Он сед и беден, как церковная мышь -
Он не смог избежать перемен.
А когда-то он был королем рок-н-ролла
Уездного города N.
Зоопарк
Подводя черту под контуром истории, петлёй затягивая трупный день, под тускнеющим чехлом ночлега, словно приговорённый к любви на минном поле, по соседству с голодной кухней, и растущим сожалением, осложнённым хронической хандрой и осенней туманью, словно белое на мокром или сухое на чёрном...
Слышал, как кто-то шептал на ухо, что жизнь прожить - не поле там куда, но чувствую, что зачем-то куда-то только и делаю, что иду.
Куда-то ездил...
Неважно куда и как, так как всё равно вернулся, получив пощёчину ослепительным чувством долга и подчувством, словно никуда и не уезжал. Погода была та себе дрянь, хотя слухи утверждают, что с ней такого не бывает, но опыт говорит о другом. Случается. Постоянный туман вместе с, моросящей из-под неба, гадостью, точно такой, что и зонт открывать нет смысла, а ноги всё одно мокрые. Так что, на фотографиях, на переднем плане сплошная серость, за которой утопает вся прелесть архитектуры и чудной невиданной красоты, которой впечатлился глаз и запечатлелся камерой. Собственно, можно купить открытки или скачать в интернете фотографии лучшего качества, даже не выходя из дома. С хорошей погодой и сочными красками, с намного меньшими финансовыми затратами. Особенно тогда, когда следующее время после отпуска делится на две части – когда не ешь, не пьёшь, встаёшь на ноги после поездки, другая – не ешь, не пьёшь, копишь деньги на следующую. И круг замыкается.
И потом, каким-то задним местом,терроризируя блин табуретки, понимаешь, что нет в них никакого очевидного смысла,в этих путешествиях, особенно если "сед и беден, как церковная мышь". Что толку, ходить и гордиться тем, что потрогал пирамиды или полизал айсберг.
http://lenta.ru/articles/2014/12/09/grumpytravellers/
В Угол
Метлой не загонишь небо в поганый угол,
Следы от бессонницы на столе и краплёный Google .
Как мокрое на не белом, как чёрное на сухом.
Весь день, от вчера до вечера, смел и смугл.
Эффект притяжения между телами вернув Бернулли*.
Дразнит фонарь своей тусклой лучиной мембрану тюли,
Гроб одеяла сокрыл до макушки больное жало,
Пляшут чудными тенями по стенам дули.
Радио сщёлкало метрономом орехи белкой,
За батареей пустых бутылок послушной грелкой.
Вновь отложив под подушкой личинкой память.
Рядом со взбешенной тиком секундной стрелкой.
Ходит по кругу да около, лютый студень,
Стонет в сугробах бездомною вьюгой, как белый пудель,
На каждый забор и ствол поднимая ногу.
Стынет в утробе стакана горячий штрудель.
Блин табуретки теряет святость под мягким местом.
Снег омерзительно бел, как фантом невесты,
Чей одноразовый номер всё время занят.
Но позвонить на него, почему-то, лестно.
Вытерли ноги театры теней и кукол.
Цирк в планетарии - звёздный раздолбан купол.
Тащится дворник по снегу следом, готовит почву...
Метлой загоняя небо в поганый угол.