19 ноября отмечается День ракетных войск и артиллерии. Рассказ по случаю.
В 1967 году по окончании «учебки» для дальнейшего прохождения службы меня направили в ракетную бригаду в город Черняховск.
Попал я в 1-й дивизион с перспективой заменить начальника аккумуляторно-зарядной станции (ЗАС), уходившего на дембель.
В августе дивизиону предстояли пуски ракет на полигоне в Капустином Яре и мне, скажем так, повезло. Среди моих коллег-ракетчиков тысячи «срочников» отслужили, так и не увидев ничего, кроме учебных комплексов.
Загрузили мы технику на платформы, залезли в «телятники», да, возили солдатиков в таких вагонах с нарами. Перегоны были длинными, эшелон шел без графика и… Захотел отлить, оттащил дверку в сторону, и полетела струя по ветру.
Боевая техника стояла на платформах под охраной часовых. Но как! Если перегон длился около пяти часов, случались и такие, то захочется: есть, спать и все остальное на букву «с».
Пять дней езды до полигона заслуживают особого внимания. Расскажу пару эпизодов.
Остановили нас однажды в поле и, как всегда, никто не знал, как долго будем стоять. Вдоль путей тянулась посадка, и страждущие побежали справлять нужду в кустики. А за посадкой оказалось поле бахчи. Кто-то крикнул: Ура! и полсотни гавриков рванули вперед как на амбразуры.
Я никогда не любил толпы и чувство это пронес через всю жизнь. Оно меня не раз спасало от разных проблем. За арбузами я не побежал из чувства лени. Кто-то все равно принесет его в вагон. Но тут случился облом. Атаку на беззащитное поле увидел комдив, и тут же дал команду строиться.
- Мародеры, - кричал он, - как у вас рука поднялась на колхозное добро? Все немедленно вернуть на место! И побежали любители сладенького назад.
В другой раз встали мы надолго среди множества товарняков. Чуткие солдатские носы непостижимым образом среди разнокалиберных вагонов унюхали один. В нем некий товарищ в кепке-аэродром вез грузинское вино в бочках. Не знаю как сейчас, но в годы моей службы солдат везде уважали. «Стреляешь» сигаретку, могут отдать и всю пачку, налить винца за компанию, тоже не проблема. Но, ближе к бочкам!
Самые ушлые быстренько сбегали, и затаренные вернулись к теплушкам. Но в каждом стаде найдется баран… Так и у нас! Один кадр бегать туда-сюда не стал, а «присосался» к бочке до отхода эшелона. Мозгов хватило сообразить, что мы поехали, а силушку забрали винные пары. Как его заметил и вытащил из-под колес начштаба можно только гадать. Но реакция за тем событием последовала моментально. На следующей остановке нам запретили выходить.
Случались и другие приключения, но помельче рангом. Время шло и мы прикатили в солнечные астраханские степи. Разгрузились, привычный марш-бросок до выделенной нам площадки и мы на месте. Здесь нам устроили сеанс дезактивации. «Плащ в рукава, чулки, перчатки надеть, газы!» Никогда не забуду этой команды. Отдраили мы технику от пыли, поставили палатки, и началась полевая жизнь.
Кругом песок, метрах в ста от лагеря жалкая кучка непонятно каких и как растущих деревьев. До первого дневного пуска оставалось около двух недель, и командиры старались занять нас делом. Бег, физо. Как-то раз приказали выкопать окопы в полный профиль. Копал я, копал… и вдруг! Тепловой удар. С тех пор у меня нарушена терморегуляция организма.
Единственно полезной работой оказалось снятие опалубки на здании ЦАОК (Центральных артиллерийских офицерских курсов), как нам пояснили отцы-командиры. Именно там мы увидели негров-аборигенов, наших солдат служивших на полигоне. Они настолько закоптились под солнцем, что в Африке точно сошли бы за своих.
