***

                Гадкий    котёнок. 
За  какую  мою  провинность,  я  и  сам  не  знаю,   но  жёсткая  рука  человека   подняла  меня   за  шкирку   и  поднесла   к  свету.
-  Какой  он  хилый,    взъерошенный,   рыжий,   гадкий,   -  хозяйка   сердито  пожимала   губы  и  приказала   девочке   отнести  меня  подальше  от  дома  и  выбросить.   Меня  завернули  в  старую   грубую  тряпку,   завернули  крепко,   чтобы   я  не  мог  царапаться  и  пищать   и  выкинули   на  холодную  сырую   землю.
Грустно,   обидно.   Конечно,   я  не  белый,   как  сестра,   не  пёстрый,  как   брат,   а  всё  го  лишь   рыжий,   но  я   кот,    а  нас   в  древнем   Египте   считали   воплощением   самой  главной  богини  -  Баст.   В   случае   пожара  нас,   котов   спасали   в  первую  очередь,    даже   раньше  детей.    Жаль,   что   хозяйка  не  египтянка,   потому   я  выброшен.  Холод   и  сырость   всё  сильнее   добираются  до  меня   сквозь  тряпку.   Так,  пожалуй.  И  замёрзнуть  можно.   Я   царапаюсь,   освобождаюсь  от  ветхого  лоскута   и  карабкаюсь  на   широкий   чурбан.   Рядом   сложена   поленница.   Мой  чурбан,  видимо,   не   поддался  острому  топору   и  теперь   послужил  мне  временным   пристанищем.   На  нём  хоть  и  не  сыро,   но  холодно.   Лёгкий  ветерок  продувает  меня  насквозь.  Кажется,  что  даже  косточки  мои  мёрзнуть,  хоть  и  поджимаю   под  себя   лапки.     Жёлтая   луна   запуталась   в  чёрных   ветвях   черёмухи.   Она   слабо  освещает,   только  что, освобождённую  от  снега  серую   землю,   грязную  дорогу  с  вновь   застывшими  на  ней   корочками  льда.    Я   совсем  замерзаю,   надо  срочно  искать  себе  другой  дом,  других  хозяев,   другую  стаю.  Чёрный   пёс  пробежал  мимо,    вынюхивая   след  на  широкой  дороге.   Хвост   загнут   крючком,   хрупкий  лёд  хрустит  под  его  сильными   лапами.   С  собаками   кошки,  почему  то  воюют,   а  мя  почти  родственники:   у  нас   общий   предок  -  миациды.   Конечно,   у  нас,  кошек,   есть  более   благородные   родственники:    Львы,   рыси,  пуму.    Наверно,   собаки  нам  просто  завидуют?  Но,   сейчас   я  очень  завидовал  мимо  пробегавшему   псу.  У  него  есть  хозяин   и  крыша  над  головой,   у  него  есть  стая,  а  я  один,   совсем  один.   От   пса  пахло  жильём   и  сытостью.   У  кошек   нюх   не   хуже  собачьего,   и  я  быстро  почуяв   его  возвращение.   Он  торопливо   бежал,   радостно  повизгивая,   а  я  мигом   взлетел   на  поленницу   и   оттуда   наблюдал  счастливую   встречу   пса  со  своим   хозяином.    Тот   шёл,   пошатываясь,  в   тёмном,   с  замаранными  полами,  длинном  пальто.   Он   размахивал  руками,   улыбался,   бубнил    про  камыш   и  тёмную  ночку.   Люди,   пусть   и  пьяные,    пусть   и  спящие    всё   ровно   являются   вожаками  нашей   стаи.  Эту  истину  мне  преподала  моя  мама-кошка,   пока  я  был   ещё   с  ней.  Пёс  весело   завертел  хвостом,    запрыгал  вокруг   мужика,   с  гордостью   пошёл  рядом  с  ним.   На   всякий  случай  пролаяв  на  меня,   на  луну,   на  притихшие   дома,   стоящие   рядом.  Песня   затихла,  а  я  всё   сидел   на  поленнице.   Позади  меня  светились  окна.   Из   трубы  шёл  дым,   и   пахло  молоком,   теплом,   хлебом.  Наверно,   там  живут  добрые  люди?   Если,   у  них   есть  еда,   то  почему  бы  им   не  поделиться   со  мной,   с  маленьким,   голодным,                рыжим   котёнком?  Если,   меня  накормить,   то  я  буду  хорошим  и  ласковым.  Мне  сейчас   холодно,   голодно   и  страшно.   Шумит  ветер,   черёмуха  грозно  шелестит  ветками,   внизу   кто  то   шуршит   и  шипит.   Я   жалобно  промяукал,    потом   ещё  раз,  подошёл  к   краю  поленницы  и  с   испугом  отшатнулся.   Серый   кот,   подняв   хвост  трубой  и  выгнув  спинку,   грозно  смотрел  на  меня.   Шерсть   у  него  на  загривке   стала  дыбом.   Он  сердито  столкнул  меня   лапой  с  чурбака,   а  потом  безжалостно  погнал  по  дороге.    Серый  кот  прогонял  меня,  он  боялся,   что  я  займу   его  место  в  стае.   Вдруг,   я  его   хозяевам   понравлюсь  больше,  чем  он.   Сердитого   кота  спугнули  три  девочки.   Они  шли  по  дороге   и  переговаривались  между  собой  короткими   фразами.
  -  Ну,  я   ты?
  -  А   я  такая!
  -  Ну   а  он?
  -  А   он  такой!
О   чём   бы  они  не  говорили,   для  меня  важнее   было,   что  от  них  пахло  теплом  и  сытостью.   Я   попытался  было  потереться  об  их  ноги,   да   не  успел.   Девицы   ловко  обошли  меня  и  побежали  дальше.  На  дороге  мелкие  камешки  кололи  мои  лапки,   ветерок  продувал  мою  шёрстку.   Свет   от  лампочки  освещал  угол  забора,   у  которого   начинала  прорастать  трава,   укрывая   собой,  опил  и  мелкие  щепки.   Поленница,  с  которой  меня  столкнул  серый  кот,   осталась  в  тени.   Там  осталась  и  тряпка,  которая  показалась  сейчас   мне  мягкой,   тёплой,   уютной.   Укутаться  бы  сейчас   в неё   и  хоть  немного  согреться.   Но,   там  большой   серый  кот,  из  темноты  сердито  сверкают   его  зелёные,   круглые  глаза,   слышится   сердитое   урчание,   пресекающие   все   мои   надежды   найти  место   потеплее.   Я   уныло  побрёл  по  дороге,  и  свет  об  лампочки  всё  меньше  и  меньше  освещал  мне  путь.  Я   ни  кому   не  нужен,   у  меня   нет  стаи.   Сплошная   темнота   поглотила   меня.   Впереди   я   заметил   новую  лампочку   и  поковылял   к   ней.  Там   тоже   дома,   там   тоже   живут  люди,   а  у  них   тепло,  и  есть  еда.   Может,  мне   ещё   повезёт?
Под   лампочкой,   стоя  в  самом   краю  света,   я  заметил  полосатый   половик,   перекинутый   через   забор.  Такой  же  домотканый   половик   лежал   в  том  доме.   Из  которого   меня  выкинули.   Он   мягкий   и  тёплый,   гораздо  мягче   льдистой   дороги,   на  которой  я  стою.  От   половика  пахло  теплом  и  хлебом.   Я   поковылял  к  половичку,   надеясь   хоть  немного   согреться.  Я   устроился  на  краю  половичка,   спускавшего  на  скамейку,   но  злой   лай,   скрипучий   лай   цепи   заставил  меня  быстро  вскарабкаться  на  верх.   Балансируя  между  штакетинами,   я   выгнул  спину,   распушил  хвост  и  грозно  промяукал   в  морду  рыжего  сердитого  пса.   ,,Какие   у  него   большие   зубы,   испугался   я,  какие   бешенные  глаза,   острые  когти,   как  он  громко  лает.   Я,   конечно,    вторгся  на  его  территорию,  но  нельзя  же  быть  таким   сердитым?   Куда  же  мне  уходить?   Хвост  мой   трусливо  поджался,   уши  прижались  к  голове,  голос   сипел,                лапы  устали   держаться  к  штакетнику.   Тут   дверь  внезапно  открылась,   лай   собаки   резко  усилился,   а  меня   сняли  с  забора  добрые   руки   круглолицей   голубоглазой   девочки   с  нежным  именем  -  Ляля.
   -  Какой  смелый   котёнок!  -  удивился   мужик,   вышедший   вслед  за  девочкой,   -  нашего   Шкалика    не  испугался!
  -  Какой  он   хорошенький,    рыженький!  -  похвалила  меня  Ляля,   -  давай  его  к  нам   возьмём!
Умница    девочка!
   -  Зачем!   -  насупился   мужик,  - смотри,   какой  он  грязный.   Нам   мама   не  разрешит,  а  маму  надо  слушаться.
  -  Но,   у  меня  нет    ни  одной  зверушки,  -  обиделась  девочка.  (и  правильно  сделала).  -  Ни  аквариума,   как   у  Светы,   ни  попугайчика,   как   у  Тани,   ни   черепашки,   как   у  Ани,  никого  нет.  Мне   не  о  ком  заботиться.
  -  От  кошек   одна  грязь!  -  Привёл  довод  папа  Ляли (не  очень  хороший   мужик).
  -  Кошки,   они   такие   чистоплотные!  -  Вступилась  за  меня   Ляля,  (молодец   девочка(.
  -  У   нас   есть  собака,  -   не  сдавался   папа  Ляли.
  -  Она  твоя!
 -  У   нас   есть  десять  куриц  с  петухом.
 -  они  мамины!
  -  Но,  если, мама  не  против,   -  согласился   мужик.
  -   Мама,  к  нам  котёнок   пришёл!  -  радостно  тараторила   девочка,   торопливо  показывая   меня   полной  женщине  в  тёплом   красном  халате.  -  Сам   пришёл,   Такой  весь  рыженький,   словно   солнышко.   Очень  смелый.    Нашего  Шкалика    не  испугался,   так   сердито  на  него   мяукал.   Это  будет  мой   товарищ,   мой  смелый  товарищ,   Смелый  друг! 
   -  Смотри,   она  уж   имя  ему   подобрала!  -   Улыбался   Лялин  папа, опасаясь  полностью   встать  на  сторону    дочери.   Ляля  вертела  меня  в  руках,   прижимала   к  себе.   Угрюмость   медленно   сходила   с  округлого  лица   женщины.    Неуступчивость   в  глазах   сменялась    растерянностью.   
   -  Кошки  приходят  к  счастью,   -  наседала    умная   девочка,   -  для   полноценного   воспитания  ребёнка   ему   нужно  о  ком  то  заботиться,   чтобы  не  вырасти  эгоистом.
Хозяин   одобряюще   захохотал,   поддерживая   руками   свой   колыхающийся   живот.  Хозяйка    не  удержалась,   засмеялась,    показывая   свои  крепкие  зубы.   
Я   был  принят  в  дом,   в  семью,   я  нашёл   свою  стаю.   Мне   отвели  целый  угол  за  печкой,   положили   вчетверо  сложенный   серый   мягкий  платок.   В   беленькую  мисочку  налили  тёплого  молочка.   Мог   ли  я  мечтать   о  подобном   уюте,   бредя   тёмным   вечером   по  твёрдой   дороге,  не  осторожно  ступая  по  хрупкому   льду,   который  крошился   и  царапал  мои  лапки.  В   тот  вечер  я  чувствовал   себя   самым   счастливым   котёнком  на  свете,   которого   приняли  в  стаю  и  назвали   Смелым  другом.
               Знакомство.
Инстинкт   имеет   большое   значение,    он  выработан   тысячами   поколениями   моих  предков.   Каждое   поколение   хоть  малую   крупицу   своего    опыта  закладывает   в   инстинкт,   помогающее   их   потомкам   выживать   в  жизни.  Котята  рождаются   слепыми,   но  они   уже  через  неделю  различают  тысячи  оттенков   запаха.   Они    быстро   учатся   ловко   бегать,   умело   прыгать,   точить   когти   и   умываться,   уничтожая  чужой  запах.  Не  напрасно  же  я  родился   таким  рыжим   и  умным,   я  понимаю   разговор  человека.    Не   какие  банальные  кис-кис,    или  брысь  (фу!),   а  самую   обычную,   повседневную.    Моё   умение  помогало  мне   лучше  разобраться    в  моей  новой  стае.   Всё   в  доме  делалось  с  согласия  хозяйки.  Она   всех   кормила  и  чаще  других  наливала  мне  в  блюдечко  молочко.   Хозяин   тоже  главный,   хотя  бы  потому,  что  сильный.   Ещё  он  часто  ходил  на  рыбалку   и  приносил  мне  моей  любимой  свежей  рыбки.  Ляля,   моя  главная  хозяйка,   моя  заступница,   она  чаще  других  гладила  меня   и  брала   на  руки.    Куры  так  громко  кудахчут,   что  с  ними  лучше  не  спорить.   А  петух,    Петруша 1  самый  голосистый,  по  утрам   он  так  звонко  поёт,   что  будит  всех  в  доме.   Он   взлетает   на  жердочку,   широко  хлопает  крыльями,   гордо  вскидывает  маленькую  головку  с  красным   гребешком,   перебирая   красными  ногами.     Шкалик   с  острыми  ушками,   с  жёлтыми  широкими  бровями,   с  пушистым,    как  у  лисы  хвостом,  когда  не  лает,  он  довольно  добродушен.  Обычно   он  сидит  у  своей   будки,   стережёт  свою  пустую  миску,    подозрительно   поглядывает   на  прохожих.   А   то  ляжет  под  сиреневый  куст  и  наблюдает  за  курами,   предусмотрительно   гуляющих ,   в  стороне  от  него.   Я  решил  с  ним  поближе   познакомиться,   ведь,   не  зря  же  меня  назвали   Смелым  другом.  Я   должен  быть  смелым   и  должен  дружить  со  всеми   в  нашей  стае.  Подошёл  к  Шкалику  я  не  совсем   во  время:   он   обгладывал   большую  кость,   которая   ещё  утром  варилась    в  зелёной  кастрюле.   Мне   налили  немного  отвара   из  этой  кастрюли.   Какая  же   вкуснятина   должна  быть  сама   кость,  если  даже  отвар  из  неё  такой   вкусный,   что   я  дважды  облизал  свою  белую  мисочку.   Шкалик   подгрёб  под  себя  кость,  обгладывал   её  закруглившейся   верх   и  сердито    поглядывал   на  меня.  Глаза  его  грозно  сверкали   и  становились  такими  же  жёлтыми,   как   и  брови.   Он   успевал    обгладывать   кость,   настороженно  следить  за  мной,   слышать  щебет  синички,   затаившейся  в  кустах  сирени,   грозно   посматривать  на  белую  сороку   с  длинным  хвостом,  скачущую   по  забору.
   -   Я   сегодня  молочка   уже  пил,  -  миролюбиво  напомнил  я,   прижимаясь   к  толстой  палке,   лежащей  поперёк   дорожки,   и  суп   поел.   Я  сытый.   -   Конечно,   меня  хорошо   накормили,   и  пусть  Шкалик  не  переживает  за  свою  кость.   Он  передвинул  кость,   уже  не  так  сердито  поглядывал  на  меня,   а  острые  ушки  его  обвисли.
