Александр Платонович Тишкин и Фёдор Михайлович Хрустов работали в проектном институте треста «Мелиоводстрой» уже много лет. Участвовали в подготовке переброски северных рек. А когда в середине восьмидесятых этот проект закрыли, то занялись разработкой других, менее глобальных, гидротехнических сооружений. За годы совместной работы не то чтобы близкими друзьями, но хорошими приятелями стали. Несмотря на разность характеров, привыкли друг к другу. Общие интересы появились. Взять хотя бы шахматы. Очень любили сразиться в свободную минуту.
При этом полный и флегматичный Хрустов ходы практически не обдумывал и дебют разыгрывал молниеносно. Коллеги даже поговаривали, что он дома репетирует всякие там королевские гамбиты и староиндийские защиты. А худой и импульсивный Тишкин долго обдумывал каждый ход, хватался за фигуры, дёргал себя за ухо и, как правило, к середине партии имел уже безвыходное положение. Фёдор Михайлович ещё и подначивал приятеля:
- Ну, что ты, уснул что-ли? Ходи давай! Не корову проигрываешь.
От этого Платоныч ещё больше нервничал, сердился на Хрустова и действительно проигрывал. Требовал ещё партию. На что Хрустов не всегда соглашался.
Оба были, как писали в характеристиках, «примерными семьянинами». В то же время семьи у них были совершенно непохожими.
У Тишкина было две дочки. Старшая училась на первом курсе пединститута, младшая – в восьмом классе. Папа с мамой старались, чтобы девочки получили разностороннее образование. Старшая дочь, кроме общеобразовательной школы, закончила школу искусств, а младшая училась в музыкальной по классу фортепьяно.
У Хрустовых же был один сын Вовка, которого Фёдор Михалыч воспитывал едва ли не в спартанских условиях. Держал, что называется, в ежовых рукавицах. По окончании восьмого класса определил его в строительный техникум, несмотря на то, что учился младший Хрустов неплохо: тройки были только по пению и поведению, а по труду и физкультуре, так и вовсе – одни пятёрки. Но суровый Хрустов -старший сказал:
- Нечего два года зря лоботрясничать! В техникуме и специальность, и среднее образование получишь. И в армию специалистом пойдёшь, а не просто так – «через день на ремень»!
Тишкин постоянно был в заботе о семье. Всё время чего-то доставал, добывал, покупал: лекарства, одежду, продукты. Ведь, всё было в дефиците.
У Хрустова же глаза загорались, только когда речь заходила о рыбалке или футболе. Ещё любил он проводить время на даче. Причём его работа на садовом участке сводилась в основном к поливу. Выставив вперёд красный, как помидор, живот, он мог часами стоять, жмурясь на солнышке и орошая из шланга яблоньки, смородину и другие взращённые им в поте лица культурные растения средней полосы.
Домой после работы они шли всегда вместе. Александр Платонович по пути успевал забегать в магазины, вставал в очереди и к дому приходил уже с двумя тяжёлыми авоськами. Хрустов ни в какие очереди не вставал. Но терпеливо ждал приятеля, покуривая свои любимые болгарские сигареты. Тишкин приглашал:
- Федя, вставай передо мной! Возьми домой рыбки. Такую на прилавки редко выбрасывают.
На что Хрустов неизменно отвечал:
- Нет, Саня. Ненавижу очереди. У меня на них терпения не хватает.
И продолжал ждать товарища, пуская дым из ноздрей. Тишкин не переставал удивляться такому отношению Хрустова к «дефициту».
До восьмого марта оставалось ещё неделя, когда Тишкин предложил приятелю:
- Давайте женский праздник вместе отметим. Давно семьями не встречались. Приходите к нам с Галиной.
Хрустов поморщился. Не любил он застолья с жёнами. Кроме того надеялся, откупившись от супруги подарком, смотаться на подлёдную рыбалку. Но потом Фёдор Михалыч согласился, решив, что пожертвовав тремя часами в праздник, на следующий день он уже будет свободен с утра до вечера.
