Дж. Бруно - образ в современном искусстве

               
    Джордано Бруно – личность, бесспорно, героическая, тем не менее, одиозная для большинства представителей самых разных социальных классов и ниш. Верующих (причём, не только христиан) смущает, понятное дело, отрицание учёным ряда основных религиозных постулатов (в частности, обряда евхаристии и поклонения святым). Среди атеистов он также не снискал особого уважения, поскольку сквозь все учения Бруно тонкой нитью проходит, как сказали бы раньше, идеалистический мистицизм. Теперь такие вещи можно назвать метафизической эзотерикой: заимствованная Бруно концепция философа и кардинала Н.Кузанского «Бог во всём и всё в Боге», взятая, в свою очередь, у неоплатоников и герметистов; увлечение оккультными принципами постижения мироздания, его тайными знаками и шифрами (герметика), алхимией и т.п. Что до учёной братии, то здесь вообще всё просто: Бруно не имел специального образования ни в области точных наук (физика, математика, астрономия), ни в каких-либо других областях, помимо теологии. Хотя дискуссии с видными европейскими профессорами могут вполне считаться образованием, а с учётом отличной памяти, прилежания и любви Джордано к труду – весьма блестящим. Но базовые знания им всё же были почерпнуты в монастырской библиотеке, на основе которых он сумел сделать необходимые выводы. Это был гений-самородок, практически из разряда да Винчи и Ломоносова, с разницей лишь в отсутствии инженерно-технического мышления. Тем не менее, в учёной богеме к таким персонам (видимо, от лютой зависти) всегда относятся со снисходительным пренебрежением.
    Данные противоречия в восприятии личности Джордано Бруно, очевидно, так и не смогли позволить наиболее полного и беспристрастного взгляда но то, что это был за человек. В искусстве различных стран его изображали с учётом требования современной цензуры, религиозно-политических течений и веяний. Так, в начале просмотра итальянской киноленты «Джордано Бруно» 1973 г., мы видим юркого и любознательного «славного малого», который не прочь похохмить и покуролесить, в общем, пожить на халяву в своё удовольствие, а перед смертью в истерике отчаяния глумится над святыми. Допустим, так оно и было: «homo sum, humani nihil a me alienum puto»*, да и потрясающему актёру Джану Марии Волонте надо отдать должное: сыграл великолепно (особенно впечатляют конечные сцены - волшебство выражения взгляда в последние секунды). Но стоило ли показывать Бруно именно с такого ракурса? Не сомневаюсь, что сделано это нарочно. Понтифик же Климент VIII предстаёт чуть ли не булгаковским Пилатом, страдающим, не решающимся предать «такого человека» светской власти. Возможно, я ошибаюсь, но, думаю, пока не стоит ожидать от католических стран изображения в своём искусстве реального Бруно.
    В нашей стране имя Джордано стало нарицательным беспримерного подвига, или, как в трудах у самого Бруно, - «героического энтузиазма». Но из новейшего творчества в России (под «новейшим» я понимаю период с 90-х годов и по наши дни), как, впрочем, и за рубежом, о «великом еретике» найдётся, разве что, с десяток рок-песен, большинство из которых исполняется «на изломе», в бешеном ритме или переходящим на визг фальцетом (хотя могу сказать точно, что есть очень неплохие тексты - у группы "Легион", например, или в песне А. Градского). При этом, что ни говори, а возникает образ нервного, совершенно не контролирующего свои эмоции человека-кликуши – явного антипода реального Бруно.
    Говоря о советской картине 1955 г. «Костёр бессмертия», снятой Киевской киностудией в УССР, едва ли нужно специально уточнять, что это есть стандартное орудие борьбы Советов с «опиумом народа». Аналогично ленте «Овод» по Э.Л. Войнич, с О. Стриженовым в главной роли - эти фильмы примерно ровесники. И схема сюжета «Костра…» всем нам до боли знакомая: отважный «революционер-пролетарий» Бруно, спасаясь от «белогвардейской армии» католической инквизиции (при просмотре кажется, что вот-вот из-за угла вынырнут не монахи, а царская полиция Российской Империи 1900-х годов), натыкается в лесу на «банду махновцев» - лютеран во главе с самим «батькой» Мартином, имеющим, однако, робин-гудовские замашки. И ведь ждёшь, что «наши»-то вот-вот победят! Но в итоге – предательство, геройская смерть и «партизанский плевок» в морду «фашистской гадине» (религии).
