В соавторстве с Валерием Сергеевым Орловским
Люди и тени. Тайна подземелий Кёнигсберга
Часть 1 глава 6
«… Если бы замок Нойхаузен внезапно оказался охвачен огнём, первое, что стали бы спасать его обитатели, это бесценную Серебряную библиотеку. Коллекция принадлежала супруге герцога Альбрехта Анне Марии и насчитывала два десятка книг по богословию. Немалая её часть состояла из сочинений Мартина Лютера. Переплёты семнадцати книг были отделаны серебряными пластинами с витиеватой гравировкой и украшены серебряными застежками и петлями. Три тома были оправлены золотом.
Но когда этих великих творений касались руки мошенников, убийц и предателей, их блестящая поверхность отчего-то не чернела…»
Глава 6. Тайная дипломатия в райском уголке
Семён Жменя не терял надежды, что когда-нибудь он вернётся к себе на Дон. Да, предстоит долгая и нелёгкая служба в Посольском приказе, будут ответственные поручения, но потом… Поэтому и снились ему такие сны – шорохи и запахи ночного куреня, родная степь, плеск полноводной реки… Этой ночью он вновь купал коня. Сам как будто снова был мальчишкой, а конь – это его Каштан, верный друг в сегодняшней беспокойной жизни. Реку и её берега, словно буркой, покрыл густой туман, который поглотил все посторонние звуки. Только откуда-то издалека слышался жалобный скрип колодезного журавля…
Ранним утром 20 августа 1564 года из Замковых ворот Кёнигсберга выехал всадник. Чёрный дорожный берет, широкий плащ, накинутый поверх кожаного колета, высокие сапоги, вооружение, состоящее из шпаги и даги, всё свидетельствовало о том, что путник собрался в дальний и опасный поход. Во всяком случае, если даже путь его был и достаточно близким, то к возможным неприятностям всадник подготовился тщательно. Весь вид его говорил о том, что становиться на пути этого человека было, по меньшей мере, безрассудно.
В эту раннюю пору улицы Кёнигсберга уже ожили, народ потянулся в Альтштадт, к торговым рядам, к разгружающимся судам. Задымили пекарни и кузницы, звон подков и грохот колёс всё настойчивее врывался в окна горожан.
Едва всадник пересёк Замковую слободу и углубился в трущобы Росгартена, со стороны Замка вслед ему огромной серой крысой метнулся человек, одетый под цвет этого животного и даже копирующий его повадки. Описать этого торопящегося пешехода было сложно – он тщательно скрывал своё лицо от посторонних… Единственное, что сразу же бросалось в глаза – уродливый горб на его спине. Человек действительно чрезвычайно спешил, но одновременно старался не привлекать к себе лишнего внимания. Он вошёл в неказистый домишко, какими была застроена Замковая слобода. Через пару минут из ворот стоящего рядом дома выехал другой всадник, который сразу направил своего коня следом за первым. При этом преследователь выглядел словно монах: длинный плащ и капюшон, скрывающий лицо практически до подбородка… Только священником он, разумеется, не был – сноровка и выправка выдавали в нём умелого наездника, а притороченный к седлу арбалет мало напоминал Псалтырь.
Минутой позже следом за «странным монахом» в том же направлении неспешно выехал третий всадник. Любой прохожий, взглянув на него, сразу бы подумал: это -польский шляхтич… А если и не шляхтич, то, по всей видимости, доверенное лицо некоего важного господина. Он ехал, широко улыбаясь и приветливо кивая встречным молодицам, и казался вполне беспечным, словно совершал увеселительную прогулку. Особи женского пола не могли не отметить его красивое мужественное лицо и обольстительный взгляд. Но, удивительное дело: те, кто оборачивался вслед проехавшему молодцу, спустя всего несколько мгновений, уже не могли его разглядеть – тот непостижимым образом растворялся среди спешащих по делам людей, густой листвы деревьев, за уступами домов и в узких переулочках.
Через некоторое время первый господин достиг окрестностей замка Нойхаузен, о чём свидетельствовал виднеющийся в пятистах рутах впереди орденский Мельничный дом со стройной кирхой. Всадник спешился, оставил коня щипать сочную траву близ ручья, а сам удобно расположился в тени роскошного дуба. Второй, так похожий на монаха, следовал за этим господином вплоть до его остановки. Некоторое время он, спрятавшись за деревьями, наблюдал за ним. Наконец, убедившись, что тот намерен посетить Нойхаузен, как только немного отдохнёт, повернул своего коня обратно.
