Глава xvii загадки часть первая

Глава XVII  «ЗАГАДКИ»

                «… ни одно имя в истории разведки не окружено
                таким количеством мифов и злонамеренной лжи,
            как имя Рихарда Зорге»

                Юрий Георгиев, историк, писатель

   
ЧАСТЬ  ПЕРВАЯ

     Эпиграф, принадлежащий известному историку, писателю, уважаемому Ю.Георгиеву, в мягкой интеллигентной форме выражает суть   данной главы. Но, в действительности, всё надо ставить резче, принципиальнее: кому один из национальных героев России - Рихард Зорге встал «как кость поперёк горла» и почему на протяжении десятилетий  позволяется обливать его грязью, клеветать, выдумывать фальсификации как в отношении его работы за рубежом, так и в отношении личной жизни, которой у него в нашем обычном понимании, фактически, не было. Свою жизнь он отдал без колебаний в защиту нашей страны и всего человечества от звериной сущности фашизма и бесчеловечного милитаризма.

     ВВЕДЕНИЕ

     На сегодняшний день есть только одна главная загадка – кому и почему мешает Рихард Зорге, его уникальная деятельность и выдающийся результат разведыва-тельной работы. В ходе подготовки книги много раз приходилось возвращаться к этому вопросу, сталкиваясь  с искажениями, фальсификациями и откровенной кле-ветой.
     Работая над книгой, раскрывая мифы, развенчивая фальсификации, клевету, ложь, различные фантазии, несуразности и даже глупости в произведениях ряда зарубежных авторов о деятельности разведывательной сети «Рамзай» во главе с Зорге и о нем лично, что естественно, столкнулся, как ни странно, с таким же  набором и в произведениях различного толка и формата советских и российских авторов.
      О Зорге в нашей стране  выпущены многочисленные книги, статьи в журналах, газетах, чего только нет о нём в Интернете, создано внушительное количество телефильмов, в которых приняли участие необычно большое число ученых с различными степенями, профессоров, писателей, историков, журналистов, сотрудников спецслужб. Не забывает о нем иногда и радио. При этом практически не обходится ни одно произведение, выступление, говоря о предвоенном периоде  и начальных месяцах войны с фашистской Германией, в котором не упоминалась в той или иной  форме, в различном  обьеме жизнь и деятельность Рихарда Зорге, но что удивительно в каждом произведении, в каждом  выступлении обязательно находилось место или для многочисленных искажений, или для измышлений, клеветы и просто хамства, а иногда для всего вместе.
     При этом выявилось принципиальное расхождение между официальной, государственной, общепризнанной позицией о подвиге Зорге, за который ему в 1964 году было присвоено звание Героя Советского Союза, и мнением отдельных советских/российских авторов произведений о Зорге, в которых они не только  извращают деятельность резидентуры «Рамзай», сводя на нет ее выдающиеся достижения, но и делают всё, чтобы унизить Зорге как руководителя и человека.
     Прежде чем перейти к подробному изложению, хочу привлечь внимание читателя к факту, который, на мой взгляд, не должен вызывать сомнений, хотя ряд авторов настойчиво заявляют о том, что в 1964 году произошла реабилитация Зорге, было восстановлено его доброе имя.
     В воспоминаниях разведчика, генерал-майора М. И. Иванова, 2000 написано о том, что  результатом работы комиссии «стало восстановление правды о Рихарде Зорге и его разведывательной деятельности». Но тогда возникают важные вопросы: в чем заключалась неправда, причины ее появления  и кто конкретно был ее создателем.
     В книге С. Голякова и М. Ильинского «Рихард Зорге. Подвиг и трагедия разведчика», 2001 говорится о том, что «Двадцать лет спустя, 3 ноября 1964 года, Зорге был реабилитирован  специальной комиссией  в Советском Союзе» и далее на странице восемь рассказывается о том, что в связи с появлением для советской широкой общественности имени Рихарда Зорге  4 сентября 1964 г в газете «Правда» была опубликована статья Виктора Маевского «Товарищ Рихард Зорге» и одновременно «на экраны  Советского Союза вышел фильм, одобренный самим Хрущевым. Лидер партии коммунистов посмотрел картину и сказал: «Это полезно знать всему советскому народу. Вот Зорге и пришло время реабилитировать (выделено – Ю.К).  Об этом рассказывала  заместителю министра иностранных дел Н.П. Фирюбину его супруга министр культуры  СССР Екатерина Алексеевна Фурцева в присутствии одного из нас, переводившего на русский в Минкультуры СССР фильм Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге?». Картина вышла на экраны СССР».
     В книге Е. Горбунова  «Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке», 2002 на странице 454 в разделе «Группа «Рамзай» информирует. 1941 год» написано: «Первые книги о Зорге были быстро написаны и выпущены в 1965-1966 годах сразу же  после его  (Зорге) реабилитации (выделено – Ю.К.) осенью 1964 года».
     В книге Л. Млечина  «Особая папка. СВР», 2003 на страницах 509-510  можно выделить два абзаца. Так описывая пребывание четы Клаузенов в Москве после прибытия из Токио, автор отмечает, что: «В руководстве военной разведки  приняли соломоново  решение. Клаузенов не посадили. Их отправили  в советскую зону оккупации Германии, ставшую потом ГДР. Но и восстанавливать доброе имя Зорге в военной разведке тоже не стали (выделено, так как сразу же возникает вопрос – почему не стали – Ю.К.)». Если судить по содержанию отрывка, Клаузенов выпустили крайне неохотно, так как «СМЕРШ» пока  оставался в НКО. При этом можно догадываться, что ту грязь, которую  накопили на Зорге надежно спрятали в архиве, имея в виду многочисленные купюры в аналитическом материале Сироткина и  воспоминаниях Бронина.  Она впервые неожиданно частично всплыла в 1955 году в ответе ГРУ на запрос из КГБ.
     Сразу же надо подчеркнуть, что ГРУ не обладало правом решения судьбы Клаузенов, особенно на тот момент (см. главу XV). Что касается Зорге, перед кем и для чего надо было восстанавливать его доброе имя, если уже в 1945 году было точно установлено, что он был казнен японским правительством за работу на советскую разведку. Нельзя исключать в качестве версии, что когда был арестован Зорге и, опасаясь грозной реакции Сталина, в Разведуправлении в 1941 году на всякий случай был подготовлен документ, в котором вся вина была возложена «на стрелочника», то есть на Зорге.
      Далее  у Млечина написано: «В 1964 году в ГРУ спешно создали группу, которой  поручили разобраться с делом Зорге. В октябре Хрущева отправили в отставку, но процесс реабилитации Зорге, к счастью, не остановился» (выделено – Ю.К.)».
     Еще раз приходится подчеркнуть, что мнение Млечина о реабилитации Зорге, которое он неоднократно повторяет по телевидению и радио, как говорится с упорством, достойного лучшего применения, является ложным. Зорге никем не был осужден.
     В книге Гаврилова и Горбунова  «Операция «Рамзай». Триумф и трагедия Рихарда Зорге», 2004  на странице 48 приведены следующие строки:  «25 сентября 2000 года в Москве прошёл  Второй международный симпозиум, посвященный памяти Зорге. Основ-ной доклад с российской стороны  «Трудный путь правды о Рихарде Зорге» сделал ветеран советской внешней разведки, генерал-лейтенант С.А. Кондрашов, который в начале 60-х годов принимал участие в изучении документов ГРУ и КГБ, относящихся к Зорге, и в подготовке  «Справки о Зорге» советскому руководству от 3 ноября 1964 года за подписями А. Шелепина, В. Семичастного и И. Ивашутина, на основании которой  было восстановлено доброе имя Зорге (выделено – Ю.К.) и ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза».
     У Молодякова  в книге «Россия и Япония: меч на весах», 2005 , имея в виду фильм «Кто вы,  доктор Зорге?», отмечается, что фильм стал  «….началом культа Зорге. Он же сыграл  если не решающую, то, несомненно,  важную  роль в реабилитации и последующей канонизации Зорге в нашей стране». И далее: «… но пересмотр «дела Зорге» (выделено – Ю.К.) внутри ГРУ начался в 1964 г. комиссией  под руководством А.Ф. Косицына».
     Можно привести аналогичные примеры и из других произведений, в которых повторяются эти высказывания, утверждения. Но, прочитав их, возникают естественные вопросы не только о том когда, кем, в чём и на каком основании был обвинен Зорге, чтобы можно было говорить о пересмотре «Дела Зорге», но и перед кем его оправдывать, если, практически, никто о нём в нашей стране до 1964 года ничего толком не знал – ни руководители страны,  ни военачальники, ни советский народ в целом. А оперативные дела, связанные в разрозненном виде с деятельностью Зорге, были давно и глубоко захоронены в архиве Главного разведывательного управления Генштаба ВС СССР,  и надуманные отрицательные характеристики, о которых написано в главе VI никого не интересовали даже в самой организации.
     Читая эти абзацы, возникает естественный вопрос на основании каких внутренних материалов делались положительные заключения о Зорге («восстановлено доброе имя», «восстановлена правда») и кто прятал правду о нем так,  что пришлось изучать материалы. Поскольку изучались не американские материалы, а документы в архивах ГРУ и КГБ можно с уверенностью сказать, что фамилии лиц, опорочивших Зорге, известны, но они не афишируются. 
     Наиболее правдиво выглядит написанное А. Фесюном в его книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы»: «В 1964 году в Главном  разведывательном управлении Генштаба создается комиссия под руководством А.Ф. Косицына с целью изучения материалов (выделено – Ю.К.) по делу Зорге. Все те, кто был причастен к работе  с Зорге, составили справки-воспоминания, фрагменты из которых приводятся в данной публикации». Ни о какой реабилитации, ни о пересмотре «Дела», ни о восстановлении «доброго имени» Зорге здесь нет и речи.
     Учитывая сказанное можно утверждать, что все рассуждения о реабилитации и восстановлении доброго имени Зорге просто являются безграмотной выдумкой.
     Но при этом всё же  удивляет, кому это нужно, зачем и во имя чего это делается?
     Другое дело, когда пишут о том, что через 20 дней после присвоения Зорге  звания Герой Советского Союза была реабилитирована его  жена Екатерина Александровна Максимова, которую органы НКВД безвинно арестовали в 1942 году и осудили по ложному обвинению в шпионских связях. Погибла в заключении. О ней будет написано в главе VII.

