Кризис
Через два часа позвонил Валерий Львович. Условились, что вечером Ферапонтий встретится с ним, подпишет необходимые бумаги и передаст часть денег.
День пролетел незаметно. Было заключено несколько выгодных контрактов, которые сулили летом расширение фирмы.
– Ну, что, Юленька? – подшучивал Андрей. – Кажется, Муза нас не подвела.
– Ей должно быть стыдно ставить в неловкое положение такого мужчину, как вы. Хотя я – женщина, но таких дам не понимаю. Для чего водить мужика за нос? И какого мужика... Совести у неё нет. Вы простите мою резкость. Может, она - ваша будущая жена....
– Всё в порядке, – улыбнулся Андрей. – Поверь, что Муза – не стерва, как тебе представляется.
– Это ваше мнение, Андрей Владимирович, а у меня сложилось иное впечатление. Если бы мы встретились, я бы много чего сказала ей.
– Мне пора, Юленька. Надо спешить. Есть одно архиважное дело. Продолжим разговор завтра.
– Понимаю... – задумчиво проговорила женщина и вышла.
***
Андрей вернулся домой, вытащил свой камуфляж, сложил в сумку, прихватил зеркальце и быстро спустился вниз. Он начинал бояться, что старушки могут заметить, как Ферапонтий, не входя в дом, выходит из подъезда. Очень уж наблюдательны они. И, кроме того, не хотелось выслушивать их очередные воспоминания о молодости и грузине.
Через десять минут он был на вокзале. Зашел в туалет, откуда, вскоре, появился Ферапонтий, направлявшийся к месту встречи. Шёл, а все мысли были только о Любе. Он представлял, что вскоре они встретятся, и он, наконец, сможет признаться ей в любви, рассказать о своих чувствах с их самой первой встречи.
– А вдруг она ответит, что любит другого мужчину, и я ей не нужен?
Мысль настолько поразила его, что мужчина перестал контролировать себя, забыл, что он сейчас – Ферропонтий, а не Андрей. Тут он увидел её. Она выходила из машины.
– Люба! Люба! – непроизвольно позвал он.
Она оглянулась, с удивлением посмотрела на него, а он устремился к ней. Тут его пронзило: «Приди в себя. Ты не Андрей, ты – Ферапонтий…».
– Простите, я обознался, – растерянно прошептал он. – Ещё раз простите...
Люба внимательно посмотрела на него.
– Я не знаю, к чему эти усы и прочее. Можете не объяснять, Андрей. Очевидно, подобное поведение имеет веские причины. Но вы забыли поменять голос, который я прекрасно помню. Он у меня постоянно звучит в ушах.
– Простите, я вас не понимаю, – немного придя в себя, продолжил Андрей. – Вы меня с кем-то путаете. Я не Андрей, а Ферапонтий, Ферапонтий Пантелеевич Закадыкин, писатель. Еще раз простите, что потревожил вас.
– Эх, Андрей, Андрей. Ничего вы не поняли... – и слёзы заблестели в глазах у Любы.
Она села в автомобиль, и машина понеслась по улице. Он стоял и смотрел ей вслед.
«Какой же ты идиот, Андрей! – ругал он себя. – Если начал такую игру, надо быть предельно внимательным. Она – не чета тем бабулькам, которые сидят на крыльце, и не Серафима и Валерий Львович, которым и дела нет до твоего голоса. Она часами слушала, внимала тебе. Но, что она сказала? Будто я ничего не понял? А что должен был понять? Неужели её слова означали, что она любит меня? Конечно! Именно этого я и не понял. Эх, Андрей... Ты привык, чтобы женщины, с которыми ты общался все эти годы, объяснялись тебе в любви и говорили, что не могут жить без тебя. Надеялся, что и Люба, бросится тебе на шею и скажет, что ты – тот самый, единственный, которого она ждала. Что же делать? Скоро мы встретимся. Что я скажу? Как объяснить сегодняшний маскарад? Единственная надежда, что мы всегда понимали друг друга. Я всё расскажу, как есть. Если и не поймёт – уверен, что никому не расскажет о моей двойной жизни».
