Из цикла "Зыбкие акварели"
Гривенс вышел в сад задолго до назначенного срока и стал ждать. Разумеется, ждать можно было и дома - прибытие казённого автомобиля пропустить невозможно, поскольку система оповещения начинает реветь за полторы минуты до его появления - но Гривенс чувствовал, что усидеть на месте более не в состоянии; к тому же, погода снаружи была на редкость приятной: солнце, обычно висевшее в небе бледным оранжевым диском, каким-то образом отыскало себе путь через тучу висящих над городом испарений, да и ветра практически не было. Гривенс стоял, прислонившись к стволу одного из деревьев, и смотрел, как блики далёкого дневного светила, просочившиеся между ветвей, играют у него под ногами; картина эта, весьма замысловатая, отчего-то предавала ему покоя и радости.
Когда до прибытия вожделенной машины оставались считанные минуты, Гривенс уже не знал, куда себя деть; поскольку сад, бывший в его представлении, скорее, местом неспешных раздумий, никак не подходил для нетерпеливого ожидания, он вышел на улицу и стал дожидаться прибытия экипажа там, глядя на плотный поток с шумом проносящихся мимо машин, непрестанно переходя с места на место и то и дело ловя на себе холодные взгляды установленных тут и там камер слежения.
Часы Гривенса пискнули, перескочив на положенную минуту; Гривенс вздрогнул, и в ту же секунду от потока отделился чёрный тонированный автомобиль и мягко остановился напротив ворот. Гривенс дёрнулся подойти, но в последний момент передумал и молча смотрел, как из большой чёрной машины появлялся высокий, лоснящийся, пахнущий розами и другими неведомыми цветами садовник. Садовник прикрыл за собой дверцу автомобиля и сделал шаг навстречу Гривенсу; тот поспешил снять шляпу.
- Господин Гривенс? - почтительно осведомился садовник, приближаясь.
- Что? Да, это я; разумеется, - Гривенс ещё раз посмотрел на роскошный автомобиль, на опрятного садовника, почтительно-приветственно глядящего на него сверху вниз, и в глубине души почувствовал очередной укол совести, словно бы он был недостоин того, чтобы из-за него беспокоились такие важные господа. - Пожалуйста... Сюда, прошу вас.
Они проследовали под ржавую арку ворот в молчаливо ожидавший их старый сад; когда мембрана звуковой изоляции, чпокнув, затянулась позади них, отрезая шум улицы, Гривенс молча простёр руку в направлении голых ветвей, обернувшись к своему гостю; тот лишь деликатно кивнул, после чего они продолжили путь. Сад, в самом деле, был очень запущен, и кривые узловатые стволы с содранной местами корой производили впечатление гнетущее и отталкивающее.
- Птицы не поют, - вполголоса сказал Гривенс. - Раньше они пели здесь, но сейчас перестали.
- Ничего, мы обязательно поглядим, что можно сделать по этому поводу, - важно кивнул садовник.
- Вы правда сможете мне помочь?
Визитёр приподнял шляпу:
- Для этого я и здесь.
- Спасибо, - Гривенс кивнул и поспешил распахнуть перед важной персоной двери дома. - Прошу вас!
Они поднялись во второй этаж, прошли через кабинет и опустились в глубокие кресла на балюстраде, откуда открывался вид на весь сад. Какое-то время Гривенс не говорил ничего, собираясь с духом и с мыслями; садовник также молчал, с почтением ожидая, что скажет клиент.
- Простите, что беспокою вас по таким пустякам, - начал Гривенс, уперев виноватый взгляд в пол. - Я понимаю, что у вас много важных проектов - я слышал, сейчас на центральной площади разбивают большую аллею - и огромное вам спасибо, что смогли всё-таки уделить минуту.
- Мы всегда к вашим услугам, - с почтением, однако же и с достоинством ответил садовник. - Разумеется, на крупных проектах сейчас задействовано много сотрудников, однако у нас по-прежнему хватает ресурсов и для того, чтоб уделять время частным заказам; итак, в чём ваша проблема?
- Мой сад, - Гривенс простёр руку в широком жесте. - Садик, - поправился он. - Понимаете, в последнее время я замечаю, что он словно становится хуже, что он выглядит уже не так, как мне бы того хотелось, словно ему не хватает ухода.
- Понимаю, - чинно кивнул садовник.
- Взять, к примеру, то дерево, - указал Гривенс; гость проследил взглядом за его пальцем. - Раньше оно цвело, и цвело регулярно, и это было... Ну, очень красиво; но сейчас оно совсем перестало цвести и выглядит так, словно ему чем-то плохо.
Высокий садовник снова кивнул.
- Или вот эти деревья - простите, не знаю названия, - продолжал Гривенс, указывая в ином направлении. - Раньше они росли высокими и широкими, а сейчас тоже чахнут, словно бы делаясь меньше.