    Ни в первом, ни во втором вышеописанных фильмах я не заметила элементарного внешнего сходства актёров с дошедшими до нас гравюрами, изображающими Бруно (в итальянской ленте так вообще обошлись почти без грима, а наш Дружников на экране выглядел весьма упитанным). Зато уж кто-кто действительно был на него  похож в кинематографе, так это… Полад Бюль-Бюль Оглы в картине «Не бойся, я с тобой» (1981 г.) про борьбу с азербайджанскими клановыми предрассудками. И специально гримировать не надо было! Хотя, думаю, сходство отнюдь не случайное: «горячий юноша», певец Теймур, благороден и романтичен, его любимое ругательство – «осёл» (как в своё время и у Бруно), а в кульминационный момент фильма-мюзикла он стоит на крыше подожжённой бандитами пылающей крепости, и, не смотря ни на что, поёт, окружённый дымом и пламенем: «Нам всё дано – поступок, мысль и речь // И только это в нашем мире властно», и т.д ("Так жили мы, борясь...").  Всё же радует, что в искусстве прослеживаются попытки изображения учёного «нормальным человеком», не желающим думать в полмысли и жить вполсилы.
    Стоит отдельно высказаться по поводу ещё одного произведения, посвящённого Джордано Бруно – одноимённой отечественной рок-опере 1987-88 гг. (муз. – Л. Квинт, сл. – В. Костров). Это куда более новая вещь и, на мой взгляд, пожалуй, одна из самых впечатляющих. Знаменитые оперные певцы, и среди них такие «светила» российской эстрады, как В. Леонтьев и Л. Долина, смогли превратить спектакль в яркое незабываемое шоу. На этот раз в изображении главного героя всё было несколько иначе – без конкретного «перекоса» и крайности в характере. Теперь, напротив, в нём одновременно сочетались и неуёмная жажда жизни, граничащая с вакханалией, и трагичность, и любовь, и вера, и безумие. Певцу В. Леонтьеву в этом спектакле пришлось сыграть сразу трёх персонажей – Шута, Сатану (!) и самого Джордано. Видимо, замысел сюжета был – раскрыть внутренний мир главного героя в нескольких различных ипостасях.
    Но кем же, всё-таки, он (Бруно) был на самом деле? Свободным философом, дервишем, бродячим памфлетистом, наподобие Франсуа Вийона, разудалым смельчаком, бежавшим из кельи на «вольную вольницу», убеждённым еретиком или святым великомучеником? Честно говоря, мне было неприятно, стыдно и тяжело давать такие, пусть и нарочито утрированные, характеристики своему историческому кумиру, к которому испытываю глубокое уважение, просто пытаюсь быть объективной. Но в наши дни, когда тема волонтёрства и энтузиазма среди молодёжи актуальна, как никогда, как же хочется, чтобы в истории на реальном примере для людей сложился образ – понятный и вечный в своих гуманистических ценностях. Конечно, можно возразить, что таких героев предостаточно. Те же русские святые подвижники, например, или, с учётом молодёжного возраста, – те же Павлик Морозов или Зоя Космодемьянская. И, всё же, говоря о мужестве и вере – как в Бога, так и в свои убеждения, хочется вспомнить подвиг Джордано Бруно.
    В источниках, что сохранило для нас время, даже в вырванных из контекста, искажённых, яко бы словах Бруно, представленных в инквизиционных допросах, явственно виден образ верующего и глубоко гуманного человека. Ограничусь парой примеров в доказательство сей  мысли, пока без конкретных ссылок.
