Эта история произошла в середине лета. Мы с мальчишками пришли на берег моря и обнаружили перемены, сильно изменившие обычный распорядок дня. Итак, по порядку:
Вся наша компания, состоявшая в основном из мальчишек и нас девчонок (меня и Вальки), знали, что в воде, на небольшой глубине, лежала затопленная баржа. Когда-то мы досконально её обследовали и, не обнаружив ничего значимого, потеряли к ней интерес. Но сегодня, после шестидневной низовки*, баржа оказалась почти на самом берегу.
Остов полусгнившего судна, обросший водорослями, торчал из воды, как скелет доисторического животного. Мы все ринулись туда. Судно довольно древнее, деревянное. Быть может, оно принадлежало древним грекам, некогда жившим на нашей земле, а может было затоплено во время Великой Отечественной войны и спасло немало жизней. Кто знает? К нашему разочарованию, баржа оказалась не такой уж большой, как мы первоначально считали.
Полдня мы её изучали. В днище баржи зияла большая рваная дыра, сквозь которую просматривалось морское дно. В прозрачной воде мелькали любопытные мальки, осваивали новый дом. Неуклюжие крабики, выставив перед собой клешни, смешно таращили свои “зенки”. Даже маленькая тонкая змейка, изящно скользя вдоль борта, исследовала необычный объект.
В носовой части тоже была пробоина, но меньших размеров, чем в днище судна. Мы немного поныряли с носа баржи, но там оказалось мелко — не интересно. С правой стороны судна располагался док сейнеров, а между ними, баржой и доком, росла длинная плоская трава, в которой кишели змеи. Приятного мало, но, тем не менее, сегодня мы решили на причал не ходить, а поиграть здесь в ловитки*. Играли долго. Все уже изрядно подустали. И вот, уплывая от догонявшего меня мальчишки, я, нырнув на глубину, чуть ли не лбом наткнулась на «стену».
Это было нечто новое, неисследованное. Подплыл Пашка Гусь, обрадованный, что наконец-то меня поймал, но мне уже было не до игры. “Стена” обросла мидиями так плотно, что из-за ракушки камня вообще не было видно.
Сначала мы ныряли вдвоем, а потом позвали остальных. От такого количества мидий Вик чуть не захлебнулся от восторга.
— Не фига себе Клондайк! — то и дело повторял он. — Во мы дураки, а? Как крысы, под сваями шарили, а тут такая жила!
Он был прав. Обследовав вдоль и поперек объект, мы выяснили, что это вовсе не стена, а скорее блок высотой примерно метра два. Ширина блока упиралась в край дока, а длину, т. е. конец блока, мы так и не нашли: он уходил глубоко в море. Может быть, когда-то это был причал, может, еще что – кто знает! Нечто монументальное, по форме напоминающее параллелепипед. Но самое главное, что это “нечто” было сплошь покрыто мидиями! Тысячи тысяч мидий! Крупных, сытых ракушек, никогда никем не срываемых!
Стоя по пояс в воде на каменном постаменте (хотя глубина там метра три), начали рвать мидию с угла. Довольно скоро выяснилось, что собирать это “богатство” некуда. Вик предложил тянуть жребий, кто побежит домой за сетками. “Счастливчиками” оказались мой брат Филипп и Толя Ворон. Мальчишки со скоростью звука сгоняли домой, и началось! От жадности каждый надрал столько, что еле-еле дотащил домой. Предварительно мы договорились, что о находке никому не скажем, даже родственникам.
— Слышь, — начал Гусь, — а если спросят, шо говорить?
— Шо, шо! — съехидничал Вик. — На сваях нарвали, и всё тут!
С этого дня началась новая эра, именуемая мидийной.
Из хамсароса каждый пошил себе сумку и теперь каждый день приносил домой ведро-полтора крупной отборной ракушки. Мало того, однажды Толя Ворон на свалке нашел старую духовку. Мы её почистили, отмыли и теперь каждый вечер устраивали пир. Хвороста и сучьев хватало с головой. Дрова закладывались в духовку, а сверху — мидии. Из дома тайком приносили лук, картошку и хлеб.