   -   Сыт  ты  или   нет  -  мне  без  разницы,   -  пробурчал  он,  -  а  дальше  этой  палки  ко  мне   не  подходи.   Это  моя  территория!
Такое   заявление  мне  не  понравилось.   В  доме  мне  можно  сидеть  на  окне,  бродить  по  всем   комнатам.   Сама   Ляля   разрешает   спать  с  ней  в  одной   постели,   а  тут  такое   ограничение!
   -  Я,    Смелый   друг!  -  Я  высоко   поднял  свою  голову,   -  свободный  кот,   гуляю  где  хочу,   когда  хочу   и  сколько   хочу.
   -   Гуляй,  -  согласился    Шкалик,   -  но,   дальше   этой   палки  ходить   не  моги.    Даже  глупые  куры   согласились   со  мной  и  не  переступают   через   неё.
Хорошо,  я  не  курица,  но  палку  переступать  тоже  не  буду.  Я  только  чуть  передвину  её,  но  так,  чтобы   Шкалик   не  заметил.
   -  Мы  с  тобой  из  одной  стаи,  -  напомнил  я,   и  даже  одной  крови.   У  нас  общие  предки  -  миациды.
   -  Что!?  -  от   удивления   Шкалик   выпустил  кость,   открыл  пасть  и  повернул  одно  ухо  ко  мне,   видимо,    чтобы   лучше  меня  слышать,   -  повтори,   пожалуйста,   что  ты  сказал?
Я   повторил  и  передвинул  палку   чуть  вперёд.
   -  Значит,  -  обрадовался   Шкалик,  -  мы  с  тобой  одной  крови,   и  у  нас  есть  общие   предки?   Значит,  -  сделал   он,  льстящий   его  самолюбию,  вывод   -  рысь, тигр,   пантера    тоже   мои  родственники?   Я   думал,   почему   я  рыжий?   Оказывается  мастью  в  тигра   пошёл,   только   чёрных  полосок  нет.   
  -   Ты   лучше  тигра,   -  не  уставал  льстить  я,  -  ты  больше  похож  на льва,   только  без  гривы.    И  у  тебя  такая   замечательная   будка. 
    -  Что  ты  сказал?   -  снова  переспросил  он,   повернул  ко  мне  своё  ухо,  -  повтори,  пожалуйста.
Я  охотно   повторил   и  передвинул   палку  на  метр  вперёд. 
    -  Будка   у  тебя  хорошая,   Наверно,   сам   хозяин  построил  её?   Он  ценит  тебя.
    -  Конечно!   -  улыбнулся  довольный   Шкалик,  -  но   слишком   близко  подошёл  ко  мне,    ты  зашёл  на  мою  территорию.
    -  Нет,   -  утверждал  я,  - я  не  перешёл  через  твою  палку.  Вот  она,   передо  мной,   сам   посмотри.
Шкалик   внимательно  посмотрел  на   палку   и  тяжело  вздохнул.
   -  Совсем   памяти  не  стало,   -  огорчился  он,  -  вроде,   ещё   утром  я  видел  её  позади  куста?   Или  не  видел?   Забыл.
   -  Бывает,  -  вздохнул  я,  -  вы   ещё   обещали  угостить  меня  этой  костью.   Опять  забыли? 
   -  Неужели,    обещал?  -   Удивился   Шкалик.   -  может  быть,  стар  стал.   Много  лет  служу  я  хозяину.   Раньше   я  с  ним  на  охоту  ходил,   на  птичек  разных,   уток,  тетеревов,   глухарей   приносили.    Попробуй   мою  кость,   хоть  она  и  твёрдая,  не  для  твоих  зубов.
Конечно,   твёрдая  и  не  такая  уж  и  вкусная,   суп  намного  лучше:   что  он  с  ней  зубы  ломает  - не  пойму?
   -  Шкалик  тоже  хорошая   кличка,  -  утешил  я  своего  нового   друга,  -  а то   Шариков  много   развелось.   Куда   не   пойдёшь   -  одни   Шарики.
   -  Я   доволен,  -  признался   Шкалик,  -  вон,  у  куриц  вообще   кличек  нет.   Курицы  и  всё.    Их   трудно   отли   -  Почему  тебя  назвали  Шкаликом?   -  полюбопытствовал  я,  -  есть  же  красивые   собачьи  клички,   Рекс,  Трезор,   Мухтар,   Шарик.
    -  Меня   и  назвали  сначала  Шариком,  -  припомнил  Шкалик,  -  да   Ляля   буквы   Р  не  выговаривала,   и  дедушка,   тогда  с  нами   ещё  дедушка  жил,  переименовал  меня  в  Шкалика.   Это  маленькая  бутылочка  такая,  дед   её  очень  любил.  Хозяйка  её  тоже  очень  любила,   всё  её  у  деда  отбирала.   Он   шкалик  прятал  от  неё   и  знаешь  где?    В  моей  будке.-    Шкалик   довольно  улыбнулся.   
чить,   они  все  одинаковы,   как  и    яички   их.
   -  А   давай,  -  я   догадался,   как  утешить   Шкалика,  -   я  буду  называть  тебя   не  просто    Шкаликом,   а  Верным  Шкаликом?
    -  Как  это  было  бы  хорошо!  -  Шкалик   от  удовольствия   улыбнулся,   ласково   посмотрел  на  меня,   обернулся  на  сороку,   -  видишь,   как   меня  сейчас   зовут?   Верным   Шкаликом!   Передай  это  всем   птицам   по  округе.  А  нашим  курицам   я  об  этой  радостной  новости   и  сам   сообщу.
  -  Мама,  папа!   -  Ляля  прыгала  по  скамейке,   радостно  хлопала   в  ладоши.   Две  красные  ленточки  в  косичках   подскакивали   вместе   с  ней.   -  Смелый  друг  и  Шкалик   уже  подружились!
   -  Как   бы  ещё  Ляле,   хозяину  с  хозяйкой   сказать,   что  я  сейчас   не  просто  Шкалик,  а  Верный   Шкалик,  -  и  пёс  печально  вздохнул.
                Глупые   куры.                С    Верным    Шкаликом   я  познакомился,   сейчас   мне  надо  познакомиться  с   Петрушей  1 и  с  курицами.    Примостился  я  на  угол  сарая   и  наблюдал  за  курицами.    Они  очень  интересные  и  смешные,   всё   желают  не  так,    как   я.     Когда  зерно  клюют,  то  часто-часто  носиком   стукают,   как   только  голова  у  них  от  такого  шума   не  болит?   В   пыли  пурхаются.   Я,  наоборот.   У  себя  каждую   шерстинку   вылизываю.    Они  в  самую  пыль  то  одним  боком  улягутся,   то  другим,   да  ещё   крылом  прихлопнут,  чтобы  больше  пыли  у   них   под  крыло  набилось.    Потом,  видимо,   одумаются,   и  давай   отряхиваться,   часто-часто   крыльями  хлопать.  А  зачем?    Не   надо  было  сразу   в  пыль  лезть.   Глупые  куры,   но  хвастуньи.   Снесёт   яйцо   и  давай   кричать  на  весь  свет:   ко-ко-ко   -  снесла   яйцо!   Ко-ко-ко  -  меня  слышно  далеко? 
   -  Слышу,  слышу,   -  отвечаю,   -  да,   молодец,  ты,   молодец! 
Похвалишь  курицу,  ей и  приятно,   она  и  успокоиться.   Потом   другая   снесётся,   и  снова  шум  раздаётся  по  всей   ограде.    Её  тоже   успокаиваю,   тоже  хвалю,   молодцом   называю.   А   петух   взлетит   на  жёрдочку,    расправит  широкие   крылья,   распушит  хвост,   голову  с  красной  бородкой,  с  красным  гребешком   поднимет   к  верху,   да  как,   громче  куриц   закричит
   -  Я   ли  не  молодец!    Я  ли  не  красовец! 
   -  Красовец,   -  соглашаюсь,  -  молодец!
Красавец,    конечно,   пёрышки   на  крыльях  и  на  хвосте  широкие,   длинные   белые,  оранжевые,   жёлтые,   словно  радуга  переливаются.   Да   ещё  бородка   красная,     гребешок   красный.    Красавец,    а  всё  же  не  молодец.   Молодцом   я  его  авансом  называю,   авось   исправиться.   Подумайте  сами:   найдёт  червяка  (как  только  они  его  едят,   не  понимаю)  и   громко   куриц  к  себе  призывает,    от  радости  даже  приплясывает  на  месте,    голову  во  все  стороны  поворачивает.  Глупые   куры  прибегут,   а  червячка    нет  уже  -  Петруша  1   его  склевал.   
   -  Поздно   прибежали!  -  их   же  и  ругает,   -  раньше  надо  бежать.   В  следующий  раз  быстрее  бегите!   
Они   отойдут  от  него   поникшие.   Вскоре  он  снова   их  зовёт,   они  снова  бегут,  и  снова   червячок   съеден.   Глупые   куры  продолжают  верить  своему   Петруше  1.      
                Клубок.
Люди  давно  приметили   инстинкт   кошек   бегать  за  клубком,    за  мячиком,   за  любой    мелкой    движущейся   безделушкой.    Хоть   мышей  я  не  ловил,   но   инстинкт   моего   далёкого  предка   миацида   заставил  меня  бегать  за  простой  бумажкой,   привязанной  за  нитку.   Ляля   дёргала  за  ниточку,   а  я  бегал,  прыгал   вдоль   по  комнате,   от  стола  до  печки,   от  стула  до  кровати.   Быстро  бегал,   ловко  цеплял  бумажку,   хотя   она  и  успевала   ускользнуть  от  меня,    а  Ляля  громко   и  весело   смеялась.    Хозяин  смеялся,   смотрел.  Как   девочка  забавляется.  Хозяйка   хмурилась,   она   беспокоилась  о  половиках,   которые   всё    время  почему  то  сгружались,   не  лежали  на  месте.   Она   ещё  беспокоилась  за  свой   клубок,    опасаясь,   как   бы  его  я  не  принял  за  мышку.   Я   старался  высоко   подпрыгивать  и  нападать  двумя  лапами   вместе,   отчаянно   крутил  головой,   выискивая   ,,мышку,,   низко  заглядывал  под  диван,   топорщил  усы,   поднимал   уши.   Хвост  мой   при  всех  моих  кульбитах   старательно  мне  помогал.   Девочка   заливалась  смехом,   хозяин,   чтоб  не  мешать  нам,   залез   на  диван.   Хозяйка,   позабыв   про  клубок,   сдвинула  в  сторону   половики.   Она  настороженно  смотрела  на  нас,   а  клубок   скатился  с  кресла,   попал  мне  в  лапы.  Я   закатил  его  под  диван.  Потом  под  стол,  под  кресло,   под  тумбочку   и  снова   под  диван.   Клубок,  почему  то  быстро   уменьшался,  а  его  длинный  хвост  опутывал   ножки  стульев,   кресла   и  дивана.   Девочка   хохотала,   хозяин  хмурился,   хозяйка   озабоченно  хлопала  руками.   Я  быстро   бегал,   подгонял   клубок   лапами,   пока  сам  не  запутался  в  его  нитях. 
    -  Ты   слишком   расшалился!  -  Хозяин  за   шкирку  приподнял  меня   высоко  к  потолку.   Сверху   я  видел,   как   Ляля  ползает  по  полу,   стараясь  снова  скатать   клубок,   хозяйка   сгребает  половики  к  порогу,  убирает  стулья.
   -  Вот,  негодяй,   что  наделал?  -  возмущается  она.   Хозяин  шлёпнул  меня  пару  раз  (больно  и  обидно)  и  швырнул  за  печку.   Я  тихо  заскулил,  потом   принялся  облизывать  мою  шёрстку,    ибо  это  тоже  приказывал   мне  делать  мой  инстинкт.
    -  Ничего,   мама,   соберу  я  тебе  твой  клубок,   -  успокаивала   домочадцем   Ляля.
     -  Конечно.   Соберёшь,  -  соглашается   хозяйка,  -  я  только  забыла,   куда  я  очки  дела?
Очки   хозяйка   теряла  часто,  поднимет   их  себе  на  лоб,  а  потом  ходит,   ищет   их.  Я   осторожно  выглянул  из –за   печки,   проверить  свою  догадку.    На   лбу   очков  я  у  хозяйки  не  увидел,    а  заметил  их  стёклышки   у  правой  ножки   дивана.
   -  Вот,    негодяй,  -  продолжала    возмущаться   хозяйка,   -  какую  работу  нам   сделал.
Я   совсем   приуныл  -  как   некрасиво   меня  назвали.
   -  Где   же  мои  очки,  -  продолжала   горевать   хозяйка.   -  Ляля.  Ты  их  не  видела?   Не   знаешь,   где  они?
Ляля   не  видела  и  не  знала,   зато  видел  и  знал  я.  Жалко   хозяйку,  но  как   мне  выйти  из-за  печки?  Сердитый   хозяин  снова   меня  нашлёпает  и  выкинет  обратно   на  улицу?   А  там  холодно  и  голодно.    Мне  жалко  хозяйку,   она  наливала  мне  молочка   и  называла   меня   Смелым  другом.   Кто  же  я?    Смелый  друг   или  тот,   как   хозяйка   меня  назвала?    Пусть,   хозяин  меня  снова  нашлёпает,   пусть  меня   обратно  выгонят  на  улицу,   но  я  всё   же  останусь   Смелым  другом.  Я  вышел  из  печки   и  вытащил  очки  на  середину  комнаты.
   -  Вот  мои  очки!  -  обрадовалась  хозяйка.
   -  Их    Смелый  друг  нашёл!   -  ликовала   Ляля.
   -  Тогда  я  налью   ему  молока,  -  простила   меня  хозяйка.
   -  Налей,  -  согласился   хозяин  и  добавил,  -  тот  не  ошибается  -  кто  ничего  не  делает.
Ляля   смотала   клубок  и  взяла   меня  на  руки,   ласково   погладила   меня  по  шёрстке.
                Пульт.
Но,  когда   хозяева   ушли   из  дома,   древний   инстинкт    моих  предков  миацидов   снова   овладел  мной.   Я   сбросил  со  стола  пульт  от  телевизора   и  долго  гонял  его  по   полу,   благо  половики   были  уже   убраны.  Серая   мышь,   притворившаяся   серым   пультом,    ловко  пряталась  от  меня   под  диваном,   но  я  ловко  находил    её   и  вытаскивал  обратно  на  середину  пола.   Она   убегала  от  меня  под  стол,   и  я  быстро   нападал  на  неё,   целясь  ухватить  за  уши,   вдруг  оказавшиеся   мелкими   кнопками.   Она   притаилась  под  низкой   тумбочкой,   но  я  выцарапал   её   и  оттуда   и  поверженную  оставил  под  креслом. 
Вечером   хозяин  искал  пульт,   спрашивал   про  него  у  хозяйки   и  у  девочки.   Домочадцы    принялись  искать.   Ляля   осматривала  игрушки,   спрашивала   у  своих  кукол,   может,   они  куда  его  спрятали?   Хозяйка   рылась  в  своих   клубках   и  заглядывала   в  кастрюли.