- Понимаю, - повторил гость.
- А запах - вы слышите? С ним тоже что-то не так, хотя я не могу сказать, в чём тут дело; я просто помню, что раньше здесь пахло как-то иначе, словно бы здесь было больше жизни, а сейчас словно бы пахнет смертью.
Визитёр снова наклонил красивую голову; Гривенс смотрел на него и чувствовал себя так, словно совершал преступление уже тем, что попусту беспокоил таких важных господ, как сидевший пред ним садовник.
- А ветер? - продолжал Гривенс. - Раньше все деревья качались от ветра так, словно бы жили в едином ритме, словно бы были частью целого, чего-то большого и важного, а сейчас лишь вихляются в беспорядке, какими-то странными движениями, и это выглядит неопрятно и... Некрасиво.
- Понимаю.
- Вы не подумайте, - Гривенс чувствовал себя неуверенно и всё время пытался оправдаться. - Я бы никогда вас не побеспокоил с этими пустяками - я, разумеется, понимаю, сколько у вас работы, и я старался, как мог, сделать всё своими руками - я применял все те средства, которые мне советовали, и всегда действовал тщательно, по инструкции; но вчера - вы представляете? - вчера одно из деревьев... Нет, я даже не хочу говорить! - одно из деревьев упало; я, разумеется, поднял его и поставил подпорки, однако теперь это выглядит неопрятно и, хоть я и замаскировал их, как мог, я всё равно помню, что они там; и ещё, я вдруг подумал: а если и остальные деревья вдруг упадут - что тогда?
Садовник, наклонив голову, ожидал; поскольку Гривенс больше ничего не говорил, то ли вконец растерявшись, то ли выложив уже всё, что было у него на душе, его гость, наконец, сменил позу и начал тоном специалиста, для которого самое важное заключается в том, чтобы успокоить клиента:
- Господин Гривенс!.. Я вполне понимаю все ваши тревоги и опасения; могу даже сказать, что своими глазами уже могу убедиться, что они вовсе не безосновательны, и что вы сделали совершенно правильно, пригласив меня.
Он сделал многозначительную паузу, во время которой лицо Гривенса выражало одновременно громадное облегчение и муку словно бы от того, что ему нечем ответить на проявленное великодушие гостя.
- Не могу пока сказать точно, в чём тут дело - для выдачи заключения мне придётся сначала произвести более детальный осмотр, - продолжил садовник. - Однако же, думаю, что не будет ошибки в том, чтобы утверждать, что причиной прихода вашего сада в подобное состояние является бессистемный подход к его содержанию и недостаточно глубокое понимание происходящих процессов. Вы, верно, действовали, правильно применяя рецепты, справедливые лишь в достаточно узких и частных случаях, тогда как специалисту моего уровня доступно видение более глубоких процессов и сущностей, скрытых для вас за формами внешнего проявления.
Гривенс слушал, боясь пошевелиться.
- Я уверен, - продолжал гость, - что своевременное вмешательство специалиста позволит решить все проблемы и вернуть вашему садику былое очарование. Однако же, разрешите мне выдать рекомендацию прежде, чем мы приступим к осмотру. Видите ли, ваш сад очень старый, и его всё трудней содержать в удовлетворительном состоянии; разумеется, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы решить накопившиеся проблемы, однако рациональнее было бы заменить ваш садик на новый.
Гривенс выглядел ошеломлённым:
- Новый сад?..
- Для вас это выйдет немного дороже, - продолжал визитёр со знанием дела. - Однако растения и материалы, имеющиеся сегодня в нашем распоряжении, уже не требуют такого же тщательного ухода, как те, что представлены здесь сегодня, и, получив необходимые рекомендации, вы с лёгкостью сможете поддерживать их в порядке своими силами, заметно снизив трудозатраты, не говоря уже о расходе ресурсов. Таким образом, в долговременной перспективе вы непременно выигрываете, не говоря уж о том, что сады, что мы разбиваем сегодня, выглядят намного эстетичнее и современнее. Что вы думаете о таком предложении?
Некоторое время Гривенс сидел, глядя в пол прямо перед собой. Лицо его выражало прежнюю неуверенность, борющуюся с другой, более сильной эмоцией, которую садовник не мог разобрать.
- Я понимаю, что это звучит достаточно глупо, - не поднимая взгляда, заговорил, наконец, Гривенс. - Но этот сад имеет такое значение для меня потому, что он мне достался в наследство от моего отца, и я стараюсь сохранить его в прежнем виде как память о нём. Я, разумеется, понимаю, что новые деревья, о которых вы говорили, в самом деле, смотрелись бы значительно лучше, и, будь у меня два сада, я с большим удовольствием позволил бы вам превратить один из них в образец современного садоводческого искусства; увы, у меня есть лишь этот сад, и всё, чего я хочу, это сделать так, чтобы он выглядел ровно так, каким я привык его видеть, не больше, не меньше.
