Выпал снег, и всем стало немного легче. Снег под тонким покровом спрятал грязь и нечистоту асфальтового города и нераскаянных душ пешеходов. Черное стало белым, мелкое потерялось из виду, тоскливое приняло приемлемый вид, боль притупилась, страхи смягчились и ушли в тень. А белое этого мира приобрело 234 оттенка серого. Кроме белизны снега и чистоты своей души, Виктор не мог подобрать сравнения белому простору, да и не пытался даже.
В эту трудную для птиц и людей погоду Веденеев шел туда, где пернатые ждали его появления. Зная, что такое голод, его неотразимость и неоспоримость, он бросал нуждающимся крылатым пшено, перловую крупу, ячмень, горох, гречку и сечку. Просто просо. Хлеб: батон, халу, багет, круглый крестьянский, дарницкий и бородинский, - разломанный на мелкие куски добрыми крепкими руками. Так он выкармливал своим сочувствием для далекого и высокого полета несколько поколений небесных странников. Так же он выкормил, по глубокому чувству долга, не одно поколение учеников своими неисчерпаемыми пригоршнями знания, рекомендаций, подсказок и просто добрых советов. Их было много, растолстевших от запаса мудрости, уходящих караваном в пустыню – в надежде преодолеть желтый песчаный простор и обрести покой в прохладе миражного оазиса. Да Веденеев их уже и не считал. Они просто проскакивали в его памяти, мелькая подобно телеграфным столбам в окне поезда, мчащегося к последнему морю. В точном соответствии с эффектом Допплера, из далекого маршрута доносились вопли и крики переменной частоты чем-то возмущенных учеников, недовольных ропотников-второгодников. Но не всегда звуки догоняли отбывающего Веденеева. Даже свет на своей предельной скорости терял силы, и блек, нечетко освещая мутными фотонами спину Виктора, неумолимо идущего вперед. Нет, никто не имеет «микроскопа времени», чтобы разглядеть хоть на мгновение его сверхскоростные перемены. А то, что рассказывает Веденеев на страницах этой квантовой книги, - это допплеровские отголоски стремительно убегающего прошлого.
Веденеев безоговорочно несет благо всем, но вот что такое благо – каждый понимал по-своему. Бывали даже говорившие, что Веденеев причинил кому-то вред: щедро разбрасывая пшено, он случайно попал в открытый от восторга рот ребенка; сытые птицы, довольно крякая и воркуя, сбивались в стаи и от избытка чувств роняли грязно-серые капли на пальто и шляпы зевак; на груде банановой кожуры, оставшейся от толпы жизнерадостных обезьян, поскользнулась и обрела вспышку моментального просветления бабушка, увлеченно ругающая Веденеева за пустую трату фруктов (тогда-то и родилась поговорка: «Вот тебе, бабка, и Викторов день»); у какого-то лоха из кармана вытащили деньги, когда он самозабвенно разглядывал Веденеева, идущего кормить птиц (лох доказывал впоследствии, что негодяй-карманник был подельником Виктора в его аферах). Двое учеников сошли с ума, разрешая неразрешимое: несет ли Веденеев благо.
**
От читателей:
тепло
воды канала совсем открылись
утки
энергично суча лапками
держатся на течении близ моста
с которого
обычно
им бросают хлеб
ночь
на мосту только Учитель
смотрит на воду
утки смотрят на Него
и не отплывают
кто их поймёт
хлеба ждут
или мысли Его слушают
http://www.proza.ru/2015/01/17/1760