    -  Где  же  мой  пульт?   -  начинал  сердиться   хозяин,   нетерпеливо  переворачивая   ворох  газет  на  столе.  -  Скоро   футбол   начнётся,   я  очень  хочу   его  посмотреть.
Ляля,   не  добившись  у  кукол   ответа,   перекладывала   свои  кубики.   Хозяйка   заглядывала  за  шторы,   поправляла  скатерть  и  покрывало  на  диване.
  -  В   этом  доме,  -  негодовал  хозяин,  -  всегда  всё   теряется   и  никогда  ничего  не   лежит  на  месте!
Стремясь   успокоить  его,  а  то  и  до  меня  очередь   дойдёт,    я  вытащил  пульт   из   под   кресла.
   -   Наш  Смелый  друг  нашёл  пульт!  -  обрадовалась  Ляля.
   -   Молодец!  -  похвалила  меня  и  хозяйка,  -  а  ты,   где  сидишь  -  там   пульт  и  оставляешь!  -  ругала   она   мужика.
Находить   пульт,   решил  я,   приятно   и  полезно:   тут   тебя  и  хвалят,   тут  тебе  и  молочка   свежего  наливают.   И   рыбки   дают.   На  следующий  день  я  специально  столкнул  пульт   со  стола   и  спрятал  его  под   креслом.   Но,   на  этот  раз   хозяин  сам   его  быстро  нашёл   и  потом   прятал  его   в  маленький   шкафчик,   который  мне  не  открыть.
                Крот.
Хорошо   летним   тёплым  днём   сидеть   рядом  с  Верным  Шкаликом   и  наблюдать  за   прохожими.   Мы   не  просто  наблюдали,  а  выполняли  ответственную   и  важную  обязанность   -  охраняли  дом.   Вот  мальчик  на  велосипеде  мимо   проехал.    Старушка  с  палочкой   проковыляла.   Соседка   наша   в  магазин  с  сумкой   побежала.   И  ни  кто  на  нас   даже  не  смотрит.  Приходится  мне   с  Верным   Шкаликом  сидеть   смирно,   ни  кого  не  царапать,   ни  на  кого  не  лаять  -  ни  кто  же  не   заходил  на  нашу  территорию.   Обидно.  А  я  мечтал,   что  сейчас   Серый  кот,  который   напугал  меня,   когда   я  ещё  был  совсем  бездомным,  вдруг  пойдёт  по  дороге.   Он   подойдёт  к  нашему  забору,  зайдёт  за  калитку,   и  тогда  мы,  вместе  с  моим   Верным  шкаликом  здорово   потреплем   его  за  шкирку,   погоним   его  вдоль  по  улице.  Но,    Серый  кот  так  и  не  появился,   хоть  я  внимательно  и  долго    вглядывался  в  обе  стороны   улицы.   Зато   подошла   худенькая   девушка   с  полной   сумкой  на  плече.   Она   положила   на  скамейку   газеты  и  быстро  отошла.
   -  Почему  ты  на  неё  даже  не  гавкнул?  -   удивился   я,  -   она   подумает,  что  мы  просто  так  тут  сидим.
   -  Это  почтальонка,  -  уныло  протянул    Верный   Шкалик,  -   мне  на  неё  лаять   нельзя,   а  то  хозяин  будет  меня  ругать   и  назовёт  злой  собакой.   А  я  не   злой,   а  сторожевой   пёс.   Воруют  не  там,   где  лают,   а  где  не  спят  и  бдительно  следят   за  дорогой,   вот,  как   я  и  ты.
Верный   Шкалик   гордо  выпрямил  грудь,   поднял  голову,   перечислял   все   правила  свои  достоинства,  как   умного,   внимательного,   сторожевого   пса.   От   его  скучной   нотации   меня  спас  шорох   за  моей   спиной.  Там,   изнутри   кто  то  активно   орудовал  лопаткой,   пробираясь  к  нам.    Влажная   груда   земли  образовалась   вокруг  ровной  ямки.  Оттуда   выглянула   узкая   мордочка   с  двумя  лапами   с  острыми  коготками.
   -  Будьте   так  любезны,   скажите,  пожалуйста,  -  пропищала   мордочка,  -  куда  я   попал?
    -  На  территорию,   охраняемую  мой,  -  буркнул    Верный   Шкалик,  -   я  обязан   задержать   и  укусить  вас!  Гав – гав!
     -  Я  не  против,  -  согласилась   узкая  мордочка,  -  но,  только  хорошо   подумайте  -  ведь  и  у  меня  есть   острые   когти.    При   том,   это  и  моя  территория,   только  вы   живёте   на  верху,   а  я  внизу,  рою   себе  ходы.   Я  Крот.
   -  Как   вы  там  живёте?  -  Верный   Шкалик  раздумал   кусаться,  -  у   вас  же  тесно   и  всё   время  ночь?
    -  Это  вы  как  тут  живёте?  -  Удивился   Крот,  -  у  вас  такой  простор,   что  и  спрятаться  не  где.  И   так   светло  -  что   и  глаза   испортить   не  трудно.  Но,    скажите   мне,   пожалуйста,    как   мне  выйти  в  проулок?  Я  вам  дам  за  это  трёх  славных   сушёный   червяков  и  двух   жуков.   Они  очень   вкусные,   уверяю  вас. 
     -  Взяток   не  беру!   -  Гордо   отказался   Верный   Шкалик,  -  и  если  вы  сейчас  же  не   уберётесь,   то  я  буду   вынужден  всё   же  укусить  вас!   
    -  Куда   же  мне   идти?  -  растерялся   Крот.  -  Мой   прежний  ход  кто  - то  засыпал  мелким  стеклом.    Я  прорыл  ход  правее  -  там   гомонили  куры.   Я   взял   ещё   правее   и  встретил  вас.
    -  Вы   возьмите   ещё  два  раза   правее,  -  догадался  я,  -  и  выползите   прямо  в  проулок.
   -  Большое   спасибо,  -  поблагодарил  Крот.   Скрываясь  в  яме.   На   поверхности  остались  три  червяка  и  два  жука.   Какая   гадость!    Мы   с   Верным   шкаликом  отодвинулись  от  них   подальше.
   -   Синичка,   синичка,  -  позвал   Верный   Шкалик,   птичку,   сидевшую   в  ветвях   сирени,  -  лети  сюда,   я  тебе   угощение  припас.    Ты   хорошая  птичка,   живёшь  у  нашего   дома  и  почти  принадлежишь  к  нашей  стае.
Синичка  удивлённо  посмотрела  на  нас   тёмными   круглыми  глазами,   недоверчиво   спросила,  -  а  ты  меня  не  укусишь?   
Синичка   нас   боялась.   Я   отошёл  к  самой  стенке  дома,   отвернулся  и  даже   честно   закрыл  глаза.   Верный   Шкалик   спрятался  в  будку.   Синичка   ловко  спорхнула  на  землю  и  быстро   склевала   угощение   подземно   жителя.  Верный   Шкалик   сконфуженно   вылез  из  будки.
   -   Ещё   подумают,   что  я  синички  боюсь,  -  переживал  он.   -  Я   птиц   не  боюсь,   а  вот  этих   мерзкий   червяков,   жуков,   улиток,   слизняков   терпеть   не  могу!   
   -   Не  переживай,  -  утешал  я  его,  -  слоны  такие  большие,   больше  нашего  дома,   а   мышей  боятся.   Я,   такой  маленький,   их   не   боюсь,   а  он,   такой  огромный,   их  боится.
                Гроза.
Однажды,   в  летний  жаркий  день   из  дома   вдруг  вынесли  столы,  стулья,   обувь,   сдвинули  диваны,   и  везде,   в   комнатах,  даже  в  моём   закутке   за  печкой,   покрасили.   
  -  Пол  покрашен!  -  Строго   предупредил  меня    хозяин,  -  по  нему  сейчас   нельзя   ходить.   Пусть   он   сначала   высохнет,   понял?
Он   мне   два  раза   повторил,   словно   не   разумному   котёнку,   хотя   я  сразу  увидел,   что  пол  стал  другим  -  красивым,  золотистым,   блестящим.  По  нему   сейчас   очень  приятно  пробежаться.  Я  б  и  пробежался,   просторно,   окна   и  двери   открыты,   но   так   не  приятно   пахло,   что   я  отложил   пробежку   до   следующего  раза.  Хозяева   ушли,  а  меня   с   Верным   Шкаликом  оставили  охранять  дом.   Вечером   я   быстро   уснул,   уютно   устроившись   в  мягком   кресле,   вытащенным   во  двор.   А   ночью  проснулся   от   шума  дождя.   Множество  камешек  барабанили  по  крыше  и  кто –то  рвался   в  двери,   стремясь  зайти  в  дом.  Любопытный,   я  вышел  на   улицу   и  тут  же  нырнул  под  скамейку,   ибо  сильный  ливень   прибил  меня   к  земле.   Он   сплошной   стеной  лился   на  землю,   сразу  образуя   ручейки  и  лужи.  Под   скамейкой  я  нашёл  сухое  местечко   и  осторожно   выглядывал  оттуда.      Грохотало   так   сильно,   словно  небо  раскалывалось   на  части,   а  молния  освещала  округу   ярче    солнца.  Шумел   ветер,  сирень  склонялась  до  самой  земли.   Большая   берёзы   пыталась   вырваться   из  земли.   А   ветки  тополя,   стоящего  на  той   стороне   улицы,   сорванные   ветром,   летели  в  сторону  курятника.   Я   боялся   вылезти   из   под  скамейки,   просидел   там   всю  ночь   до  утра.  Когда   стихло,   я  осторожно  добрался  до  будки.
   -  Какая   была   Гроза!  -  Ужасался  я,  -  Как   сверкала   молния!  Или  дождь,  по  ветру  летели  ветки   тополя!
    -  Обычная   гроза,  -  зевнул   Верный   Шкалик,   потягиваясь   и  почёсывая   себя  за  ухом.
   -  Дождь  лил   как   из  ведра!   -  утверждал  я.
   -  Капало   немного,  -  согласился   Верный   Шкалик.
   -  Так   сверкало!   Шумел  ветер,   деревья   склонялись   почти  до   земли,   ветки   летели  по  воздуху!  -  с  ужасом    вспоминал  я  прошедшую  ночь
  -  Листочки   слетали  не  много,  -  усмехнулся   Верный   Шкалик.
Я   пришёл  к  курицам.
   -  Какая   была  ночью   сильная  гроза!  -   не   мог  успокоиться  я.
   -   Куд –куда.    Да-да-да!  -   соглашались  куры,  -   мы  так  боялись!
   -  Так    сверкала  молния!  -  с  ужасом   вспоминал  я.
   -   Куд- куда.  Да-да-да!  -  подтверждали  куры.  -  небо  словно   огнём  пылало.    
    -   Такой  был  ветер!   Деревья   до  земли  склонялись!   -  настаивал  я.
    -  Куд-куда!   Да-да,  -  повторяли  куры,  -  Мы   боялись,   что  берёза   упадёт  на   нас.
      -   Было   так   страшно!  -  признался   Петруша 1,  -  что.  Даже  я  пропустил   своё   утреннее    кукареку.   Меня   одно   утешает,   что   солнце   не  забыло  утром  проснуться.
Куры  и  Петруша   1   понимали  меня  и  сейчас   они   не  показались  мне  глупыми,   ведь,   они  смогли  оценить  такую   сильную  грозу.  А   Верный   Шкалик  наверно, … наверно,  он   всю  ночь  просто  проспал  в  будке.
                Розы.
В   палисаднике,   за  будкой   высадили   три  куста  роз.   Они   называли  себя   Самыми   очень   красивыми,   Очень   красивыми   и  просто  Красивыми    розами,   проще   красные,   розовые  и  белые.   Ляля   часто  заходила  в  свой  крошечный   садик,    поливала   цветы,   нюхала  их,   пропалывала.   Над   цветами   кружились   пчёлы   и   восхищались  их  нектаром.  На   заборе   прыгала   Белая  сорока   и  ворчала   на  цветы.
   -  Они  такие   яркие,   просто   уродливы.   Цветы   большие  и  пышные,  стебель  длинный,   это   не  красиво!  Вот  на  лопуха,   который   растёт   у  самого  забора   гораздо  приятней  смотреть.  Он   скромный   и  цветочки   у  него  скромные.
Лопух  всё  сильнее   проникал   в  сад,   а  розы   не  хотели  его  соседства.
   -  Он   колючий,  -  жаловались  они,  -  не  красивый,  нахал,   он  мешает  нам!
Ляля   очень  любила   цветы,   а  я  любил   Лялю.   Если   лопух  мешает   цветам,   то  я  должен   его  убрать.  Пусть  он  колючий,   но  я  не  жалея   своих  лапок,   вырвал  его  и  выкинул  курицам.   Они   быстро  расправились   с  ним.   Прибежала   Ляля  и  сорвала  три  красных   цветка,   два   розовых  и  пять  белых   и  поставила   их  в  вазу  на  столе.   Комната   словно    принарядилась,   выглядела  праздничной.
   -  ваши  розы   стоят  в  хрустальной  вазе,   на   столе  со  скатертью.  -  Порадовал  я  цветы.
   -  подумаешь,  -  фыркнула   сорока,   -  а  потом,   потом  ты  знаешь,   где  они   окажутся?  -  Она  сердито   посмотрела  на  меня  чёрными  глазами,   повела   клювом   из  стороны  в  сторону,   очищая   его,   громко  выпалила,  -  на   помойке   они   окажутся,  вот  где!   Я  сама   их  там   видела!
Цветы   приуныли,   поникли  их  головки,   а  потом  решили.
   -  Лучше    оказаться  на  помойке,   чем   быть  растоптанными   этими   противными   курами.  Ни  что  не  вечно   на  свете,   а  тут  мы  радость  людям   приносим.
Я  помог  им,   убрав   лопух,   гордился   я   своей  причастностью  к  красоте   цветов.
                Хвост.
Я   Лялю  очень  люблю,  и  Ляля   меня  тоже  очень  любит,   часто   на  руки  берёт,  гладит  по  шёрстке,    своим  лицом  к  моей  мордочке   прижимается.  А   случилось  так,   что  она  сделала  мне  больно,   очень  больно.   Впрочем,  это  не  она,   это  дверь,   тяжёлая,   скрипучая,   противная  дверь  виновата.   Она   слишком   быстро  закрылась  и  прищемила   мой  маленький   хвостик.   Я   громко  замяукал,   заплакал,   дверь  быстро  открылась,   но  было   уже   поздно  - кончик  моего  маленького  хвостика   вяло  повис,   а  я  продолжал   скулить  от  боли.   Было  так  больно,  словно  хвост  мой  кусала   собака,  царапал  Серый  кот  и  клевала  Белая   сорока.   Он  горел,  капала  кровь.   Ляля,  сама,   чуть  не  плача,  завернула  меня   в  мягкое  полотенце  и  баюкала,   словно  маленького   ребёнка.  Хозяйка   забинтовала   мой  хвостик,   мне  дали  молока,  свежей   рыбки   и   даже  кусочек   колбаски.   Целый   день  меня  Ляля   носила  на  руках,   на  другой  день  мне  полегчало,   через  день  я  совсем   не  чувствовал  боли,   но   мне  так   понравилось  на  руках   у  девочки,   что  я  немного  притворялся,  немножко  больным.   Потом   через  дверь  я  научился   проскакивать   очень  быстро.   В  отместку  за  укороченный  хвостик   я   царапал  её,   когда   меня  ни  кто  не  видел.   Будет   помнить.   Вот  так!