1. Этапы мифотворчества и толкования

     Есть интересный факт о Зорге. В книге В. Гаврилова и Е. Горбунова «Операции «РАМЗАЙ». Триумф и трагедия Рихарда Зорге» на странице 26 приводится текст до-кумента,  относящегося к периоду после смерти Сталина.  Он интересен тем, что, как и прежде и на тот период, всем было не до Зорге. В стране велась подспудная борьба за власть, в государственных учреждениях была нервная обстановка, так как ожидались реорганизации и увольнения. В тоже время «В 1955 году следственное управление КГБ занималось реабилитацией погибших в 1937-1938 годах сотрудников военной и политической разведок. Проверялись их «показания», выбитые на следствии, и для этого посылались  запросы в другие организации. 19 декабря 1955 года ГРУ в ответ на запрос (интересно было бы посмотреть суть запроса и в какой связи туда попал Зорге – Ю.К.) начальника Следственного управления КГБ Малярова сообщило о том, что: «… Нелегальный резидент Рамзай возглавлял нелегальную сеть  Разведупра в Шанхае в 1930-1932 годах. В связи с угрозой его провала, ввиду  грубых организационных ошибок, допущенных Рамзаем, из Шанхая он был отозван в Центр (выделено – Ю.К.)».
      В главе IV уже приводился  разбор причин отзыва Зорге из Шанхая и можно только повторить, что перед командировкой Зорге в Японию в 1933 году Центр под руководством самого Берзина провел тщательную проверку сигнала  о том, что  Зорге якобы расшифрован китайской контрразведкой в силу допущенных им организационных ошибок. Однако проверка в Китае и последующая деятельность Зорге в Японии  наглядно доказали, что сигнал был ложным. Возникает естественный вопрос, если документ из ГРУ  подлинный, кому и зачем там понадобилось повторять ложь, спустя многие годы. Ведь командировка в Китае была выполнена успешно, а в Японии – блестяще. Но последняя командировка даже не упоминается.
    Говоря о нашей стране (СССР/Россия), мифотворчество и злопыхательство о Зорге в ней прошло несколько этапов и не закончилось сегодняшним днем. Первый из них, так называемый мифотворческий период возник в хрущевские времена и характеризовался кампанией советской пропаганды, которая в отдельных случаях преувеличенно без чувства меры превозносила и прославляла советского разведчика Р. Зорге. Однако, этот этап продлился всего пару  лет.      
     Ко второму этапу, начиная примерно с 1966 года, можно отнести период, когда были сделаны первые попытки, но без особого шума, подспудно  поставить под сомнение героическую деятельность Зорге и ее результаты, а также его моральный облик. Но,  в тот момент фальсификации, инсинуации и просто ложь не получили широкого распространения, так как еще сохранялся СССР, существовала литературная цензура,  шла борьба за власть и на этом фоне как-то было не до Зорге, хотя серьезные попытки против него уже предпринимались, но о них станет известно только через десятки лет со дня присвоения Зорге звания «Герой Советского Союза».
     Началом, третьего этапа по дискредитации Зорге  можно считать появление  в журнале «Молодая гвардия (№10), 1991 г. статьи  доцента МГУ В. Сахарова «Крушение мифа (Если бы Сталин  поверил Зорге)». В главах I и VI четко выражается позиция о содержании этой статьи, но можно еще добавить, что не случайно в этом же году в нашей стране вышли книги В. Шелленберга «Лабиринт» и Гордиевского/Эндрю  «КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева», содержание которых перекликалось с необоснованными, в основном «высосанными из пальца»  рассуждениями Сахарова. А дальше на фоне развала государства пошел-поехал поток произведений российских и иностранных авторов, в которых нашел место полный набор исторических фальсификаций, лжи, фантазий и глупостей, извращающих историю нашей страны и ее героев.  Книжные полки заполнились мутным потоком лживых произведений, состряпанных  предателем В. Суворовым (Резуном) при активном участии сотрудников спецслужб Великобритании, многочисленными, прекрасно оформленными изданными на отличной бумаге книгами о главарях гитлеровской Германии, начиная с осужденных Нюренбергским международным трибуналом, мемуарами «доблестных» немецких фельдмаршалов, битых советскими полководцами, обстоятельные описания видов и родов войск вермахта, разгромленных Красной армией. На этом фоне намеренно создавалось впечатление случайности победы Советского Союза над фашистской Германией.
      Досталось и Зорге. По ходу изучения материалов о его деятельности и руководимой им резидентуры «Рамзай» всё больше и больше обращали на себя внимание странные факты. Более того,  чем больше попадалось гадостей про Зорге, тем более убеждался, что проводится в жизнь определенная кампания со скрытым смыслом, пока неясным для меня, но который заслуживал серьезного анализа и выводов.  Прежде всего, не покидало ощущение какой-то несообразности в содержании многих прорабатываемых материалов, так как противниками Зорге использовалось всё – от мелкой лжи до крупных измышлений и клеветы.  Чтобы не быть голословным, иллюстрироваться это будет на фактах, идя от простого к сложному.
     В произведениях о Зорге встречаются растиражированные «булавочные уколы», с помощью которых пытаются в той или иной мере показать его с отрицательной стороны. К сожалению, на это попались даже некоторые уважаемые авторы. В этой связи рассмотрим два наиболее ярких примера, касающиеся маршала Блюхера и фотографии.

     1.1 БЛЮХЕР

     Суть первого сводится к тому, что связывают, хотя и косвенно, донесения и материалы Зорге, направленные в Центр, с гибелью маршала Блюхера в застенках НКВД. Дается ссылка на уже известную аналитическую справку Зорге в декабре 1937 года, которой заинтересовался Сталин и в которой наряду с раскрытием стратегических планов японского Генштаба было упоминание о Блюхере: «Ведутся, например, серьезные разговоры о том, что есть основания рассчитывать на сепаратистские настроения маршала Блюхера, а потому в результате первого решительного удара можно будет достигнуть с ним мира на благоприятных для Японии условиях».
     По мнению А. Фесюна, Зорге сообщал Сталину о Блюхере, как в аналитической справке, так и в скопированных им германских протоколах допросов предателя Люшкова  не намерено, но делает заключение: «Эти сообщения могли сыграть свою, пусть косвенную, роль в судьбе маршала».
   Писатель-историк Ю. Георгиев написал более определенно: «…Характерный штрих. Будучи верным сыном своей эпохи, Зорге не смог удержаться от того, чтобы не «внести свой вклад» в компромат на маршала В. Блюхера, командовавшего тогда Особой Дальневосточной Краснознаменной армией».
     К сожалению, оба уважаемые мной писателя неправы в своих оценках, которые отдают определенным душком. Дескать, в то страшное время доносов и оговоров сия чаша не миновала и Зорге и в  моральном плане он в данном случае был не лучше многих других.
     Прежде всего, Зорге направлял в Москву материалы и донесения в  том виде, как они были добыты. При этом, если говорить конкретно о Блюхере, он знал о нём только то, что знала вся советская страна и заграница – герой гражданской войны, многократный кавалер ордена «Красное Знамя». Писатель Л. Млечин в книге «Сталин и его маршалы», 2004 пишет о том, что Василий Блюхер был любимчиком Сталина и «Его Особая армия действовала на правах округа. Никто из командующих округами  не получил в 1935 году звание маршала, только Блюхер. Остальные начальники ему сильно завидовали». Более того,  2 июня 1937 года  на Военном совете Сталин защищал Блюхера от нападок (дескать устарел, новых методов работы не понимает, выпивает, не ходит по войскам) : «… Хотят Блюхера снять….Мужик, как мужик, неплохой… Он, конечно, разумнее, опытнее, чем любой Тухачевский, чем любой Уборевич…». В тоже время «Блюхер находился под при-смотром чекистов даже в те годы, когда он нравился Сталину, когда его имя гремело по всей стране и о нем слагали песни».    
     Судьбу Блюхера решили не только неудачные действия в боях на Хасане, когда  31 июля  1938 года японцы, вопреки предупреждению Зорге, захватили высоты Безымянную и Заозерную, но и  его непонятная позиция, выразившаяся в признании вины советских пограничников в возникновении вооруженного инцидента.
     К слову, в шифровке от 1 августа 1938 г. Зорге писал: «Я очень сожалею, что мои предупреждения о нависающей угрозе локальных действий не лишили японцев возможности произвести внезапное нападение на пограничные высоты».
     1 августа 1938 года Сталин связался с Блюхером по прямому проводу: «- Скажите, товарищ Блюхер, честно. Есть ли у вас желание по–настоящему воевать  с японцами? Если нет такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту. А если есть желание, я бы считал, что вам следовало бы выехать  на место немедленно….». Эти крайне жесткие слова вождя не прошли бесследно для маршала.
     Сталин был недоволен исходом боевых действий, хотя японские войска были отогнаны, полного их разгрома не получилось, и наши потери были очень велики. Это стало одним из поводов проведенных осенью массовых репрессий среди командного состава ДВФ.
     На заседании Главного военного совета 31 августа 1938 года с участием Сталина и в последующем приказе Ворошилова была поставлена точка в карьере Блюхера. В приказе наркома Ворошилова № 0040 от 4 сентября 1938 года говорилось о том, что  « Все его поведение  за время предшествующее боевым действиям и во время самих боев, явились сочетанием двуличия, недисциплинированности и саботирования вооруженного отпора японским войскам, захватившим часть нашей территории…».
     Друг Блюхера маршал К. Ворошилов отказался от него и тот был арестован 22 октября 1938 года. После побоев умер в тюрьме (по другим данным по личному указанию Сталина был расстрелян 9 ноября 1938 года).
    Из этого отрывка видно совершенно чётко, что Зорге упомянул Блюхера в своей аналитической справке без каких-либо задних мыслей и никакого отношения к пе-чальной судьбе маршала не имел.

     1.2 ФОТОГРАФИЯ

     Суть второго факта заключается в том, что Зорге обвинили в нескромности, в хвастовстве и искаженном информировании Центра. Некоторые авторы ссылаются на то, что Зорге, чтобы превознести свои связи, послал в Центр фотографию, на которой запечатлён визит германского посла Дирксена к японскому императору Хирохито в его присутствии.
     В книге Л. Млечина «Особая папка. СВР» на страницах 482-483 есть один интересный момент, на котором постараюсь остановиться подробнее, так как он является характерным не только для данного автора. Приводится следующая вроде бы объективная ссылка на другого автора: «В 1937 году, пишет японист Юрий Георгиев, Зорге  прислал в Москву фотографию, на которой он запечатлен стоящим рядом во время рукопожатия немец-кого посла Дирксена и японского императора Хирохито. Зорге, вероятно, хотел продемонстрировать, насколько он  приближен к высшим сферам.
     А в Разведуправлении пришли к совершенно иным выводам:
     «Тот факт, что Рамзай на представлении Дирксена японскому императору был допущен  в личную палатку императора, доказывает, что он считался там полностью своим человеком. Если бы он был вскрыт и использовался вслепую, то отношение к нему было бы как к советскому агенту (хотя и вскрытому тайно  от него), и он ни под каким видом не был бы допущен в палатку императора.
     Следовательно, если считать, что Рамзай вскрыт, то приходится заключать боль-шее: что он не только вскрыт, а и работает на японо-германцев в качестве дезинфор-матора советской разведки».
     Но, продолжим теперь уж слова Млечина, а не Георгиева:  «В наши дни выяснилось, что Зорге прихвастнул. Японский исследователь Томия Ватабэ изучил историю этого снимка и  установил, что на фотографии изображен вовсе не император, а его младший брат - принц Титибу.  Снимок был сделан 6 апреля 1935 года в порту Йокогамы. Принц от имени императора приехал встретить императора марионеточного государства Маньчжоу-Го Генри Пу И. Вот тогда немецкий посол Дирксен и пожал руку принцу. В довоенной Японии император не мог обменяться рукопожатием с иностранным дипло-матом…».      
     Установление истины надо начать с того, что фотография появилась в результате обычной процедуры съемок корреспондентами  всяких  приемов, торжеств, дипломатических раутов и т.п. и, напечатанная в прессе, была широко известна. Можно сделать предположение, что  она могла быть направлена в Центр советским военным атташе, резидентом легальной резидентуры в Токио полковником Гущенко, так как постоянную обработку прессы выполняет легальная резидентура, которая, как и все легальные резидентуры, регулярно посылала свежую информацию в Центр (газеты, журналы, некоторые другие издания по заданной тематике). Но нигде нет сведений о том, кто видел эту фотографию в Центре. Поэтому сразу возникают ряд вопросов и главный из них – где и когда точно Ю. Георгиев видел эту фотографию и откуда взялось предвзятое  убеждение  в  том, что именно Зорге посылал эту фотографию в Центр и именно с целью хвастовства и с какой  стати Зорге приспичило посылать ее через два года после опубликования (снимок сделан в 1935 г., а послал он ее якобы в 1937 г.).
     При изучении материалов о Зорге данная фотография попалась мне только в двух книгах.  Она приведена в книге Герберта фон Дирксена «Москва-Токио-Лондон» на русском языке со следующей    подписью: «Посол Дирксен на приеме у японского императора Хирохито. В центре –  «любимчик посла» Р. Зорге».
      В книге Р.  Уайманта «Шпион Сталина. Шпионская сеть Рихарда Зорге» - на английском языке она же  сопровождается следующим текстом: «Зорге принимали везде – даже  в императорском дворце. Император Хирохито принимает посла Дирксена, а Зорге наблюдает. Приблизительно 1936 год».
     Понятно, что фотография к книгам Дирксена и Уайманта взята не в Разведывательном Управлении и не Зорге выдумал эти подписи к ней.
     Следует отметить, что когда в Европе готовилась к печати на немецком языке книга Г. Дирксена, а это было в 1950-1951 годах, то в нее  не могла быть включена «злополучная»  фотография, которая показывала одну из сторон деятельности посла Германии Герберта фон  Дирксена  в Японии. Дирксен в своей книге ни словом не упоминает о Зорге - советском разведчике, с которым он тесно проработал пять лет, и текст книги излагается так, как-будто Зорге и не существовал совсем. И, безусловно, на ней не могло быть  подписи о «любимчике»  Зорге,  что, скорее всего, придумано впоследствии уже нашими  русскими издателями или редакторами. Перестарались!
     Писатель Роберт Уаймант, собирая материал о Зорге в Японии, нашел эту фотографию в одной из японских газет за 1936 год и поместил в своей книге с указанной выше подписью.
     Дирксен и Уаймант считали, что на фотографии изображен император Хирохито, а  японский историк Томия Ватабэ считает, что это его брат Титибу. Скорее всего, надо верить  Ватабэ, но причем тут Зорге, которому приписывают то, что он не делал.
     Но даже в случае, если на фотографии изображен брат императора, а не сам Хирохито все равно фотография наглядно говорит о приближенности Зорге к послу Дирксену, который брал его с собой на ответственные официальные мероприятия, и это главное.
     В заключение этого раздела: надо очень пренебрежительно относиться к Зорге, чтобы так написать о нем. Дескать,  вот вам и великий разведчик, который  не брезговал даже хвастовством, хотя это явно не соответствует действительности.
     Следующие два примера являются уже более серьезными, так как относятся к безопасности Зорге и резидентуры.

