь ссыпал горсть железа в лапу нахала.
«Что это за бред я несу! Какому «хорошему человеку?»
- Добей до червонца, - потребовал наглец, даже не посмотрев, сколько у него в руке.
Тут я взорвался!
- Ты кто есть по жизни?! – вопросил я с таким апломбом, будто сам был «в законе», или, как минимум, известнейшим «автором».
И, не давая своему «оппоненту» раскрыть пасть, сам же и ответил на этот же вопрос:
- Ты есть самый поганый, самый мерзкий беспредел! Ты, что творишь, падла? Ты хочешь «выставить» человека, который по твоей же просьбе, тебя везет туда, куда тебе нужно?! Мне твоего «лаве» даром не надо, я с тебя ничего не просил, да и тебя к себе пустил только потому, что мусора вокруг тебя на остановке вились! А ты что творишь? Ответь теперь, прямо здесь, сейчас, перед своей совестью ответь – кто ты есть по жизни?!
- Леха, Леха, - заволновался приблатненный, - а ты-то сам кто? Откуда ты все это знаешь?
- Кто я?! – меня этот вопрос возмутил настолько, что просто вывел из себя, как будто весь криминальный мир просто обязан был знать меня, мою биографию, происхождение, все мои похождения и меня понесло!
Воспроизвести этот мой монолог я не смог и сразу после завершения этой истории, не смогу и сейчас. Мой мозг обрабатывал, анализировал и составлял безупречные с точки зрения криминала фразы, отбирая их из всей той «фени», которую мне пришлось слышать и читать за всю свою жизнь. Он просто выдавал их «на-гора»! В общем, я даже не слушал этого «суфлера», суфлер сидел у меня внутри и говорил за меня.
Суть этого весьма «содержательного» доклада-отчета сводилась к тому, что все мои близкие сидят по зонам, я их «грею» в связи с чем, временно, «правильной жизнью» жить не могу. Поскольку если и меня «закроют», то и «грев» близким значительно сократиться! Мало мне проблем от ментов, так уже и вроде бы порядочные бродяги стали становиться на скользкую дорожку беспредела! А коли так и дальше пойдет, то скоро у каждого будет или «косяк» на рукаве или кокарда на шапке! Тоже мне – братва!
- Леха, - потрясенно выдавил приблатненный, как будто сделал открытие, к которому он шел всю свою жизнь, - да ты же – браток!
- А что – непохоже? – возмутился я.
- Похоже, похоже, - успокоил меня бандит, - очень даже похоже! Твою мать! А мы тебя валить хотели!
- За что? За эту тачку не растаможенную? – я тогда ездил на «Мазде-626» с украинскими номерами.
- Да, нет, - отмахнулся «оппонент», - мы мерковали что у тебя «лаве» на кармане!
- Братан, - снисходительно улыбнулся я, ты, что – «не догоняешь»? Да если бы у меня было «лаве» на кармане, то на кой ты мне такой стремный пассажир сдался, а тем более с твоей братвой? Да я бы тут же дернул ключи из замка и выскочил, там же у метро, где мы «познакомились»! Кстати не забыл, что там тачка мусоров стояла? Так что мне даже кипишевать бы не пришлось – все само собой рассосалось бы! Что, не так?
- Так, - покорно согласился «крендель», - так!
- Кстати, а где вам тормознуть? - поинтересовался я, - Мы так скоро Миллионщикова проедем!
- Здесь, прямо здесь, - мгновенно среагировал «пахан» и, вылезая из салона машины извинился, - прости братан, ошибочка вышла!
Его подельники, однако, никуда не торопились. Возможно, в тот момент время для меня текло несколько по другому, возможно мне просто показалось, что прошло несколько минут, возможно, мне показалось, что «пахан» подал им какой-то знак к выходу, но сначала один злодей, который сидел прямо за моей спиной, сказал:
- Извини, братишка, не по адресу! - и вышел, потом другой сказал:
- Извини, братан, чуть в блуд не въехали!
- Бывает, - миролюбиво подвел черту я, - главное не накосячили!
И развернулся к этому, крайнему…
Если до этого момента у меня еще была хоть какая-то надежда на то, что бандиты шутят, пугают, то после того, что я увидел, она исчезла. Крайний, тот самый, который что-то доставал в начале разговора держал в руке, обратным хватом, довольно длинный нож, похоже, типа НР-40 или даже штык-тесак от немецкой винтовки «Маузер» или что-то в этом роде. Бандит сунул нож куда-то за пазуху (видимо там были подвешены ножны) вышел из машины, весьма аккуратно прикрыв дверь и вся троица, как-то не привлекая к себе внимание, растворилась в московском зимнем вечере, как улыбка Чеширского кота в воздухе…
Развернувшись и проехав метров двести в обратном направлении, я припарковал машину возле остановки, вышел, закурил и задумался.
