Никогда и не знала этого заморского слова, было просто муторно и тяжело на душе. Долго не могла сообразить, что же это со мной происходит, пока однажды не увидела сон.
Во сне мама спросила меня – цел ли дом, где мы когда-то жили в деревне.
Я поняла, что должна поехать на свою малую родину. Стоял апрель, самая распутица, таял снег, а я не хотела ждать лучшей погоды, натянула резиновые сапоги и поехала в свое прошлое.
Дороги практически не было никакой. Сойдя с автобуса, я шла, где по воде, где еле вытаскивая ноги из грязи. Но в мыслях даже не было, чтобы вернуться и отложить поездку до лучшего времени. Я шла в свое детство, юность, на встречу с родителями. Наверное, слов у меня не хватит, чтобы описать свои чувства во время этой поездки.
На пути моем был лесок, куда мы, ребятня, любили ходить за земляникой, орехами.
Недалеко рос шиповник: много кустов. Когда он цвел, красота была необычная да и аромат…
Постояла, повздыхала, сорвала несколько засохших ягод и, глотая слезы, пошла дальше.
Деревни, как таковой, почти не существовало. Дома стояли пустые, возможно, в них приезжали летом, но вид у деревни был вымерший.
В нашем доме еще жили люди, которых я знала в молодости, а я ведь впервые за сорок лет приехала на родину. Дом, как человек, постарел, хотя не был заброшен, напротив, был подкрашен. Но раньше он был красив и горд, а теперь я стояла перед своим ровесником.
Долго не могла проглотить ком в горле, разглядывая палисадник. Не было клена, посаженного отцом в год, когда я пошла в школу. Сразу всколыхнулось прошлое, и отец встал перед глазами. Он очень любил цветы, и у нас были самые красивые гладиолусы на клумбе, ирисы, астры. А по всему периметру – майское дерево, перед окнами – махровая сирень. Ничего не осталось! Появились две яблони, кусты смородины и небольшая песочница. Клен-то как мог помешать, он же в самом углу стоял?!
Ничего утешительного не принесла мне эта первая встреча. Терраса тоже была переделана. Я понимала разумом – сорок лет прошло, что же я надеялась найти здесь?
Меня встретили хорошо, посидели мы за столом, попили чаю, а глаза мои все искали хотя бы какую-нибудь мелочь из той далекой, родной мне, жизни. Увы, печка была переделана, столб рядом с ней покрашен, но ладонью я ощутила зарубки: отец отмечал мой рост.
Хотелось плакать – дом был чужой. Только выходя из дома, я увидела на террасе старый дубовый стол. Он также крепко стоял на четырех ножках, а сердце мое рванулось к нему, как к живому!
Я трогала его, гладила, подняв клеенку, я увидела две буквы, вырезанные мной – С и П – Саша Петрова.
Было очень больно в груди, и я заторопилась на автобус. Как я шла, не помню.
От какой-то обиды, потерянности хотелось упасть в грязь и не подниматься.
Я дошла, доехала.
Дома не один день приходила в себя и, наконец, успокоилась.
Просто я поняла, не надо больше встреч с прошлым, от них одна боль.
Надо жить будущим. Пишу и думаю: ишь, какая умная, поняла она...
А сердце неспокойно и в голове только одна засевшая мысль, как заноза: зачем же срубили мой клен?