     1.3 АВАРИЯ

      В мае 1938 года Зорге в Токио при езде на мотоцикле попал в тяжелую аварию, в результате которой сильно покалечился и попал в больницу. К слову, знаменитый английский разведчик, полковник в отставке Томас Эдвард Лоуренс (Лоуренс Аравийский) увлекался быстрой ездой на мотоцикле, попадал в аварию с переломом ноги. В возрасте 47 лет погиб вечером 19 мая 1935 г. в результате аварии  на проселочной дороге в Англии. Это к тому, что никто не застрахован от несчастного случая.
     Зорге,  как и знаменитый английский разведчик, любил гонять на мотоцикле с большой скоростью. Однажды еще в Шанхае на мотоцикле попал в аварию и повредил ногу. Одна-ко езда на мотоцикле «с ветерком» в Шанхае и, особенно, в Токио не только доставляла ему удовольствие, позволяла снять стресс, сокращать возможности КРО и разных спецслужб, но так же помогала быстро делать все дела, как по прикрытию, так и по основной  линии – разведывательной.
     Ночью 13 мая 1938 года после возвращения в Токио из поездки в Манилу и Гонконг Зорге попал в тяжелейшую аварию. В книгах о Зорге ничего не говорится о том, что по всем канонам Клаузен доложил в Центр о том, что Зорге попал в госпиталь, описал его состояние и принятые меры для обеспечения безопасности резидентуры. Здесь показательна реакция Центра на сообщение о сотруднике, которого недавно хотели отозвать в Москву. К донесению Клаузена об аварии  и.о. начальника разведки Гендин отнесся спокойно: «НО-2. Что вы думаете об этой истории? Прошу переговорить». После этого Центр запретил Зорге ездить на мотоцикле и, судя по некоторым данным, после выхода из госпиталя он приобрел небольшой автомобиль марки «Датсун».  В письме начальнику Управления от 4 июня 1939 года Зорге отметил эту аварию просто как тяжелый несчастный случай.
     Факт аварии Зорге привлек необычайно пристальное внимание и нашел отражение в произведениях многих авторов, но в различных исполнениях. Их «булавочными» уколами уже не назовешь.  Многие авторы со смаком описывают это событие и придают ему осо-бое значение, закладывая определенный подтекст – мол, что вы из него делаете героя, ко-гда он, возглавляя такую серьезную организацию как резидентура, был несерьезным, без-ответственным человеком, который напился, сел на мотоцикл и с секретным донесением поехал  лихачить по городу. Отсюда делается вывод – как можно показывать Зорге в виде великого разведчика, если он себя так безответственно вел.
     Приведенные ниже отрывки наглядно покажут насколько всё можно исказить в зависимости от политической ангажированности. Итак, начнем с наиболее простого варианта:
     13 мая в 3 часа утра около американского посольства на Т-образном перекрестке Зорге на мощном, мчащемся с огромной скоростью мотоцикле не справился с управлением и врезался в каменную стену. По словам принца Ураха – корреспондента нацисткой газеты «Фелькишер Беобахтер» они с вечера до утра пили с Зорге в баре «Рейнгольд». На предложение поехать домой на такси Зорге отказался. В результате аварии были выбиты многие зубы, повреждена челюсть. Первую помощь ему оказал американский врач Стедефельд, проживавший недалеко от посольства. Но дальше описание у всех дается по-разному.
     Ч. Уллоуби «Шанхайский заговор», 1952. Из показаний Клаузена, стр 184-186

     «13 мая 1938 г., в пятницу Зорге,  опробывая  мотоцикл, который ему продал Клаузен, врезался в плохо видимую  стену на дороге, которая шла вдоль  американского посольства и серьезно разбился. Первую медпомощь ему оказал доктор Стедефельд из Азабу и направил в госпиталь Святого Луки. Как только мне стало известно, я бросил все и рванул к его  постели. Сильно пострадавший, но отважный он передал мне материалы на английском языке и американскую валюту, которые были у него в кармане и никто из посторонних не должен был видеть,  и только после того как он освободился от компромата, потерял сознание.
     Из госпиталя Клаузен сразу же поехал домой к Зорге, чтобы убрать все бумаги, имеющие отношение к нашей разведывательной работе и заодно взял его ежедневник. Некоторое время спустя к дому приехал руководитель ДНБ Вайс, чтобы опечатать все его имущество. Клаузен содрогнулся от мысли, представив, что обнаружилась бы их секретная работа, если бы Вайс приехал бы до него. Также его в тот момент беспокоило неестественное для постороннего лица как он нахождение  в доме вместо представите-ля германского посольства или полиции».
     Комментарий: автор книги, явный противник Зорге генерал Уиллоуби не стал вносить в показания Макса отсебятину. Во-первых, Клаузен за давностью времени перепутал даты.  Ничего не говорит о приезде Зорге из командировки и его встрече в ресторане с князем Урахом, который якобы позже был на месте аварии и по просьбе Зорге вызвал Макса. В тоже время в них изложены очень важные факты. Прежде всего, Клаузен отмечает, что Зорге опробывал мотоцикл, а не мчался  к нему среди ночи.  Нет ни слова о том, что Зорге, якобы  был в состоянии алкогольного опьянения и около него находились какие-либо его  знакомые.
     Клаузен  подчеркивает бесстрашное поведение Зорге, который сумел передать ему секретные материалы и доллары. Зорге не дал  указание Максу передать какое-либо сообщение в Москву. Не имея достоверных сведений, можно делать только предположения, что на английском языке содержались важные для разведывательной деятельности  заметки, сделанные Зорге во время поездки, а американские доллары в значительной сумме были получены Зорге через курьера Центра для нужд резидентуры и это также могло вызвать подозрения. И то, и другое в поездке были для Зорге безопасны, так как  у него был дипломатический паспорт, но не в Японии.
     А далее посмотрим, как это событии описывают разные писатели.

     Ханс Кирст в книге «Зорге, которого мы не знали», 1955 (на немецком), 2001 (на русском языке) все подает вообще по другому. В  разговоре с Ойгеном Оттом и его женой об их отношении к  возможному нападению Германии на СССР Рихард в ярости обвинил их в  том, что они являются поджигателями войны и закричал: «….- Вы больше для меня не существуете. Я не хочу вас вообще видеть,  вы мне противны». После этого он вскочил на мотоцикл и помчался, сперва в пивную, где с жадностью выпил несколько бутылок своего любимого пива «Лёвенброй», а затем направился к любовнице Мартине Шварц. Но поскольку в этот момент его все раздражало, он и там не нашел успокоения. Поэтому направился к своему приятелю-писателю Зиберту, который жил в гостинице «Империал». Там он из горлышка выпил почти всю бутылку виски. Отказавшись от вызова такси, Рихард сел на мотоцикл и умчался, закрывая временами глаза. В один из моментов этой безумной гонки с риском для жизни наступил конец: …Мощным ударом его отбросило назад. Земля разверзлась, и он потерял сознание.
     « - Зиберт! – произнес Зорге со стоном. – «Империал». И повторил несколько раз, захлебываясь в собственной крови.
     Когда Зиберт, вызванный дорожной полицией, прибыл на место происшествия, Зорге, уже закутанный в простыни, лежал на носилках около машины «Скорой помощи». Жизнь в нем едва теплилась. В луже крови около его ног валялось несколько зубов, голова пред-ставляла сплошное кровавое месиво». Но даже в таком состоянии Зорге сумел убедить Зиберта в том, что требуется у него взять бумаги и сжечь их.
     Примечание:  Здесь нечего комментировать, так как кроме факта аварии,  которая произошла с Зорге, все остальное – наглая ложь.