До сих пор помню эти “тайные вечери” закадычных друзей. Счастливые, обветренные лица, освещенные сполохами огня, черные от печеной картошки руки, губы, блестящие от жира, огромные звёзды над головой и тихий плеск волн. Как же это было здорово!
“Мидийная эра” длилась два летних сезона. Потом случилось ужасное. Мы не сразу сообразили, что происходит. Летний сезон подходил к концу – середина августа. В доке началась какая-то суета. Понаехал разный транспорт, и начались строительные работы. Нас это мало волновало до тех пор, пока строители, сваливая в море тонны щебня и гравия, не начали засыпать плантацию мидий. Тут уж стало не до шуток!
Мы запаниковали. Сначала из меркантильных интересов —уничтожалась наша “кормушка”, а затем возмутились всерьёз. Запасов мидии на “нашей плантации” было столько, что хватило б на весь город! Посовещавшись, мы решили раскрыть нашу тайну взрослым. Для начала родителям. Помню, резонанс был, но настолько слабый! Наша мама, выслушав сбивчивый рассказ, согласилась пойти с нами в док, поговорить с начальством. Мы пришли, но рабочий день уже закончился, и, кроме сторожа, все разошлись по домам. Мама развела руками: “Извините, больше ничем помочь не могу”. Мальчишкам родители если и поверили, то днем, как и наша с братом мама, они работали, а вечером док закрыт.
Идти к строителям бесполезно: им приказали — они работают. Что же делать? Работы велись быстрыми темпами, но ещё оставалась надежда спасти хотя бы часть плантации.
Мы решили пойти к начальнику дока. Мой брат-близнец Филипп уже не верил, что нас “услышат”.
— Напрасные хлопоты, — говорил он нам, — всё равно не поверят, а проверять никто не станет. Так что фигня всё это!
Я возмутилась:
— Ну как же так! Не может быть! Должны поверить! Мы им докажем, убедим!
Делегацией из трех человек мы отправились на проходную. Нас, конечно же, не пропустили. Мы громко пытались убедить дежурного, что вопрос, с которым мы пришли, очень важный! Нам нужен начальник! Срочно! Немедленно! Одним словом мы подняли такой гвалт, что проходящий мимо мужчина, как выяснилось позже, начальник, сам подошел к нам с вопросом:
— Что здесь происходит? Кто вы такие, и что вам надо?
Что нам надо?!! Мы загомонили все разом, тем более что подошли остальные мальчишки, ждавшие нас за воротами.
— Здесь мидия! Очень много мидии! Вы её закапываете, а ведь можно сначала выбрать её для людей, для города!
— Очень интересно, — улыбнулся начальник, — первый раз слышу, что в море есть мидия.
Он издевался над нами! Толя Ворон аж взвизгнул:
— Да Вы не поняли! Везде есть мидия, но здесь, в этом месте, — он показал рукой, где, — её очень много! Очень, понимаете?!
Запинаясь, и перебивая друг друга, мы стали рассказывать: как обнаружили плантацию, как драли мидию, как жарили её на берегу в духовке, как договорились никому не выдавать секрет.
Мужчина нас внимательно выслушал, изредка покачивая головой, как будто соглашаясь, затем серьёзно сказал:
– Я вас понял, не волнуйтесь. Идите по домам, я подумаю, что можно сделать.
И ушел.
Строительные работы продолжались, не останавливаясь ни на день…
Тогда, в юности, мы впервые столкнулись с совсем уж недетскими проблемами. Нас настолько возмутило равнодушие, лживость и бесхозяйственность взрослых дяденек, что не было слов!
Когда плантация полностью исчезла под слоем щебня, я плакала. Не потому, что закопали нашу “кормушку”, а потому, что так наплевательски распорядились подарком щедрого моря.
*Низовка - шторм на море
*Ловитки - (местный диалект) - догонялки, салочки