В тот вечер по дороге домой Тишкин побил все рекорды по добыче продуктов. Он забегал в кондитерские и булочные, в магазины «Рыба», где всегда был в ассортименте минтай, в магазины «Мясо», где всегда в ассортименте были кости, уши и копыта. В огромном гастрономе он потратил на очереди полтора часа, и даже Хрустов, поддавшись предпраздничному ажиотажу, отоварил свои талоны на колбасу и на водку. Ожидая друга и бесцельно болтаясь по гастроному, он увидел, что за овощами нет очереди. Подошёл, потыкал указательным пальцем в капустный вилок. Он был твёрдым.
- Берите, берите! Очень хорошая капустка . Сорт «Слава» называется. – Продавщица оказалась на удивление вежливой.
Хрустов посмотрел на неё, недоверчиво хмыкнул и купил один кочан.
Когда Тишкин, весь в поту, с тремя тяжёлыми авоськами выбрался из толпы и увидел в руках у приятеля капусту, то очень удивился:
- Зачем она тебе, Федя? Жене вместо цветов, что ли?
Федя многозначительно хмыкнул.
Восьмого марта к обеду Хрустовы прибыли в гости к Тишкиным. Супруга Александра Платоновича Эльвира постаралась. Стол радовал глаз. Скупой на похвалы Хрустов не выдержал и сказал Эльвире комплимент:
- Если на столе есть рыба и мясо – это хороший стол, а если есть сало – то это шикарный стол. У вас Эльвира Игоревна на столе венгерский шпик и русское сало, значит стол ваш вдвойне шикарный.
Тишкина зарделась. Она любила произвести впечатление.
После первых тостов, произнесённых мужчинами в честь любимых женщин и женского праздника, тоже любимого, инициативу в беседе захватила хозяйка и, показывая по очереди на стоящие на столе блюда и продукты, рассказывала где и когда это достал и откуда принёс её Саша.
- Он у меня такой молодец… Ну прямо не знаю, что бы он не мог мне купить!
Тишкин смущался и робко пытался перебить. Но Эльвира продолжала нахваливать снабженческие способности супруга.
Галина выждала паузу и вставила:
- А мой Хрустов на днях капусту купил. Сорт «Слава» называется. Такая сладкая! Я голубцы приготовила, пальчики оближешь. Вовка голубцы никогда не ест, а тут уплетал за обе щёки…
Бутерброд со шпротами, элегантно плывший к накрашенным губам Эльвиры, остановился на полпути. Она удивлённо - строгим взглядом уставилась на супруга:
- Александр! – она говорила «Александр», а не «Саша» только в крайней степени недовольства. – Александр! А почему ты не купил капусту «Слава»? Ведь ты знаешь, как девочки любят голубцы! – у неё от возмущения даже задрожала нижняя губа. – Почему ты такой невнимательный? Я всё время думаю только о семье, о доме, - продолжала себя накручивать Тишкина, - а ты…!
Она с размаху шлёпнула бутерброд обратно в тарелку. Если у ней не потекли слёзы, то только потому, что ей было жаль польской косметики, щедро украшавшей её лицо. Удивлённая Галина моргала глазами. Тишкин теребил скатерть, как мальчишка, и не знал, что ответить. Хрустов пришёл приятелю на помощь:
- А не покурить ли нам? – и легонько хлопнул Платоныча по загривку. – Пошли, что ли!
Выйдя на лестничную клетку, Фёдор Михалыч достал пачку «Опала» и закурил:
- Ну вот, снабженец, делай выводы!
- Да, делаю я, делаю! – Тишкин оглянулся на дверь и прикрыл её. – Чёрт меня дёрнул… Надо было тоже взять этой капусты!
Хрустов посмотрел на него с сожалением, хмыкнул и выпустил дым из ноздрей.