     Р. Уаймант в книге  «Шпион Сталина. Рихард Зорге и  токийская шпионская сеть», 1996. Примерно в три часа утра 13 мая 1938 г. («черная пятница» - Ю.К.) громкие рокочущие звуки нарушили тишину Тораномона, близкого к правительственным учреждениям в сердце Токио. Мощный мотоцикл обогнул здание Южно-Маньчжурской железной дороги  и направился по дороге, ведущей  к американскому посольству. Его здание было расположено на холме в верхней части этой дороги, образуя Т-образный перекресток. Здесь мотоциклист свернул налево и помчался по темной аллее, опоясывающей юж-ную часть посольской стены.
     Через некоторое время полицейский, находящийся у ворот посольств, услышал звуки удара и  металлический звон. Подбежав, чтобы разузнать о происшедшем, он обнаружил покарежанный мотоцикл, врезавшийся в каменную стену (выделено – Ю.К.). Его фонарь выхватил  человеческие зубы, разбросанные среди металлических остатков. Мужчина, который лежал истекая кровью, был иностранцем, позже идентифицированный как германский журналист Рихард Зорге.  Вызвали американского доктора Стедефельда, который жил неподалеку от посольства, для оказания первой помощи. 
     Вскоре после этого спешно появился друг Зорге принц Урах, который жил в гостинице «Империал».
     Как стало известно, оба (Зорге и Урах ) с самого вечера начали пить и вышли  из  «Рейнголд» бара уже под утро. Урах уговаривал Зорге взять такси или пойти домой пеш-ком, оставив мотоцикл. Зорге посмеялся в своей непринужденной манере. Если он был очень пьян, чтобы управлять, то он был и слишком пьян, что бы думать о последствиях. Урах был потрясен  тем, что он увидел. Едва способный говорить сквозь  кровоточащие губы, Зорге сделал сквозь боль усилие  передать Ураху срочную просьбу сказать Клаузе-ну, чтобы тот немедленно приехал.
     Макса Клаузена в Роппонги подняли ото сна настойчивые  телефонные звонки. Когда он узнал, что Зорге получил серьезные повреждения и находится в «Скорой помощи» на пути в госпиталь «Святого Луки», у него возникли дурные предчувствия. Он быстро оделся и поспешил в госпиталь-современный медицинский центр. Зорге был на грани потери сознания и с трудом говорил. В последствии Клаузен вспоминал, что Зорге проявил железную волю, которой Макс всегда восхищался,  и вынул из кармана пиджака разведывательные донесения на английском языке и американскую валюту, которые никто не должен был увидеть. После этого Зорге потерял сознание.
     Клаузен из госпиталя отправился в дом Зорге на Нагасака-чо. Там он забрал все документы и дневник, которые могли бы вызвать подозрение.
     Сделал он это своевременно, так как на рассвете туда приехал Рудольф Вайзе, руководитель Германского агентства новостей, который занимал высший пост среди германских журналистов.
     Клаузен испытывал большое волнение, так как нахождение Макса в доме Рихарда было бы очень странным. Иногда можно было встречать Зорге в обществе Клаузена за кружкой пива в Немецком клубе, но никто  полностью не понимал,  что могло быть общего у Зорге со  скучным, с грубыми манерами бизнесменом как Клаузен.
     Поэтому принц Урах был озадачен требованием Зорге немедленно вызвать Клаузена в госпиталь.
     Никто не мог вообразить, что они были товарищами в шпионской организации Красной Армии.
     В субботу 14 мая в газете «Джапан Эдвертайзер» было написано, что   доктор Р. Зорге, корреспондент «Гамбургер Фремденблатт» попал на мотоцикле в катастрофу, получил серьезные ранения и находится в госпитале.
   Ханако Мияке получила сообшение о случившемся от прислуги Зорге. и немедленно приехала к Зорге в больницу.
     Комментарий: в данном описании многие приведенные события просто непонятны: каким образом на месте аварии появился вдруг Урах, почему именно через него Зорге вы-звал Клаузена и автор правильно отмечает озадаченность Ураха просьбой Зорге. Полагаю, что и читатель в такой ситуации был бы тоже озадачен. 
     Автор пишет, что Клаузен взял у Зорге разведывательные донесения на  английском языке и надо понимать, что Урах там не был,  а медперсонал  был занят своим делом и  он не обращал внимание на разговор и действия иностранцев.
         
     Юрий Корольков в книге «Человек, для которого не было тайн», 1965:  Этот не-счастный случай автор относит к  марту 1938 и описывает в сокращенном виде следующим образом. В тот вечер Рихард должен был передать Максу  для отправки в Центр несколько агентурных донесений. Но ему пришлось засидеться в «Рейнгольде» в компании, которая его не отпускала. Время шло, приближался час связи с Центром и Зорге сидел как на иголках. Наконец все разошлись и он остался с принцем Урахом. На предложение Зорге поехать с ним на мотоцикле Урах отказался и предпочел поехать на такси. «Рихард находился в жесточайшем цейтноте, когда, избавившись наконец от князя Ураха, вскочил на мотоцикл. Он вихрем понесся к Гинзе, круто, как гонщик на треке свернул влево и набирая скорость, помчался по опустевшим  улицам Токио. Времени было в обрез, но может удастся зашифровать  хоть первую страницу.   
     На большой скорости он приблизился к американскому посольству и тут из переулка выскочила легковая машина (выделено – Ю.К.). При экстренном торможении мотоцикл занесло и он ударился о стену. От удара Рихард потерял сознание. Его доставили в больницу на той же машине, из-за которой он пострадал. Находясь в тяжелейшем состоянии (тяжелые повреждения головы, вывих плеча, трещина в челюсти, выбиты зубы) он, тем не менее, сумел настоять на вызове в больницу своего  знакомого, Макса Клаузена. Доктор-японец пытался его убедить, но он настаивал, чтобы перед операцией он смог увидеться с Клаузеном, которому передал агентурным путем полученные материалы.
     Комментарий: 1. Прежде всего, это произошло не в марте, а в ночь с 12 на 13 мая 1938 года.
     2. Ничего не пишется о том, что Зорге прибыл из командировки и у него не было никаких агентурных донесений в Центр, которые  необходимо было  мчаться сломя голову в ночи и будить Макса, чтобы  срочного передать в Центр какое-то донесение. Проверка показала,  что непосредственно после аварии  никаких шифрограмм в Центр, по крайней мере, информационных, не поступало, хотя Клаузен в случае крайней необходимости мог бы это сделать, так как в начале года Зорге обучил его шифровальной работе и были проведены контрольные передачи.
     3. В данном варианте причиной аварии якобы стало неожиданное  появлении легковой автомашины, на которой его доставили в госпиталь, а не на «Скорой помощи».
     4. Урах здесь после аварии не фигурирует, но зато появился доктор-японец. У разных авторов отмечены три доктора: сразу же на месте аварии – доктор из американского посольства Стедефельд,  доктор Эллиот в госпитале «Святого Луки» и еще японский доктор.
    
     Ф. Дикин и Г. Стори «Дело Рихарда так описывают возвращение Зорге из Манилы и Гонконга, куда он ездил в качестве дипкурьера германского посольства и одновременно использовал эти поездки для передачи своих разведывательных материалов в Центр:
     «Свое возвращение в Японию он отпраздновал в привычном стиле – в «Рейнголде» с Урахом. В два часа ночи, когда бар, наконец, закрылся, Зорге уселся на мотоцикл, купленный им у Макса Клаузена. Машина доставляла ему массу удовольствия и некоторое беспокойство его друзьям, поскольку даже когда Зорге был трезвым, он гонял на ней с огромной скоростью по узким улицам города.
     Усадив Ураха на заднее сиденье, Зорге помчался к «Империал – отелю». Он пропросил Ураха сопровождать его в  «налете» на квартиры тех жителей, которые известны были хорошими запасами спиртного в своих барах, однако на этот раз Зорге отправился на собственную квартиру, где выпил целую бутылку виски. А потом предложил другу отвезти его домой на заднем сиденье мотоцикла  (это был один из вечеров, когда Ханако-сан не было в его доме) Урах благоразумно отказался, и Зорге отправился один.
     У Тораномон, за зданием офиса ЮМЖД он свернул влево с широкого проезда и, поддав газу, помчался вверх по улице вдоль стены, окружавшей американское посольство, - по дороге, если и отличавшейся от грязной грунтовой колеи (выделено – ЮК.), то ненамного. Он потерял контроль над машиной и врезался головой в стену.
     К счастью для Зорге, место аварии находилось в пределах слышимости, если не види-мости полицейского  в будке у ворот посольства. С тяжелыми ранениями, истекающий кровью от ран на лице, Зорге, однако не потерял сознания и сумел назвать полиции адрес Ураха. Полиция позвонила в «Империал-отель», и Урах тут же приехал на место происшествия. Когда он прибыл, Зорге едва  мог говорить, но все же сумел прошептать: «Скажи Клаузену, чтобы он немедленно приехал». Клаузен поспешил в госпиталь Святого Луки, куда доставили пострадавшего Зорге. Что было дальше лучше, всего описывает сам Клаузен.
     «Сильно побитый, но не потерявший самообладания, он протянул мне отчеты на  английском и американскую валюту,  находившиеся в его кармане, которые нельзя было показывать посторонним, и только освободившись от них, потерял сознание. Из госпиталя я прямиком отправился к нему домой, чтобы забрать все его бумаги, имевшие  отношение  к нашей разведывательной деятельности, прихватив и его дневник. Чуть позже сюда  прибыл Вейс из ДНБ (чиновник германской службы новостей), чтобы опечатать всю собственность Зорге, чтобы никто не мог ничего тронуть. Я вздрогнул, подумав, что вся наша секретная работа выплыла бы наружу, приди Вейс раньше меня».
     Комментарий: У этих авторов, кроме бесспорных фактов (приезд из командировки, встреча с Урахом в ресторане, авария, вызов Клаузена и действия последнего), всё является надуманным.

     Мария Колесникова и Михаил Колесников в книге «Рихард Зорге», 1971 описы-вают это происшествие так.  Рихард приехал на мотоцикле на встречу с Одзаки и получил от него (выделено – Ю.К.) очень важные документы. «Забрав документы, Зорге повернул обратно. Он торопился. Было два часа ночи. До утра  нужно успеть все сделать, вернее до рассвета. Он все увеличивал и увеличивал скорость...Поворот... Тут начиналась высокая стена. Чтобы автомашины не задевали  стену, кто-то додумался установить вдоль шоссе ограждающие массивные камни . Что произошло потом, Зорге помнил плохо….». Далее авторы описывают как Зорге, понимая, что обнаруженные полицией документы приведут к провалу, сумел объяснить, что его необходимо отвезти в больницу «Святого Луки» к доктору  Стедефельду. Уже там, через Стедефельда он сумел вызвать Макса., который не только взял у него секретные документы, но и проверил дом  Зорге  на отсутствие компрометирующих документов, забрал фотоаппарат, где могла оказаться непроявленная пленка.
     Комментарий: У Колесниковых нет упоминания о прибытии Зорге из командировки и  о его времяпровождении в ресторане с принцем Урахом. Колесниковы, естественно не могли писать о советском герое Зорге, который пьет с нацистом Урахом всю ночь, а затем садится с агентурными материалами на мотоцикл и попадает в аварию. Поэтому у них появляется упоминание о сомнительной встрече с Одзаки и получении от него  важных документов, которые после фотографирования надо было вернуть до рассвета.
     Здесь  описана другая крайность. Дескать Зорге настолько был озабочен деятельностью резидентуры, что прибыв в Токио, он сразу же «с корабля на бал» поехал, чтобы провести агентурную встречу с Одзаки в два часа ночи! Этот вариант писателей тоже не впечатляет. Но есть один важный факт о том, что Зорге вызвал Клаузена через доктора Стедефельда.

     С. Голяков, М. Ильинский в книге «Зорге. Подвиг и трагедия разведчика», 2001 посвящают этому событию небольшой раздел, который так и называется «Авария». В ней рассказывается о том, что «фирма Клаузена помимо выполнения фотопечатных работ занималась импортированием и продажей мотоциклов». В то же время Зорге очень любил быструю езду и «предельная скорость, точный расчет, выдерка, смелость – это соответсвовало его натуре». 13 мая 1938 года Клаузен дал ему новенький мотоцикл «Цундап. Далее события развивались следующим образом: «Стоял солнечный день (выделено – Ю.К.), когда он выкатил сверкающий  «Цундап» на улицу и завел мотор. Машина была сильная. Рихард с наслаждением дал газ, рванулся вперед.  «Цундап» быстро набрал скорость и понес его навстречу никак непредвиденному. На одном из поворотов, на улице Окасака Мицуке, перед Рихардом внезапно вырос велосипедист (выделено – Ю.К.) . Услышав шум  приближающегося мотоцикла, велосипедист совсем растерялся. Все решали доли секунды. Рихард сделал рывок в сторону – заднее колесо попало в лужу, и машину, развернув, со всего маху бросило на глухой забор..». 
     Когда его привезли в госпиталь «Святого Луки», начали готовить к операции. Рихард ужаснулся, так как его должны были раздеть, а в пиджаке находился агентурный материал, обнаружение которого при составлении протокола полицией привело бы  к провалу. Поэтому, превозмогая боль, он настойчиво попросил вызвать Клаузена для передачи «срочных новостей для агентства». Появившийся через пятнадцать минут Макс  взял у Рихарда бумаги и направился в дом Зорге, чтобы опередить появление  японской полиции.
     Здесь авторы отмечают важный момент: «Рихард не держал у себя на квартире конспиративных документов. Копии всех его докладов и телеграмм уничтожались немедленно после того, как они передавались в Москву. Но у него  могли оказаться некоторые  секретные документы из германского посольства, это – не для глаз тайной японской полиции. У нее мог  возникнуть вопрос: почему корреспондент «Франкфуртер цайтунг» имеет доступ к сверхсекретной переписке этого посольства?».
     Комментарий: 1. Содержание уже  первых строчек отрывка вызывает отторжение. Если Клаузен и давал Зорге новенький мотоцикл, то это было не 13, а 12  мая, но этого просто не было. Вместо ночи оказывается авария произошла в солнечный день, а вместо легковой автомашины на пути оказался неосторожный велосипедист. Нет упоминания ни о возвращении из командировки, ни о посещении ресторана с Урахом. Нет также каких-то агентурных встреч  и «безумной» необходимости обработать полученный материал и вернуть его.
     Единственно, что, скорее всего, соответствовало действительности это просьба Зорге к доктору вызвать Клаузена для передачи «срочных новостей для агентства». Посещение Клаузеном дома Зорге для того, например, чтобы на всякий случай забрать записную книжку и фотоапарат не вызывает возражений. Но чтобы Зорге, уезжая в длительную командировку, оставил бы дома какие-либо служебные, а тем более секретные документы из посольства, это явно плод непродуманного воображения.    

