Есть подозрения, что со стороны это похоже на легкое помешательство. Людям явно должны бросаться в глаза признаки легкой дезориентации во времени и пространстве. Ну, во времени то уж точно. Отрешенность. Заторможенность в эмоциональных реакциях. Хотя это может быть и признаками похмелья. Так что зря я обольщаюсь. Благородное безумие, увы, уступает идее банального алкоголизма. Причем, алкоголизма на почве отсутствия серьезных значительных жизненных трудностей, на почве отсутствия ответственности за свою семью в связи с неимением оной.
В чем же на самом деле дело? На деле дело. Дело на деле. И делом погоняет. Рисуется образ папок-скоросшивателей с надписью дело № на титульном. Много-много таких папок, лежащих друг на друге целыми стопками. Папки не пустые, в них полно бумаги. Есть папки потоньше, есть совсем распухшие и готовые вот-вот лопнуть. Края листов взлохмачены. Обложки папок засалены, в пятнах и разводах. И вот среди этих стопок я вижу папку про меня. То самое дело, в котором все ответы. Ну, или почти все. По крайней мере, ответы на вопросы, которые я уже успел для себя сформулировать. Я беру эту папку в руки. Листов в ней немного, но весит она значительно больше, чем должна бы при такой толщине. Я читаю на титульном листе номер, смотрю на свою фотографию. Я знаю, что сразу, как только я открою папку, на первом же листе будет тот самый вопрос, который я не решаюсь задать себе всю свою жизнь, и , что самое пугающее, тут же будет ответ на него. Поэтому я не спешу ее открывать. Мне нравится держать ее в руках, осознавать, насколько близок я к решению своего главного вопроса. Вот он ответ – там, под титульным листом, стоит только открыть папку.
В ходе этих рассуждений и переживаний наступает момент, всегда наступает момент. Момент страха, который чиркает спичкой сознания по коробке бытия и загорается мыслью. Главный вопрос и главный ответ. Зная их, искать уже ничего не нужно. А если вся предыдущая жизнь была поиском, и только поиском, и иного смысла у нее не было, то как быть теперь? Как жить, зная про себя все? Для чего? Чтобы наконец принять себя целиком и полностью таким, какой есть, стать цельным и познать наконец недостижимое доселе состояние абсолютной безмятежности? А это состояние абсолютной безмятежности не есть ли состояние небытия, то есть попросту - смерть?
Однако, возникает чувство, что кто-то когда-то про все про это уже сказал, причем красиво сказал, стихами. Быть иль не быть? Вот в чем вопрос…
Древний и пафосный монолог – гимн нерешительности, гимн рефлексии. По сути, гимн интеллигентности. Принц я или не принц?.. интеллигент я или не интеллигент?..
Увы, ни то ни другое. Хотя, почему - увы? Не нужно бороться за трон, не нужно бороться за справедливость, не нужно жертвовать собственным благополучием и комфортом ради блага общества. Нет никаких прецедентов для благородства, ибо этого самого благородства – нет. А плебейство – лучшее оправдание для безнравственности и рабской покорности обстоятельствам. Тогда почему нет покоя? Для чего эта маета? Метания? Душевные и умственные, доводящие до спутанности, действительно приближающей к безумию.
Физики говорят, что все относительно, время и пространство. Все, кроме скорости света. У них хоть что-то постоянно. А где искать константу мне? В собственной жизни? Что в моей жизни постоянно, в моей личной индивидуальной жизни? Сама жизнь постоянна для всех, для всего. Для меня лично, как и для каждого другого лично – нет. Моя личная жизнь конечна. И снова принц датский мне подсказывает. Вот эта конечность жизни и есть единственная постоянная. Это единственная абсолютная правда – моя собственная смерть.
Принцу это осознание помогло решиться и совершить ряд поступков, которые увековечили его имя. Правда в рамках его личной истории в итоге стоили ему жизни. Так что же он выбрал изначально на самом деле? Быть или не быть? Жить или умереть? Победить или погибнуть? А и Б сидели на трубе…
Похоже, принц выбрал ИЛИ. Если бы он выбрал НЕ БЫТЬ, то либо совершил самоубийство, либо сдался обстоятельствам, и его убили бы из соображений безопасности конкуренты на трон. Если бы он выбрал БЫТЬ, то спланировал бы свои действия более хладнокровно и тщательно. Ничто так не прибавляет хладнокровия, как выбор: жить, во что бы то ни стало. Тогда безопасность становится главным приоритетом. В том числе и в вопросах морали. Мораль подчиняется закону самосохранения. Мораль всегда подчиняется. Раскольников убивает Лизавету после старухи-проценщицы уже не в аффекте, хладнокровно. Без жалости, но и без гнева, руководствуясь исключительно соображениями безопасности. Свидетель – препятствие, его надо убрать. Если его не убрать – не будет триумфа совершения преступления. Будет сразу наказание, ибо свидетель сдаст его властям, а те сразу покарают. Раскаяние в тот момент в планы Родиона Романовича, я думаю, не входило. Стало быть нужно было обезопасить себя максимально. И тут уж не до принципов и не до морали. Свидетелей валят. Хладнокровно и расчетливо, ибо ничто так не важно, как безопасность. Безопасность, а не уход от возмездия. Возмездие – пафосный обман, мыльный пузырь. В данном случае это просто вопрос все той же безопасности, только со стороны общества. Общество придумывает сыскные и карательные органы для собственной безопасности.
