Двое участковых инспекторов милиции ввалились в кабинет главы сельсовета, втащив за собой высокого парня в мятом солдатском хэбэ.
- Вот, Владимир Иванович, дезертира задержали, из части сбежал!
Глава сельсовета долго смотрел поверх очков на всех троих, по очереди переводя взгляд, потом спросил:
- И что? Почему ко мне? Что я должен делать?
- Ну, это самое… Распорядиться на счёт его.
- Ну распоряжаюсь – к стенке его!
- Да мы серьёзно …
- А если вы серьёзно, так ведите его в военкомат.
- Звонили уже. В областном говорят, сдайте в ваш Красновский районный военкомат, а в районном говорят, пока военком не вернётся из области, не возьмём. А военком уехал к областному комиссару. Мероприятие у них там – День независимости России.
- Чего независимости? От кого?
- В общем, двенадцатое июня сегодня. Праздник. Начальник милиции говорит, что мы не имеем право военнослужащих под стражей держать, поэтому, говорит, отведите его в сельсовет. Пусть там его в кладовку закроют.
- Ничего себе! Они, значит, не имеют права, а я имею? А если из тюрьмы кто сбежит, тоже ко мне в кладовку приведёте?
Глава сельсовета набрал номер заместителя военного комиссара Моисеева и через десять минут эмоционального разговора убедил последнего, что для армейского дезертира более подходящее место всё-таки РВК, а не кладовка сельсовета. Участковые увели дезертира в военкомат и сдали майору Моисееву.
Дезертир этот в военкомате был совсем некстати. Тем более сегодня. Праздник всё-таки. День России. Военкома на месте не было. Все собирались с обеда уже сесть за праздничный стол. А тут этот беглец навязался!
-Как зовут? – спросил майор солдатика и прикрикнул, - а ну, встать смирно!
- Лёня… Рядовой Гунькин Леонид Петрович.
- Чего это ты, Гунькин, из части сбежал? Чечни, что ли, испугался? Или деды обижали?
- Да нет. Не очень. Так я, сдуру.
- О! Это хорошо, что понимаешь. Дурак, знающий, что он дурак, уже не дурак. Так, что мне с тобой делать-то? В подвал запереть до завтра?
- Он голодный, наверное, - вмешалась прапорщик Люба Гусева, - давайте его накормим, товарищ майор!
- Чего задаром кормить-то, - вмешался шофёр военкома, вечно небритый Шурик Минин, - пусть мне УАЗик поможет отремонтировать, а то вы все за стол усядетесь, а я до вечера под машиной ползай.
- Так, Шурик, Люба, забирайте этого Гунькина под свою ответственность и делайте с ним, что хотите. Смотрите, чтоб не сбежал. Не забывайте, что он преступник.
- Куда он денется? Все двери и ворота на замках!
Гусева покормила Гунькина, и Шурик забрал его в гараж. До начала торжественного обеда нужно было сделать тормоза и заменить глушитель. Шурик, парень компанейский, кого хочешь разговорит. Через полчаса он уже знал, что никакие деды Лёню Гунькина не обижали, а сбежал он действительно сдуру. Девчонку захотелось повидать.
- Попросил меня лейтенант наш мотоцикл его починить, - рассказывал Гунькин,- а я с тринадцати лет на этих мотоциклах. Сделал я ему всё тип-топ. Зажигание выставил как надо. Заводиться стал с полтыка. Он меня к себе пригласил, обедом угостил, пачку сигарет дал хороших, даже водочки налил. А меня вечером, после этой водки, такая тоска взяла. Захотелось её увидеть, хоть волком вой. Ну, я из казармы вечером смылся, сказал, что опять к летёхе этому. Сам к нему в гараж. Замок сломал. Взял мотцик и рванул на станцию. Там на первый попавшийся товарняк. И уже через сутки был у неё.
- Ну, и как, проверил? – подковырнул Шурик. – В кино с другими не ходит?
- В кино не ходит. Какое сейчас в деревне кино? – Лёнька бросил гаечный ключ в ведро и закурил. – На сеновал она с другими ходит.
- Да ты что? – Минин сочувственно выпучил глаза. –Разобрался с соперниками-то?