     Н.М. Щегольков в книге «Тихий героизм», 2003 изложил это событие по-своему: «14 марта 1938 года Рихард сел на мотоцикл и повез радиотекст для зашифровки и от-правки в Центр. На одном из пересечений улиц неожиданно на перекресток выехала на повышенной  скорости легковая машина. Тормозить было поздно, и Рихард свернул на тротуар. Колесо скользнуло по бровке, и мотоцикл врезался в стену здания. Он потерял сознание, на лице появилась кровь. Через некоторое время его отправили в больницу Святого Луки. До прихода полицейских он успел вызвать товарищей из группы «Рамзай», которые вынули из его карманов секретные листы и ключи от квартиры. Благодаря такому оперативному действию товарищей шифрованные донесения были высланы в «Висбаден», а оттуда в Центр (Москву). Вскоре появилась Исии Ханако…..».
     Комментарий: Здесь плохо то, что в этом коротком отрывке ветераном разведки, прошедшим большой путь и написавшим интересную книгу, приведен  набор ошибок,  искажений и неясностей (авария произошла в мае, а не в марте и не 14, а в ночь с 12 на 13-е; непонятно c секретными листами – что это такое; Зорге сумел вызвать товарищей и кто это были товарищи, которые отправили  шифрованные донесения в Центр, не числящиеся в сборнике документов «Военная разведка информирует…»). Авария произошла из-за того, что Зорге пытался избежать столкновения с автомашиной.

     Прудникова Елена в книге «Рихард Зорге – разведчик № 1?» 2004:  «Еще в Китае Рихард полюбил гонять на мотоцикле, причем с недозволенной скоростью и далеко не всегда в трезвом виде, и авария, о которой говорит Гудзь, была для него не первой. Но прежние были не слишком серьезными, а на этот раз разбился он сильно. Отправляясь на встречу с  Одзаки, Рихард наехал на камень у обочины (выделено – Ю.К.), имея при себе секретные документы. Попав в  больницу, он первым делом вызвал Макса Клаузена – тут уже было не до конспирации – передал ему бумаги и лишь затем позволил себе потерять сознание».
     Комментарий: Здесь автор ничего не пишет ни о возвращении Зорге из командировки, ни о дате и времени суток события, ни о посещении ресторана с Урахом. Выделяет идею  о том, что Зорге должен был вернуть документы Одзаки, которые он неизвестно когда получил, так как только только вернулся из командировки. Авария носила случайный характер не из-за угрозы столкновения  с автомашиной или с велосипедистом, а просто он наехал на камень, который привел к аварии. Вызов Макса в госпиталь не был нарушением конспирации, так как всем было известно о дружеских отношениях Зорге с семьей Клаузенов.

     В. Гаврилов, Е. Горбунов в книге «Операция «РАМЗАЙ». Триумф и трагедия Ри-харда Зорге», 2004, которая  является последней из изданных о Зорге и в значительной мере подводит итог его деятельности, дают свою интерпретацию аварии, хотя  в несколько измененном виде. Но,  повторяя то, что было ранее написано у Р.Уайманта, Ф. Дикина и Г. Стори, дают свое описание, когда пишут: « Тем временем с Зорге произошло событие, едва не стоившее ему жизни, а группе «Рамзай! – провала. ……….Свое возвращение (из Манилы и Гонконга, где он был в качестве курьера германского посольства – Ю.К.) в Японию, 12 мая он отпраздновал в привычном стиле – в ресторане «Рейнгольд» с князем Урахом. 13 мая в два часа ночи, когда бар, наконец, закрылся, Зорге уселся на мотоцикл, купленный им у Макса Клаузена. Машина доставляла ему массу удовольствий и некоторое беспокойство его друзьям, поскольку Зорге гонял на ней с огромной скоростью. По узким улицам города.
     В кармане Рихарда лежали листки донесения, которое нужно было еще зашифровать, а времени оставалось в обрез. Зорге вихрем понесся по опустевшим улицам Токио. У Тораномон, за зданием офиса ЮМЖД, он свернул влево с широкого проезда и, поддав газу, помчался вверх по улице вдоль стены, окружавшей американское посольство. Вдруг из переулка выскочила легковая машина (выделено – Ю.К.). Тормозить было поздно. Рихард потерял контроль над мотоциклом и врезался головой в стену.
     С тяжелыми ранениями, истекающего кровью от ран на лице,  его доставили в  больницу Святого Луки  на машине, ставшей причиной аварии. Зорге отлично знал японские порядки: к пострадавшему немедленно является полицейский сотрудник, составляет протокол, осматривает и переписывает вещи, требует документы.  Поэтому, напрягая всю свою волю, чтобы не потерять сознание, Зорге сумел назвать полиции адрес Ураха. Полиция позвонила в отель «Империал», и Урах тут же приехал на место происшествия. Когда он прибыл, Зорге едва мог говорить, но все же сумел прошептать: «Скажи Клаузену, чтобы  он немедленно приехал. Клаузен поспешил в госпиталь Святого Луки, куда доставили пострадавшего Зорге. Что было дальше, лучше всего описывает сам Клаузен:
     «Сильно побитый, но не потерявший самообладания, он протянул мне отчеты на английском и американскую валюту, находившиеся в его кармане, которые  нельзя было показывать посторонним, и, только освободившись от них, потерял сознание. Из госпиталя я прямиком отправился к нему домой, чтобы забрать все его бумаги, имевшие отношение к
нашей разведывательной деятельности, прихватив и его дневник. Чуть позже сюда прибыл Вайзе (шеф германского телеграфного агентства ДНБ в Токио)…. опечатать всю собственность  Зорге, чтобы никто не мог ничего тронуть. Я вздрогнул, подумав, что вся на-ша  секретная работа выплыла бы наружу, приди Вайзе раньше меня».
     Комментарий: Здесь тоже нет ничего нет о возвращении Зорге из командировки, о посещении ресторана с принцем Урахом. Фраза «В кармане Рихарда лежали листки донесения, которое нужно было еще зашифровать, а времени оставалось в обрез» вызывает крайнее недоумение, имея ввиду, что это происходило примерно в 2-3 часа ночи и непонятна та «безумная» спешка, которую якобы проявил Зорге. 
     Более того, Зорге даже в таком тяжелом состоянии не мог нарушить конспирацию и вызвать сперва нациста Ураха, а  затем через него Клаузена. Глупость всё это. 

    ИТОГ: Читатель ознакомлен с наглядными примерами описаний аварии, из которых следует:
     1. Прежде всего, ясно, что Зорге успешно использовал поездку в качестве курьера токийского германского посольства с дипломатическим паспортом и вализами в Гонконг и Манилу. В ходе ее он передал представителю Центра накопленные резидентурой материалы и пленки, которые ему удалось оформить как диппочту, и получил американские доллары для оперативных расходов резидентуры.
     Нельзя исключать, что Зорге, используя дипломатическую неприкосновенность, в пути делал записи агентурного характера, которые могли бы пригодиться для дальнейшей разведывательной работы резидентуры.
     Мы не знаем, в какое время суток Зорге прибыл в Токио 12 мая, хотя можно предположить, что это было в конце рабочего дня посольства. Далее  можно рассмотреть версию логического поведения Зорге в этот день. Совершенно очевидно, что, прежде всего, он должен был поехать в посольство для отчета о поездке, сдать диппаспорт и вализы  с документами от немецких представителей в Маниле и Гонконге  для их отправки в Берлин. Но оказалось, что посол Отт уехал в Берлин и поэтому, доложив  заместителю посла (советнику посольства) о приезде, сдав вализы  и диппаспорт, он смог заняться своими делами. Из посольства, на такси он поехал домой, чтобы помыться, переодеться и отдохнуть после поездки. Поскольку был уже вечер, он позвонил Ураху, от которого мог узнать многое по изменениям обстановки за время его отсутствия, и договорился о встрече в ресторане «Рейнголд». Дорожные записи и американские доллары он не стал оставлять дома в целях безопасности. На мотоцикле он поехал в ресторан и провел там время с Урахом, скорее всего с пользой, так как тот знал многое относительно политической обстановки в Токио и в стране.
     2. Из изложенного выше следуют три важных вывода. Во-первых, все рассказанное о каких-то агентурных секретных сведениях, которые якобы получил Зорге в первые же часы пребывания в Токио, не выдерживает критики ни по времени, ни по соблюдению правил конспирации. Во-вторых, если бы в отсутствие Зорге появилась срочная информация, она бы прошла цепочку Одзаки-Мияги-Вукелич-Клаузен. Как известно, в начале 1938  года Зорге по указанию Центра обучил Макса  шифровальной работе и под его руководством были осуществлены несколько сеансов связи.
     Что касается излюбленной темы отдельных писателей насчет злоупотребления Рихардом Зорге алкоголя, она довольно подробно освещена в главе VII. Но добавлю следующее. После утомительной и ответственной поездки посещение ресторана является понятным и вполне естественным. Сумбур в описании специально приведенных примеров разных ав-торов о том как «напивался» Зорге и что послужило причиной аварии вызывает большие сомнения. В мире ежегодно погибают в автомобильных авариях и катастрофах сотни тысяч людей, причем по различным причинам (не соблюдение правил вождения, хулиганство на дороге, вождение в состоянии алкогольного опьянения, невнимательность, состоя-ние дорожного покрытия и т.д., и т.п.).
     Не посчитайте нескромным, приведу пример из работы в Англии. Однажды днем,  в Лондоне, я дожидался смены сигнала светофора на «зеленый». Неожиданно раздался сильный удар сзади и у меня все потемнело в глазах. Выйдя из своей машины, я, прежде всего, увидел, что в ее багажник врезалась  легковая автомашина, которая сделала глубокую вмятину, повредила замок, открылась крышка багажника, закрылся свет через  заднее стекло и поэтому в машине стало темно. Естественно, пришлось познакомиться с  виновницей аварии, так как за рулем сидела обескураженная своим поступком приятная дама, которая оказалась женой заместителя министра здравоохранения Великобритании. Вне сомнений она была трезвой, но вырулила из переулка  не снизив скорость. Бывает и такое.
     В случае с Зорге, если обобщить все причины аварии, то сложатся внезапное появление препятствия (автомобиль, велосипедист, камень), большая скорость мотоцикла, плохое дорожное покрытие и вполне возможно сниженная реакция Зорге за счет выпитого.
     В третьих, можно только удивляться тому, что взрослые, умные люди воспринимают фантазии за действительность. Это относится к принятию на веру что  Зорге вместо того, чтобы сразу попросить врачебный персонал вызвать Клаузена по воле авторов делает многоходовку. Спрашивается, зачем Зорге вызвает Клаузена через нациста Ураха. Возни-кает также вопрос как Зорге  в присутствии Ураха, врачебного персонала передавал Клаузену доллары, полученные, скорее всего, от Центра для оперативной работы.
     И последнее, что это за дневник Зорге, который надо было изымать, а также бумаги, которые могли раскрыть разведывательную деятельность.
      Пока Зорге находился в госпитале, его многие посещали и, хотя Зорге был весь забинтован, это не мешало выслушивать всех визитеров и просеивать полученную от них ин-формацию.
     Но на этом хулители Зорге не останавливаются. Чтобы доконать Зорге окончательно отметили следующее: после аварии Зорге внешне изменился в худшую сторону, так как в результате косметической хирургии его лицо приобрело свирепое выражение. Но самое  главное, что после аварии у Зорге якобы появились некоторые несбалансированные эмоции и сильные физиологические последствия, а если перевести на простой русский язык у него в какой-то степени «поехала крыша».
     В заключение этого раздела надо особо подчеркнуть, что приведенные недостоверные фрагменты из произведений различных авторов, которые по своей сути в значительной степени отличаются друг от друга, так как отсутствуют достоверные сведения, очень полезны тем, что еще раз наглядно показывают насколько изложение события зависит не столько от фактического материала,  сколько от отношения к Зорге, и насколько внимательно и осторожно читателю надо подходить к тому, что рассказывают о Зорге и  что ему приписывают.