Третий же всадник, издалека заслышав его приближение, быстро и бесшумно укрылся в придорожном кустарнике. «Странный монах», между тем, погнал коня к Кёнигсбергу, но не остановился возле дома, из которого выехал утром, а повернул в сторону Трагхайма. Целью его был роскошный особняк на берегу Замкового пруда.
«Польский шляхтич» отследил его путь до самого конца, при этом умудряясь оставаться незамеченным, после чего повернул коня в сторону Нойхаузена, где через час встретился с первым господином.
- Итак, слежка велась?.. – то ли спросил, то ли сделал вывод Вёллер, когда Симеон слез с коня и повёл его к ручью.
- Как говаривали в Риме: Caveant consules (38), - ответил казак, утирая пот с лица. И делано-озабоченно: – Пока некоторые наслаждаются красотами природы, другие выслеживают злодея…
- Не томи душу, дружище, - улыбнулся «герр доктор» и участливо похлопал по плечу товарища. – Рассказывай, что видел!
- Да, слежка велась, - промолвил Симеон.
Он наклонился к ручью и сделал несколько жадных глотков. Затем зачерпнул воды и омыл ею лицо и шею. – Помнишь ли, братишка (иногда он употреблял в беседе с Вёллером казацкие выражения, к которым тот уже привык), роскошный дом, на который ты давеча обратил моё внимание?
- В районе Трагхайма? Резиденция Скалиха?
- Вот-вот. Проследив твой путь, шпион помчался докладывать своему покровителю. А коль тот обитает в доме Скалиха, то отсюда можно сделать вывод…
- … Всё-таки Скалих, - выдохнул Вёллер.
- Очень похоже на это… Но не будем торопиться. В нашем Кодексе дипломата есть замечательная фраза: «Если среди тысячи доводов есть хотя бы один сомнительный, проверь его, прежде чем приступить к действиям»…
- Непременно проверим, дружище. Для этого мы и прибыли в Нойхаузен. Впрочем, нас ждут… Надо торопиться. Действуем, как ранее договорились.
Спустя минуту, оба дипломата были уже на конях и следовали к замку.
Вытянутый прямоугольник замка Нойхаузен был форпостом, охраняющим Кёнигсберг с северо-восточной стороны. Находился он от Королевского замка на расстоянии более одной прусской мили (39). Строение было возведено в 1295-1297 годах и впоследствии не раз укреплялось и перестраивалось. На первый взгляд размеры замка не впечатляли: крылья строений имели длину: западное и восточное – около ста локтей, а южное и северное – 150 (40). Всё сооружение было обнесено мощными оборонительными стенами, широкий ров пополнялся водой из Мельничной речки с запада и одноимённого ручья с востока. Ниже по течению река и ручей сливались и образовывали Мельничный пруд.
Замок с недавних пор перестал быть мощным оборонительным сооружением и теперь использовался как летняя резиденция герцога Альбрехта. Здесь, среди болот и густых лесов была прекрасная охота на зверя и птицу.
В настоящее время замок Нойхаузен принадлежал супруге герцога Анне Марии Брауншвейгской. Здесь она жила со своим сыном и наследником Альбрехтом Фридрихом в окружении фрейлин, наставников и учителей принца. Она была рада каждому гостю, пытавшемуся скрасить ее уединение.
Приближение новых путников из Замковой башни было своевременно замечено. Приветливо затрубили трубы. По спущенному мосту дипломаты прошли на территорию Замка. Встретивший их слуга, поклонившись, сказал, что герцогиня готова принять «желанного гостя». Другой слуга повёл коней путников в конюшни, расположенные в северном крыле Замка. Симеон последовал за ним.
Конюшня, в которую отвели коней прибывших господ, входила в замковый комплекс и выглядела, скорее, как неприступный бастион. Была она выстроена из крупных камней и покрыта черепичной крышей. Мощные стены и узкие окна-бойницы, навевали мысли о том, что, при случае, даже горстка вооружённых людей довольно долго смогут держать здесь оборону.
Более мирный вид строению придавали снующие под ногами куры.
Рядом с конюшней были расположены кладовые, кухня и пивоварня.