Поняв, что опаздывает на встречу, он ускорил шаги.
Издали заметил, что Валерий Львович ждёт его и вертит головой по сторонам.
– Я думал, что вы не придёте.
– Простите. Сидел, писал и не заметил, сколько времени, – рассеянно произнёс Ферапонтий. Он вынул из кармана деньги и передал их Валерию Львовичу. Тот быстро пересчитал.
«Интересно, – отметил про себя Андрей. – Когда я передавал деньги, как Андрей, он их, не считая, сразу положил в карман, а Ферапонтию не верит. Такова жизнь. Каждому – своё».
Получив деньги, Валерий Львович сразу повеселел. Опять стал рассыпаться комплиментами в адрес Ферапонтия. Не позабыл похвалить и Андрея, подчёркивая, насколько тот деловой и прекрасный человек. Потом достал договора на издание книги. Андрей их быстро подписал. Сегодня, в офисе, он минут десять тренировался, придумывая подпись Ферапонтия. Получился широкий росчерк с вензелями. Автограф настоящего писателя.
Валерий Львович передал приветы от Серафимы Ильиничны, и заверил, что они всегда будут рады видеть гениального писателя у себя в Комиссии. Вскоре они распрощались, и Андрей вновь направился к вокзалу. Быстро переоделся, вышел и решил поехать в ресторан. Ему не хотелось оставаться с собой наедине. Встреча с Любой крайне расстроила его, и захотелось выпить, чтобы на душе полегчало.
Вскоре он сидел за столиком и рюмку за рюмкой пил коньяк. Но желаемого облегчения не наступило. На душе становилось ещё тоскливей. Вскоре к нему подсела женщина и завязалась вялая беседа. Потом он, неожиданно для себя, предложил поехать к нему. Они встали, быстро оделись и вскоре были у дома. К счастью, время было уже позднее, и на скамейке никто не сидел. Уже в квартире женщина сняла шубку и стала осматриваться.
– А это что? – и взяла в руки глиняную кружку.
Андрей подскочил к ней, вырвал из рук свой приз и поставил на место.
– Хорошо–хорошо... – смутилась женщина. – Я больше не буду ничего здесь трогать.
Но Андреем овладел неистовый гнев. Хотелось все крушить, кричать, дать возможность излиться накопившейся агрессии и плохому настроению.
– Вот тебе деньги. И, чем скорее уйдёшь отсюда, тем лучше будет для нас обоих.
Женщина взяла деньги, схватила свою шубку и, шепча: «Ненормальный идиот», выбежала из квартиры.
– Конечно же, я идиот, – не мог успокоиться Андрей. – Дурак! Законченный кретин! Как можно было забыть, что я – Ферапонтий? Как посмел окликнуть Любу?
Он принял душ, после чего достал виски, налил до края стакан, залпом выпил и улёгся на диван. Больше он ничего не помнил. Когда проснулся, голова гудела и раскалывалась на куски. Он налил ещё стакан виски, вновь залпом выпил, и через пять минут уже спал. Когда проснулся, был вечер. Голова продолжала болеть, сильно мутило, потом стошнило, и он почувствовал облегчение. Телефон непрерывно звонил. Он еле поднялся и снял трубку. Звонила Юлия. В голове у Андрея откликнулось: «Какого чёрта!» Услышав голос Андрея, сотрудница, чуть не расплакалась.
– Андрей Владимирович, что с вами? Заболели?
– Мне что-то нездоровится, – прохрипел он.
– Хотите, я приеду?
– Не тревожься. Всё пройдет. Справлюсь…
– Тогда не буду вас беспокоить.
– Юленька, я, скорее всего, дня два полежу и приду в себя. Ты обойдись без меня.
