Был четверг. Уже поздно. За окном жаркая, балийская ночь. Здесь быстро темнеет. Перед сном на детей словно что-то находит и мы дурачимся, валяемся на кровати. Я их щекочу, - они визжат, смеются. Стоит крик и возня. Они уже большие, почти с меня ростом и я замечаю, что мне все труднее справится с двумя, когда они "нападают на папу", пытаясь удержать мои руки "в капкане", чтоб тоже пощекотать в ответ.
В спальню заходит жена - Юля и прекращает возню. "Всё! Давайте мыться и спать. Завтра в школу." "Нууу, мама, - тянут они - еще пять минут...", но я присоединяюсь к жене: "Всё! Завтра будем беситься! Спать, спать!" Таня с Яриком решают, кто первый пойдет мыться, а у кого еще будет пара минут полежать с нами.
Наконец, все готовы, и, с таким привычным и милым моему сердцу: "спокойной ночи, мамуля, папуля", разошлись по комнатам. Еще полчаса и я остаюсь с Юлей вдвоем в нашей спальне. Мы лежим рядом, касаясь под одеялом друг друга ногами. В спальне темно, шуршит кондиционер. С улицы, сквозь квадрат окна, рисует желтым светом на стене трапецию неяркий фонарь. Где-то на балконе, под навесом, закашлялся смехом геккон-чечак. Мы читаем перед сном, лишь свет планшета освещает лица. На душе спокойно и очень уютно.
- Зайка, я спать. Ты тоже долго не читай. Тебе рано в тур - произносит Юля, убирая электронную книжку.
- Хорошо, зая. Еще немного. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи. Она ложится на бок, поворачиваясь ко мне спиной.
Я пытаюсь опять вернуться к прерванному предложению, но мысли уже далеко. Не могу сосредоточиться на тексте и думаю о завтрашнем дне. У меня очередные гости, я повезу их на экскурсию по острову. Двенадцатичасовой тур. Трудно. Очень устаешь к концу, но эта одна из немногих работ, доставляющих мне удовольствие. Люблю её. "В своей тарелке". Не смотря на все трудности, - Бали родное для меня место. Здесь я дома. Это моя вторая родина, а может и первая.
"И правда, пора спать" - решаю я, убирая планшет. Как только его экран гаснет, балийская ночь заглядывает прямо в глаза. Я поворачиваюсь на бок и засыпаю с полным умиротворением на душе. "Все хорошо" - мелькает в голове, как пароль в царство Морфея...
Просыпаюсь, как-то внезапно, но тихо. Точно от того, что просто повернулся во сне на другой бок. Глубокая ночь. Дом спит. Лишь цикады и гекконы перекрикивают друг друга в саду, как на ночном рынке. Я открываю глаза и, в сползшей по стене желтой трапеции света фонаря, вижу её силуэт. Юля крепко спит, её скрывает от меня одеяло, оголяя лишь плечо. Моя жена хорошо загорает, а в полумраке кожа кажется темной, как сулавесийский махагон. Я долго разглядываю смуглую кожу. Затаив дыхание, будто этим могу побеспокоить Юлин сон. Смотрю, как тонкая бретелька шёлковой ночной сорочки соскользнула с её плеча. Потом тихонько приближаюсь и принюхиваюсь к запаху кожи. Не знаю все эти "женские штучки", но пахнет она какао. "Вкусно..." - проносится в моей голове.
Аккуратно и нежно целую её плечико, она что-то забавно-неясное шепчет сквозь сон, и я вновь замираю. "Ей завтра рано в школу везти детей - пусть выспится" - думаю я и зарываюсь носом в волосы жены, разбросанные по подушке. Они тоже пахнут. Точнее, нет. Это даже не запах. Его не передашь словом, не опишешь простым определением: "какао", или "ваниль". Это что-то неуловимое, легкое, как утренний воздух, но совершенно родное, схожее со словом «дом», «уют», а может и «счастье». Я прижимаюсь к ней близко-близко. Мое тело повторяет её. Мы лежим на боку, поджав ноги. На "нашем языке" это называется лежать "стульчиком", точно один сидит на коленях другого, как на стуле. Я запуская руку под одеяло.
После прохладного кондиционированного воздуха там жарко, как в пустыне. Я украдкой кладу руку ей на бедро и, странное чувство - точно на руке есть глаза, я не просто ощущаю, но будто вижу. Вижу все изгибы: где то крутые, словно склоны вулкана Агунг, где-то пологие, как пляжи Нуса Дуа. Чувствую гладкую кожу, слегка бархатистую и совсем не такую, как собственная. От этого просто захватывает дух. Она оказывается совсем не такая, она вся совершенно другая! Ночь обостряет то, что "замыливает" рутина дня. Моя рука замерла, чтоб не побеспокоить её сон. Но долго терпеть эту неподвижность нет никаких сил. Шёлк сорочки задрался легкими складками и рука оказалась прямо на стыке: здесь ещё тонкая ткань, а соседний палец уже чувствует её упругую кожу. Это какое-то мучение! Сон пропадает окончательно! Я начинаю замечать каждый контур, каждую мельчайшую деталь в темноте: вот её шея, вот прядь волос завилась знаком вопроса, вот плечико с соскочившей бретелькой... "какая гладкая у нее кожа, как же трудно противостоять этому женскому оружию! Ведь она просто тихо и спокойно спит, но зачем же быть при этом такой желанной?! Женские провокации! Будто она знает, что я проснулся и не свожу с неё глаз!"
Рука под одеялом, как марсоход в глубинах космоса, начинает медленно изучать её тело, пядь за пядью. Ведь, вроде уже столько лет прожито вместе, но все равно, я точно впервые исследую эту планету. Робко передвигая палец за пальцем, я сдвигаю шёлк и оголяю новые сантиметры окружности мира, скрытого одеялом.
Странно, я вроде был так аккуратен, но она сразу проснулась. Проговорив сквозь сон что-то совершенно неподходящее моменту таинства открытия её прекрасной вселенной, вроде: "Заюшка, всё хорошо. Спи..." Одновременно с этим, жена взяла мою руку, убрав с бедра, и прижала к груди. Я замер. Нет, не из-за того, что все таки нарушил Юлин сон и не в силу того, что «исследования под одеялом» так быстро прекратились. Меня сразила простая мысль: она машинально прижала мою руку так, как мать прижимает младенца, пытаясь защитить его от опасностей и невзгод мира. Она сделала это во сне, совершенно инстинктивно. Прижала мою руку к груди, к самому сердцу. Точно, я для нее больше, чем муж. Больше, чем отец наших детей. Я - любимый мужчина. Я часть её мира, а она часть моего. В этом движении не было ни капли фальши. Мгновение совершенно простого, естественного, настоящего чувства, что ярче и дороже любых слов. «Ради таких простых вещей – внезапных ночных прозрений - и стоит жить!» - подумал я.
Как просветленный, постигший наиглавнейшую истину, я крепко прижал жену к себе и поцеловал в плечо, а потом в шею. "Зая, ты что не спишь?" - произнесла она, еще не до конца проснувшись. Я не ответил и еще раз поцеловал жену за ушком. Юля повернулась и внимательно посмотрела на меня. Сперва серьезный, сосредоточенный взгляд жены незаметно изменился и, через миг, я заметил лукавый и хитрый огонёк. Её руки скользнули ко мне сквозь густую смолу балийской ночи: "Значит, ты не спишь..." - заговорщически начала она...