                Зеркало.
В   нашей   стае   появился   ещё   один  котёнок,   точно  такой  же,   как   и   я:   тоже   рыженький,   пушистый,   с  круглыми   глазами   и  с  укороченным   хвостиком.  В  первый   раз   я   увидел   его  на  окне,   где   он  удивлённо   глянул   на   меня  и  замахнулся   лапкой.   Вернее  сначала   замахнулся   я,   точнее   мы  замахнулись   одновременно.   Он   угадывал   все   мои  действия   и  делал   то  же  самое:   урчал,   выгибал  спинку,   замахивался   лапкой,   поднимал   сердито   ушки.   Конечно,   он   тоже   хотел   жить  в  нашей   стае,   но   куда   тогда   денусь  я?  На   улицу?   В   холод  и  голод?   Я   попробовал  было  припугнуть   его,   чтобы   он   ушёл  по   хорошему.   Я  округлил   глаза,   распушил  усы,   замахнулся   лапкой.   А   он,   грубиян,   передразнил   меня,   сделал   то  же  самое.   Тогда  я  столкнул  его  на  улицу.   Он   послушно  и  быстро   ушёл,   что  я  и  сам  не  заметил  его   ни  у  ворот,   ни  на  скамейке,   ни  на  заборе.  Может,   он   ушёл  под   землю,   где   живут  кроты   и  разные   черви,   хотя   ямки  в  низу   не  оказалось,   а  росла   простая   трава-мурава.  Я   пришёл   к   Верному   Шкалику,  и  из травы  на  меня  смотрел  котёнок,   видимо   он  там   спрятался.  Сейчас   я  и  Верный   Шкалик  покажем  ему,   но  их  тоже  стало  двое:  к   котёнку   прибавился  такой  же  пёс.   Он   тоже   хмурился,   рычал,   угрожающе   царапал   землю.   Я   старательно  помогал   другу   прогонять   чужака,   но  тут   Верный   Шкалик   захохотал,   захохотал   и  тот  пёс,   а  тот   котёнок   смотрел  угрожающе,   удивлённо.
   -  Это   зеркало!  -  растолковывал  мне   мой  друг,  -  оно   отражает  всё,  что   видит.   Вот   и  небо  отражает,   и  солнце,   и  дом  соседний,   и  любопытную   Белую   сороку   и  синичку  в  кустах   сирени.   Я   ещё  щенком  это   понял.   Помню,   когда   зайдя   в  воду,   я  увидел  там  себя.   Двинул  по  нему  лапой,   зарычал,   а  хозяин  мой  захохотал.
  -  Как  всё   взаправду,  -  смущённо   оправдывался  я.
  -  В   воде  не  чётко,  -  вспоминал   Верный   Шкалик,  -  а  в  зеркале  всё,   словно  на  самом   деле   происходит.   Вот,   улыбнись  ему   и  он  тебе   в  ответ  улыбнётся.  Замахнись   и  он  тоже  замахнётся.
Я   улыбнулся,   и  тот   котёнок  тоже   улыбнулся.   Я  зевнул,  и  он  тоже   зевнул.   Я  отошёл  от  зеркала,   и  его   тоже  не  стало.   Я  обрадовался,  что  ни  какого   нового   котёнка   в  нашей  стае  нет,   и  мне  ничего   не  угрожает.
                Пропажа.
То   зеркало,   которое  я  случайно  скинул  за  окно,   куда - то  пропало?  Затем  и  серебряная  брошка   у  хозяйки  тоже   исчезла,    потерялись   блестящие   запонки   у  хозяина   и   золотистая   с  красным  камешком,    заколка   у  Ляли.  Девочка   ходила  печальная,   даже  немного  плакала.  Она  не  брала   меня  на  руки,   не  гладила   по  шёрстке,   не   называла   Смелым  другом.  Я   старательно   облазил  весь  пол,   посмотрел  под  диваном,   под  столом,   под  креслом,    под  тумбочкой,   да  только  в  паутине  вымазался  и  трёх  дохлых   мух  нашёл.  А  зеркала,  запонок,  брошки  и  заколки   не  где   не  было.   Хозяин   ходил  не  довольный,   хозяйка   недоумённо   пожимала   плечами,   а  Ляля  меня  не  замечала.  Вот  так!   Надо  что – то  делать,    исправлять   положение.   За  советом   я  обратился   к  Верному    Шкалику.
  -  Мне   надо   вспомнить  весь  свой  прошедший   опыт,   -  задумался   мой  друг,  -  такого   ещё  не  бывало,  чтоб  вещи  бесследно   исчезали?  Одно   из  двух:   или  они  куда –то  завалялись   или  их  кто – то  взял?   
   -  В   доме  их  нет,  -  уверял  я,  -  я  все углы  просмотрел.   Хозяин   с  хозяйкой  тоже  везде  просмотрели,   Ляля  в  своих  кубиках   смотрела,   у  кукол  спрашивала.
Верный   Шкалик  неподвижно  застыл,   задумался.   Он   смотрел  в  сторону  берёзы,   не  замечая   ни  скачущую   по  забору,   сороку,   ни  комаров,   впиваюших  в  его  нос.   Ни  куриц,   подошедших   к  нему  очень  близко.   Одна   из  них   даже   клюнула  Верного   Шкалика  в  бок.
   -  Ко-ко-ко!  -  заговорила   она.   Повернул  голову   в  сторону  большой  берёзы,  -  искать  вам  будет  далеко!
   -  Ко-ко-ко!  -  подошла  к  ней  и  вторая  курица,  -  пропажа  ваша  высоко!
    -  Что  искать?  - недоумевал   мой  друг,  -  какая  пропажа?
    -  Какая  пропажа?  -  сердито  спросил  и  я.  Тут   мы  оба  поняли   о  чём  нам  хотели  сказать  куры?   Они   глупые,  да  их  много,   у  каждой  два  глаза.   Они  заметили  вора,  заметили  и  место,   куда  вор  прятал  свои  сокровища.   По  всему   выходило,   что  мне  надо  лезть  на  берёзу,   выискивать  там  зеркало,   брошку,  запонки   и  заколку.   Не   даром  же  меня  зовут  Смелым  другом  - я  должен   лесть  на  высокую  берёзу   и  разоблачить   воровку  -  сороку.  Я   легко  забрался  на  курятник,   легко  запрыгнул  на   первый   толстый  сук.   Цепляясь   когтями   и  стараясь   не  смотреть    вниз,  я   кое - как   добрался  до  второй  ветки.   Там   можно  сидеть  только  тесно  прижавшись  к  стволу.   Оттуда  Верный  Шкалик  казался  размером  с  Серого   кота.   Чуть  повыше  висела  ветка,   сломанная   в  недавнею  грозу,   а  рядом  с  ним  находилось  гнездо  Белой  сороки,   прочно  расположенное  на  трёх  удобных  ветках.   Если  добраться   до  гнезда,  то  там   можно  спокойно  отдохнуть.   Я   прыгнул,   но  не  совсем   удачно  -  угадал  на  сломанную   ветку,   заскрипевшую  под  моим   весом.  Я   беспомощно   болтался  в  воздухе:   с  верху  на  меня  наседала   Белая  сорока,   внизу    отчаянно   лаял   Верный   Шкалик.  Выскочила   Ляля,  они  испуганно   замахала   руками,   кричала,  чтоб  я  держался.   Затем  вышел  сам   хозяин.  Он  долго  чесал  свой  затылок,   потом   принёс  длинную   лестницу,   приставил  её  к  берёзе.   Белая  сорока   нападала  на  него.  Всё  же  хозяин   полез  по  лестнице,   дотянулся  до  меня  рукой  и  ахнул.   В  гнезде  он  заметил  свою  пропажу:  запонки,  брошку,  Лялину  заколку   и  зеркало,   блеснувшее   ему  в  глаза.
   -  Сорока  -  воровка,  -  смеялся  он,   показывая   хозяйке  свою  находку.   Ляля   обрадовалась   заколке   и  взяла  меня  на  руки.
  -  Сейчас   ты  настоящий   Смелый  друг,  -  сказала  она.  -  Если   не  боится  лазить   по  берёзам.    И  Шкалик  тоже  молодец,   ведь  это  он  залаял,   пытаясь   помочь  тебе. 
Я   никогда  больше  не  назову   куриц  глупыми:  какие  же  они  глупые.  Если  смогли  раскрыть  такое  преступление?
                Бабочки.
Любопытство   наказуемо.  Опасно   маленькому  слабому   котёнку   одному   выбегать  на  дорогу.   Но,   очень  необычный   рой   белых  красивых  бабочек  с  прозрачными   крылышками,  прилетел  к  нам,   опустился  на  траву,   вблизи  дороги.   Я   подбежал  к  ним,  засмотрелся.    Бабочки  перелетели  чуть  подальше,   зависли  над  маленькой   лужей,   снова  переместились   на  траву.  Я   побежал  вслед   за  ними.  Бабочки  словно  манили  меня,    светлой  колышущейся   лентой   порхая   над  дорогой.   Я   не  отставал  от  них,   а  когда  хотел  вернуться  домой,   то  Серый  кот  перегородил  мне  дорогу.  Он   стоял,   широко  расставив  лапы,  подняв  хвост,   шерсть   вздыбилась  у  него  на  загривке,   жёлтые  глаза   ярко  светились.   Я  вспомнил   своё  не  давнее   знакомство  с  Кротом   и  попросил   очень  вежливо.
   -  Не   можете  ли  вы   быть  так  добры,   так  любезны,   проводить  меня  к  моему  дому.   Я   маленький   котёнок   и  я  заблудился.
Серый  кот  от  неожиданности   опустил  хвост,   присел,   захлопал  глазами,   но  стоило  мне  сделать  лишь  шаг   вперёд,   как   он  кинулся  на  меня.  Я   побежал  вдоль  по  улице.   Если  бы   у  меня  был  прежний,  а  не  укороченный   хвост,   то  Серый  кот  непременно   поймал  бы  меня.   А  тан,  он  только  безнадёжно  клацал   зубами.   Я   бежал,    я  очень  быстро   бежал   мимо  домов,   мимо  скамеек,   мимо  мальчиков  и  девочек.   Я   выискивал   подходящее  дерево,   на  которое  я  мог  бы  с  ходу  забраться.   Конечно,   и  Серый  кот  ринется  за  мной,   но  я  легче  его   и  тонкие   прутья   меня   удержат,   а  его  нет.   Такую  берёзу   я  скоро   увидел  и  сразу  подскочил   почти  до  её  половины,   забрался   на  тонкой  ветке.   Серый  кот   бежал  следом  за   мной,   а  у  тонкой  веточки   ему  пришлось  задержаться.   Так   мы  и  сидели,   сердито   мяукали,   стараясь   напугать  друг  друга.  Серый  массивный  кот   с  жёлтыми      
         злыми   глазами,   с  острыми  крепкими   когтями,   с  вздыбленной  шерстью   на  загривке   и  маленький  рыжий   котёнок,    который   пытается  казаться  сильным,   смелым   и  сердитым.   Мальчик,   чинивший  рядом   велосипед,  кинул  в  нас   обломком   кирпича.
   -  Брысь!  -  крикнул  он,  -  надоели! 
Кирпич  не  долетел  до  меня,   а  ударил  по  Серому  коту.   Он   повалился   вниз,  но  и  я  не  удержался,  скатился  по  ветке   вниз на  землю  и  кинулся  бежать.   Вскоре   за  мной   погналась   чёрная  собака,   и  мне  пришлось  спасаться  на  поленнице.    Сидя  на  неудобных   поленьях,   я  набирался   сил,    стараясь  не  смотреть  на  острые  зубы,  злые  тёмные    глаза,   алый  длинный   язык.   Что  ей  от  меня  надо?    Почему  она  так  сердита  на  меня?  Ведь,   ничего   плохого   я  ей  не  сделал.    Или  тоже  инстинкт,   приказывающий  ей  преследовать  любую   движущуюся    цель,   принимая  её  за  добычу.   Я   оглянулся,   надеясь  увидеть  свой  дом.   Но,  кругом   стояли  не  знакомые   мне  дома:  без  берёзы,  без  роз,   без  сирени   и  без  будки.    Не  было  кур,    Верного   Шкалика,  не  было  моей  стаи,   которая   бы  непременно  спасла  бы  меня.    Вокруг   не  знакомые  люди.   У  них  нет  желания   спасти  меня  от  черной   собаки.  Для  них   драка   котов,   погоня  собаки  за  кошкой  -  обычное   дело.  Спасайся  сам,   как   умеешь,   как  можешь,   надейся  только   на  себя.   Я   выбрал  увесистое  полено   и  двинул  его  вниз.  Собаку   оно   не  ушибло,   но  ошеломило,   дало   мне  возможность   спрыгнуть   с  поленницы   и  отбежать   по  дороге.   Ещё   раньше  я  заметил   маленький  магазин   с  дырой  в  доске  крыльца,   в  которую  мне  вполне    можно   спрятаться   от  злой  собаки.  Мне   повезло,    Я  успел   добежать   и  обрадовано   забился   в  щель,   сразу  не  заметив  сырости,  ни  паутины,   ни  свей  неприглядности  моего  убежища.   Я  радовался,   что  острые  зубы   чёрной   собаки  не  достанут  сейчас   до  меня.   Я   даже  царапнул  её   по  языку,  и  она,   заскулив,  отскочила  в  сторону.   Но,   радовался   я  не  долго.   Неудобно   было  сидеть,  лежать,   воздух   сырой  и   кислый,   а  над   головой   постоянный  топот  ног.   Осторожно   я  вылез  из  дырки   и  сел   рядом.
   -  Какой   маленький   рыжий   котёнок!  -   восхитилась  худенькая   старушка,  -  вот,    поди,   выбросил   кто-то?
   -   Наверно,   паршивый,  -  отозвался   дядька   с  тросточкой.
,,Меня   не  выбросили,   я  заблудился,   у  меня  есть  своя  стая,,  промяукал  я.   Но,   люди  кошачьего   языка   не  понимали   и  твердили  своё.
   -  Поди,  выбросили,   наверно,   паршивый? 
   -  Я   бы  и  взяла,  -  откликнулась   одна  молодая   женщина,  -  да,   у  меня  есть  один  кот.
Я  бы   и  не  пошёл,   хоть  она  и  красивая  и наверно,   добрая,   но   она  не  моя   Ляля.   Я  буду  её  искать,   но  как? 