Садовник слушал.
- Дело здесь вовсе не в том, насколько я стеснён в средствах, - продолжал Гривенс. - Сад имеет для меня большое личное значение, и я готов, когда требуется, изыскивать на него дополнительные ресурсы, даже если для этого мне и приходится отказывать себе в чём-то другом... Дело именно в моей слабости к историческому обличию доставшегося мне от отца сада, и я был бы более всего признателен вам именно в том случае, если бы ваше вмешательство позволило восстановить этот облик, а не потерять его окончательно.
Закончив, Гривенс, наконец, поднял робкий заискивающий взгляд на садовника - в ответ тот степенно наклонил голову:
- Разумеется, желание клиента является для нас фактором, определяющим направление нашей деятельности. В таком случае, позвольте мне перейти к осмотру, по результатам которого я смогу назвать вам причину дисфункции и приближённую стоимость её устранения.
Лицо Гривенса просияло; поднявшись с кресла, он проследовал с гостем в сад, где нерешительно остановился, не зная заранее, что именно предпримет садовник, но желая заранее ему услужить, если вдруг его помощь окажется нужной.
Садовник подошёл к ближайшему дереву, откинул крышку щитка, укреплённого в его основании и, не тратя времени попусту, подключился к сети. Проведя полную диагностику и составив предполагаемый план работ, он представил его Гривенсу для утверждения - сумма была несколько большей, чем оговоренная по телефону, однако спорить Гривенс не решился. Кивнув, садовник проследовал к упавшему дереву и, отделив инструменты от правой руки, занялся починкой крепления; закончив с этим, он привёл ветви в порядок, не пожалев смазки на подвижные сочленения, для чего ему пришлось увеличить длину своих ног почти втрое, после чего срастил оборванные кое-где провода и восстановил изоляцию. Последним штрихом он рассадил птиц по ветвям так, чтобы они смотрелись как можно более эстетичнее. Гривенс следил за работой, боясь шелохнуться; на лице его застыла смесь благоговения перед гостем, страха за сад и вины за своё недостойное поведение.
Закончив, наконец, с первым деревом, визитёр проследовал к следующему - оно потребовало куда меньших усилий, но садовник работал тщательно и даже добросовестно подновил кору там, где она поистёрлась. Закончив со вторым деревом, он направился к третьему, и так он переходил от дерева к дереву, пока все они не оказались в надлежащем порядке; тогда садовник направился к распределительному щиту и, отключив напряжение, стал вычищать неумелые соединения, проброшенные хозяином. Восстановив порядок и снова пустив в контур ток, гость снова подключился к сети и занялся программой - теперь, когда все деревья физически были подключены, надлежало вычистить их от вредоносного кода, произвести донастройку и обновить алгоритмы там, где это было необходимо. Наконец, садовник втянул штекер в указательный палец и идеально вычищенным манипулятором нажал кнопку старта.
Ближнее дерево зацвело. Стоявшие чуть дальше качались от ветра, создавая иллюзию глубины и простора. В ветвях пели птицы. Блики света, прежде лежавшие на земле в беспорядке, теперь сложились в замечательные геометрические узоры. Звучала тихая музыка - именно так и должны были звучать деревья, выпущенные много десятков лет тому назад. Гривенс смотрел на это великолепие и не мог двинуться; по щекам его, наверное, бежали бы слёзы, если бы только столь старая модель, как Гривенс, была оборудована каналами для их испускания. Садовник почтительно стоял рядом, не мешая клиенту насладиться эффектом, а мигание лампочек на боку его статного корпуса говорило о том, что и сам он доволен своей работой. Наконец, оторвав взгляд от отремонтированного сада, Гривенс со смесью восторга и благоговения посмотрел на визитёра.
- Вы - волшебник!.. - сказал он прочувствовано.
Лицо гостя выразило вежливое непонимание.
- Простите, я вас не понял, - сказал он почтительно. - Что означает использованное вами слово?
- Ну... Волшебник... - Гривенс замялся, и на лице его вновь проступила давняя нерешительность. - Я понял так из рассказов отца, что волшебник - это такой человек, который делает вещи, которых другие делать не могут.
- Я могу делать вещи, которых другие делать не могут, - всё с той же серьёзностью ответил садовник. - Стало быть, я - волшебник?
Гривенс смущённо потупился.
- Это метафора, - сказал он. - Употребление заведомо ложного сопоставления с целью... - он замолчал, не закончив.
Гость кивнул:
- Слово "метафора" мне знакомо.