Посему, если бы принц датский выбрал БЫТЬ, то обезопасил бы себя. В крайнем случае, лишился бы трона и вынужден был эмигрировать, но однозначно остался бы жить. Его ИЛИ встало как раз между ПОБЕДИТЬ и ПОГИБНУТЬ и связало их неразрывно. Стало по сути союзом И... "И" свершилось.
Так что же меня останавливает открыть папку и прочесть? Страх чего?
Есть подозрения, что я узнаю всю подлинную низость и никчемность себя и своего существования. И что? Просто не хочу переживать неприятные эмоции? Или хуже? Признать и принять наконец факт собственной несостоятельности? Ну, это вопрос веры. Веришь в собственную несостоятельность – НА тебе несостоятельность! Родион Романыч верил в собственную непогрешимость, идя на преступление? Вряд ли. Хотел, может быть, верить, но не верил наверняка. Если бы верил, то, не колеблясь, продолжил бы сие прибыльное занятие – мочить старушек с деньгами и не парился бы муками чего-то там наподобие совести.
Я знаю о своей ничтожности. Я верю в свое величие. Я вижу противоречие и одержим идеей его разрешить. Розу белую с черной жабой безоговорочно повенчать и породить химерический результат этого союза. Франкенштейн хренов…
Работа – это кладбище домашних любимцев. Я, умирая, хороню себя в ней. Она, как проклятая индейцами земля, исторгает меня из себя обратно в мир, вроде бы живого, но в реальности – уже нет. Зомби. Этот зомби умудряется умирать снова. Снова себя хоронит в работе. Та снова выталкивает его обратно. И так - каждый день.
Это путь современного гамлета, который заменил союз ИЛИ на союз И в самом начале. Выбор без выбора. Жить и не жить. Бытие и небытие. Выбор Шредингера. Слава и почет квантовой теории и тем, кто ее придумал! Теперь можно быть и небыть одновременно. И плевать я хотел, что вы не можете это представить. И чихал я на гнусные подозрения в том, что это всего лишь жалкое оправдание собственной трусости. Если трусость – худший из людских пороков, то, по полярностям, величайшей добродетелью должна быть смелость. Однако, величайшей добродетелью считается любовь. Видимо смелости не хватало Михаилу Афанасьевичу лично. Например, смелости в открытую любить чужую жену. Впрочем, тогда бы не было бессмертного произведения. Да и кто я такой, чтобы судить о гении, не будучи другим гением? Да, но кто может доказать мне лично, что я – НЕ гений? Ведь это же вопрос веры. Я верю в собственную гениальность и точка. Вера, как известно, токсична. Заразна. Особенно сильная, фанатичная, абсурдная вера. Вера – она такая: чем абсурднее – тем сильнее. Чем ничтожней личность – тем больше верит в собственную божественность.
И все-таки я рассуждаю о тех сторонах себя, про которые знаю. А там, в папке находится тот вопрос, который я себе еще не задавал. Единственное, что я знаю, что я не имею о нем представления. Я знаю, что не знаю. Дзэн и квантовая теория – лучшее, что придумало человечество для того, чтобы не выбирать.
Впрочем, я не прав. Выбор я все-таки делаю. Выбор: открывать папку или не открывать. Ибо папка уже в руках, тяжелеет с каждым часом. То ли руки слабеют, то ли папка наливается тяжестью того самого выбора. Я делаю выбор. Я делаю. Я в процессе. Кто сказал, что в выборе главный и единственный смысл – его результат? Результат выбора – это всегда потеря. Выходит, выбирать – значит терять. А если я не хочу терять? Если я хочу приумножать, копить, расти и крепнуть?
Я расту. В процессе совершения выбора, но без совершения оного. Я совершенствую этот процесс год от года. Я в пол шаге от просветления. Еще немного и я стану мастером недеяния. В частности, недеяния выбора.
А может все намного проще. Может нужно еще немного подождать. Может время еще не пришло. В конце концов, доверие своей интуиции, как частичный случай доверия самому себе, не обязательно подразумевает под собой нерешительность, робость и трусость. Придет время – придет ресурс – будет свершение. Главное, держать папку в руках, как бы тяжела она не становилась. И однажды я ее открою. Аминь.