    1) Сана священника Бруно лишили только после его ареста, хотя он, как человек, разуверившийся в Боге (?) и, более того, обличающий церковную общину как среду, мог вполне, и довольно рано, добровольно снять с себя монашеское одеяние, чтобы не позиционировать себя как монах. В уже упомянутом советском фильме 1955 г., по понятным причинам, так всё и выглядело (в «европейских» сценах В. Дружников в роли Джордано даже путешествует в светском платье). Существуют гравюры, где Бруно, действительно, в светском костюме выступает с кафедры. При дворе европейских монархов ему, так или иначе, приходилось соответствовать обстановке, тем более, что этим жестом он не мог нарушить никаких обетов, данных в монастыре. Но, по свидетельствам документов, учёный не расставался с сутаной доминиканца до последнего дня, а на изображениях он часто предстаёт в классическом одеянии ордена – Чёрном Фриарс (белый колет и плащ с капюшоном). Конечно, возможно, такой «костюм» был просто удобен в пути и при общении с людьми, но мы-то знаем Бруно как человека принципиального.
    2) Ещё при допросе, когда Бруно обвиняли в безбожии за идею о многочисленных мирах во Вселенной, он с жаром доказывал, что данная теория, напротив, подтверждает величие Творца, который не ограничился одной лишь Землёй и создал другие, не менее, а, может, и более прекрасные планеты с их обитателями. Такое высказывание явно не подходит отпетому атеисту, который, поскольку ему и так уже было нечего терять, продолжал бы упорно молчать или гнуть свою еретическую линию.
Нет необходимости доказывать его набожность с пеной у рта (ибо её, набожности, и не было в классическом понимании), но, думаю, не вызывает спора утверждение, что философия Бруно откровенно теистична, то есть предполагает наличие Высшего Начала (Uno – Единое) - наследие Кузанского, неоплатоников, герметистов, даже того же Коперника.
    Всё, что мы знаем о личности Бруно, мы знаем из его трудов, высказываний, отдельных воспоминаний современников и протоколов инквизиционных допросов (причём, судить о достоверности последних следует осторожно). Даже введя ему в вину резкие отзывы о Деве Марии и святых в его поэмах, невольно вспомнишь «Божественную комедию» Данте Алигьери или «Гаврилиаду» Пушкина, за которую последнего отлучили от церкви, что, однако, не помешало ему стать «нашим всем», синонимом всего русского, наравне с православием.
    Так вот и пожалеешь, что фигура Дж. Бруно, учёного, во многом благодаря которому в Европе и начался ренессанс философии, несправедливо забыта в веках. В то время, пока, словно грибы после дождя, множатся сериалы о знаменитых магах, алхимиках, путешественниках и учёных, биография Джордано как будто пугает режиссёров или отталкивает своей неоднозначностью. Да, имеются художественные произведения, в частности, роман Джека Линдсея "Адам Нового Мира" (Adam of a New World) 1936 г., весьма интересный в диалектическом плане. Но чего-то не хватает, кое-что "притянуто за уши", а сам Бруно называет себя антихристом и видит свою задачу в низвержении культа Христа (поскольку у нас не литературная критика, останавливаться на романе подробно не будем).
    Пожалуй, глупо писать об этом в своей полублоггерской статье, тем более, не знаю, поддержит ли меня кто-либо, но… Как бы хотелось, чтобы деятели кинематографического искусства обратили внимание на этот исторический образ, как следует продумали бы сценарий, чтобы показать гуманную, цельную, гармоничную и волевую натуру Джордано Бруно, который, несомненно, является героем нашего времени, что требует современного подхода в большом искусстве. Пусть это будет сериал или полнометражный художественный фильм – не суть. Для начала можно вообще ограничиться полудокументальным, но хорошо и грамотно сделанным видеосюжетом. Хотя сердце жаждет большой, нашумевшей «многомиллионной» картины со знаменитыми звёздами кино. Чтобы наша готичная молодёжь хоть на несколько минут оторвала взгляд от Warcraft (или во что они там теперь играют?) и ужастиков типа «Резня бензопилой», увидев прототип настоящего человека. Тогда, может, и к мировой истории у школяров интерес проклюнется?
* - «Ничто человеческое мне не чуждо» (лат.)