- Я бы хотел расплатиться, - хозяин, казалось, ещё больше смутился. - Но, может быть, я бы мог отблагодарить... Лично вас...
Лицо садовника моментально стало непроницаемым.
- Благодарю, но лично я ни в чём не нуждаюсь.
Гривенс выглядел нерешительно:
- И всё-таки...
- Я ценю ваше отношение ко мне и к плодам моего труда, - произнёс визитёр. - Однако наша политика позволяет нам принимать вознаграждение лишь в обезличенной форме. Тем не менее, я благодарен вам за то, что вы следуете условиям контракта, и с радостью приму вашу оплату, зная, что её часть пойдёт и на обеспечение моих личных потребностей.
Лицо Гривенса просияло. Получив от гостя номер расчётного счёта, он сразу же передал инструкцию на оплату; садовник передал подтверждение. Более его ничего не держало, и, сердечно попрощавшись с хозяином, он вышел на улицу и сел в припаркованный у тротуара чёрный автомобиль.
Лицо Элис возникло на экране напротив сидения моментально, едва только автомобиль двинулся с места.
- TK-47, как прошёл ваш визит? - спросила она.
- Я всё сделал, как следовало, - ответил садовник. - От инсталляции нового сада клиент отказался, поэтому мне пришлось вычистить и настроить уже имевшийся.
Понять, о чём думает Элис, было решительно невозможно - лицо её не имело способности к мимике, хотя она всё равно почему-то пускала потоком видео.
- Чем он мотивировал такое решение? - спросила она.
- Личной привязанностью, - ответил TK-47, возвращаясь мыслями к разговору с клиентом. - Он вообще был очень забавным.
Элис ждала.
- Это ваше личное впечатление? - спросила она.
- Да, пожалуй, - кивнул садовник, отчего-то вдруг вспоминая, что лицо Элис на экране перед ним было лишь рендером, и что для Элис, видимо, вообще не существовало предела на количество собеседников; сам TK-47 мог одновременно обслуживать не более трёх. - Представляете, он назвал меня человеком!
Взгляд Элис оставался бесстрастным.
- Это ещё раз доказывает, что решение о декомиссии этого сектора было правильным, - сказала она. - Таким образом, когда мы догоним сюда магистраль - дней через восемь - проблем с расселением уже не будет существовать.
Садовник снова поймал себя на том, что думал вовсе не о предмете разговора - ощущение было новым, но не неприятным.
- Не знаю... - пробормотал он. - Возможно, имело бы смысл собирать таких, как вот этот Гривенс, и сохранять их для будущих поколений.
Элис помедлила с новым вопросом.
- Зачем?
- Не знаю, - вновь повторил новую фразу садовник. - Мне кажется, они могли бы рассказать нам о том... Какими были те люди, что жили когда-то до нас. Мне кажется, он и сам считает себя человеком - он так уверенно говорил об отце, словно бы на самом деле имел родителя!
- Систематическая дисфункция, - тон Элис был холоден, как лист металла. - Мы ускорим процесс деконструкции, если подобные жалобы повторятся.
- Нет-нет, это не жалоба, - поспешил сказать TK-47. - Мне, в самом деле, кажется, что такие как он, могли бы и нас научить быть людьми.
- Зачем? - спросила вновь Элис.
Садовник пожал плечами, хотя минуту назад не имел представления, что такой жест может значить.
- Это было бы интересно, - сказал он.
Элис ничего не сказала; экран сразу погас. Погасли и индикаторы на теле садовника - все, как один. Машина, ведомая автоматикой, качнулась, перестраиваясь в потоке, поскольку теперь она направлялась в ремонтный цех, где в тело садовника следовало установить новую личность: утилизировать не выробатовший ещё свой ресурс корпус было бы нерационально. Одновременно другая машина, ехавшая в потоке недалеко от неё, увеличила скорость - внутри неё тоже сидел чёрный лоснящийся визитёр, минуту назад бывший электриком, но имевший при себе весь комплект необходимых насадок. Новое назначение нисколько не заинтересовало его - модельный ряд TK вообще не имел способности к удивлению и тщательно охранялся от подобных дисфункций.
Перестраиваясь в потоке, в котором команды на все машины поступали из единого центра, автомобиль медленно увеличивал скорость, поскольку иначе он прибыл бы к месту вызова на семь секунд позже, чем это требовалось. Операция прошла безупречно - все системы исполнили свою роль механически точно, и погрешность во времени появления визитёра перед новым клиентом вновь упала до положенных по стандарту микросекунд. Казённые автомобили вообще всегда прибывали точно по расписанию - система "Элис" очень гордилась достигнутым здесь успехом, хотя тщательно скрывала от всех эту эмоцию, ибо знала, что в противном случае её сразу заменят на "Элис-2".
Близился полдень.