– Не беспокойтесь Андрей Владимирович. Все будет по высшему классу. Только поправляйтесь. Пусть Муза за вами поухаживает.
– Нет Музы...
– Как, нет? – удивилась Юлия. – А где она?
– Нет и всё. Пропала Муза...
– Вот стерва! Ушла! Ушла, когда вам плохо! – расплакалась Юлия. – Пусть только мне встретится, мало не покажется... Может, я всё же приеду?
– Нет, Юленька. Мне немного лучше.
– Ну, Андрей Владимирович… если и в этот раз простите Музу, считайте, что нашей дружбе пришёл конец. Ищите себе нового делопроизводителя.
– Юленька, успокойся, – расстроился Андрей. – Обещаю, что больше о ней не услышишь.
– Кстати, звонил Валерий Львович. Что ему передать?
– Скажи, что я срочно выехал по делам, но через два дня непременно буду.
– Поняла... Вы идите, ложитесь. Голос у вас… сто раз простите… будто с того света разговариваете.
Андрей повесил трубку, лёг и моментально заснул.
Проснулся на рассвете. Все тело болело и ломило. Кое-как встал, принял обезболивающие таблетки и снова лёг.
– Что же делать? – думал Андрей – Сколько можно лежать и пытаться убежать от самого себя. Надо что-то предпринять. Иначе узел проблем будет непрерывно расти и превратится в адский клубок.
Но ему опять захотелось спать.
Андрей окончательно проснулся, далеко за полдень. Голова прояснилась, перестала болеть, и чувствовал он себя значительно лучше. Взгляд упал на бутылку виски, но от одного воспоминания о выпивке его начало тошнить. Он с трудом встал, выпил соку, съел пару бутербродов. После этого совсем полегчало. Уже через час он сидел и писал. Писал и не замечал ничего вокруг. Казалось, будто он перенёсся в другой мир, мир в котором все любили друг друга, не ведая трудностей и проблем. Но, почему-то в этом идеальном мире была и неразделённая любовь. Именно такой получилась новая повесть. Когда он перечитал произведение, понял, что оно лучшее, что было написано им. Но он себя чувствовал и очень усталым, и в тоже время крайне счастливым. Андрей понял, что ему удалось изложить всё, что хотел высказать Любе. Те чувства, которые где-то глубоко таились в нём, сейчас выплеснулись, и сдерживать их не имело ни смысла, ни возможности.
До вечеринки у друга оставался день, и Андрей с нетерпением ждал, когда же он наступит, и удастся встретиться с любимой. Весь следующий день он провел за компьютером. Писалось легко и быстро. Слова, как бы сами находили друг друга, и приходилось только успевать их записывать. Несколько раз звонила Юлия. Он долго разговаривал с ней и узнал, что Валерию Львовичу всё передано, и тот позвонит.
– Завтра я приеду на работу, – пообещал Андрей. – Спасибо тебе за всё, Юленька.
На том конце провода наступило молчание. Женщина была смущена.
Они еще немного поговорили о делах, но Андрей еще чувствовал себя слабым и еле поддерживал беседу. Юлия это почувствовала, сослалась на то, что её ждут дела по дому и повесила трубку.
Вот и наступает долгожданный день встречи с Любой – тихо проговорил Андрей. – Поймёт ли она меня? Но не стоит гадать. Как будет, так и будет, от судьбы не убежишь и её не перехитришь. Лучше пойти спать. Впереди трудный день, и отдых не помешает.
***
На следующее утро первой мыслью и желанием Андрея было увидеть Любу. Вечер этого дня должен был стать для него решающим. Он быстро побрился, оделся и выбежал из подъезда. Старушки удивлёнными взглядами проводили его.
– Что-то с ним делается... – прошептала одна из них.
– Да, ничего не делается, – ответила другая. – Весна пришла, вот, и кипит молодая кровь. Забыла себя, когда была молодой, и весна наступала?