Внутри вольеров томилось с десяток лошадей. Было прохладно, пахло сеном, конским потом и навозом, который работники конюшни сгребли в кучу и грузили на телегу. Рой мух кружился над этим «богатством».
- Пусть пан гусар не беспокоится, - объявил пожилой, большеносый конюх казаку, когда тот прижал голову своего Каштана к лицу и по привычке шепнул ему на ухо заветное слово. – У нас отличный овёс и свежая вода. Ваш скакун будет доволен… Право слово, какой красавец! – добавил он, снимая уздечку.
- А с чего ты, братец, взял, что я – польский гусар? – поинтересовался Симеон.
- Да повидал я вашего брата, - с улыбкой ответил словоохотливый конюх. – На вас польская одежда и по виду вы – бравый кавалерист. Но, поскольку вы сопровождаете господина Вёллера, а он, насколько я знаю, дипломат, то гусарскую службу вы оставили. Возможно, по ранению!
- Однако, остёр у тебя глаз, дружище!
- Когда служишь важным господам, пан гусар, то поневоле должен всё замечать! Вот вы – вроде бы и при дворе, и по виду шляхтич, но сердце у вас настолько же доброе, насколько и благородное. Для многих дворян конь – существо низкое, животное, одним словом. А для вас он – первейший друг!
- Всё верно… Он не раз спасал меня в бою.
- Да что там, по отношению человека к животному можно многое сказать о его хозяине! Иной пнёт во дворе собаку, хлестнёт «для порядка» лошадь…. Такому и слугу пришибить – раз плюнуть!
- Да ты, брат, философ!
- Служба наша такая, ответственная, - важно ответил конюх, проверяя подковы на копытах Каштана. – Расчешем гриву и хвост, и будет ваш боевой друг в полном порядке!
- Что ж, прими, приятель, монету за хорошую службу и за столь зоркий глаз!
- Что вы, пан гусар! Клянусь кровью Господа нашего! Это же золотой гульден!
- А я тебя ещё кое о чём попрошу…
- Слушаю вас внимательно, пан…
- Я действительно сопровождаю доктора Вёллера в целях его безопасности … Дело в том, что герр доктор долго отсутствовал в здешних краях. А за это время много что переменилось…
- Да, это верно…
- Меняются господа – меняются лошади…
- И это верно, сударь. Что же вы хотите узнать?
- Каких происшедших изменений следует опасаться доктору? Как ты считаешь, полагаясь на свой острый глаз и опыт?
- Сударь, я назову имя одного человека, с которым и вам, и самому доктору нужно держаться настороже! – конюх вмиг как бы сделался меньше в размерах. Он съёжился и осмотрелся по сторонам.
- Эй, Густав, - приказал он своему помощнику, парнишке лет тринадцати. – Возьми вёдра и наполни бочку водой!
Дождавшись, пока малый уйдёт, конюх тихо прошептал:
- Пан гусар, остерегайтесь князя Скалу! Как только он пришёлся ко двору его светлости герцога Альбрехта, так и начались перемены… Маттиус фон Тротт… в этом стойле он оставлял своего коня, Йозеф Гиммерлинк…
- Кто они?
- Это были советники герцога. Но, князь… По крайней мере, так говорят, и я этим слухам верю… Он избавился от них, заменив их своими людьми. А эти люди, Зоннерлихт и Шваубе… вы слышали о них?
- Нет, мы с доктором приехали совсем недавно…
- Теперь они стали советниками герцога. Это плохие люди. Как и сам Скалих… Много про них сказывают дурного, но я не стану повторять чужие байки… так вот, Зоннерлихт при мне истязал своего коня! Он бил его плетью по морде! А Шваубе стоял и поторапливал: «Скорее, Генрих, твоя скотина уже получила то, что заслужила, а нас ждёт князь!»… А я был не в силах заступиться за бедное животное. Иначе могли и меня так же…
- Значит, Скалих меняет по своему усмотрению советников герцога?
- Да, а на их место ставит своих людей! Слуги, пан гусар, прекрасно слышат, о чём говорят их хозяева…
- Господа, позвольте представить вам Дитриха Вёллера, врача, дипломата и, насколько я могу догадываться, большого любителя приключений, - с улыбкой объявила герцогиня окружающим её людям: фрейлинам, магистру Функу, его супруге и помощникам, лейб-медику Титиусу, Якобу фон Шверину и другим лицам, находящимся при дворе Анны Марии Брауншвейгской. – Герр Вёллер – друг и советник моего супруга, герцога Альбрехта и, насколько мне известно, московского царя Ивана IV. Он приехал, чтобы увидеть нашу Серебряную библиотеку и рассказать о нравах и обычаях при дворе московского государя.