Всю  ночь   я  просидел   под  крыльцом,  слушая,   как   шумит  ветер,   гонит  по  дороге   пыль   и  фантики   конфет,   в  кустах  щебуршат  воробышки,   где  то  вдали  лают  собаки,   по  крышам  бегают  кошки.    Мне  скучно   и  одиноко,    всё   чужое   кругом.   Даже   солнце,   выглянувшее  из-за  белой  крыши,  а  не  из –за  берёзы,   как   у   нас   показалось  мне   сердитым.   Оно   не   могло   согреть  меня,    скрывающего  под  крыльцом.   Снова  топот  ног  над  головой  и  снова   я  выглянул  наружу.   Мальчик  бросил  мне  кусочек   колбасы.   Я   на  лету  её  проглотил   и  побежал  за  ним,   хотя  он  меня  и  не  звал.   Но.  так   неуютно  спать   на  сырой  земле,   так  скучно  жить  одному,   так   голодно,   когда  у  тебя  нет  стаи,   что  я  надеялся   на  мальчика.   Он   быстро   ушёл,   а  я  снова   повстречал   своих   белых  бабочек.   Как   их  много.   Как   они  веселы   и  довольны!   
   -   Найдите  мой  дом!   -  попросил  я  их,  -  я   потерял  мою  стаю!
   -  Какой   он,  твой  дом?   Как  мы  его  узнаем?  -   Спросили  они.
   -  Очень  просто:   там  растёт  сирень,   розы,   высокая   берёза.  Там   мой  Верный   Шкалик,    куры,   моя   Ляля,  девочка   с  голубыми   глазами   и  с  красной  ленточкой   в  светлых  волосах.
   -  Мы   мимо  него  пролетали,  -  вспомнили  бабочки,  -  идём  с  нами.    Мы  тебя  проводим.
Я   быстро   и  радостно   согласился.   Забрался  в  самую   гущу   и  шествовал   в  окружении   прекрасной  свиты   и  охраны.   Мы   свернули  на  соседнею   улицу.  Чёрная  собака,   которая   вчера  гналась  за  мной,   сегодня  смотрела  на  нас   с  недоумением,   не   решаясь   подойти   ближе.    Серый   кот  скакал   на  трёх   лапах   и  сегодня  был  мне  совсем  не   страшен.   Скоро   я  увидел  мой  дом  с  сиренью,  с  белой  берёзой   и  с   Верным  Шкаликом  во   главе.  Я   раскланялся  с  прекрасными  бабочками,   поблагодарил  их,   и  они   улетели. 
  -  Хорошие   у  тебя  знакомые,  -  позавидовал   мой  друг,  -  а  я  всё  сижу  на  цепи,   каждый   день  одно  и  то  же.   Скучно.
   -  Дома   лучше,   чем  где  либо,  -  авторитетно  заявил  я,   -  я   так   скучал   по  тебе,   так  сильно    скучал,    всю  ночь  только  о  тебе   и  думал.  -  Я   неотрывно   смотрел  на  его  миску,   где   ещё  остались  остатки  каши   с  хвостиками   рыбы.
   -  Доедай,  -  великодушно   разрешил  мне  Верный   Шкалик,  -  я  уже  сыт.  К   старости   я меньше  ем.   Я  тоже  ждал  тебя,   и  Ляля  ждала.   До  самой  ночи  на  скамейке  сидела,   всё   тебя   выглядывала,    пока  хозяин  её  домой  не  прогнал.
Услышав   такое  про  мою  Лялю,   я  позабыл  про  кашу,   побежал  быстрей  домой,   скорей  увидеть  её.   Я   лизал   ей  руки,    дотянулся  до  лица,   а  она   только  смеялась   и  кружилась  со  мной  по  комнате.
                Прогулка.
 После  моего  невольного  путешествия  с  белокрылыми  бабочками   Ляля   не  хотела   со  мной   расставаться.  Когда   её   подружки    Света,   Таня  и  Аня   позвали  её  в  лес    на  прогулку,   то  она  решила    взять  меня  с  собой.   Я    тот  час  же   побежал   к  Верному   Шкалику   спросить  его  про    лес,   в  котором   я  ещё  не  разу   не   был.
  -  О.  лес!  -   мой  друг   мечтательно  поднял  голову  к  верху,   мечтательно   вздохнул.  Мне   показалось,   что  он  сейчас   завоет   с  досады   или   с  восторга.  С   досады,  что  никогда  там   он  уже  не  будет.   С  восторга   от  прошлых   воспоминаний.  -  О,   лес!  -  повторил  он  ещё   протяжней,  -  там   всего  много.   Много  деревьев,    много  кустов   и  травы,   много  птиц,   а  больше  всего  там   много   запахов.   Там   ветер,   там  простор,   там   можно  бегать  куда  хочешь   и  как   хочешь!  Меня   не   берут  сейчас   в  лес,   ибо   хозяин перестал   охотиться.   А   раньше,   когда   мы  ходили  с  ним   в  лес,   то…..
Я  не  дослушал  его  возлияний,   меня  позвала   Ляля.   Она   с  девочками   стояла   у  скамейки   и  ждала   меня.   Света,    Таня  и  Аня  все  непременно   хотели  меня   погладить.   Они   не  хотели  замечать  моих  насупленных  глаз,  вздыбленной    на  загривке   шёрстки,   поднятого  хвоста.    Они  втроём  тискали  меня  на  руках  Ляли,   мне  пришлось   одну   из  них  немного  царапнуть.
   -  Ой,  -  удивилась   Света,  -   он  царапается?  Всё   ровно   он  хорошенький.  Когда   мы   достроим   свой   дом,   то  я  непременно   заведу  себе  такого  же.
    -  А   как   же  твои  рыбки?  -  спросила   её  Таня,  -  твой   котёнок   их  выловит   и  съест?
Рыб   я  ни  разу  не  ловил,   как   и  мышей,   птиц.  Но,  если  моя  Ляля их  будет  любить,  то  я  их   никогда  не  трону.
    -  А   у  меня  рыбки   такие   красивые:    вуалехвосты,   меченосцы,   золотые  рыбки.    За  ними   интересно  наблюдать,   когда  они  мелено    плавают  в  воде.  У  вуалехвостов  такие   голубовато-зелёные    длинные   хвосты.    У   телескопов  такой  важный  задумчивый  вид.   Золотые  рыбки   весело   снуют  среди   башенок,  прячутся  среди  водорослей.
  -  А   мой  попугай   со   всеми   здоровается,  забавно  хвалит  себя:   попка –молодец!   Попка –молодец!  -  Хвалила   своего  любимца   Таня.  -  А   то  скажет  маминым  голосом:   ,,Таня,   Дверь  открой,  пришёл  кто-то,,  -  я  побегу   открывать,   а  там   никого  нет.
   -  Моей  черепахе   тысяча   лет,  -  вспомнила   про  свою   любимицу   Аня.  -  Она   ещё   мою  прапрабабушку  помнит.   Она   такая   спокойная,  всё   листики   грызёт   и  сидит   у  себя  в  коробочке   тихонечко.
Я   откровенно   заскучал,   пока  они  расхваливали  своих  питомцев.   Подумаешь,   какие - то  рыбки,   какой - то  попугайчик   и  какая - то  черепаха,   спокойно   живущая  в  коробочке.  Неужели  моя  Ляля  согласится   с  подругами?  Словно,   подслушав   мои  мысли,   Ляля   меня  утешила.
   -  Рыбками    можно  любоваться,    попугая   интересно   послушать,   за  черепахой  легко   ухаживать,   а  Смелый   друг  красивый,   интересный  и  особых   забот   тоже   не  требует.   Не   давно   он  гулял   целую  ночь,   а  я  по  нему  так   скучала!
Так   бы  всё   и  слушал  -  такие  приятные  слова  обо  мне  Ляля   говорит,   но  мы  уже  пришли  на  небольшую  полянку,   и  девочки  остановились.   Верный   Шкалик   меня  обманул.   Здесь   не  просто  много  деревьев  и  кустов.   Здесь  очень  много  и  деревьев,   и  кустарников   и   с  листьями,   и  с  колючками.  Они  вплотную   обступили  полянку,   а  неугомонный   ветер   играл   их  листвой.   Ветки  у  елей   и  сосен  он  лишь  немного  шевелил.  Цветной   ковёр   из   цветов,   где  белели  ромашки,   синели  васильки,   покачивался  на  длинных   стебельках   болиголов,   пестрела  герань,   раскачивал,   словно   морские  волны.   В  кустах  щебетали  мелкие  птички,   на   верхушке   высокого  дерева   стрекотала  сорока.    Мимо  нас,   громко   каркая,   пролетела   ворона.   А   запахи  наплывали  на  меня  со  всех   сторон.   Пахло   ароматами   цветов,   прогретой  землёй,   смолой   деревьев,   пахло  мышами.    Поймать  бы  хоть  одну  мышку.   Я   показал  бы  её  моей  Ляле,   похвастался  бы  перед  Верным    Шкаликом.  Ляля  с   подружками   плела  венки,   изредка   окликая   меня.  Я   нырнул  в  месиво   цветов,   пригнулся   и  затаился,   почувствовал  себя  снова  свободной  кошкой   из  древнего  Египта.   Я   гуляю,  где  хочу,   сколько  хочу   и  как   хочу!   Я   могу  спрятаться   и  сидеть,  сколько  мне  вздумается.   Я   смелый,   сильный,   быстрый    котёнок.   Я  не  сразу   вышел,   когда  Ляля   позвала   меня   обратно  домой.   Потом   бежал  впереди  неё,   не  даваясь  в  руки.   У   самого  дома  я  устал,   и  моя  воля  закончилась.  Я   смелый,   но  я  друг,   внушал  я  себе,   я  люблю   мою  Лялю. 
   -  В   лесу  хорошо,  -  говорил  я  Верному   Шкалику,  -  там   много   запахов,   простора,  деревьев  и  кустарников,  травы.   Одно  плохо:    там  нет  молочка  и  мяса. 
   -  Что  и  говорить,  -  уныло  согласился  со  мной   Верный   Шкалик.   Мы   оба   вспомнили   о  своих   древних  предках  -  миацидах.
                В   гостях.
Девочка   Света  позвала   меня  в  гости.   Ни  Лялю,  ни  хозяина  с  хозяйкой,   ни   Верного   Шкалика,   ни  Белую  сороку  или  куриц,   а  меня.
   -  Пойдём   к  нам,  -  пригласила  она,    поглаживая    меня   по  спинке.   -   Мы   построили  новый  дом   и  лучше,  если  первой  в  него  зайдёт   кошка.
Я   не   стал  уточнять,   что  я  кот,   да  ещё  и  котёнок,   просительно   посмотрел  на   Лялю,   и  мы  пошли.   Мы   долго   шли   прямо  и  прямо,   потом   свернули  направо,   прошли  мимо   коровы  с  телёнком,   мимо  пары  шипящих   гусей.   По  мягкой  тропочке  свернули  к  новому  деревянному  дому   с  тремя  широкими  окнами,   с  железной   крышей.   У  зелёной  калитке  с  зелёной  скамейки  нас   поджидали   три  старухи,   два   мужика,   одна  женщина  и  малая   ребятня.   
    -  Несут!    Несут!   -  громко  приветствовали   они   меня,  -  да  какой  он  пушистенький,    рыженький,   хорошенький! 
Меня  передали  женщине,  от  неё  сильно  пахло   луком,    но  я  терпел.   Она   понесла  меня  по  высокой  лестнице,   осторожно   опустила   у  порога.    Все  напряжённо   молчали,   с  улыбкой   смотрели  на  меня.  Сильно   пахло   краской  и  чистотой:   ни  где   ни  пылинки,   ни  паутинки.   Золотистый   пол,   только  что  покрашенный,   голубые   обои,  только,   что   поклеенные,   широкая   печь,   только  что  побеленная  и  истопленная.  И   никакой  мебели.   Бегая,   прыгая   по  всему   полу  -  ничего  не  упадёт,  не   сломается,   не  разобьётся.  Я   осторожно  перешагнул  через   порог,  прошёлся   вдоль   стены,  вдоль   окон,   повернул  обратно  к  печке.    У  дверей  все   ожидающе  смотрели  на  меня,   ожидая   моего  решения.  Ляля   моя   ободряюще   мне  улыбнулась.   Света  ласково   кивнула  головой,   а  её  мама   озабоченно  шевелила   губами.  Я   вернулся  обратно  к  окну  -  не  лёгкое  это  дело   принимать  дом.  У   одной  стенки  хорошо   стоять,   у  второй  стенки  тоже  приятно,  у  окна   уютно,   а  на  середине   комнаты  и  хорошо,  и  приятно,  и  уютно   и  ещё   спокойно.  Я   улёгся  на  середину,  вытянул  лапы,   сделал   вид,   что   заснул. 
   -   Я  так  и  думала!  -  обрадовалась   Света,  -  середина   комнаты  -  лучшее    место.  Вот  здесь   и  сделаем  перегородку,   возле  которой   поставим   мне  диван.   И   у меня  будет  своя  отдельная   комната.
   -  Ты,   наверное,   подкупила   кота,  -  улыбнулась  её  мама,   -  признайся,   не  кормила   его  по  пути  сосиской?
   -  Сосиску   мы  ему   обязательно  купим,  -  пообещала   Света,  -  такого   хорошего   котёнка  как   не  угостить? 
    -  Это   Смелый  друг,  -  Ляля   взяла   меня  на  руки,   -  Он   смелый  и  очень  умный.   Всё   понимает,  только   не  говорит. 
Конечно,  я  всё   понимаю.   Когда   гладят  по  спинке,   это  хорошо,   когда  обещают  сосиску,  это  очень  хорошо,   а   когда  дадут  сосиску  -  будет  просто   замечательно.   О  лучшем  и  мечтать   нельзя.   
                Зоопарк.
Несколько   дней  шли  дожди.  Крупные   капли  стекали  по  стеклу  окна.   Соседний  дом   и  деревья  выглядели  словно  в  тумане.  Прохожие  торопливо   пробегали,   прикрываясь   цветными   зонтиками,   с  которых   сочилась   вода.  Верный   Шкалик   скрылся  в  будке,  куры  тоже   не  гуляли,   а  Ляля   смотрела  мультики.  Она  обещала  мне,  что  как  только  выглянет  солнце,   то  мы  пойдём   с  ней   в  зоопарк,   смотреть  разных   диких  животных.  Каждое   утро  я  сразу  вскакивал  на  окно,   но  небо  оставалось  серым.   Но  сегодня  краски  лета  снова  вернулись  в  природу:  небо   голубое,   солнце   красное,  деревья  зелёные,   а  прохожие   надели  цветные   платья   и  футболки.  Верный   Шкалик  выполз  из  будки,  курицы   закудахтали. 
Мы   ехали  на  автобусе,   Ляля   держала   меня  на  руках.  Я   чувствовал   внимание  пассажиров   к  своей  особе.  Да,   словно  отвечал  я  им,   меня  так  любят.  Ведь,   мы,   кошачий  род,  очень  особенные   животные.  У   нас   нюх,   не  хуже,  чем  у  собаки,   а  в  темноте   мы  видим  даже   лучше  их.  В   древнем   Египте   нас  очень   ценили,  видно   умные  люди  тогда  жили,   не  то,   что  сейчас.   К   Ляле  и  моей  стае  это,   разумеется,   не  относится.   Там   меня  любят  и  ценят. 