– Эх... - вздохнула Матрена. – Я ведь с грузином именно в марте познакомилась. В том, что мы полюбили друг друга была виновата паршивка-весна. Не будь её, не вспоминала бы я про эту любовь.
– Да, – стала поддакивать другая старушка. – Что тут и говорить... Когда приходит весна, то хочешь ты того или нет, а с ней приходит любовь. Вот и я помню, как Васю любила.
– А кто этот Вася? – одна за другой, перемигиваясь, начали расспрашивать старушки. – Что-то ты про него никогда не рассказывала.
– Это была моя первая любовь, – засмущалась старушка. – Вот потому и не рассказывала…
***
Вскоре Андрей приехал на работу, и Юлия, докладывала о делах фирмы за последние дни.
– Какая же она добрая и хорошая, – слушал и думал Андрей. – Чем бы её отблагодарить за всё, что она за годы сделала для меня?
Мысль пришла сама собой. Он резко встал и начал расхаживать по кабинету.
– Юленька, возьми лист и пиши.
Женщина с опаской посмотрела на шефа и взяла бумагу.
– Пиши, – продолжил Андрей. – «Приказ. Назначить Митину Юлию Алексеевну вице–президентом фирмы с окладом равным семидесяти процентов оклада президента». Подпись моя.
Юлия, которая начала писать, прервала занятие и уставилась на шефа.
– За что, Андрей Владимирович?.. Разве я плохо работала?.. Мне ничего такого не надо... – и расплакалась.
Он взял новый лист бумаги, сам написал приказ, вышел, дал его напечатать и вернулся обратно.
– Юленька, успокойся, родная. Всё хорошо... Я сейчас выполнил то, что должен был сделать ещё год назад, а, может, и раньше. Престаньте плакать, Госпожа вице-президент, встаньте и приступайте к своим новым обязанностям.
Юлия, всхлипывая, вышла из кабинета, и он услышал, как в приёмной её начали поздравлять.
– Кажется, один вопрос решён, – радостно потирал руки Андрей. – Как я раньше не догадался, что она должна иметь право официально замещать меня. Теперь у меня появится значительно больше свободного времени.
Раздался звонок. На проводе был Валерий Львович. Он сообщил, что к изданию книги всё готово, необходимые подписи собраны, а через неделю будет отпечатан контрольный экземпляр. Затем просил Андрея передать Ферапонтию Пантелеевичу, что успех книги гарантирован. Одновременно Валерий Львович особо подчеркнул, что, благодаря его стараниям, предисловие к книге написано одним из уважаемых писателей, который, ознакомившись с рукописью, высоко её оценил. Андрей понял, какой вопрос последует, и пошёл на опережение.
– Я немного занят, Валерий Львович. Но, вы можете зайти в офис и получить деньги у Юлии Алексеевны.
В трубке послышался радостный женский возглас. Нетрудно было понять, что Серафима Ильинична в очередной раз выражает свои восторги. Он позвал Юлию, передал ей пакет с деньгами и предупредил, что за ним зайдёт Валерий Львович.
– Заодно и познакомишься с ним. Он интересный человек. Колоритная личность...
***
Вечером, сидя в гостях у друга, Андрей вспомнил прошлое, которое проносилось мелькающими кадрами, совсем, как в старых фильмах.
Одна из женщин спросила хозяйку.
– Где же наша Люба? Что-то её не видно.
– А ты разве не знаешь?
– Что я должна знать? – удивилась женщина.
– Люба уехала, и куда – пока непонятно. Оставила работу, карьеру и покинула наш город.
– Но в чём причина такого поспешного отъезда?
– Как всегда, любовь, дорогая, любовь. Неразделённая любовь.
– Люба любила? – недоверчиво переспросила женщина.