- Чё я дурак, время терять? Я все трое суток с ней прокувыркался, пока менты не пришли и в райцентр не отправили.
- Вот это правильно, Лёня, зато никакой уголовщины нет, и слава Богу! В крайнем случае, в другую часть переведут – и делу край.
Когда собрались садиться за праздничный стол, мужская половина личного состава военкомата оказалась уже, почему-то, под хмельком, по этой причине, а ещё и потому, что историю дезертирства из-за любви уже знали все, никто не удивился, когда Шурик привёл Гунькина и посадил за стол рядом с собой. Заместитель районного военного комиссара Моисеев произнёс высокопатриотическую речь, и все выпили за новый праздник – День России.
Гунькин водку отставил.
- Ты чего, Лёня? За Россию-то – святое дело! – Шурик снова подвинул ему стакан.
- Не люблю я водку. Лучше бы пива.
- Ну, выпей одну! А потом, пожалуйста, пей своё пиво, - настоял Минин.
К вечеру застолье закончилось. Все разбрелись кто куда. Кто не спешил домой, играли в бильярд, дежурный дремал у телефона. Шурик прикорнул на диванчике в гараже. Гунькин слонялся по территории. Зашёл в гараж к Минину за сигаретами. Сигареты и спички лежали на тумбочке. Рядом была брошена связка ключей. Шофёр военкома храпел с переливами. Ленька закурил, бросил сигареты обратно на тумбочку. Связку ключей взял, покачал на ладони и положил в карман. Вышел во двор. Убедился, что дежурный ворота не видит. И, вообще, ничего не видит. Глаза закрыты, откинулся на стуле. Видимо, весь в слух погрузился, чтобы телефонный звонок не пропустить. Только щёки ритмично раздуваются.
Гунькин не спеша раздвинул зелёные с красными звёздами створки ворот военкомата. Вернулся в гараж. Огляделся. Взял две канистры с бензином, сунул в машину. Завёл УАЗ. Тихо, на второй скорости, пересёк двор. А за воротами уже топнул на акселератор и помчался через весь посёлок к автомобильной трассе.
До села Боровое, где жила его зазноба, доехал уже затемно. Милицейские посты не интересовал зелёный УАЗ с военными номерами, за рулём которого сидел военнослужащий. Подъехал к дому, где жила подруга, постучал в окно:
- Галка, выходи! Поехали!
- Ты откуда взялся? Отпустили, что ли?
- Отпустили, отпустили! Выходи быстрее! Поедем к Кольке Горелову в Первушинский район, на Аргаяке искупаемся.
Тренированная Галка оделась быстро, захватила сумочку, купальник и выпрыгнула из окна прямо в палисадник, одурманивающий запахом цветов, видимо, решив, что родных о срочном отъезде предупреждать необязательно.
В машине снова начала расспрашивать Лёньку:
- Тебя же арестовали, сбежал, что ли?
- Почему сбежал? Военком человеком оказался. Всё равно, говорит, праздник сейчас. В часть сразу отправить я тебя не смогу. Возьми, Лёня, мою машину, съезди, попрощайся с родными.
- А обратно-то когда?
- Пришлют за мной.
Вечно доверчивая Галка недоверчиво покачала головой.
Через три дня начальник ОВД Первушинского района позвонил военному комиссару в соседний район:
- Слушай, Николай Николаевич, тут мне доложили, что на твоём служебном УАЗике водила твой уже, почитай, неделю с девками завихеривает на нашем солёном озере Аргаяк. Ты что его на лечение отправил?
- Как?! Слушай, Саня, молодец, а… Машину уже три дня как в розыск объявили! Дезертир, этот сопляк, как его, Гунькин, угнал её. Кончит же, гад, машину! Задержи немедленно, прошу тебя!
- Его или машину?
-Обоих! Но сначала машину, его можно потом. Всё равно, для армии он человек потерянный.
Гунькин издалека заметил, как пылит в сторону озера по грунтовой дороге милицейский УАЗик.
- Ну вот, Галюня, и про меня вспомнили. Давай прощаться. Да не со мной! С машиной прощайся. Больше у нас такой не будет. Поцелуй её в бампер, и поплыли на остров. Они через пять минут здесь будут!