При   входе  в  зоопарк   хмурый   служитель,   полный   черноусый   мужик,   очень  обидел  меня.   Он   спросил   мою  Лялю,   не   принесла  ли  она  меня  на  съедение   тигру,   как   плату  за  билет?   Надо  же  до  такого  додуматься?  Ляля   крепче   прижала  меня  к  себе  и  отчаянно   замотала  головой.   Тогда   глупый   служитель  заставил  её  взять   ещё  один  билет  -  на  меня.   Я   по  праву,   как   настоящий   посетитель,  рассматривал  зверей,   закрытых    в  клетках.  Мне   очень  было  жаль  бегемота.   Он  такой  тяжёлый,  а  его  целыми  днями  держат  в   воде.  Представляю,  как   ему  там  плохо:  я    воды  очень  боюсь.  Шустрые   обезьянки  лазают  не   хуже  меня.   Они  всё   пытаются   выбраться  из  клетки,  а  не   могут,  потому  и  корчат  людям   разные  рожицы.  Бедного  маленького  медвежонка   с  большими   белыми  глазами   кормят  листьями.   От  такой  еды  он  обессилел   и  еле  шевелился.  Кенгуру   прыгают   и  носят  при  себе  своих   кенгурят.    Они  выглядывают  из  сумки  у  них  на  животе.   От   такой  заботливой  и  строгой   мамы   не  сбежишь.   Я   видел  розовых   фламинго,   какие   у  них  длинные  шеи  и  длинные  ноги!   А  сами   маленькие,   чуть  больше   меня.   Видел  я  там  и  пеликана   с  мешком  под  клювом.    Там   он  держит  свои  запасы.   Вот,    уж  ни  кто   их  не  сворует,  и   он   про   них  не  забудет.   Видел  я  и  слона:   он  такой  огромный,   больше  нашего  дома.   Ноги   у  него   толстые  и  два  хвоста  -  спереди  и  сзади.   Сзади  хвостик   маленький,   почти,   как   мой,   а  спереди   длинный   и  толстый.   На   волка  посмотрел,  он     серый   и  сердитый,   глаза   желтым  огнём   сверкают.   Правильно  его   поймали  -  не  будет   слабеньких   зверьков   обижать.   Ещё   лису  видел,   крутится  по  клетке,   пушистым   хвостом   машет.   У   белки  тоже  пушистый   хвост.   Сама   маленькая,   а  хвост   в  три  раза  её   больше.   Черепах   ещё  видел.   Они  такие  маленькие  тихони,   зачем  их  сюда  посадили?    Они   и  так  ни  кого   не   тронут.   И   тигра  заметил,  лежит  в  дальнем   углу,    хмуро  на  нас   смотрит,  хвостом   только  чуть-чуть   шевелит.    Ему   хотели   меня  скормить?    Да,   он   умное   животное,   не  стал  бы  он  сородича   есть.    Носорога     ещё  видел.    У  него  на  носу  вырос  рог,   и  его  так   и  зовут  -  носорог.  У   жирафа  такие   длинные  шеи,   хорошо   ему  листочки   в  деревьев  рвать.   Сколько   зверей  разных,   больших  и  маленьких,    с  шерстью   и  без  шерсти.   Какие  мы  все   разные.   Хорошо.  Что  я  котёнком   родился,   мне   моя   внешность  очень   нравится.    Хорошо,   что  я  живу   у  Ляли,   а  не  сижу  в  клетке.   Ем  рыбу,  мясо  и  молоко,  а   не    противные  бананы   и  листья.   Фу!
                Выставка.
Сегодня    Ляля  мне  сказала,  что  сегодня   мы  с  ней   пойдём  туда,   где   мне  будет  ещё  интересней,  чем   в  лесу   или   в  зоопарке.   Я   ей  не  поверил,  более   интересного,   чем  лес   и  зоопарк  ничего  больше   не   существует     Мы  снова   ехали  в  автобусе,   который    бежал   по  гладкой  мостовой    быстрей,   чем   Серый  кот,   чем  чёрная   собака,   быстрей,   чем  тигр   в   саванне,    чем   верблюд   в  пустыне.    Дома,   деревья   и  люди  так  и  мелькали  у  меня  перед  глазами.  Сегодня   пассажиры   на  меня   не  обращали   внимания.   Они   больше   смотрели  на  других   кошек,   которые   почему  то  тоже   ехали  с  нами?   Но,   я  рыженький,   с  ошейником (против  блох),   умывшийся,    Ляля   в  красном   платье   с  красными  ленточками   в  белых  волосах   выглядели  лучше  этих   толстых    или  лысых  уродов   с  их  полными  мужиками   и  стареющими   тётками.  Странно,  но  все   эти  коты   вышли  вместе   с  нами   и  вошли  в   одно  высокое   здание..  Их   посадили  в  отдельные   клетки  (так  им  и  надо)   нацепили  на  них   бирки. 
   -  Какой  породы  ваш  кот?  -  спросил  у  Ляли  высокий  мужик   с  остренькой  бородкой  и  длинными   худыми   пальцами.  -  Или  он  беспородный?   Документы   есть?   
   -  Мой  кот  самый   лучший!  -  гордо  защитила   меня  Ляля,  -   он  и  без  породы  самый   лучший!
   -  Да-да,    разумеется,  -  сразу   согласился   высокий   и  быстро   отошёл  от  нас.  Он   щупал,   мял   и  встряхивал   всех   этих  уродцев,   дул  им  в  морду,  заглядывал  в  рот,  в   уши,   переворачивал   их  на  спинку,   гладил   против  шерсти.  Кошки   всё   покорно  переносили.    Они   считали  себя   воспитанными,   а  я  бы  такое   обращение   с  собой  не  допустил.   Удивительные   кошки  собрались  здесь.  Я  таких   раньше   ни  где  не   встречал.  Одни  стриженные,   мускулистые   гордо  восседали  на  тумбах.  У   них  были  тёмные  глаза, сильные   лапы  и  короткий  хвост.  Видел   я  белых,   с  голубыми  глазами   кошек.    Ими   восторгалась  одна  полная  тётка.   Она  нежно   кошек,   похожих   на  груду   пуха,   даже  глаз  не  видно  -  одни  уши  торчат.   Они  такие   сонные,   очень  ленивые.  Посмотрел  и  на  рыжих,   на  пёстрых,  на   чёрных.   Между   клетками  ходили   люди,   осматривали   кошек,   восхищались  ими.   У   Ляли   спросили,   какой  породы  у  неё  кот?
   -  Самой   лучшей!  -  ответила  она,  -  комнаттерьер!
Я   и  не  знал,   что  у  меня  порода  есть.   Я  гордо  выпрямил  спинку,    поднял  голову,   распушил   усы.
   -  Да,   он  хороший,  -  похвалили  меня.   Затем   некоторым    выдавали  медали   и  грамоты.  Ляле  за  меня  тоже  выдали  какую  то  красивую   бумажку    с  золотыми  завитушками   по   краям. 
    -  За  волю   к  победе!  -  сказал  высокий  бородатый   мужик.  -  и  как   единственному    представителю    комнаттерьера.   -   Он   Ляле  пожал  руку,   меня  погладил  по  спинке,    а  все   мне  похлопали,    как   и  другим  кого  наградили  медалями   и  грамотами.  Мне   не  дали  медаль,  но   Ляля  шепнула  мен,  что  я  у  неё   лучше   любой  породистой  кошки.    Они  дорого   стоят,    а  я  для  неё   всех  дороже  всех  их   вместе   взятых.   Да,   я  и  не  хочу  быть  породистым.   Зачем?    Чтобы   сидеть  в  клетке,   чтобы  тебя  мяли  длинные   пальцы    высокого   мужика?   Хотя,  он  не  такой  уж  плохой,  он  же  назвал  меня  котом  (помните?).   Я  и  есть   кот,   уже  не   котёнок.   Свободный   кот,  хожу,   где  мне   вздумается,   сколько   хочу  и  как   хочу.  Вот  так!
                Грустный  день
Сегодня   у  меня  самый   грустный  день.   Нет,   меня  не  выкинули  на  улицу,   не  нашлёпали,  но   случилась  беда   пострашней.  Но,   всё   по  порядку.
С   утра  день  начинался   очень  хорошо.   Подошла   осень,   наступили  деньки  ,,бабьего  лета,,.   Самые    лучшие  дни  в  году.  Солнце  не  такое   жаркое,   дни  не  такие   длинные,    комаров    и  мошки  меньше.  Хозяйка   позвала   Лялю  за  брусникой,   на  болотце    в  двух   километрах   от  города,    рядом   с  дачами.   Ляля   взяла  меня  с  собой.   Мы    взяли  с  собой   маленькое   ведёрко,   остановились   у  скамейки,   и  тут   Верный    Шкалик   жалобно   завыл,  зацарапал  лапами землю.   Ему   тоже  хотелось  в  лес.   Я   понимал  его   и  очень  обрадовался,   когда   хозяин   отстегнул  карабинчик  на  его  ошейнике   и   отпустил   его  с  нами.
   -  Иди,   прогуляйся,  -  разрешил  он,  -  да,   не  кусай   ни  кого.                Верный   Шкалик   лихо  перепрыгнул   через   забор,  весело   залаял,  закружился   вокруг  нас.  Белая   сорока   испуганно   взлетела  на  берёзу,   а  Серый   кот   убежал,    скрылся   в  подворотне.   Пока   мы  тихо  добирались   до  болота,    Верный   Шкалик   успел   обежать  все  деревья  в  округе,   обнюхать   все   кочки,   поздороваться  со  всеми   псами,  повстречавшими   нам   по  дороге   и  сидящими   на  цепи.   Хозяйка   с  Лялей   собирали   ягоды,  я   не  отходил  от  них,    а  Верный    Шкалик  продолжал  носиться  по  лесу.  Он   показывался  из-за  кустов   и  снова   убегал   в  глубь  леса.   Слышалось  только  чавканье   под   его  ногами  и  хруст   веток.   Брусника   мне  не  понравилась,    она  совсем   не  вкусная,   она  не  похожа   ни  на  молоко,  ни  на  мясо,  ни  на  рыбу.  Я   не  могу  понять,   почему  люди,  построившие   себе  высокие   крепкие   конуры,   сумевшие   приручить  себе  железных   зверей, (которых  они  называют  машинами)   так   плохо  разбираются  во  вкусах?   Им   нравиться   брусника.   А   может,   брусника   только  предлог,  а  просто  им  тоже  хочется  прогуляться  в  лесу.   Мягкий  ветерок  доносил  до  нас  различные   запахи:   от  болотной  жижи     и   увядающий  листьев  до    смолы  деревьев  и  подсыхающей  травы.  Кружевная  тень  от  разлапистых   елей   мельтешила   на  узкой  тропе,   терялась   в  косматых    кочках.   Ляля  обрадовалась,   найдя  позднею   ежевику,    похожую   на  малину,   только  синею   и  растущую   в  траве.  Хозяйка   аккуратно  собирала  бруснику,   отделяла   её  от  хвоинок   и  только  потом  бросала  в  ведро.    Ляля   собирала  с  мусором   и  всё  прислушивалась   к  отдалённому  стрёкоту   сороки,   к  приглушённому   лаю  Верного   Шкалика.   Лай   его  то  отдалялся,  то  приближался,   доносился   то  справа,   то  слева.   Набрав   почти  полное  ведёрко,   мы   уже  повернули  обратно,   как   на  нас,   злобно  лая,  выбежала   чёрная   крупная   овчарка.   Её  лай  заглушил   стрёкот  сороки,   шум  ветра,   жужжание   пчелы.  Мы   испугались,    присели.   Ляля   спряталась  за  хозяйку,    а  я  за  Лялю.  К  счастью,   овчарка   не  преграждала  нам  дорогу  домой.   Хозяйка,    не  оборачиваясь,   толкала   Лялю   обратно  к  дому.   Сама,  загородив  нас,   предостерегающе   уговаривала   злую  псину.
  -  Мы   тебя  не  трогаем,   и  ты  нас,   пожалуйста,   не  трогай.
Но   овчарка   не  отступала,   она  всё  ближе  подступала   к  нам,   оглушала   своим  лаем.   Глаза  её    сердито  сверкали,  рот   резко  открывался,  показывая   острые   зубы,    уши  торчали  прямо,   лапы   скребли  землю.   Я  вспомнил   о  Верном   Шкалике.  Вот  бы  он  сейчас   помог  нам!   Верный   Шкалик,  словно   услышал  меня,   прибежал  к  нам.  Он   оттеснил  хозяйку    от  чёрной   овчарки    и  тоже   залаял  на  неё.   Затем   они  сцепились,   закатались  по  земле.   Мелькали  в  воздухе   лапы,  хвосты,   летела   в  стороны  шерсть,  сверкали  глаза  и  зубы,    слышалось  громкое   грозное    рычание.   Сколько  я  смог  разглядеть    Верный    Шкалик   оказался   внизу.    Его  голос   я  слышал  всё  тише,    уже  не   голос,   а  жалобный   визг.
   -  Шкалик,   Шкалик!  -  оборачиваясь,   звала   Ляля.   Да,  его  сейчас   хоть  Рексом,    хоть    Мухтаром,   хоть  как    красиво  не  назови,   он  всё   ровно  не  вернётся,   пока  не  одолеет   злую   чёрную   овчарку.    Только  справится  ли?    Он  же   уже  не  молод.   
    -  Быстрей!    Быстрей!   -  гнала   нас    к  дому   хозяйка,  -  такие   страхи    -  не  надо  и  ягод.
До   позднего  вечера   мы  ждали  чуда:  возвращение    Верного   Шкалика.    Ляля   со  мной  сидела   на  скамейке,   и  мы   смотрели  в  сторону  леса.   Хозяин  тоже  выходил   на  дорогу.
  -  Зря  я  его  отпустил  -  ругал  он  себя.
  -  Шкалик  нас   спас,  -  призналась   хозяйка,  -  если  бы  не  он…
Если  бы  не  он,   то  нам   бы  пришлось  очень  и  очень  плохо.    Зьря   хозяин  ругает  себя,   что  он  отпустил    Верного   Шкалика  с  нами   в  лес   погулять.   Верный    Шкалик  так  радовался,   он  так   мечтал  снова  побывать  в  лесу,   свободно   побегать,   ощутить   все  запахи  осени   и  даже,   защищая  нас,   сразиться  с  злой   овчаркой.
                Осень.
Затем   наступила  осень,  похолодало,    пошли  дожди.   Облетали  листья,   густым  шуршащим    ковром   устилая   собой  землю.  Загрустили  розы,   поникли  их   цветы,  повяли   листочки.  Потемнели  травы,   пожелтела  берёза,   только  сирень   упрямо  противилась   холодам,    удерживая  на   упругих  листьях   белую   крупу   снега.   Они   так  и  облетели  зелёными,   укрывая   землю,    будку   Верного   Шкалика,   терялись   в  ветвях   колючего   ельника,   которыми    хозяйка   укрыла  розы.   Куриц  перевели  в  тёплую   конюшню.    Землю  плотным  слоем   укрыл    белый,  холодный,   пушистый   снег.    На  свежем   снегу  оставались  следы.   У   хозяина  след  чёткий    ёлочкой,   хозяйка  отпечатывала   круги,   а  за   Лялей   следом   тянулись   волнистые  линии.   У   меня  красиво   отпечатывались    четыре    ямочки  и  ещё  одна  спереди.   Мне  нравилось   раньше   всех  просыпаться   и  отпечатывать   следы  на  мягкой  свежей  чистой  пороше,    когда  ещё   все   спали.   Затем   уже   шли  остальные,  затапливали  мои  следы    и  следы  друг  друга.   Я   провожал   Лялю  до  столба   и  возвращался  обратно,   садился    на  окно.  Однажды,   утром,   выйдя  на  утреннею  прогулку,    я  встретил   ужасное   белое   чудовище.  Он   вышел  на  улицу  раньше  меня  и  поджидал  меня   не  далеко  от  нашего  дома.