– Представь... Как я поняла, она несколько лет любила какого-то бизнесмена. Иногда они встречались, просто беседовали, но дальше этого дело не пошло. Он просто не видел в ней женщины, и воспринимал, только как приятную собеседницу. На днях они встретились. Что там у них произошло, Люба не сказала. Но через два дня позвонила и сообщила, что вечером уезжает. Насколько – я не спрашивала её, куда она уезжает – так и не сказала. А сегодня днём звонила по автомату, сообщила, что хорошо устроилась, но где, что и как – опять непонятно. Вот такие пироги, дорогая.
– Мне её от души жаль, – расстроилась женщина. – Любаша – чудесный человек. Интересно, кого она так любила? А бизнесмен был слеп и ничего не заметил? Ну и сухарь…
– Ты же знаешь Любу. Она никогда не расскажет, что у неё на душе. Вроде бы и общительная, и веселая, а что творится внутри, не выдаст никому. Всё, что я тебе сейчас рассказала, сама узнавала по крупицам.
– Вот они, современные мужики, – раздосадовалась женщина. – Из-за бизнеса на глазах шоры. Такая женщина его любит, а он, кроме денег, ничего и не видит.
Разговор продолжался и перешёл в другое русло. Начали обсуждать, что настоящие мужчины перевелись, но Андрей словно провалился в чёрную дыру и оглох. Только в ушах громко звенело: «Она уехала! Люба, его любимая, его Муза, женщина, ради которой он был готов пойти на всё, уехала». А он – трус. Боялся ей позвонить. Надеялся на этот вечер, и теперь, за всё, получил сполна. Судьба отвернулась от него. Что теперь делать? Как жить дальше?
Ему было бы легче, если бы Люба сказала, что не любит его, что у неё есть другой, чем услышать такое.
– Вам нехорошо? – начала беспокоиться сидевшая рядом женщина. – Вы очень бледны и руки дрожат.
– Спасибо за внимание... Что-то нездоровится…, – еле проговорил Андрей.
Хозяева дома тоже заметили, что с гостем творится что-то неладное. Они предложили прилечь и вызвать неотложку, но Андрей отказался, сказав, что поедет домой. Друг улучил момент и тихо произнёс: «Андрей, доведут тебя женщины и рестораны до нехорошего. Посмотри, что делается с тобой. Сердце выдержит раз, два, а на третий может и отказать».
Он что-то механически ответил, вышел и сел в машину. Холодный весенний ветер пришёлся, как нельзя кстати. Андрею казалось, что его температурит, и он сейчас потеряет сознание. Как доехал до дома – не помнил. Казалось, что мир вокруг него погрузился в густой туман, через который он стремится прорваться к свету. А ещё было ощущение, что он спит и видит кошмарный сон, но сейчас проснётся, и рядом будет стоять Люба. Кое-как добравшись до дверей квартиры, он с трудом открыл дверь, повалился в кресло, а что было дальше, не помнил. Только чувствовал, что его колотил озноб, а сердце готово было выскочить из груди. Потом немного пришёл в себя. Его первой мыслью было, что Люба уехала, уехала из-за него. Оставила всё и уехала. Оказалось, что она, женщина, намного сильнее его и готова всем пожертвовать, ради любви. Он же ничего не замечал. Только приходил и записывал их встречи, писал дурацкие, никому не нужные, эссе, новеллы и повести о любви, а самой любви, которая была с ним рядом, и не заметил. В один момент захотелось всё, что находится в компьютере, стереть, но потом Андрей понял, что уничтожит не рассказы, а частичку Любы. Потеряется всё, что напоминает о ней, что писалось с большой любовью.
Андрей, не раздеваясь, заснул на диване. Всю ночь то просыпался, то вновь засыпал. Страшно мучила жажда. Сквозь сон казалось, что, то ли Люба его зовёт, то ли она сидит рядом, то ли они танцуют. Когда наступил рассвет, он окончательно проснулся, лежал и думал: «Что же дальше? Как теперь потечёт его жизнь? Еле заставил себя встать и проглотить несколько глотков кофе, а потом – опять вихрь мыслей.