     1.4  22 июня 1941 года

     В книгах о Зорге ряда авторов есть один момент, к которому они стараются привлечь особо пристальное внимание читателей, описывая надуманное его поведение в день нападения гитлеровской Германии на СССР, т.е. 22 июня 1941 года. Причем показывают его с самой непривлекательной стороны. Если судить по их описаниям, Зорге не только проявил недостойное поведение просто как человек, но и, фактически, поставил под удар себя и всю резидентуру. Но, зная характер Зорге, и вместе с тем, изучая и сравнивая у многих авторов события в этот день, возникают глубокие  сомнения в правдивости  изложенного. Поэтому есть серьезный резон разобраться в том, что же на самом деле происходило  в это день, приведя различные описания.
     Прежде чем приступить к рассмотрению этого эпизода следует обратить внимание, по меньшей мере, на два момента.  Во-первых, нападение Германии на СССР не было каким-то неожиданным событием для Зорге. Наоборот, во всех своих сообщениях он упорно информировал Центр о том, что война «стоит на пороге». В шифрограмме от 1 июня 1941 г. он указал срок нападения Германии на СССР – около 15 июня.
     Надо особо подчеркнуть, что сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года, опублико-ванное в советских центральных газетах и переданное накануне по радио за границу содержала абзац о том, что «по данным СССР  Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении,  как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерениях Германии порвать пакт и предпринять нападение  на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время пере-броска германских войск, освободившихся на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имею-щими касательства  к советско-германским отношениям».
     Многие оказались дезориентированы этим заявлением, а для разведчиков это было «как удар под дых». Из Заявления следовало, что все усилия, затраченные ими для добывания информации, оказались напрасными,   так как оказывается   они дезинформировали руководство  своей страны.
     Но преданность Родине, профессионализм, величайшая ответственность и добытые с риском для жизни сведения оказались выше преклонения перед начальством и вождем. Даже после заявления ТАСС они настойчиво продолжали убеждать Центр в грозящей опасности, сообщая об этом из разных резидентур: 15 июня 1941 года пришла шифровка из Будапешта от «Марса» и из Финляндии от «Освальда», 16 июня – от «Арнольда» из Берлина, 17 июня – из Токио от «Рамзая и от «Доры» из Женевы, 20 июня – от «Косты» из Софии и от «Рамзая».
     В частности в шифровке Зорге сослался на мнение германского посла Отта о том, что «война  между Германией и СССР неизбежна». Более того, Зорге обратил также внимание Центра на сообщение Одзаки о том, что «японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в  случае войны.
     Важная информация также поступала в Москву из различных источников по линии НКГБ СССР.
     Нападение немецких войск на СССР началось ранним утром 22 июня 1941 года. Учитывая свои донесения и будучи пунктуальным человеком, Зорге утром слушал сообщения по радио и просматривал телетайпные ленты.  Нападение Германии на СССР у Зорге и других советских разведчиков, как ни  парадоксально это звучит, должно было вызвать чувство профессиональной гордости, определенный подъем, так как оно показало, что напряженная работа, риск и волнения оказались не напрасными и что можно было продолжать работу с чистой совестью. Они могли гордиться тем, что, несмотря на заявление ТАСС, своевременно предупредили Москву о замысле Гитлера против СССР и как миллионы советских граждан были уверены, что фашистские войска немедленно встретят сокрушительный отпор и будут быстро разгромлены.
     Описание реакции в Японии на начало войны приведено в  книге военного разведчика, генерал-майора М.И. Иванова «Япония в годы войны», который проработал в «Стране восходящего солнца» с 1941 по 1946 год в консульском отделе советского посольства в Токио Он пишет (стр. 42), что в тот день (22 июня 1941 года) центральные токийские га-зеты вышли как обычно, с многочисленной информацией о вооруженных столкновениях на германо-советской границе. Сообщений о начавшейся  войне из-за разницы поясного времени в них не было. И только после выступления по радио главы Советского правительства В.М. Молотова (в 12 часов по московскому времени) и официального заявления фашистской Германии вышел экстренный выпуск с сообщениями о войне. С учетом часовой разницы и времени необходимого для выпуска газет и их распространения, экстренные выпуски могли появиться  в продаже на улицах Токио примерно в 7 часов вечера. Все вечерние газеты – «Асахи», «Майнити» и другие  - на первых полосах извещали  о войне. При этом М. Иванов подчеркивает, что сообщения были настолько запутанными, что было трудно понять, кто на кого напал! 
     А теперь по существу.
     Дело в том, что некоторые не только зарубежные, но и российские авторы показывают истеричное поведение Зорге 22 июня 1941 года, красочно описывая как он, узнав о начале войны, напился, потерял контроль над собой, стал выкрикивать антигитлеровские лозунги, поносить всех и самого Гитлера, названивать послу Отту и всем знакомым, предрекая поражение Германии в  войне.  При этом обращает внимание, что те авторы, которые фактически обливают Зорге грязью,  напрямую ни в чем не обвиняют его. Они как бы объективно излагают факты и подводят к тому, что дело  самих читателей судить о моральном облике Зорге. При этом некоторые авторы объясняют поведение Зорге тем, что нападение Германии на Советский Союз оказалось поистине трагедией для Зорге. Дескать, его можно вполне понять, так как все ради чего он рисковал разом рухнуло.
     Если судить по их описаниям, Зорге не только проявил недостойное поведение, но и своим безрассудством, фактически, поставил под удар не только себя, но всю резидентуру и дело, которому он посвятил свою жизнь.
     Можно с уверенностью сказать, что такое поведение Р.Зорге, если оно было бы на самом деле, не могло пройти незамеченным мимо внимания служб безопасности  посольства, японской контрразведки, агентуры РСХА и других германских служб, которые, безусловно, доложили бы по инстанции. Поэтому все это вызвало большие сомнения в правдивости изложенного.
     Для Зорге нападение Германии на Советский Союз не было неожиданностью. В течение 22 июня на советско-германском фронте шли ожесточенные бои и на тот момент никто не мог предполагать ход их развития.  Даже И.В. Сталин, не знал и не мог вообразить, что произойдет всего через несколько дней.
     Все вместе взятое дает основание считать, что у Зорге не было никаких даже малейших  причин впадать в пьянство и в истерику,  как это описывается у ряда авторов.
    А теперь перейдем к конкретным примерам:

     Кирст, Ханс (на немецком языке книга была издана в Вене в 1955 7.) На русском языке  его книга «Зорге, которого мы не знали» была издана в Москве в 2001 году. На страницах 327-328 он пишет об одном из дней, в который Зорге напился: «А на следующий день Зорге, не владея  собой  в коридоре старого посольского здания разнес референта, который решился оспорить  его доводы против германо-советской войны.
- Вы все здесь, - кричал Рихард, - поджигатели войны! Сволочи!
     Двадцать второго июня Зорге, крепко выпив, шатался по питейным заведениям, ругал посла, проклинал Гитлера и вообще всех, кто встречался ему по дороге.
- Свиньи! – орал он. – Проклятые свиньи!
     Ночью Зорге рыдал, как обиженный ребенок, а дрожавшая от страха Митико (она же Исии Ханако – Ю.К.), сидя на кровати, утешала его...….. Два дня он почти ни  с кем не разговаривал. Митико находилась рядом и подстерегала каждое его движение…Непрерывные боли и безмерные дозы спиртного  скрутили Рихарда. Глубокой ночью двадцать второго июня, когда началась война с Россией, он с большим трудом добрался домой и на пороге упал без сознания. Митико с великим трудом втащила его наверх, раздела и уложила в кровать».
     Комментарий: У данного автора всё событие изложено настолько лживо, что нет смысла в разборе этого отрывка.

     Дикин и Стори. В книге этих авторов  дважды отмечается реакция Зорге на начало войны. По словам Клаузена Зорге сообщил в Центр точную дату нападения Германии на СССР - 22 июня 1941 года и ожидал сообщения о дипломатических и военных шагах советского правительства. Но ничего не происходило. «И когдавойна действительно  разразилась, Рихард бы в бешенстве. Он  спрашивал в замешательстве, ломая голову: «Почему Сталин бездействовал?».
     Ссылаясь на Исии Ханако, авторы пишут , что по ее мнению Зорге обладал сильной волей, но однажды она видела единственный раз, когда Зорге потерял контроль над собой. В тот день  он узнал о нападении  Германии на Советский Союз и рыдал так, как - будто у него разрывалось сердце. Свое состояние он объяснил одиночеством и отсутствием настоящих друзей.
     Комментарий: 1. Зорге не сообщал точную дату нападения Германии.
     2. 22 июня 1941 года Исии в доме Зорге не было, так как у него в этот период был любовный роман со знаменитой исполнительницей игры на клавесине Етой Харих-Шнайдер.

     Харих-Шнайдер, Эта (Маргрета). В книге  «Герой и трагический исход», 1978, стр. 204-206 пишет о том, что 22 июня 1941 года, примерно в 4 часа дня,  она  была  на чаепитии, организованном Хельмой, женой посла. По телефону она договорилась, что Рихард заедет за ней в посольство и они куда-нибудь поедут. В 5 часов вечера Харих-Шнайдер откланялась и тайно от Хельмы уехала с Зорге в гостиницу «Империал», чтобы выпить и поговорить по-душам. Со слов Маргреты Зорге был  пьян и  очень нежен. Они договорились вновь встретиться на следующий день в 9 вечера  в баре гостиницы «Империал» и  Маргарета уехала в посольство на обед к послу Отту. Там она узнала о том, что якобы пьяный Зорге звонил Отту и другим лицам с заявлением, что «Эта война проиграна!». Все были крайне возмущены поведением Зорге.
     На следующий день 23 июня в 9 часов вечера они вновь встретились в «Империале».
По ее словам Зорге опять был пьян, возбужден и расстроен. По словам Маргреты Рихард говорил о том, что он не хочет ничего иметь общего с богатыми и коррумпированными людьми. Об Отто он сказал, что Ойген является единственным хорошим человеком, но ему не хватает твердости характера. После ужина Ета  уезжает с  Зорге к нему домой, где проводит ночь. Утром им чай подала служанка. Зорге, по словам Еты, несмотря на бурно проведенную  ночь, выглядел свежим.
     Комментарий: 1. Прежде всего, следует подчеркнуть, что Ета Харих-Шнайдер о 22 июне пишет крайне сдержано, даже ставит под сомнение вероятность такого поведения Рихарда. Кроме того, судя по всему, она не придала разговору о Рихарде никакого значения.  23 июня во время встречи она  не интересовалась его состоянием, не спрашивала о том, что случилось 22 числа, т.е. накануне, и были какие-либо  последствия, Если бы это было на самом деле она обязательно поинтересовалась происшедшим.
     2. Во всех произведениях странно выглядит то, что нигде не описывается реакция посла Отта. После такой выходки посол обязан был хотя бы отчитать Зорге, сделать ему внушение, как-то прореагировать «на публику». Он просто не имел права, защищая самого себя, занять индифферентную позицию. Странность так же заключается в том, что, если все происходило, как это описывается, Зорге грозили не только крупные неприятности, а фактически провал. Даже дружеские чувства к Зорге со стороны Отта не могли бы его защитить. Посол  не смог бы проигнорировать поступок Зорге, так как вокруг него самого были осведомители, которые не замедлили бы поставить под удар не только Зорге, но и самого посла. И посол об этом прекрасно знал.    
     3. Э. Харих-Шнайдер написала книгу спустя много лет.  Она читала других авторов. Не исключено, что, будучи любовницей Зорге, ей после его ареста пришлось несладко, так как она была первым кандидатом на допрос у «мясника» Мейзингера, который вытряс из нее душу. Но она кроме любовных утех ничего о Зорге не знала и это ее спасло.  Единственно, у нее могла остаться горечь от того, что он не был с ней искренен.