Хотя  он  мне  широко   улыбался,   а  всё   же  грозил   метлой,   посаженной  на  длинную   палку.  Красный  длинный  нос  тоже   целился   на  меня.   Жестяное  дырявое   ведро,   надетое   вместо  шляпы,   задиристо   сдвинуто  на  бок.  Глаза,  словно   угольки,    подозрительно  смотрели  на  меня.   На  шее,   вместо   шарфа  болталось  старое,   знакомое   мне,   синее   полотенце,    концы   которого  тихо  шевелились   по  ветру.   Белое   чудовище   поджидало  меня,  а  может,  Лялю?    Как   же  она  пойдёт  в  школу?  И   как   она  вернётся  обратно?  Что   это  за  зверь?   Древний  мой  инстинкт   ничего   мне  не  подсказывал.   Я   медленно  подошёл  к  нему,    сердито  зашипел,   поднял  свой  короткий  хвост,   шерсть   на  загривке  у  меня  вздыбилась,   глаза,    я  надеялся,   злобно   засверкали.    А  белое   чудовище  меня  не  замечало.   Оно  как   стояло,   так  и  продолжало   стоять,   даже  не  шевелилось
  -  Ха-ха-ха!  -  застрекотала   Белая   сорока.   -  Снеговика   испугался?    Да,   он  не  живой!    Он  сеседским   мальчиком   из  снега   вылеплен.
Глупая   сорока   разнесла   среди  мелких  пташек   про   мою  досадную  промашку.   Всё  же  я  был  доволен:   сейчас   ни  какой  зверь  моей   Ляле   не   угрожал.   Я   мог  смело  вечером   поджидать   её   из  школы.
                Зима.
Как   много  оттенков  у  белого  цвета:   от  серого   до  прозрачно – серебристого.    Серые,   чуть  голубоватые   тона    таятся   под  сиренью.    Под  берёзой,   по  вечерам   они  чуть  розоватые,   а  на  ветках   он  искрится   ослепительной   белизной.   Моя  Ляля   очень  точно  выразила   красоту   берёзки   в  коротком   стишке.
  -  Белая   берёза  под  моим   окном  принакрылась   снегом,   точно  серебром.
Я   много   сижу  на  окне  и  всё   вокруг  замечаю.  Темнеет  рано,  рано   включается  лампочка   на  столбе.    В   полукружья   её   света    мельтешат  белые   снежинки.   Они  обрамляют   забор,   крыши  домов  и  сараев,   тянутся   вдоль  проводов,   садятся   на  красную  Лялину   шапочку,   на   санки,   которые  девочка   вытащила  на   улицу.   Ура,   мы  идём  кататься  на  горку.   Ляля   берёт  меня  с  собой.   Горка  высокая,  но  пологая.   Мы  быстро  скатываемся   с  неё,   потом   ещё  долго  едем  по  замёрзшей   воде  реки.  Обратно  Ляля  несёт  меня  на  руках,   а  наши  санки  тащит  высокий  соседский  мальчик.   Он   тащит  в  горку  свои  и  наши  санки  и  говорит,   какой   я  рыженький,  словно  солнышко   и  красивый.   Правильно   рассуждает  -  хороший  мальчик!  Федя,   его  так  зовут.   Мне   нравиться   кататься   с  горки.   Санки  летят  быстро-быстро,   быстрей,  чем  бежит   злая   чёрная  собака   или   Серый  кот.   Полозья    скрипят,   ветер  шумит,   и    мы  зарываемся   в  вихрь  блестящих   колючих   снежинок.   Ляля   отряхивает  свою  шубку,   берёт  меня  на  руки,  и  снова   поднимаемся   на  горку.  Мальчик   Федя   тащит  наши  санки  и  снова  говорит  мне,  какой  я  хорошенький.   Молодец   мальчик.   Он   мне  всё  больше  нравиться.  Другие   дети  тоже  пришли  с  игрушками:   с  машинкой,   с  плюшевым   медведем,  с  куклой.  Они  катались   с  ними,  но  я  же  лучше.  Это   и  мальчик   Федя  признаёт,   который   построил  такого  большого,   страшного  зверя.   Белая  сорока   взлетела  на  высокую   ель   и   стрекотала  там   о  чём -  то  своём.  Скучно   её  одной,    вот  она  и  сама   с  собой  разговаривает.   Через   час  мы  возвращаемся  обратно.   У   Ляли  алые   щёчки,   голубые  глаза  светятся  радостным   блеском.
   -  Сводил  Лялю  на   прогулку?  -  Смеётся   хозяйка,   наливая   мне  молока,  -  ешь,  заслужил. 
Зима,   пусть  и  холодная,   тёмная,   но  красивая,   нарядная.  Я  хочу,  чтоб   она   длилась  долго-долго,   целый  год.   Ведь,  только  зимой  расцветают    на  елочке   цветные   игрушки.   Мы   ходили  с  Лялей  в  центр   города,   смотреть  на  большую   высокую   ёлку,   украшенную   цветными  шариками,   тонкими  гирляндами   и  блестящей  мишурой.  На  самом   верху  горела   краснела  сосулька.   Вечером   ёлку  опутали  мелкими   лампочками,   и  они  попеременно   мигали  разноцветными   огоньками.   Очень  красиво.   Мы  с  Лялей   замёрзли,   а  всё   не  хотели  возвращаться   домой.  На  следующий  день  мы  снова  намечали   идти   на  главную  городскую   ёлку,   да   Лялин  папа   нас  не  пустил.
  -  У  нас  будет  своя  ёлка,  -  пообещал  он.   Тут   подключилась   и  хозяйка.  Ляля   тоже  им  помогала.   Они  быстро  украсили  сирень.   Нацепили  на  неё  гирлянды,   цветные  шарики,   блестящую   мишуру.  Хозяин   нацепил   маленькие  цветные лампочки,   подключил  свет  -  у  нас   получилась    своя  украшенная   ёлочка.   Чтобы   ни  кто  не  сомневался,    что  это  настоящая   ель,    Лялин  папа  на  цветной  бумаге   чётко  написал:   Ёлка!   Верить  всем!  Обязательно!
Пришёл  соседний  мальчик   Федя,   пришли  и  другие  мальчики   и  девочки.   Я  смотрел  на  их  веселье  из  окна.   Они  устроили  такой  шум  и  гам,    что  я  и  через   двойные   стёкла   слышал,   как   они  радостно  шумели  и громко   кричали:  Ёлка!  Верить  всем!   Обязательно!   Уррра! 
Поздно  ночью  мы  смотрели  салют.   Высоко  в  небо  взлетали  цветные  огоньки   и  рассыпались  в   воздухе.   Ребята   хлопали   в  ладоши.   Я  от  удивления   просто  открыл  рот.  Надо  же  до  чего   люди  додумались?  Они  летают   по  небу,  словно  птицы,   ездят  быстрее,   чем   бегают   собаки.    Теперь   запускают  цветные   огоньки.   Всё  же  они  не  могут  того,  что  смогу  делать  я.   Например,    поймать  мышь,   хорошо   видеть  в  темноте   и  различать   множество  запахов.   Правда,  у  них   на  это  есть  много   приборов,    но  я  им  ни  капельки  не  завидую,  ведь  мы   живём   в  одной   стае.
                Проталинка.
Я  сидел  на  окне   и  смотрел  на  улицу.   Альма  где-то  бегает,   её  уже  не  держали  на  цепи.   Солнце  ярко  светит.   Сугробы  осели,  низко  пригнулись  к  земле.   Снег  выглядит  серым,   словно   постаревшим.   Федин  снеговик   накренился  на  бок.  Он   наклонился  на  бок,   потерял  морковку,  метла   выпала  из  рук,   валялась  рядом.   Дырявое  ведро  надвинулось   ниже.   Хозяйка   выпустила   кур.   они  все   сгрудились   у  подножья   высокой  берёзы.   Петруша1-ый   радостно  хлопочет,   быстро  лапами   переступает.   Куры  голову  к  верху  задирают,  может,   на  Белую  сороку    засмотрелись?  Я   выскочил   на  улицу  и  заметил  тёмной  вытаявшее   пятно  у  корней  дерева,   в  середине  которого  светилась   маленькая   лужица   воды.
  -  Куд-куда,  -  радовались   куры,  -  до  чего  вода   вкусна!   Да-да!
   -  Кукареку! -  шумел  Петруша1-ый,   -  это  я  вас  нашёл!  Это  я  вас   сюда  привёл!
  -  Куд-куда!   Да-да-да!  -  соглашались  с  ним  куры.   Стараясь  не  напугать  кур,  к  проталинке  тихо  подползла   Альма   Тоже  попила   водичку,   причмокнула.
   -  До  чего  вкусна   вода!   Свежая,    чистая,   полезная! 
Темнела  проталинка   среди  снега.
   -  А  что  сейчас?   -  поинтересовался   я,  -  Зима   уже   кончилась?  Лето  наступает?
   -  К   сожалению,  нет,   -   тяжело   вздохнула   Альма.  -  Морозы   ещё  будут,   и  снег   ещё  пойдёт.  Это   только  у  зимы  её  белое   платье  порвалось.   Ночами  она  будет  его  штопать,   лужами   сковывать,   снежком   подсыпать.   А  всё  ровно  весна   уже   близко  и  лето  не  за  горами.
К   вечеру  спустилась  на  проталинку   Белая  сорока,   тоже  попила,   тоже  похвалила.
   -  Сто   лет  на  свете  живу,  -  удивилась  она.  -  А  ничего  не  пила   вкуснее  талой  воды.   Даже   червяки  и  мухи  не  кажутся  мне  такими   вкусными.
Решил  попить  талой  воды  и  я.   Сквозь   воду  виднелись  мелкие  щепочки,  белые   тонкие   стебельки  будущей  травы.   К  моему  огорчению,   вода  мне   совсем   не  понравилась.   Вода,   как   вода,   да   ещё  и  холодная.   Молочко   намного   вкуснее.   Почему  все  так   её  хвалят?   Может,   я  чего-то   не  понимаю?   Неужели,  я  глупый,   глупее   птиц?   Глупее   Белой  сороки?  Не   надо,  чтобы  они  это  узнали! 
  -  Какая   вкусная  вода!  -  уверял  я  Альму,  -  прямо  так  бы  всё   и  пил  её,  пил.
   -  Да,  -  согласилась  Альма,  -  она  потому   ещё  вкусна,  что  это  первая   талая  вода.   Первым   подснежникам   люди  тоже  радуются.   Но,   когда   зацветут  розы,  то  о  подснежниках   забывают.
Я   с ней   вполне  согласен.   Талая  вода  всё  ровно  все го  лишь  вода,  но  она  первая,   хоть  и  талая,   но  первая,   хоть  и  просто  вода….   Кажется,  я  запутался.
                Чёрная   собака.
Я   как  обычно  сидел  на  окне,   наблюдал  за  улицей.   Вот,  мужик  пробежал  по  раскисшему   снегу.  Старушка  с  палочкой  осторожно   пробирается,   боится  поскользнуться.  Белая,   плотная  зимой  дорога   потемнела,   раскисла,   покрылась   тёмными   продольными   пятнами   проталин.     Капало  с  крыш.  Я  смотрел   на  прозрачные   капли,   которые,   сверкнув   на   солнце,  срывались  вниз,   продалбливали  круглые   длинные  дыры   в  плотном  снегу.   Вдруг,   я  увидел  чёрную  собаку,   ту  самую  собаку,   что  прошлым  летом  гналась   за  мной.   Сидя  на  окне,  мне   нечего   её  боятся.   Но,  как   я  удивился,   когда   заметил,  что   её  за   ошейник  держит   мой  хозяин,   вожак   нашей  стаи?  Зачем?   Он   слишком  близко  подпустил  её  к  своей  ноге  и  даже   погладил   её  по  голове.  Рядом  стоял  сосед,   тоже  хозяин  чёрной  собаки,   раскинув  руки,   он  о  чём -  то  умолял   нашего   хозяина.   Слов  я  не  расслышал,   но  по  тому,   как   виновато   улыбались  его  губы,   печалились  глаза,  как   часто  поправлял  он  свою  шапку,   я  догадался   об   его  просьбе.  Неужели  чёрная  собака   будет  жить  с  нами?  Этого  ещё  не  хватало!   Зачем   она  нам?   Я    не  хочу  её,   даже  такую,  понуро   стоящую   рядом  с  моим  хозяином.    Может,  всё   ещё   обойдётся?   Но   чёрную  собаку   завели  в  наш  палисадник,  и  она  облюбовала   конуру,   в  которой   раньше  жил   Верный   Шкалик.   В  ту  же  белую  миску  ей  положили  кость.   Сосед  потрепал  её  по  голове  и  ушёл,   а  свою  собаку  оставил  нам.   Может,  только  на  сегодня?    Вошёл  хозяин   и  прервал   все   мои  надежды.
   -  Альма   будет  жить   с  нами,  -  сказал   он  хозяйке,  -  соседи  наши  уезжают,   а  её  с  собой  не  берут.   Шкалика   у  нас  не  стало,  а  Альма  молодая  хорошая  собака,   пусть  живёт  у  нас.   Чтобы  она  не  убежала,   я  пока   посадил  её  на  цепь.    Когда   привыкнет,   потом  я  её  отпущу.
Знал   бы  он,  какая   она  добрая.   Конечно,   Альма  на  него   не  лаяла,   за  ним  не  гналась.   А   как   мне  быть?   Молодому,  но  пока  ещё  маленькому  коту?  Я  тихо  вошёл   в  палисадник,   остановился  на  безопасном  расстоянии.
   -  В  этой  будке  жил  Верный  Шкалик,  -  сердито  сказал  я  Альме,  -  он  был   умным,  сильным,   хорошим!
   -  Я   знаю,  -  неожиданно   согласилась  со  мной  Альма,  а  меня  хозяин  бросил.
   - Только   для  него,  -  продолжал  настаивать  я.  -  Хозяин  сколотил  эту  надёжную  будку.
   -  Я  знаю,  - снова   уныло  согласилась   Альма   и  опять  повторила,  -   а  меня  хозяин  бросил.    Я  не  нужна  ему  стала.
  -  И   миска   тоже  его.   Верный  Шкалик   из  неё  ел.   -   Тут   я  заметил,  что  Альма  кость  не  грызёт.    Она  лежит   рядом  с  ней,  а  из  круглых  глаз   её  текут  крупные   прозрачные  слёзы,   а  голос  звучит  тихо,   обиженно.
   -  У   нас   тоже  хороший  хозяин,  -  принялся   вдруг  утешать  я.   -  Он   справедливый.   Будка   тёплая,   Верный  Шкалик   не  жаловался.