Патрульно-постовой УАЗик выехал на берег, подняв тучу пыли. Из него вышли лейтенант и три сержанта с автоматами. Военная машина стояла, как птица готовая к полёту, распахнув все дверцы. Обыскали. Ключ зажигания в замке. Документы на месте.
Спросили у купающихся пацанов, где водитель машины.
- А вон, они на остров плывут. Там палатка у него стоит. Он на острове живёт со своей шмарой.
- Шмары укрощают мужчин, - сказал толстый сержант и поправил автомат, который очень ему мешал.- Что? Лодку надо искать, товарищ лейтенант.
- Ага. А он тебя там ждать будет! На той стороне озера уже, не то, что другой район, другая область. Как ты его будешь там преследовать? Так что, машину пригоним, а там пусть начальство решает.
Начальник милиции позвонил военкому, обрадовал, что машина задержана, и даже на ходу, а дезертир скрылся в соседней области. Обрадованный военком на последние слова даже не обратил внимания.
- Спасибо, Саня! Я твой должник. Завтра посылаю своего водителя за машиной.
Шурика Минина военком отправил вместе с прапорщиком Резковым на личном «Москвиче» последнего. Выехали рано, по прохладце.
- Ты бы хоть форму одел, что ли, - сказал Резкову Шурик,- а то, как урка – в тельнике и с татуировкой.
- Зачем? Жарко! У меня удостоверение с собой, а ты вот чего не побрился?
- Ты же знаешь, я бреюсь раз в неделю после бани.
Резков покосился на него:
- Похоже, ты полгода в бане не был.
Доехали до места без приключений. Получили машину. Фара, правда, была разбита, треснуто лобовое стекло и крыло помято. Но это такие мелочи по сравнению с тем, что машина нашлась!
Приключения начались на обратном пути. На первом же милицейском посту их остановили. Шурика выволокли из машины. Он попробовал возмущаться, сразу же получил в глаз и был уложен лицом на землю. Подошедшего Резкова также скрутили и уложили рядом, наградив при этом несколькими тумаками.
Пока Шурик и Резков объясняли, что машина уже давно не в угоне, что её нашли и что они не дезертиры, а сотрудники военкомата, пока созванивались по телефонам и рациям, прошёл час. Наконец, им разрешили следовать дальше.
- Ну, и рожи у вас, у военных, - сказал милицейский лейтенант на прощание, глядя на синяк на небритом лице Шурика и порванный тельник Резкова, - не отличишь от бандитов!
- Слышь, лейтенант, ты уж оповести, пожалуйста, следующие посты, что мы не угонщики, а?
- Ладно, ладно, сделаем! Езжайте!
Ничего, конечно, лейтенант не сделал и никого не оповестил. На следующем посту повторилось то же самое: руки на капот, ноги на ширине плеч, прикладом между лопаток.
Перед третьим постом у Шурика сдали нервы. Он остановился метров за сорок. Вышел из машины. Лёг лицом на землю и положил руки на затылок. Видя странное поведение водителя, менты обнажили стволы и передёрнули затворы автоматов. Прапорщик Резков узрев, что оружие готово к бою поднял руки и от растерянности выкрикнул по-немецки: «Нихт шиссен!». Тут же поправился: «Не стреляйте!».
«Пленных» продержали час. Потом долго хохотали. Чтобы хоть чем-то помочь горе-водителям, милиционеры дали им какой-то пропуск с красной полосой, который сняли с «Мерседеса» нового русского.
В общем, дорога домой была долгой и трудной. Прибыли далеко за полночь. Шурик, как только добрался до постели, сразу заснул, окропив подушку слезами счастья.
Прапорщик Резков, зайдя домой, молча прошел к холодильнику, достал холодную водку и выпил кряду два стакана. При этом жена, всегда осуждавшая пьянство мужа, глянув на его лицо, даже не осмелилась сделать замечание.
На следующий день Шурик Минин пришёл на работу чисто выбритым, в белой рубашке и галстуке, чем поверг в шок весь личный состав военкомата. Военком хмыкнул и головой покрутил:
- Мне что теперь, с таким водителем только в парадке ездить?
Тут же раздался взрыв хохота, потому что вошёл прапорщик Резков в новой парадной форме с иголочки.