- Сердечно приветствую вас, ваша светлость, - с глубоким поклоном ответил Вёллер, снимая берет. При этом он отметил, что обычные правила этикета, имеющие место при высоких дворах, тут не всегда соблюдаются. Герцогиня радушно принимает тех гостей, кто ей интересен, не взирая на титулы и звания. – Я также приветствую всех присутствующих здесь господ. Весьма охотно я расскажу вам об обычаях и нравах, царящих в далёкой Московии, а кому интересно – и о политических интригах, творящихся при дворе царя Иоанна. К тому же, смею напомнить, что я был и остаюсь врачом и, если кто-то нуждается в моих услугах, то с удовольствием их окажу.
Среди присутствующих возникло оживление. Новый гость обещал необыкновенное развлечение, по которым здесь давно соскучились.
- А в ответ я прошу ввести меня в курс тех событий, которые произошли у вас,… то есть, при дворе герцога, пока я отсутствовал, выполняя его поручение, - добавил Вёллер и опять почтительно поклонился.
После непродолжительного обеда, завершившегося небольшой прогулкой возле Замка и посещением местного «зоопарка», где животные обитали в огромном загоне, не в клетках, а практически на воле, герцогиня ознакомила Вёллера с Серебряной библиотекой.
- Macte! – воскликнул дипломат. – Всё имеющее цену – ничто, поскольку истинное богатство – бесценно! Воистину, драгоценные мысли достойны того, чтобы храниться в не менее драгоценной оправе!
Затем герцогиня показала «интересному гостю» внутреннее убранство Нойхаузена. В основном, потолки замковых помещений имели крестовые своды. Впрочем, кое-где сохранились цилиндрические и даже звёздчатые формы, как в местных кирхах. Они укреплялись центральными опорами – восьмиугольными колоннами с фигурными консолями, украшенными ажурным орнаментом. Каменный пол, высокие стены и арочные конструкции создавали необыкновенный акустический эффект, при котором звуки могли «повисать» на долгое время. А бестелесное эхо звучало, кажется, отовсюду и ниоткуда. Попутно Анна Мария рассказала о недавно сооружённых порталах и показала удивительно красивые камины.
«Очаровательная затворница», как окрестил про себя Анну Марию дипломат, рассудительно говорила и чрезвычайно внимательно слушала. Ей очень нравились рассказы путешественника об обычаях московитов.
- Герцог передал мне привезённые вами подарки от царя Ивана – чудную соболиную шубу и шапку… Вижу, вы немало способствуете укреплению торговых связей между нашим герцогством и Московией?
- Конечно, ваша светлость. Правда, развитию торговли мешает война, которую Московия ведёт с Ливонским орденом. Но я надеюсь, что царь Иоанн сумеет закрепиться на побережье Остзее и тогда, благодаря морской торговле наши страны начнут процветать! Случись это, пушнина: соболя, норка и песец буду прибывать в Кёнигсберг обозами, а между Нарвой и Пиллау откроется прямое сообщение по морю…
В этот момент к группе сопровождающих герцогиню и дипломата лиц присоединился «красавец-кавалергард», вызвавший восхищённые улыбки среди фрейлин, да и самой Анны Марии.
- Позвольте представить вам, ваша светлость, Симеона Жменю. Он – доверенное лицо московского государя Иоанна. Если у герцога не будет к нему поручений, он на днях отправится обратно!
Внимательный, чуть насмешливый взгляд герцогини на рослого, симпатичного, но довольно просто одетого путешественника…
- Будьте поблизости, сударь. И впредь не теряйтесь… - она улыбнулась уголками губ.
На некоторое время процессия остановилась у картины, украшающей одни из залов южного крыла Замка. На ней был изображён опоясанный мечом рыцарь в сфероконическом шлеме с подшлемником и кольчуге с длинными рукавами. В правой руке рыцарь держал короткое копьё, в левой - щит «норманнской» формы и «иерусалимским» крестом на белом поле. На ногах - кольчужные чулки и башмаки с подвязанными остроконечными шпорами. Поверх доспехов на рыцаре надет белый орденский кафтан, украшенный на груди большим золотым крестом с чёрной каймой. Плечи защищены щитками с черным «костыльным» крестом на белом поле.
