Глава 2
Илья вернулся домой и уселся у растопленного камина. Огоньки пламени подскакивали, словно танцуя, и настроение Ильи, до того мрачное и безрадостное, немного улучшилось. Ему надо было решить, что делать дальше, — шаг за шагом, как он привык и как всегда делал до этого, планируя учебу, а затем работу. Илья рано остался сиротой, поэтому знал, что может рассчитывать только на себя, и спасительное планирование давало ощущение, что потерь можно избежать, лавируя между ними, как между флажками на лыжной трассе. Перемешав угли, Илья с досадой вздохнул. Нет, в этот раз все было иначе. Слишком неожиданными были известия, которые сообщил его адвокат.
Раздался стук в дверь.
— Да, Борис.
— Илья Викентьевич, ужин накрывать в столовой или в кабинете?
— В столовой, Борис, и прикажите накрыть на двоих. Я жду гостей.
После паузы Илья добавил:
— Вернее, гостью.
Борис кивнул и удалился. Илья улыбнулся. Борис и его жена служили у него уже много лет. Природная невозмутимость Бориса делала его образцовым дворецким и счастливым мужем, так как невозмутимость была единственным действующим противоядием от излишней энергичности его супруги Раисы.
Он знал, что сейчас на кухне развернется сцена, и Раиса засыплет Бориса миллионом вопросов, в ответ на которые Борис будет ограничиваться короткими междометиями, лишь распаляя любопытство супруги.
Действительно, в кухне развернулась не просто сцена, а нешуточная баталия.
— Что, он так и сказал «гостью»?
— Да, так и сказал.
— Но не сказал, кто она?
— Нет.
— Борис, но ты же мог уточнить.
— Хм…
Раиса, сумев расслышать в невинном хмыке мужа драматическое «Уточнить? Но как?!», набрала в легкие воздуха и начала увещевательным тоном:
— О, Борис, но это же очень просто и естественно, - спросить, может, у гостьи есть какие-то предпочтения в еде, — так разговор бы и вышел на то, кто она, откуда, а главное, серьезные ли хозяина виды на нее.
— Хм, — повторил Борис, — это, по-моему, лишнее.
Раиса, казалось, только и ждала столь многословной реакции. Она всплеснула руками, словно призывая в свидетели невидимую публику.
— Но почему же лишнее? А попасть впросак от недостатка информации? А вдруг у нее аллергия? Или…
Воображение могло бы подсказать еще много железных аргументов в пользу сплетен, то есть, конечно, знаний, но тренированный за многие годы семейной жизни Борис лишь отрицательно качнул головой и сказал:
— Раиса, дорогая, я не могу представить себе, чтобы ты когда-нибудь попала впросак именно от недостатка информации. Ужин в семь тридцать в столовой.
Хоть и одержав очередную победу, но зная, что противник ни при каких условиях не капитулирует, Борис вышел.
Глава 3
Ангелина выпорхнула из здания аэропорта, словно и не было позади нескольких часов перелета, а главное, - словно и не было того ошеломляющего письма, которое и заставило ее бросить все и отправиться в путешествие. Нет, она не позволит, чтобы ее мир, пусть несовершенный, вмиг обернулся каким-то злым оборотнем. Поэтому она будет идти, как привыкла, — высоко подняв голову и везде слыша музыку. Ангелина была скрипачкой симфонического оркестра. Сколько она себя помнила, она играла, — сначала так хотела ее мама, а затем, когда мама умерла, а в дом отчима приехала сестра матери, чтобы забрать ее, так захотела она сама. Как смогла мама рассмотреть в ней, хрупкой маленькой девочке, талант музыканта, оставалось для Ангелины чудесной загадкой. Надо отдать должное отчиму, он поддержал маму, и именно он купил Ангелине ее первую скрипку, и именно он привел в их большой дом первого учителя Ангелины…
Все, незачем вспоминать. Ее ждет Илья. Его водитель должен встретить ее. Ах, наверное, вот и он. В машине Ангелина привычно потянулась к наушникам, однако в последнее мгновение передумала, — хочет она того или нет, она должна признать, — раз уж это письмо выбросило ее в мир вне музыки, она не должна его игнорировать.
Перед глазами пробежали первые строчки того злополучного послания.
«Дорогая Ангелина,
Это письмо, очевидно, удивит вас, так как его содержание относится ко времени, которое вы можете и не помнить. Однако открывшиеся обстоятельства вынуждают меня просить вас о безотлагательной встрече…»
Сухой тон письма не обманул Ангелину. Как только она дочитала послание, она поняла, что в ее руках — бомба замедленного действия. Она бы отдала все, чтобы не было никаких открывшихся обстоятельств. Она их боялась именно потому, что чувствовала, — рано или поздно что-то подобное должно случиться. Вопросы, которые в детстве представлялись ей разлетевшимися в небе воронами, долго чернели каркающими точками. Несмотря на то, что небосклон, казалось, вернулся к безмятежной синеве, а время вырастило на прошлом высокую траву, это не обманывало Ангелину.
Она посмотрела в окно. Город погружался в темноту. Съехав с центральной полосы хайвея, машина, немного пропетляв по боковым дорогам, проехала через узкую полоску леса и оказалась на широкой улице, в конце которой стоял большой дом. Сердце Ангелины учащенно забилось.
Неужели все это происходит наяву? Неужели она увидит его?..