«Стоп, а почему, я, действительно, повел себя именно так, а не иначе? Почему не взорвался сразу, а сначала ссыпал этому беспредельщику какую-то мелочь?»
Понимание этого постепенно до меня дошло, и выстроилась вся стройная картина этого «приключения». Вынужден признать, что все было сделано абсолютно правильно, хоть и бессознательно, «на автомате». А по-другому бы и не получилось.
Дело в том, что даже самому последнему беспределу, грабить и резать незнакомого человека, который ему совершенно ничего не сделал, психологически очень трудно. Поэтому надо создать конфликт, чтобы облегчить свою «работу».
Почему в период моей молодости все искусственные конфликты начинались с «академического»:
«Угости сигареткой! Ха, а почему не сигаретка, а папироска? А почему сигаретка, но без фильтра? А почему зажигалка не золотая, а серебряная?! Ах, ты, падла – не уважаешь?!» Ну, и так далее. Сейчас, возможно, поменялась форма, но не суть.
Любому уголовнику-беспредельщику надо оправдаться не перед судом, не перед людьми – перед собственной совестью. «Я его ударил (ограбил, убил) потому, что он…» А дальше – не выбор: неправильно ответил на вопрос, он меня не уважает, не дал то, что я просил, и вообще живет «неправильной жизнью» и т.д., а потому я поступил правильно! Он же – не наш! А вот если бы он («терпила») правильно ответил на вопрос, уважил бы меня, дал бы именно то, что я просил, жил «правильной жизнью», и вообще – оказался бы «из братвы» да разве бы я тронул своего? Да ни в жизнь! Падла буду, зуб даю!»
Поэтому криминал и заводит себя таким образом, зачастую доходя до истерики.
Так вот: если бы я только заикнулся о том, что это не я им должен, а они мне, то тут же наткнулся на «домашнюю заготовку»:
«Ты – мастер, ты «бомбишь». А мы – братва, работаем по криминалу. Как это мы можем быть тебе должны?! Это ты нам по жизни должен!» Все, конфликт готов! А дальше можно творить с человеком все, что заблагорассудится. Бандит прав, а ты – нет.
Ссыпав «пахану» какую-то мелочь в ладонь, и напрямую заявив, что я с него денег не желал, а повез его просто из чувства братства, я отрезал ему путь к оправданию в собственных глазах. Да, конечно, он мог и дальше переть «в дурь», но его не поняли бы ни его «пацаны», ни собственная совесть. У уголовников есть грубая, но точная поговорка, в довольно смягченном виде гласящая: «Себя в душу не трахнешь!» Так вот, показав всей своей речью, всем своим поведением, что я – свой, такой же, как и он «браток», я поставил бандита перед необходимостью – или «трахать» себя в душу или признаться, что «ошибочка» вышла. И второе оказалось намного проще, потому, что даже отъявленный беспредел, никогда не хочет быть беспределом. По крайней мере, перед собственной совестью и в собственных глазах.
До этого я додумался, когда анализировал этот случай, когда стоял и курил, у машины отъехав от места, где высадил злодеев, наверное, в течение минут десяти-пятнадцати. Как все это смог просчитать и заготовить ответы мой мозг в тот момент, когда на обдумывание не было никакого времени? Наверное, ответ один – организм очень хотел жить и понимал, чем чревата «ошибочка».
И до этого случая и после него я был (да, наверное, еще и буду) в очень опасных жизненных ситуациях, чреватых летальным исходом. Были и стычки с пьяной, озверевшей шпаной у зоны под Котласом (куда я выезжал к своему подзащитному), и другие столкновения с бандитами, и драка с ножом против стаи бродячих собак, меня дважды пытался убить бандит-беспредельщик, впоследствии приговоренный к 24 годам лишения свободы, было много чего еще очень «интересного» и поучительного. Но там всегда был расклад «пятьдесят на пятьдесят».
Но вот в этот день моя жизнь висела точно – на очень тонком волоске. И исход этой ситуации зависел не от случая, не от фарта, а от скорости и правильности мыслительного процесса моего собственного мозга. Он не подкачал. И жизнь не оборвалась. Что само по себе меня радует. Слава Богу!