Из книги ПЕРОМ И КИСТЬЮ
***
… я в составе группы художников-оформителей от мастерских Художественного фонда была откомандирована в город Богданович для росписи какого-то училища. Площади были большие, и у каждого из нас свой участок работы. Руководителем или, скорее, координатором группы был Вячеслав Михайлович Бондаренко. Казалось, мы все были на равных. Я работала азартно, и мужчинам приходилось буквально оттаскивать меня от законченной, по их мнению, росписи. В. М. Бондаренко удивлялся моей уверенности и даже смелости в работе, он так и выразился: «Смелая у тебя рука! И фантазия богатая». Я понимала, что они все маститые художники, мне далеко до них, но была с гонором и завышенной самооценкой. Эта самооценка сидела так глубоко внутри меня, что догадаться о ней было сложно, не догадывался об этом и Бондаренко, когда удивлялся моей «смелости в работе».
Именно тогда я поняла, как сложно работать в коллективе. До Богдановича мы в том же составе выполняли крупную работу по оформлению какого-то промышленного интерьера. Среди нас был, по моему мнению, пожилой мужчина – живописец, Член Союза художников. Помнится, мы звали его Миныч, наверное, сокращённо по отчеству. Работали на планшетах, каждый на своём, лишь придерживаясь цветового решения общего эскиза, выполненного В.М. Бондаренко. Работа оценивалась худсоветом объективно, без какого-либо представления об авторстве каждого планшета. Но почему-то мои работы оценивалась по высшей категории, а работы Трясцина – ниже, и он всегда смотрел на меня с кислым выражением на лице, а однажды даже спросил, чьё я «протеже». А я пришла «с улицы», никого в мастерских Художественного фонда не знала. Было обидно, сожалела о том золотом времени, когда работала самостоятельно и зависима была лишь от одного человека – начальника или парторга, и меня лелеяли, не было ни завистников, ни интриганов.
Бондаренко нравились мои северные этюды, и после окончания нашей работы в Богдановиче он оформил себе творческую командировку на остров Кунашир. Как же он был разочарован! Не увидел той экзотики, какая была в моих этюдах. Но, во-первых, сравнивать Кунашир с северной Чукоткой всё равно, что Сочи с Норильском, а во-вторых, всё зависит от того, что художник хочет видеть: и на Чукотке можно было увидеть остатки колючей проволоки и помойки. И даже "Чёрное солнце Чукотки": картину под таким названием написал Ю. Трофимов, друг детства моего мужа, поехавший с нами на Север.