Прошло два часа. Для Ильи и Ангелины они пролетели, как один миг. Те же два часа стали настоящим испытанием для Раисы. Она изнывала от любопытства. Увидев Ангелину, она радостно заулыбалась, - именно такой она и представляла таинственную гостью. Ангелина была высокой, под стать Илье, стройной и изящной. У Ангелины были такие же, как у Ильи, темно-синие глаза. Но больше всего в Ангелине поражали ее руки, — у нее были столь узкие ладони, что казались игрушечными, однако нервность ее движений выдавала в ней натуру живую и творческую.
И от Бориса толку ноль! Взглянув на непроницаемое лицо мужа, Раиса с невольным восхищением подумала: «Этот мужчина сделан из железа». Одно было ясно, - судя по багажу, который привезла с собой Ангелина, она приехала надолго.
Вдруг на пороге кухни появился Илья. От неожиданности Раиса даже подпрыгнула.
— Ангелина займет спальню наверху.
И Борис, и Раиса обратили внимание на то, сколь непривычно задумчивым выглядел хозяин.
— Вашу? — Уточнила Раиса до того, как Борис успел кивнуть.
Илья уже собирался уходить, но вопрос Раисы заставил его остановиться. Он словно стряхнул с себя задумчивость, и Борис и Раиса на мгновение увидели своего прежнего хозяина, всегда ироничного и собранного. Повернувшись к Раисе, Илья сказал:
— Спальню для гостей.
Выдержав паузу, он сжалился над женой Бориса и добавил:
— Ангелина — моя сводная сестра.
Насладившись ожидаемым триумфом, он, однако, не будучи в силах отказать себе в удовольствии поддразнить Раису, произнес с нарочитым недоумением в голосе:
— А вы что подумали?
С этими словами он, посмеиваясь, вышел и притворил за собой дверь,
Глава 4
Настя работала в редакции журнала, или, как она говорила подругам, «в глянце», — это место она нашла благодаря отцу. В ее обязанности входило подготавливать ленту новостей для модниц. Работа подходила ей как нельзя лучше, — она не требовала от нее каких-то сверхъестественных усилий, так как ее скромного английского хватало для того, чтобы написать: «Серый — это новый черный», подкрепив эту грандиозную новость фотографиями зарубежных светских львиц. Но самым большим достоинством этой работы Настя считала прекрасные отношения с главным редактором, так как они позволяли ей распоряжаться своим временем с большой свободой.
На улице стояла унылейшая ноябрьская пора, — писать о торжестве серого было бы слишком даже в расчете на невзыскательного читателя. Напоминать же модницам, что в Калифорнии единственной оправой для солнцезащитных очков признаются в этом сезоне только те, что в стиле арт-деко, иначе «вы не вау», Настя тоже не желала. Попросту говоря, у Насти была хандра, однако принадлежность к креативному классу позволяла ей выразиться изящнее и пожаловаться подруге-редактору на творческий кризис.
Вздохнув, подруга напомнила, что это третий за последний месяц, но уехать разрешила. Настя поблагодарила подругу, а выходя из стеклянно-бетонной стрелы их головного офиса, в очередной раз пообещала, что не будет больше злоупотреблять дружбой, но как только ей в лицо бросился колючий ветер, и на голову обрушился столб мокрого снега, она тут же забыла обо всех обещаниях, — жизнь в суровом режиме ноябрьской непогоды давала Насте право на компенсации.
Она решила отправиться домой и просто как следует выспаться. Их дом, хоть и одноэтажный, был довольно большим, и имел два входа. Обычно Настя парковалась у входа на половину родителей, но в этот раз она оставила машину прямо на улице, так как она планировала увидеться с подругой вечером. В доме было очень тихо, и Настя прошла к себе, но остановилась на полпути, услышав в своем кабинете приглушенные голоса родителей. Это было так не похоже на них, — они едва ли раз до этого переступали порог ее комнат, что Настя остановилась и прислушалась.
— А я тебе говорю, что это он!
— Но как ты можешь утверждать наверняка? Прошло столько лет…
— Да потому, что больше некому. Пойми, дом стоял пустым не потому, что был продан, а ровно наоборот. Они его так и оставили в собственности мальчишки.
— Михаил Юльевич совершил большую ошибку…
В холле, ведущем в кабинет, появилась горничная, — она искала хозяев, но наткнувшись на Настю, окликнула ее.
От неожиданности Настя подпрыгнула на месте и зацепила фигурку пастушки, украшавшую столик, и та с грохотом полетела на пол.
Голоса в кабинете тут же умолкли, и побледневшие родители Насти появились в холле.
Настя едва сдерживалась, однако она не могла учинить допрос родителям при горничной.
— О, — преодолев смущение, сказала Настина мама, — мы и не знали, что ты уже дома.
— Да, Лиза отпустила меня раньше, — ответила Настя.
— Тогда можем все вместе пообедать, — улыбнувшись как ни в чем не бывало прощебетала родительница.
От Насти не укрылось, что ее отец стоял все так же нахмурившись.
— Папа, с тобой все в порядке?
Он даже не потрудился притворяться.
— Дела, доченька, дела и заботы, — вот мой день. - Кстати, по Илье уже можешь не сохнуть. К нему на днях приехала барышня. Говорят, красавица.
Мама Насти рванулась было к побледневшей дочери, однако в последнее мгновение остановилась. Пусть уж лучше так, чем расспросы о разговоре, невольным свидетелем которого, без сомнения, стала Настя.