Андрей понимал, что ему, отныне, ничего хорошего ждать не придётся, ибо всё светлое было связано с Любой. Но её теперь нет в городе, а где искать, он не имеет представления. Но, если бы и нашёл, что сказать? Что любит её? А нужна ли ей его любовь? Только сейчас он понял, почему в Эмиратах у Любы резко изменилось настроение, почему она странно вела себя. А он, дурак, ещё говорил про отношения мужчин Востока к женщине. О том, что здесь женщина – больше, чем женщина. Но, кому он говорил? Кому? Той, которая любила его? Она, вероятно, надеялась, что атмосфера Востока поможет ему понять, что она любит его, и ей хочется, чтобы он увидел в ней женщину, ждущую тепла и ласки.
Он же постоянно говорил про нефть, газ, как изменились Эмираты, а она ждала от него совсем другого. Всего несколько слов: «Я люблю тебя, Люба». Как он не понял: чтобы женщина почувствовала себя счастливой, достаточно знать, что она любима и желанна, чтобы ей почаще дарили цветы и говорили нежные, ласковые слова. На таких мелочах и строится женское счастье, всё остальное Люба могла себе купить. А любовь не продаётся. Нет таких магазинов, которые торгуют любовью, добротой, лаской, вниманием и нежностью. Нельзя пойти и купить килограмм или метр человеческой заботы. Подобные чувства хранятся в душе и не любят посторонних глаз. Они предназначены только одному человеку на свете – тому, которого любишь, который для тебя и есть самый хороший, самый ласковый, самый нежный и самый необходимый человек в мире.
***
Только сейчас он понял, о чём постоянно твердят старушки, сидя на скамеечке. Что они любили и помнят это чувство, несмотря на прошедшие годы. И ещё понял, что для Матрёны грузин – не просто любимый мужчина, а целый мир. Такой же мир любви мог познать и он, всё было рядом с ним, однако не заметил, не оценил, а сейчас потерял из-за череды женщин, ресторанов и прочей мишуры. Правильно сказано. Он был похож на коня с шорами, не видел, что творится вокруг него. Непрерывно бежал, круг за кругом, словно дрессированная лошадь на арене цирка. Сейчас надо привыкать жить по-иному, постараться исправить ошибки, вернуть обратно то, чего не ценил, и только, утратив, понял, чем хотела одарить его судьба. А судьба – штука капризная. Она не раздаёт непрерывно подарки, и её голубь всего один раз садится на плечо. Такое надо понять и ценить, а не принимать, как должное, или, что ещё хуже – прогнать голубя в надежде, что прилетит новый.
Хорошо, что сегодня суббота, и на работу не нужно идти. И без того в последнее время он практически все дела взвалил на Юлию. Его единственная большая удача – что смог её вовремя заметить и оценить.
Зазвонил телефон. Он долго не брал трубки, но телефон не умолкал. Он поднял трубку, но ничего не мог сказать.
– Это вы Андрей Владимирович? – раздался голос Юлии. – Простите, что тревожу, но почему-то беспокоюсь за вас. Вы себя хорошо чувствуете?
– Юленька, а ты, случаем, не колдунья?
В трубке раздался смех.
– Я сидел и думал о тебе, и тут – звонок. Ты верно угадала, я неважно себя чувствую.
– В чем дело, Андрей Владимирович? Опять Муза что-то натворила?
– Музы больше нет. Уехала Муза, и куда – не знаю.
– Хорошо и сделала, что уехала. Давно пора оставить вас в покое.
– Юленька, это другая Муза. Ты так и не поняла...
– Может зайти, Андрей Владимирович?
– Не беспокойся. Теперь мне гораздо лучше, так что отдохни и побудь с сыном.
– Я потом опять позвоню, – грустно вздохнула Юлия и повесила трубку.
Продолжение - http://proza.ru/2014/11/28/2256