Не без этого – нас ругают. Это да, достается русскому человеку от, приведем пример, немца или германца. За то, что ест после полуночи, тапочки не вытирает об тряпку. Крошит. А оно и всегда немцы культурно шагали впереди и не наклонялись под стол, когда роняли вилку.
Но не все время. Потому что ведь культура она тоже видоизменяется. А оттого есть очень аккуратные русские люди, я таких знаю. Рассказывать же про них неинтересно, а наоборот – скучно. Нам будет интересно про других рассказывать – ведь бывает и так, что Дзинь-Линь или, приведем пример, Шпигельштурн, заметно не держится принятой культуры. А один такой похожий на немца сотрудник даже работает у нас в институте (специально упустим его наименование).
При рождении этому почтенному сотруднику института досталась такая немецкая фамилия Клюфт. А после, приведем пример, рождения, этот Клюфт пошел работать в институт, смотреть насквозь телескопа, различать, где ножки, где лапки, где ручки. И записывать их в тетрадь. Вообще, работал Клюфт подробно, с усердием, и не притягивал к себе нареканий от начальства, и даже брал премии. Во многом он шел довольно впереди сотрудников и был непохож на них аккуратностью. Скоро же стало за ним наблюдаться некоторое все равно что небрежение среды. А заметили это товарищи сотрудники.
Приведем пример.
Этот Клюфт не любил ходить в столовую комнату – он, скажем, работал поверху нормы. И когда сотрудники возвращались из столовой комнаты и садились за свои телескопы или как будто оптические бинокли, то резко замечали, что Клюфт сидит с тетрадью и с бутербродом и глядит в окуляр. И одновременно он записывает букашки в тетрадь, и дополнительно кушает чай, крутит его ложкой и запивает бутербродом. Ну, ничего, эти сотрудники, как вернулись к себе, сразу продолжили работать. Ведь чай им не мешает тем, что Клюфт его кушает. И они по-прежнему обращались к нему почтительно:
- Адольф Тилевич, лапка-ножка, семьдесят семь!
Он записывал в тетрадь, и говорил им назад тоже самое вежливо:
- Ручка-букашка, сорок восемь!
И откусывал бутерброд.
На другой день тоже он не ходил в столовую комнату, и тоже сотрудники уважительно вернулись в кабинет. И тоже Клюфт подробно смотрел в окуляр и записывал ножки в тетрадь, и дописывал к ним цифры. И ел чай с бутербродом. Сотрудники на это реагировали со знанием сути: ведь Клюфт не развлекается на столовые комнаты, а работает поверху нормы, и обязательно возьмет за это премию. Так что сотрудники сели себе на стул и не подумали про Клюфта плохого. Пускай его заедает бутерброд, раз опять ему не хватило времени на столовую комнату. Должно быть, случай это случайный.
Но на пятый или на другой день сотрудники вернулись из столовой комнаты. А Клюфт, наш почитаемый институтский сотрудник, Адольф Тилевич, сидит за телескопом и смотрит насквозь него в окуляр. И пишет лапки. И отгрызает бутерброд, и шпрехает ложкой. И тут же он в телескоп – зейн-зейн. И говорит:
- Букашка-жучка, восемьдесят четыре!
А ему отвечают сотрудники:
- Восемьдесят шесть, Адольф Тилевич! Ножка-ручка. А чего-йто у вас там по кругу набросано?
- А вдруг, - отвечает, - это набросаны крошки, которые я работаю поверху нормы и ем.
- Так, - отвечают сотрудники, - крошки призывают нетехнических тараканов, каковых не кладут под телескопы. Вот и позвольте себе пока что кушать с нами в столовой и затем дальше себе работать поверху нормы.
- Выполнимо, - говорил Клюфт сотрудникам.
И правда, после этого раза он совсем переменился: стал ходить в столовую комнату, и даже тетрадь брал с собой туда, и ел. И всегда он приносил оттуда в кабинет бутерброд, наливал чай и садился за телескоп и наблюдал лапки, а после бутерброда он вытирал крошки, и их совсем не оставалось. Но скоро один такой легко раздражающийся сотрудник искренно заметил при всеобщих людях:
- Это, получается, если Клюфт будет крошки есть за телескопом, то, может, и нам всем это же самое разрешительно?
И он ушел и пришел с бутербродом и с еще какой-то колбасой, сел за свое рабочее место и стал это все грызть и заливать чаем.
От этого произошла, приведем пример, окончательная перестройка культуры. Кто-то тут еще искренно заметил про этот поступок:
- А ведь и начальство наш Валентиныч тоже пьет какао в самоличном кабинете.
И все согласились, что начальство, правда, именно пьет какао. И может быть, даже вытирает от него крошки. Так что работа эта, совсем возможно, достойная лиц.
Очень скоро сотрудники все ели за своими увеличительными телескопами, вытирали крошки и работали поверху нормы. А Клюфт тоже самое делал, как и раньше, и брал премии, и вытирал крошки. И опять немецкая нога шагала впереди. Культура, приведем пример, эволюционировала.