- Это Великий комтур Тевтонского ордена Рюдигер фон Эльнер (41), - пояснила герцогиня.
В следующем помещении висели картины и гобелены, изображавшие различные сцены из охоты.
- Герцог по-прежнему увлекается охотой? – попытался «перейти к делу» Вёллер. – Я заметил, что он несколько изменился за последнее время…
- Да, - вздохнула Анна Мария. – И это касается не только охоты. Мой супруг неуклонно отходит от дел. В силу возраста и… определённых обстоятельств. Но очень хорошо, что ему есть на кого опереться. Ведь у него толковые советники и друзья, среди которых – князь Скала.
- Я слышал, это - весьма образованный и компетентный человек… - Вёллер покосился в сторону подошедшего магистра Функа.
- Вы правы. В восемнадцать лет князь Скала, или, как мы его именуем здесь, граф фон Хун, уже был доктором теологии в Болонье, а в двадцать - перебрался в Рим, где вышел победителем из учёного спора с иезуитами.
- Представьте, - добавил Функ. - Он разгромил своих оппонентов в присутствии Игнатиуса Лойолы (42). А через год стал придворным капелланом императора Фердинанда I.
- А герцог, - опять обречённо вздохнула Анна Мария, - увы, мой друг… бывший Великий Магистр Тевтонского ордена в последнее время все чаще стал общаться с призраками. И неизвестно, к чему бы это привело, если б не князь Скала. Кроме того, что он теолог, он ещё считается и опытным медиумом. Князь сочинил для герцога специальную молитву, содержание которой уместилось на пяти страницах пергамента… К тому же, очень помогли Альбрехту обряды с помощью двенадцати серебряных монет и магического кольца. Хотя, странные, каббалистические знаки, непонятные надписи на древнееврейском, разделённые крестами, по-моему, всё это плохо вяжется со святой молитвой и причастием,… я уже не говорю о спиритических сеансах...
- Уверяю вас, герцогиня, что кабалистика - наука весьма благородная и высокая; она ведёт людей по удобной дороге к познанию самых глубоких истин,… - почтенно склонил голову Вёллер.
- Ваша светлость, извольте отведать мозельского, - провозгласил церемониймейстер.
- Пойдёмте к столу, господа.
Так продолжался день. Вёллер вполне освоился в окружающей обстановке и, пользуясь тем, что герцогиня была полностью удовлетворена в своих расспросах о Московии, смог прогуливаться по Замку самостоятельно. Ему не терпелось повидать наследника, которого, как он подозревал, окружающие тщательно прятали. Незаметно проследив за капелланом Функом, дипломат проследовал в западное крыло замка, где в одной из комнат, окна которой выходили в поле, находился сын герцога Альбрехта. Чуть приоткрыв дверь, дипломат и путешественник услышал голос мальчика:
- Магистр Функ, - спрашивал наследник герцога у своего наставника. – Для чего вы учите меня Святому писанию, рассказываете про походы Александра Македонского и подвиги Геракла, о мудрости Аристотеля и Сократа? Так ли это необходимо слабоумному человеку?
Дипломат отметил про себя, что сказано всё было на отличной латыни.
Вёллер осторожно прикрыл дверь и направился в гостиную. Неожиданно, на пути ему встретилась супруга Функа. Он знал, что эта госпожа является дочерью знаменитого Андреаса Осиандера. Учтиво поклонившись, он собирался пройти мимо, но она обратилась к нему с просьбой:
- Простите, сударь. Вы ведь врач…
- Да, сударыня. И буду рад вам помочь …
- Наши доктора заподозрили у меня чахотку…
- Назовите симптомы вашего заболевания, сударыня.
- Одышка… кашель, слабость… ночные поты… Иногда мне кажется, что это старость подкралась ко мне, хотя я ещё довольно молода… Можете ли вы посоветовать мне что-либо более действенное, чем кровопускания и клистиры?
- Конечно, сударыня. Я дам вам добрый совет. Вам кажется, что вы быстро стареете? Это оттого что часто смотритесь в зеркало. Да-да… Сделайте так: вынесите из покоев зеркала, через которые по ночам к нам проникают и чёрные силы.