     Прудникова, Елена в  книге «Рихард  Зорге – разведчик  № 1?»,  2004., стр.161: «Для Рихарда начало войны стало страшным потрясением. 22 июня 1941 года он начал пить  едва ли не самого утра. А после обеда засел в баре отеля «Империал» и принялся за дело всерьез, и чем дальше пил, тем больше мрачнел. Часам к восьми вечера черная энергия стала требовать выхода. Зорге подошел к телефону и вызвал резиденцию германского посла.  «Эта война проиграна!» – рявкнул в трубку оторопевшему Отту и принялся набирать следующий номер. Тем вечером мрачное пророчество первого аналитика немецкой колонии получили все «столпы» германской общины – некоторые из них тут же выразили свое возмущение Отту. Конечно, все понимали, что Зорге пьян, но надо же и меру знать!».
 
     Уаймант, Роберт в книге «Шпион Сталина. Рихард Зорге и токийская шпионская сеть», 1996 на страницах 180-182 и 185 дает описание двух дней, связанных с поведением Зорге и приводимых здесь в кратком изложении: В воскресенье 22 июня Зорге, прекрасно выглядевший в белом легком костюме, примерно около 5 часов вечера приехал в посольство на машине, забрал Маргарет Харих-Шнайдер и сказал, что надо заехать в отель «Империал» и выпить. По дороге она рассказала ему, что, вернувшись из церкви, имела разговор с послом, который поведал ей об интимных отношениях между  его женой и Зорге. Сказал, что Хельма с горьким сожалением реагирует на отношения Зорге с другими женщинами. Что касается самого себя, то он преодолел чувство ревности и установил с Зорге дружеские отношения на основе общего интереса к политике.. После ее рассказа Зорге почувствовал себя виноватым, так как он поставил Ету в неловкое положение  предложил ей найти жилье вне посольства, чтобы быть независимой от семьи Оттов..  Они зашли в бар в 5 часов вечера, Зорге заказал ей красное вино, а себе двойную порцию виски (72 грамма), первую из многих в тот вечер. Неизвестно в какой момент дня Зорге узнал о начале войны, но город ко времени ланча (примерно в час дня)   был полон новостями, а когда они прибыли в отель «Империал» мальчишки торговали на улице газетами с броским заголовком – «Германия напала на Советский Союз!».
     По словам автора Зорге заранее знал о том, что можно ожидать, но был  глубоко затронут происшедшими событиями. После захода солнца Маргрета вернулась в посольство для участия в обеде с Оттами. Оставшись в баре,  Зорге  впал в  угрюмое и агрессивное состояние. Примерно между 7 и 8-ю часами вечера  он пошел в вестибюль к общественному телефону и, соединившись с резиденцией посла, выкрикнул оторопевшему послу о том, что война проиграна.                Далее повторяется то, что написано у Е, Прудниковой.
     Затем автор кратко описывает дальнейшие события в отеле «Империал». Вечером 22  июня в отель прибывает новый сотрудник немецкого посольства молодой радио-атташе  Эрвин Викерт. Он провел выходные дни на  курорте Каруизава и возвращался оттуда в Токио вместе с военно-воздушным атташе Вальтером фон Гронау (Р. Уаймант в одном месте пишет правильно, а в этом отрывке  допускает ошибку в имени военно-воздушного атташе. Должно быть Ганс Вольфганг фон Гронау. Наши писатели эту ошибку автоматически за ним повторяют – Ю.К.). В поезде они обсуждали слухи о неизбежной войне  между Россией и Германией. Новость свалилась на них когда они прибыли на станцию Уэно, где сновали мальчишки-продавцы газет со специальным дополнением. Попутчики расстались  и Викерт направился в отель, который являлся его временным домом и там услышал в вестибюле зычный голос Зорге, доносившийся из бара. Он  обнаружил «пьяного в дым» Зорге, который сидел на стуле у стойки бара и пылко  обращался к бармену и полдюжине посетителей, которые смущенно  смотрели в свои стаканы. Викерт попытался успокоить Зорге, но тот ругался матерно на английском и заявил, имея в виду вполне определенную личность: «ё….й убийца!. Подписать дружественный пакт со Сталиным. Затем воткнуть ему нож в спину. Сталин преподаст ублюдку урок. Только подождите и увидите!». Бармен тщетно махал рукой, чтобы Зорге понизил голос.
     Зорге обернулся к  молодому дипломату и сказал по-немецки: «Я говорю тебе, он ничто, простой преступник. Почему его никто не убьет? Например, кто-нибудь из армейских офицеров. Викерт пытался убедить разгневанного журналиста в риске, которому он подвергает себя, проклиная Гитлера и других преступников во весь голос и в общественном месте. Могут слышать англичане, американцы, французы, японцы, гестаповец полковник Мейзингер. Но казалось, что это не беспокоит Зорге, который становился все более возбужденным и стал обзывать неприличными словами Мейзингера и всех присутствующих.
Взволнованный дипломат в попытке успокоить Зорге даже выпил с ним немного. Когда Зорге поднялся, чтобы пойти в туалет, ноги его не держали. Викерт понял, что он не в состоянии  довести  машину до дома и  снял для него номер. Зорге был слишком пьян, чтобы возражать.  С помощью Викерта и мальчика-лифтера  он добрался до номера. Там его вытошнило и он, не раздеваясь, рухнул в постель. После чего тут же заснул…..
     Чтобы подчеркнуть состояние, в котором  находился Зорге, Уаймант пишет, что в понедельник рано утром Зорге был отмечен в вестибюле гостиницы «Империал» небритым и в помятом костюме, в котором он спал.
     Это «красочное» описание автор завершает тем, что 22 июня Генеральный штаб Красной Армии, опасаясь выдвижения японских войск в Сибирь, через Разведуправление запросил сведения о реакции Японии на нападение Германии на СССР.  Директивы
были  срочно переданы по радио «легальным» и «нелегальным»  организациям Красной армии в Токио. Одна была коротким приказанием  от 23 июня Гущенко советскому военному атташе: «доложите об отношении японского правительства к войне Германии против Советского Союза». Директор послал аналогичный запрос Рихарду Зорге, который в силу своего состояния не мог дать ответ в воскресенье вечером (здесь автор что-то напутал с числами – Ю.К.).
      Комментарий:  1. Из дальнейшего текста книги следует, что никто ничего не вспоминал и это естественно, так как подобно описанному поведения Зорге не было.


     Георгиев Ю.В. в книге «Рихард Зорге: исследователь, разведчик, геополитик», 2000
     Зорге воспринял германо-советскую войну очень тяжело. В первый день войны он оказался на грани нервного срыва. Вот какой  материал о состоянии Зорге в тот день собрали авторы книги «Правда о международном шпионе Зорге». Они писали: «Что почувствовал Зорге, когда услышал о начале германо-советской войны? Об этом можно составить представление со слов Эрвина Бикарда (правильно Викерт – Ю.К.),  бывшего в то время сотрудником германского посольства. 22 июня он вместе с военно-воздушным атташе Вольфгангом фон Гронау возвращался в Токио из Каруидзавы. Было очень жаркое  воскресенье. По дороге оба как раз обсуждали возможность германо-советской войны. Из воспоминаний Бикарда: «На станции Уэно мы купили только что вышедший экстренный выпуск газеты. В нем бросался в глаза крупный заголовок: «Германия напала на СССР». Я жил тогда в отеле «Империал» и, зайдя в свой номер,  сразу же спустился перекусить в бар. Там я увидел Рихарда Зорге. Он уже был пьян и пытался высказать посетителям бара, что он думает о Гитлере. В баре были американцы, англичане, французы. Всем своим видом они демонстрировали, что не хотят слушать Зорге. Тогда он начал громко кричать по-английски, что  Гитлер — большой преступник, что он напал на СССР после того,  как недавно заключил договор о ненападении со Сталиным.   Я сел рядом с Зорге. Никто не слушал его выкрики. Я тихо сказал ему: «Зорге, будь осмотрительней. Кругом американцы, англичане и французы, в баре могут быть сотрудники жандармерии». — «А мне плевать на это!» — ответил он. Когда   бармен отказался налить ему очередную порцию виски, Зорге  выругался. Он был здорово пьян». Пристрастие Зорге к алкоголю было хорошо известно. Но в тот день его опьянение было не похоже на обычное. Бикард, заботясь о Зорге, снял ему номер в отеле и даже сам оплатил его. Состояние Зорге можно было понять. Он уже 8 лет вел жизнь  шпиона в Японии, и его терзали стрессы. Он снимал их  алкоголем.

    Голяков С. и Ильинский М. в книге «Зорге. Подвиг и трагедия разведчика», 2001, стр. 342 пишут следующее:
     «Свершилось. Гитлеровские полчища хлынули через западные границы Советского Союза. Токийские газеты заполнены ликующими победными сообщениями из Берлина, в эфире – барабанный бой и медноголосые марши.
     Гитлер начал агрессию в воскресенье. Несмотря на воскресный  день в здании посольства собрались все сотрудники. Оживленные  громкие голоса, улыбки и поздравления не могли скрыть общего напряжения. Все понимали, что этот день – переломный: открылась новая страница в истории Германии и всего мира…… За обеденным, празднично сервированным столом все спешили выразить одну возможную в этих стенах версию: будет «блицкриг» – молниеносная война, которая раз и на всегда повергнет в прах большевистского колосса  и откроет для рейха безбрежные жизненные пространства на Востоке….. Зорге за обедом хранил молчание. Он внимательно слушал высокопоставленных чиновников, вникая в подтекст их слов…….». Его интересовал главный вопрос «Так вступит Япония в войну или не вступит?».
     Идею концовки для обеда авторы, не мудрствуя лукаво, взяли  из известного кинофильма «Подвиг разведчика» и их вариант озвучен так:
«- За победу великой Германии! – поднял  к концу обеда тост посол.
Рихард взял бокал, подержал его в руке. И когда все за столом замолчали, поднял его и с особой значительностью произнес:
- За нашу великую победу!».
     В этот же день после обеда он встречается с М. Клаузеном. Авторы отмечают, что «Наконец-то Зорге хоть на время мог сбросить с себя оцепенение, выговориться на чистоту.
- Это черный день, Макс… - сказал он. – Но как бы там ни было, мы будем продолжать работать. Теперь самое главное, самое важное – узнать  собирается ли Япония напасть на Советский Союз. И мы должны сделать все возможное, чтобы предотвратить это нападение или указать точную дату и силу удара…. Такое же задание Рихард передал и другим своим товарищам Одзаки, Вукеличу и всем тем, с кем они были связаны».
     Комментарий: 1. Судя по тосту Зорге не был в оцепенении.
     2. Зорге не мог ставить задачу членам резидентуры о  предотвращении нападения Японии на СССР, так как она  явно была непосильной. Главной задачей было выяснить: будет нападение или нет!

