«…Храм – Богородичный цвет,
Манящий напев стиха…
Мне семь или восемь лет
И нет на душе греха…»
Из песни В.Волкова «Кругом белым бело …»
СИЗАРИ
…И закружилось, и завертелось воронье над землею, и закрыло солнце, и исчезло синее небо, и темно, и жутко стало на земле, и холодно и неуютно было в тот час. И резало воронье острыми крыльями беззащитные души, и клевало ясные очи, и рвало на куски мясо живое. Вокруг лишь пепел один, и в воздухе гарь, и дышать нечем.
х х х
…Ему с детства нравились сизари. Он любил смотреть, как от удара колокола, они взмывают в высь синюю и кружатся над его деревенской колокольней. А потом, словно подчиняясь, чьей- то волшебной палочке, слетаются во единое место, и слышится, как они воркуют, радуются, иногда даже плачут. Нет, хлеба они не едят. Он из дома приносит им пшено. Полные карманы набьет, и бегом к колокольне. А сизари его уже увидели. Знают, что сейчас угощение будет. И только он хочет бросить горсть пшена, как на всю округу разносится колокольный звон. И сизари, завороженные, опять кружатся в небе. А он, задрав голову, смотрит на них и кажется ему, что и он вместе с ними закружится в птичьем хороводе. Но колокольный звон улетает далеко, далеко, туда, где он никогда не был, а сизари плавно, круг за кругом опускаются вниз. Их так много, они садятся ему на плечи, на руки, с ладони нежно клюют зерно, и кажется в это мгновение, что вот оно счастье, счастье быть на этой земле, счастье видеть свою родную деревенскую колоколенку и быть уверенным, что так будет всегда, и каждый день кормить с ладони сизарей…
х х х
…А вокруг только пепел. Все выжжено, растоптано, уничтожено. И встала земля на колени. И хлестали ее орды несметные и секли,словно девку распутную. И больно было ей. И клевало ее воронье, да старалось все прямо в очи ей, Да когтями рвало душу на куски рваные. И некому было заступиться за нее. Не осталось такой силы, чтобы вызволить из беды землю…
х х х
…А еще он любил забраться на ту самую колоколенку и любоваться, как сизари птенцов свои обихаживают, как перышки заботливо укладывают.
А растут птенцы быстро, быстро. Еще вчера были совсем голенькие, а сегодня уже пушком нежным покрылись. А пройдет какое-то время, и они будут летать. И обязательно все полетят. И будут кружиться над колоколенкой…
х х х
…В недвижимом пространстве застыла, расправив черные крылья, стая воронья. Застыла, похожая на большую грозовую тучу. А под ней, на поле брани, валялись груды оружия: наконечники от стрел, сломанные копья, остатки кольчуг, тускло блестевшие сломанные топоры и ножи. И горы, горы человеческих тел застыли в последнем своем движением, и спустилась стая на землю, и чернотою покрыла ея, и была только ночь черная. Как воронье крыло. А потом наступила тишина. Тишина злая, колющая своей непредсказуемостью, колющая, словно ржавым, обломленным клинком…
х х х
…Сизари, как по команде, снова взмыли в небо, хлопая крыльями, как ребятишки в ладошки, и закружилась стая в лазоревом облаке летнего дня. И радостно- захватывающее было это зрелище. И захотелось догнать ему сизарей, и воспарить с ними в даль голубую, и узнать, что там дальше за лесом, за рекою, куда убегает звон колокольный.
И свершилось вдруг чудо. И встал перед ним Ангел, и протянул ему крылья свои: «На, возьми. Взлети, коли тебе так хочется. Поднимись над землею, над домом своим, поднимись и увидишь все своими глазами, и все увиденное тобою всегда будет в тебе, и откроется тебе одному тайна, о которой ты еще не знаешь, и придется тебе нести на крылах своих всю боль земную, всю радость вечную. Дарую тебе два крыла. Взлетай, но помни, что рядом с тобой всегда будет воронье голодное, воронье злое, воронье предательское. Остерегайся его. А еще дарую тебе дар песни слагать. И как запоешь первую, так всю жизнь петь будешь. А когда срок придет, и песня твоя не споется из хладных уст твоих, оставь крылья, и кто-нибудь, во след тебе идущий, подберет их и полетит дальше, чем ты летал. Так что взлетай смело над землею, лети над нею, и пой о ней, о Земле своей».
И сбылось все. И взлетел он, словно всю жизнь летал. Поднялся над колокольней, над стаей сизарей и полетел за леса, за поля, да за реки дальние, полетел, туда, куда убегает звон колокольный. И провожали его сизари и ворковали, по своему радуясь, что повезло ему узнать, что там за краем земли, что там за воротами вечерней радуги, что за облаками кудрявыми…
И песни свои он пел разные, и разные люди их слушали, и души их просветлялись…
И воронья на земле стало меньше, а сизарей – больше.