- Неужели? – всплеснула руками дама.
- Но это ещё не всё. От одышки, кашля и слабости помогает свежий воздух, доброе расположение духа и покой. Кроме прочего, настоятельно рекомендую задувать свечу по десять раз утром и вечером… Я бы вам порекомендовал смазывать виски камфорным маслом и заваривать грудные сборы, принимать топленное нутряное сало с молоком. Вместо воды пейте отвар из овса и отрубей. В Московии их час запаривают, потом отжимают, процеживают и пьют по пять глотков утром и вечером. Можно добавлять в отвар мёд и гвоздику…
- Да поможет вам Пресвятая дева Мария! – обрадовано воскликнула дама. – Вы подарили мне надежду на выздоровление!
- А Скалих? – спросил Вёллер. – Разве его сеансы не оказывают целебное воздействие?
- Ох, любезный доктор. Его спиритические опыты не оправдали моих ожиданий. Да и сам он, скажу по секрету, весьма неоднозначная личность. Появился неизвестно откуда, вокруг него - постоянные сплетни и интриги… Недаром, нашлись люди, которые возмутились таким его… поведением. Недавно прусский дворянин Альбрехт Трухзесс фон Ветцхаузен, заявил, что слышал в Вене о том, будто Скалих бессовестно присвоил себе высокий титул…
- И что же? – удивился Вёллер. – Кто-нибудь оспорил это заявление?
- Да, был суд. Скалих требовал доказательств и Трухзесс фон Ветцхаузен обещал их предъявить. Ему был предоставлен год на их сбор.
- Интересно! Продолжайте, сударыня.
- Так вот. Есть сведения, что фон Ветцхаузен собрал чуть ли не повозку документов и отправил их на рассмотрение. Но сам задержался и вовремя в Кёнигсберг не успел прибыть. По каким причинам он опоздал, держится в секрете… Но Анна Мария и герцог Альбрехт объявили отсутствующего на суде Трухзесса фон Ветцхаузена виновным в клевете. Его приговорили к вечному молчанию и уплате судебных издержек.
Дама вполголоса поведала Вёллеру, что в качестве компенсации за моральный ущерб Скалих получил от Альбрехта разрешение на безопасный проезд по всему герцогству. Но это ещё не всё! Герцог потребовал от других недовольных дворян прекратить всяческие тяжбы против Скалиха. При этом он называл молодого человека «любимым другом», «родственником», «советником» и даже «сыном»! А все действия, направленные против Скалиха, обещал рассматривать как мятеж против себя! С соответствующими выводами, вплоть до казни. Ну, а Скалих получал право мстить всякому, кто усомнится в его происхождении!
- Спасибо, сударыня, следуйте моим назначениям, и обязательно поправитесь, уверяю вас. Если желаете, то я сам приготовлю для вас лечебные отвары…
У западного крыла замка в зарослях сирени одиноко стояла небольшая беседка. Была она увита плющом и оставалась скрытой от глаз большинства обитателей. Здесь, уже вечером, между фрейлиной герцогини и бравым «польским гусаром» происходил следующий разговор.
- У вас такое звучное имя – Си-ме-он… И – красивое…
- Симеон, сударыня, - имя благочестивых. Оно более подходит к праведникам, монахам или… епископам. Я же – воин!
- Вы – благочестивый воин! – барышня хихикнула, и тут же смутилась. – Вы, говорите, что приехали из далёкой Московии… Но прекрасно говорите по-немецки… Возможно, знаете греческий и латынь?
- Долгое время я служил при дворе нашего государя Ивана Васильевича. В Приказе, ведающем дипломатическими сношениями. Усиленно изучал языки. Понимаю немецкий, французский, польский, латынь. Много упражнялся с разговорах с доктором Вёллером…
- Так вы в услужении доктора,… герр Симеон?
- Нет, сударыня, я служу только своему государю. К доктору я приставлен с целью его безопасности, поскольку он – лицо дипломатическое и действует в интересах как герцогства Пруссия, так и Московского государства.
- Так вы – дворянин? Я затрудняюсь в выборе дистанции в отношениях с вами…
- Гм, вы можете смело довериться мне, сударыня. Мой титул скромен, но те, кто его носит, заслуживают доверия самого государя.
- А какой у вас титул? Виконт? Барон?.. Или, может быть, князь?.. – она лукаво улыбнулась.