     Л. Млечин в книге «Особая папка. СВР», 2003, стр. 485:
     «22 июня 1941 года, в день,  когда Германия напала на Советский Союз, Зорге, крепко выпив в баре токийской гостиницы «Империал», позвонил в немецкое посольство и попросил соединить его с с послом. Когда трубку взял германский посол генерал-майор Ойген Отт, Зорге мрачно сказал ему:
-Эта война уже проиграна!
     Любому другому такая фраза дорого бы стоила. Но немецкий посол неодобрительно сказал жене, что Зорге, похоже, спивается. Зорге был главным советчиком и помощником посла. А что касается жены германского посла, то у нее был роман с Рихардом Зорге».

          Гаврилов В. и Горбунов Е.  в книге  «Операция «Рамзай». Триумф и трагедия Рихарда Зорге», 2004, стр. 376 со ссылкой на книги Георгиева Ю.В. и Королькова Ю.М.: «Что чувствовал Зорге, когда узнал о нападении Германии на СССР? Это был для него шок, хотя он был убежден, что это произойдет и  предупреждал об этом. Он сидел в баре  отеля «Империал» и молча пил виски, пребывая в состоянии мрачной задумчивости. Вдруг он вскочил и, пошатываясь, обвел взглядом всех присутствующих в баре – там были  только американцы, англичане  и французы. Зорге оперся о стол и начал громко кричать по-английски, что Гитлер – большой преступник, потому что он напал на СССР и нарушил заключенный со Сталиным договор о ненападении. Посетители всем свои видом демонстрировали, что не желают слышать его выкрики. По слова Эрвина Бикарда (правильно Викерт – Ю. К.), бывшего тогда  сотрудником германского посольства, он как раз  зашел в бар и присутствовал при этой сцене. Он подошел к Зорге, сел рядом и тихо сказал: «Рихард, будь осмотрительней.. Кругом американцы, англичане и французы, в баре могут быть сотрудники жандармерии». «А мне плевать на это! – ответил Зорге. – Налей мне еще», - обратился он к бармену, но тот отказал ему.
     Рихард выругался, но продолжал сидеть за столом и говорил как бы сам с собой: «Эта война меня доконает…. Доконает!… А все эти свиньи будут плакать….» Уже под вечер он вскочил и, шатаясь, пошел к телефонному аппарату. Сначала позвонил Отту. «Эта война проиграна!» – прокричал он в трубку оторопевшему послу. Потом позвонил Вилли и Аните Моор и  тоном мрачной ожесточенности сказал: «А  я говорю, что Гитлер сломает себе зубы в России!». Мооры  тут же позвонили Отту и обменялись с ним негодующими замечаниями: разумеется, Зорге был пьян, но здесь он поистине  зашел слишком далеко».
     А далее они приводят отрывок из воспоминаний японской подруги, а фактически по нашим понятиям гражданской жены Исии Ханако о том как Зорге плакал, говоря, что «У меня нет друзей и близких. Тяжело».
    
 Общий комментарий:  1. Прежде всего надо выделить разнообразные писательские  фантазии о деятельности и поведении Зорге 22 июня 1941 года, встречающиеся у авторов: и об обеде у посла с тостом «о нашей победе», и прослушивание радио вместе с Клаузеном, и «бешенная» реакция Зорге на известие о начале войны, и мрачное настроения и переживания Зорге в этот день. вечер, проведенный с Маргарет, и пьянство в гостинице «Империал» с громогласными проклятиями в адрес Гитлера,  и звонки послу Отту и некоторым членам немецкой колонии о том, что война будет проиграна, и ночевка вдрызг пьяного в гостинице, и в этот же день  рыдания у себя дома на руках Исии Ханако, которая на самом деле отсутствовала, так как у Зорге был роман с Маргарет Харих-Шнайдер. Весь этот набор говорит сам за себя.
     2. Зорге знал, что война должна начаться и нападение Германии на СССР для него не было неожиданностью. Более того, советский народ и тем более наши разведчики, естественно включая Зорге,  были уверены, что агрессор получит сокрушительный отпор и будет быстро разгромлен. В этой связи, какого-либо малейшего повода у Зорге для истерики, отчаяния и  слез  не было.
    3. Привлекает внимание, что по своей глубинной сути все описания похожи друг на друга кроме примера, взятого у Марии Колесниковой/Михаила Колесникова, так как показывают Зорге с отрицательной стороны. Отсюда можно сделать вывод, что основа  взята у кого-то первого-инициатора. Для того, чтобы понять, кто автор пришлось заняться выстраиванием по годам изданных книг о Зорге. После сравнения и анализа можно сделать предположение, что автором этой грязной фальсификации является  Х. Кирст. В чем в чем, а в воображении ему отказать нельзя. По его книге Рихард Зорге является алкоголиком с дрожащими руками, наркоманом, скандалистом с битьем посуды, драчуном, задирой, истериком, бабником – в общем мерзким типом. Последующие авторы в зависимости от своего отношения к Рихарду Зорге развивали, добавляли или сокращали начатое Кирстом.
     4. Сразу же следует подчеркнуть, что где бы, чтобы не писалось о «пьянстве» Зорге, всеми,  без исключения, отмечено, что он, даже будучи в нетрезвом состоянии, никогда не терял самообладание. В качестве примера  приведу высказывания двух лиц, к мнению которых вполне стоит прислушаться, так как они обладали информацией о его поведении и, в то же время, явно не питали к нему добрых чувств и это позволяет опираться в данном случае на их объективность. Так, уже в главе VII известный читателю генерал Ч.Уиллоуби подчеркнул, что «он никогда себя не выдавал (выделил – Ю.К.). Хотя он был на очень дружеской ноге с членами германского посольства и много пил с ними в течение ряда лет, никто из них никогда не подозревал, что он знает хоть одно слово по-русски (выделил – Ю.К.)».
     И второй пример из мемуаров Г. Штамера: «Зорге был человеком значительных способностей и величайшего самообладания (выделено –Ю.К.).  Зорге отлично знал Азию, являлся одним из немногих специалистов по социальной структуре Японии и Китая и, в  особенности, по проблематике земельной реформы в этих странах». О Уиллоуби читатель уже знает. Чтобы было ясно, кому принадлежит второе высказывание, приведу краткую биографию этого человека.
     Штамер, Генрих Георг, дипломат нацистской Германии. В 1935 г. – генеральный консул и главный референт по Дальнему Востоку в «бюро Риббентропа». В 1940 – особый уполномоченный  фашистской Германии в Восточной Азии. В сентябре  в качестве специального представителя Риббентропа в Токио активно участвовал в подготовке Тройственного пакта, за что в 1940 г. был награжден японцами «Большим крестом ордена Святых реликвий».  Встреча и беседа с Зорге весной  1938 года, в которой тот показал прекрасное знание политических проблем, произвели на Штамера такое впечатление, что он поделился   своим мнением с послом Оттом:, подчеркнув, что его советник является человеком с первокласным мышлением.
     В 1941 году о Штамер являлся послом  по особым поручениям в МИД Германии, в  сентябре 1941 г. назначен послом в Нанкин. В 1942 г. он в качестве посла сменил Отта в Токио и проработал на этой должности до 1945 г. После этого был послом в отставке и консультантом по делам Японии в МИД ФРГ.
     То же самое подтверждается Ю. Мадером человеком, который симпатизировал Зорге. Он пишет на странице 169, что  Зорге с началом нападения Германии на СССР не потерял самообладания.
     Из выше указанного совершенно ясно, что преподносимое нам поведение Зорге является абсолютной выдумкой. Если на секунду предположить , что это было на самом деле, оно не могло бы для него пройти даром. Это означало бы провал Зорге и соответственно резидентуры. То, что он якобы выкрикивал и говорил, было не просто чушью, высказываемой  напившимся человеком, а государственным преступлением и в той обстановке немедленно стало бы известно. По состоянию на  1941 год  посольство и немецкая колония была насыщена агентурой различных германских спецслужб, которые держали всех немцев под строгим контролем. Кроме того, была  японская агентура и  в отеле. Зная исполнительность немцев, их приверженность закону и огромный на тот момент авторитет Гитлера у немецкой нации, вполне можно полагать, что Викерт первым бы донес о происшедшем тому же Мейзингеру.
     В этом случае, каким  бы другом и ценным помощником Зорге не был для Отта, тот сразу же открестился бы от него. Отт являлся ставленником Гитлера и был бесконечно благодарен ему за то, что тот простил его явные или мнимые прегрешения в прошлом, назначил послом в интересную страну, присвоил звание генерал-майора, наградил орденами. Наряду с этим Отт прекрасно понимал, что он окружен сетью осведомителей, недоброжелателями и завистниками, которые немедленно доложат в Берлин об антигитлеровских высказываниях Зорге. Недонесение было бы опасным для всех и для каждого в отдельности. Поэтому скрывать проступок Зорге, если бы таковой был, граничащий с государственным преступлением никто бы не рискнул. Поэтому странно выглядит то, что нигде не описывается реакция посла. После такой выходки Рихарда Зорге посол обязан был, по меньшей мере, отчитать его, сделать ему внушение, как-то прореагировать «на публику». Он просто не имел права, защищая самого себя, занять индифферентную позицию;
     На этом можно было бы закончить. Но кроме этого есть ряд второстепенных деталей, на которых следует остановиться, хотя они не являются решающими:
- все приведенные примеры поведения Р. Зорге 22 июня 1941 по своей сути  во многом повторяют друг друга, и часто неясно кто у кого что позаимствовал;
- описания мест пребывания Зорге днем и в ночь с 22 на 23 июня не соответствуют друг другу, являются противоположными;
- на следующий день, 23 июня по описанию Харих-Шнайдер, Зорге как ни в чем не бывало поехал в посольство. Ета Харих-Шнайдер, которая была  любовницей Зорге, об этом дне (22 июня) пишет крайне сдержано, даже ставит под сомнение вероятность такого поведения Рихарда. В своей книге,  она не придала разговору о Рихарде никакого значения. Иначе ее поведение 23 июня было бы странным для любящей женщины. Во время встречи с Рихардом она  не поинтересовалась его состоянием, не спрашивала о том, что случилось 22 числа после ее отъезда из гостиницы, т.е. накануне и были ли какие-либо  последствия. Они вновь провели вечер в отеле «Империал» и после этого она осталась на ночь у  Зорге. Более того, в своей книге Ета много страниц посвящает своей дружбе с супругами Эрвином и Ингой Викерт, но нигде у нее нет описания ночи с 22 на 23 июня, связанной с поведением Зорге;
- Г- О. Майснер и особенно Э. Кордт, бывшие дипломаты германского токийского посольства, отрицательно относившиеся к Зорге не упоминают в  своих произведениях о таком «нашумевшем» инциденте, хотя это выигрышный шанс отомстить Зорге.
-    С этим всё ясно, но попадаются и другие крайности, причем самым неожиданным образом. Так совершенно сомнительным является описание в книге  Ю. Мадера, что с одной стороны (стр.169) Зорге с началом нападения Германии на СССР не потерял самообладания, а с другой, якобы «он собрал всех говоривших по-немецки иностранных корреспондентов в японской столице и в этом кругу подверг критике геббельсовскую пропаганду насчет разгрома Советского Союза с помощью «блицкрига». О каком самообладании можно говорить серьезно, так как это был бы просто безрассудный шаг.
     Изучив все примеры, можно с полной убежденностью сказать, что описание  поведения Зорге 22 июня 1941 года сфабриковано и затем  растиражировано рядом авторов.