И еще небольшой эпизод. В пределах видимости, как мы поняли, находился какой-то магазин. Туда изредка заходили военные. Неожиданно с той стороны до нас долетел легкий запах духов. Все как по команде повернулись, и увидели женщину. Ее светлое легкое платье слегка трогал ветерок, и мы замерли, пожирая глазами эту картину. Лица на том расстоянии мы не видели, но каждый, уверен, представил себе красавицу. И тогда я понял, как мы одичали под жарким солнцем, вдали от обжитых казарм и привычных служебных занятий.
С нас никто не снимал должностных обязанностей, и мы со «стариком» - начальником ЗАС успевали заряжать дивизионные аккумуляторы. Работа эта не очень чистая и к концу дня руки от нее набирали энное количество грязи, неподвластное солдатскому мылу. К тому же вода у нас была привозная и ее всегда не хватало. И здесь наступает момент, в который не верят мои слушатели и читатели.
Серной кислоты в машине хватало и что делал мой «старик»! Ставил рядом две емкости: с кислотой и водой. Резко опускал ладони в кислоту, и через секунду – в воду! Грязи как не бывало. Я – дурак, как попка, не рассуждая, делал то же самое. Спустя шесть лет, работая на производстве серной кислоты я бы не повторил того опыта. А тогда – запросто.
В ожидании стрельб были хорошие и не очень моменты. Не знаю почему, но нас тупо не снабжали табаком. Офицеры выезжали с площадки и ходили в магазины. Мы как сомнамбулы в свободное время бродили по территории лагеря в поисках бычков. Кроме этого нам не дали номер полевой почты. Три недели родственники не имели от нас сведений. Один в один война и бесконечные бои.
Среди неудобств, дневной жары и ночной прохлады, нас радовал один момент. Каждые два дня нам привозили астраханские арбузы. Бортовая машина имелась только в нашем взводе, и она возила доппаек. Кроме положенных по норме арбузов, наш взвод всегда имел столько же лишних. В кузове ЗИЛа постоянно находился большой ящик для белья. Наш водитель набивал его арбузами и закрывал на замок. Всякий раз после обжорства утром песочек около палатки источал запах аммиака.
Чуть не забыл. Однажды, гуляя в пределах площадки, я забрел в незнакомое место, откуда не виднелся наш городок. Как в сказке передо мной возник оазис, какие-то деревья. До меня дошло, что это мираж. Вот так я сподобился увидеть оптическое явление присущее пустыням.
По прошествии двух недель пришла информация о дневном пуске. Нам выдали настоящую ракету и впервые за все время к нам завернули гражданские люди. Они долго возились с головкой и только после них к ракете допустили всех специалистов, причастных к пуску.
Надо сказать, что на полигонах строго соблюдается техника безопасности, состоящая из нескольких зон. Свободным от пуска отведена, так называемая, зона вывода. Помнится, в первом пуске проблем не возникло, и он прошел на «пятерку».
Второй, ночной был много интереснее. На фоне ночного неба медленно поднимается одиннадцатиметровая болванка. Пламя, вырывающееся из форсунки, как магнитом притягивает наши глаза и, само зрелище, уверен, породило больше эмоций, чем в первый раз.
Утром следующего дня мы без слов поняли, что отстрелялись на «отлично» и в этот раз. Офицерская палатка-столовая по периметру была щедро усыпана стеклотарой. Мы ходили туда как на экскурсию, рассматривали этикетки. Ни до, ни после я не встречал названий тех вин. Удивительно, но не помню водочных бутылок. Видимо, офицеры заранее тайком закупили полмагазина, и культурно отдыхали после трудов праведных.
Дорога назад почему-то не помнится. В том же сентябре 1967 года нас ознакомили с приказом о том, что перевозки солдат отныне разрешены только в плацкартных вагонах. Возможно, мы оказались последними, кто прожил десяток дней в условиях, приближенных к содержанию скота. Тогда все воспринималось как должное в смысле «Стойко переносить тяготы и лишения воинской службы…». Зато сейчас я могу с гордостью сказать, что приложил руки к пуску ракет на полигоне Капустин Яр.
И еще. В 1967 году оперативно-тактическую ракету 8К11 начали снимать с вооружения и здесь мы оказались последними стрелками. Тогда она еще была секретной, а сейчас любой поисковик выдаст о ней любую информацию.