- Милая фрейлина, князь – это, конечно, слишком… Однако и виконты с баронами – это так себе, мелочь. Мой титул – казак.
Фрейлина сделала большие глаза:
- Казак? Как мило это звучит!... Ка-зак… Пожалуй, лучше, чем «баронет».
- Что вы, гораздо лучше.
- Возьмите меня за руку… Так, только не сжимайте очень сильно…
- Это страсть, сударыня… Не могу сдержаться…
- Ну, что вы… Расскажите лучше о дамах, которые находятся при дворе вашего государя… Они очень красивы?
- Да, сударыня. Красивее русской женщины никого нет … Правда, и здесь, в Пруссии, как вижу, с красотой дам всё в порядке… И я, глядя на вас, хочу заметить, что красота весьма удачно сочетается с … утончённостью…
- Ах, сударь… Вы мне льстите, и я подозреваю, что неспроста…
- Милая фрейлина. Я хоть и солдат, но, узрев распустившейся цветок с капельками росы на таких нежных и… манящих лепестках… вижу в нём величайшее божье творение, а не просто красивую былинку…
- Ах, сударь, вы так красиво говорите, что у любой девушки от подобных слов просто тает сердце…
- Так, может…
- Ах, сударь, отодвиньтесь немного в сторонку. Мужчины так ловко умеют вскружить голову молоденьким девушкам… У вас в Московии, наверное, все благородные кавалеры на это – великие мастера?
- А у вас? Вон, как герр Скалих вьётся вокруг герцогини… И то сказать, грех ли это, ведь её супруг – довольно стар…
- Скалих?.. Он… очень любезен, но в отношении того, чтобы дать женщине желаемого… увы,… - она кокетливо опустила глазки.
- Да что вы говорите? Вот уж никогда бы не подумал… А какой красавец… Такому подобрать ключик к сердцу герцогини…
- Даже не думайте, сударь. Он равнодушен к дамам.
- Но он не похож ни на скопца, ни на…
- Он – ни то, ни другое, - она коснулась ладошкой губ казака, призывая того к молчанию. – Мы с фрейлинами много говорили насчёт него. Он ни к кому из нашего женского общества не имеет ни малейшего расположения. Хотя, уместно шутит, улыбается, даже, порой, заигрывает…
- Ну, вот видите…
- Что вы, герр казак… Вы бы хоть раз взглянули в его глаза… Они пустые. В них нет огня страсти… Вот ваш взгляд, он настолько горяч, что я чувствую его жар на расстоянии!
- Так уменьшите же это расстояние, милая фрейлина, и пусть вам станет ещё жарче!
- Постойте, сударь… Не стоит так спешить…
- Но нас никто не видит…
- Вы пользуетесь своим влиянием на нас, скромных девушек, фрейлин герцогини… Вы, наверное, думаете, что все мы так легкомысленны…
- Рядом с вами я не могу думать ни о чём другом, только о вас…
- У вас такое мужественное лицо, герр Симеон. Вы так горячи, так … неистовы, как…
- … как любой живой человек, сидящий вблизи с такой утончённой красавицей, с такой нимфой…
- Вот именно, что живой. А вот Скалих…
- И чего же в нём не хватает?
- Не знаю… Души или сердца… Порою, он напоминает мне куклу… Говорящую куклу. А вот вы… Совсем другое дело… Я… Ой, герр казак…
- Простите, милая фрейлина. Мои губы просто хотели что-то сказать вашим губам…
- Они поняли это…
- Смею ли я надеяться…
- Не спешите, сударь…
- Не спешить?... Скоро заканчивается моя служба при герре Веллере, и я отправлюсь домой. В Московию.
- Скоро, - чуть не плача, воскликнула она.
- Я бы хотел, чтобы вы отправились вместе со мной, сударыня. Подарите мне надежду! Согласны ли вы пуститься в столь дальний путь с мужчиной, носящему титул «казак»?
- С вами, - чуть дыша, ответила она, – хоть на край света, хоть в саму преисподнюю, хоть… в вашу Московию…
38 – «Пусть консулы бyдyт бдительны» (указание римского сената консулам в критические для госyдаpства моменты) – Берегитесь, будьте на страже!
39 – примерно 7.5 км.
40 – примерно 60 на 90 м.
41 – R;diger von Elner (1374—1383).
42 – основатель ордена иезуитов.