   -  Я   знаю,  -  снова   повторила   Альма  и  опять  добавила,   -  а  меня  хозяин  бросил.
Я   притащил    ей  мышь,   свежую,   жирную,  только  что  пойманную.   А  она  всё   печально  повторяла   про  своего   бывшего   хозяина,   бросившего   её.   Что  за  дурная  собака!   Наша   стая  совсем   не  хуже.   Я   был   согласен   принять  её  в  нашу  стаю.         
               
                Проталинка.
Я  сидел  на  окне   и  смотрел  на  улицу.   Альма  где-то  бегает,   её  уже  не  держали  на  цепи.   Солнце  ярко  светит.   Сугробы  осели,  низко  пригнулись  к  земле.   Снег  выглядит  серым,   словно   постаревшим.   Федин  снеговик   накренился  на  бок.  Он   наклонился  на  бок,   потерял  морковку,  метла   выпала  из  рук,   валялась  рядом.   Дырявое  ведро  надвинулось   ниже.   Хозяйка   выпустила   кур.   они  все   сгрудились   у  подножья   высокой  берёзы.   Петруша1-ый   радостно  хлопочет,   быстро  лапами   переступает.   Куры  голову  к  верху  задирают,  может,   на  Белую  сороку    засмотрелись?  Я   выскочил   на  улицу  и  заметил  тёмной  вытаявшее   пятно  у  корней  дерева,   в  середине  которого  светилась   маленькая   лужица   воды.
  -  Куд-куда,  -  радовались   куры,  -  до  чего  вода   вкусна!   Да-да!
   -  Кукареку! -  шумел  Петруша1-ый,   -  это  я  вас  нашёл!  Это  я  вас   сюда  привёл!
  -  Куд-куда!   Да-да-да!  -  соглашались  с  ним  куры.   Стараясь  не  напугать  кур,  к  проталинке  тихо  подползла   Альма   Тоже  попила   водичку,   причмокнула.
   -  До  чего  вкусна   вода!   Свежая,    чистая,   полезная! 
Темнела  проталинка   среди  снега.
   -  А  что  сейчас?   -  поинтересовался   я,  -  Зима   уже   кончилась?  Лето  наступает?
   -  К   сожалению,  нет,   -   тяжело   вздохнула   Альма.  -  Морозы   ещё  будут,   и  снег   ещё  пойдёт.  Это   только  у  зимы  её  белое   платье  порвалось.   Ночами  она  будет  его  штопать,   лужами   сковывать,   снежком   подсыпать.   А  всё  ровно  весна   уже   близко  и  лето  не  за  горами.
К   вечеру  спустилась  на  проталинку   Белая  сорока,   тоже  попила,   тоже  похвалила.
   -  Сто   лет  на  свете  живу,  -  удивилась  она.  -  А  ничего  не  пила   вкуснее  талой  воды.   Даже   червяки  и  мухи  не  кажутся  мне  такими   вкусными.
Решил  попить  талой  воды  и  я.   Сквозь   воду  виднелись  мелкие  щепочки,  белые   тонкие   стебельки  будущей  травы.   К  моему  огорчению,   вода  мне   совсем   не  понравилась.   Вода,   как   вода,   да   ещё  и  холодная.   Молочко   намного   вкуснее.   Почему  все  так   её  хвалят?   Может,   я  чего-то   не  понимаю?   Неужели,  я  глупый,   глупее   птиц?   Глупее   Белой  сороки?  Не   надо,  чтобы  они  это  узнали! 
  -  Какая   вкусная  вода!  -  уверял  я  Альму,  -  прямо  так  бы  всё   и  пил  её,  пил.
   -  Да,  -  согласилась  Альма,  -  она  потому   ещё  вкусна,  что  это  первая   талая  вода.   Первым   подснежникам   люди  тоже  радуются.   Но,   когда   зацветут  розы,  то  о  подснежниках   забывают.
Я   с ней   вполне  согласен.   Талая  вода  всё  ровно  все го  лишь  вода,  но  она  первая,   хоть  и  талая,   но  первая,   хоть  и  просто  вода….   Кажется,  я  запутался.
                Ледоход.
Уже  всё  растаяло.  Глыбы   снега  таятся  лишь   в  самых  потаённых   тёмных   местах:   за  баней  и  курятником.   Выпущенные   на  волю,  куры  роются  в  мусоре,   разгребают   чуть  подсохшую   землю.  Белая   сорока  важно  вышагивает  по  забору,   выискивает   момент,  чтобы  быстро   схватить  с  земли  клок  старой  шерсти.   Альма  линяет,  и  птички  этим  пользуются,   подбирая   мягкое  для  своего  гнезда,  для  будущих   птенцов.  Розы   ещё  не   взошли,  лишь  острая  трава  прорастает  у  реек   забора.   Хозяйка  вновь  вывесила  половик.    Ляля   радостно  позвала  нас  на  берег  реки,  смотреть  ледоход.   Река   пошла!   Люди,  стар  и  мал,  высыпали  на  берег.   Они   неотрывно  смотрели,   как  тесно  плывут   тяжёлые   льдины,   то  налезая  друг  на  друга,  то  наоборот,   отступая,   показывая   островки  чистой  воды.   А  что  тут  смотреть?   Кругом  всё  бледное,  серое.   Не  пойму   я  людей,   после   цветных  огоньков,    которые  они  запускали  зимой,   они  сейчас   могут  любоваться   этим   унылым,  голым   пейзажем?   Однако,  сквозь  прозрачные  льдины  нельзя  ли  мне   посмотреть   на  рыбок  в  воде?  Как  они  плавают   в  холодной   воде?   Я  тихо  пробрался   среди   ног   и  .  Зачем   я  запрыгнул  на  эту   противную   льдину?    Разве  мне  плохо  было  у  Ляли   на  руках?  Сейчас   я  упаду  в  воду,   утону   и  даже   не   успею   поглядеть   на  рыбок,   из-за  которых   я  забрался  на  льдину.   Вдруг  чёрная  точка  отделилась  от  берега  и  быстро  помчалась   ко  мне.    Альма!?   Она  бежала   ко  мне,   видимо  ей  тоже  захотелось   посмотреть  на  рыбок.   Пока  она   не  опомнилась,   я  мигом   запрыгнул  её  на  спину,   подальше  от  тёмной   холодной   воды.   Пусть,  лучше  она  меня  укусит,  чем  попасть   на  обед  рыбам.  Альма  вытащила  меня  на  берег.  Под  восторженные   крики   толпы    Ляля    взяла   меня  на  руки.   Альма   отряхивалась,   веер  брызг   полетел  от  неё   во  все   стороны.   Альма   меня  спасла.
   -   Что  ты,   миленький,  -  шептала  мне  Ляля,  прижимая   меня  к  себе   -  зачем  ты  полез  в  воду?  Если  бы  не  Альма,   ты  мог  и  утонуть.
В   глаза  девочки   я  заметил   слёзы  и  виновато   опустил  голову.   Тот  не  ошибается  - кто  ничего  не  делает,   вспомнил  я  слова  хозяина.   Я  просто  любопытный  и  мне  всё   интересно.
Вечером  в  знак  благодарности  я  притащил   Альме   мышку.  Альма   улыбнулась  мышку   обратно   и  предложила   мне   жить   дружно.   Я  всеми   четырьмя  лапами  только  За!
Снова  лето,   взошли  розы.  Зацвела  сирень,   закутахтали   куры.  Жизнь  продолжается   Что-то  ждёт  меня  дальше?
                Мальчик   Федя.
Не  знаю  почему,   но  меня  полюбил   соседский  мальчик   Федя.   Почти  каждое   утро  он   ходит  на  рыбалку,   встаёт  рано,  раньше  меня  и  Ляли.    Как   только  я   усядусь  на  окно,   буду   рассматривать  прохожих,   да  ловить  зазевавшихся  мух,   он  непременно  остановится,   махнёт  мне   издали  рыбкой.    Я   обязательно  выйду   и  он  обязательно  поделится  со  мной  своим   уловом.
   -  Ешь,   Смелый  друг,  ешь,   -  говорит,  а  сам  всё  на  наши  окна  посматривает,   словно  ждёт  кого-то,   прислушивается.   Ляля   выйдет,   он  повеселеет  сразу  и  ещё  мне  пару  рыбок  выделит.   
   -  На  рыбалку   ходил,    улыбается,  -  вот  какая   рыба  мне   клевала.  -  Разводит  руки  широко  в  стороны,  -  да,   только  сорвалась.
У    него  каждый  день  большие  рыбы   клюют,   да  всё   срываются.   Приносит   мелких   окуньков,   да  плотвичек.
   -  В  следующий  раз   поймаешь,   -  утешает  его  Ляля.
    -  Конечно,   поймаю,   -  соглашается   Федя,  -  я  завтра   ещё  пойду.
   -  Почему   это  наш  Смелый  друг   Феде  понравился?  -  удивляется   вечером   хозяйка.
   -  Или  кто-то  другой,  -  прячет   улыбку   хозяин.  -  Федя,   хороший  мальчик,  пусть  нашему   Смелому  другу  рыбку  носит.
    -  А  мне   Федя   рыбку  носит,   -  похвастался  я  Альме.
    -  Не   носил  бы  он  тебе  рыбки,   если  бы  ты  не  Лялин  был,   -  просветила  меня   Альма.  -  Она   ему нравится,   а  не  ты.
Пусть  так.   Пусть   у  моей  Ляли  будет  больше  друзей,   тогда  и  у  меня  будет  всегда   свежая  рыба.
                Подарок.
День   рождения  есть  у  каждого  живого  существа:   у    меня,  у  Альмы,   у  Серого  кота,  и   у  куриц.   У   куриц  их  даже  два  -   сначала   рождается   яйцо,  потом   вылупляется   цыплёнок.   У  меня  есть   тоже  день   рождения, но  я  его  не  знаю.   У  нас,   кошек  и  собак,   он  часто  забывается.   Люди  его   помнят  лучше.  Вот  и  моей  Ляля   скоро   наступит   день  рождение.   На  день  рождения  дарят  подарки.   А   у  меня  нет  денег,   что   я  мгу  ей  подарить?  Подарок   должен  быть   красивым   и  приносить  хорошее    настроение,  так   утверждает  моя  хозяйка.   Что  может  создать  хорошее   настроение?   Цветы!    Все   девочки   любят  цветы.   В  лесу  сейчас   растут  одни  подснежники.   Они   невзрачные,   не  очень   красивые,    но   зато  они  первые!  Ляля   им  обрадуется.   Альма   поддержала   мою   идею   идти   в  лес  за  цветами.
Мы   пришли  на  лесную  полянку.    Голый   серый  лес   с  набухшими   почками,   где   вся  будущая  листва   пока  укладывалась    в  одну  зелёную  точку.   Старый   надоевший  снег,  спасаясь  от  солнца,   прятался   в  тенистых  ложбинках.   Жёлтый   шар  солнца   плавал   в  глистой  дымке,   от  поднимающего   от  земли  пара.   Хрупкие   подснежники   стайкой  теснились   у  крепкого  дуба.  Смелые,   ещё  холодно,   а  они  уже  цвели,   запрыгнул  на  ближнею  льдину,   на  её  ровную  поверхность   слипшегося   зернистого  снега.  Льдина   вдруг  пошатнулась,   сердито  заскрипела,   понеслась   вперёд.   Какие  там  рыбки?   Я   сразу  же  забыл  про  них,    пытаясь   еле-еле  удержаться  на  месте.   Берег,  где  мы  зимой  с  Лялей  катались,   проносился  мимо   меня.   Люди  там   кричали,  махали  руками,   а  я  беспомощно   метался   по  льдине
зеленели,   трепетали  под  солнцем.    Я  сорвал  десяток   штук,   ухватил   их  зубами,   и  мы  с  Альмой   двинулись  обратно.    Белобокая   сорока   удивлённо  скакала  по  верхушкам   деревьев   вслед   за  нами,   пытаясь  разглядеть,    что  же  я  несу   в  зубах?  Я   шёл  медленно,   предвкушая   будущую   радость  Ляли.   И  непременно  хотел   встретить   Серого   кота  -  пусть  -  кА   сейчас   он  меня  тронет,   когда   я  иду  под   мощной  защитой    Альмы.   Быстро   подожмёт  хвост   и  помчится  вдоль     по  улице.   Серого   кота  мя  не  увидели,   а  серая  ворона    скакала   по  дороге,   выискивая   прутья  для  своего   гнезда.   Цветочки  я  положил   на  скамейку,   с  которой   Ляля   каждый  день  забирала   газеты.  Я  с  Альмой  сели  рядом   со  скамейкой,   караулили   цветы   и  ждали  Лялю.   Вот,   она  придёт,  увидит  наш  подарок,   обрадуется,   возможно,   возьмёт  меня  на  руки,   а  Альму   погладит  по  голове.   
                Гадкий    котёнок. 
За  какую  мою  провинность,  я  и  сам  не  знаю,   но  жёсткая  рука  человека   подняла  меня   за  шкирку   и  поднесла   к  свету.
-  Какой  он  хилый,    взъерошенный,   рыжий,   гадкий,   -  хозяйка   сердито  пожимала   губы  и  приказала   девочке   отнести  меня  подальше  от  дома  и  выбросить.   Меня  завернули  в  старую   грубую  тряпку,   завернули  крепко,   чтобы   я  не  мог  царапаться  и  пищать   и  выкинули   на  холодную  сырую   землю.
Грустно,   обидно.   Конечно,   я  не  белый,   как  сестра,   не  пёстрый,  как   брат,   а  всё  го  лишь   рыжий,   но  я   кот,    а  нас   в  древнем   Египте   считали   воплощением   самой  главной  богини  -  Баст.   В   случае   пожара  нас,   котов   спасали   в  первую  очередь,    даже   раньше  детей.    Жаль,   что   хозяйка  не  египтянка,   потому   я  выброшен.  Холод   и  сырость   всё  сильнее   добираются  до  меня   сквозь  тряпку.   Так,  пожалуй.  И  замёрзнуть  можно.   Я   царапаюсь,   освобождаюсь  от  ветхого  лоскута   и  карабкаюсь  на   широкий   чурбан.   Рядом   сложена   поленница.   Мой  чурбан,  видимо,   не   поддался  острому  топору   и  теперь   послужил  мне  временным   пристанищем.   На  нём  хоть  и  не  сыро,   но  холодно.   Лёгкий  ветерок  продувает  меня  насквозь.  Кажется,  что  даже  косточки  мои  мёрзнуть,  хоть  и  поджимаю   под  себя   лапки.     Жёлтая   луна   запуталась   в  чёрных   ветвях   черёмухи.   Она   слабо  освещает,   только  что, освобождённую  от  снега  серую   землю,   грязную  дорогу  с  вновь   застывшими  на  ней   корочками  льда.    Я   совсем  замерзаю,   надо  срочно  искать  себе  другой  дом,  других  хозяев,   другую  стаю.  Чёрный   пёс  пробежал  мимо,    вынюхивая   след  на  широкой  дороге.   Хвост   загнут   крючком,   хрупкий  лёд  хрустит  под  его  сильными   лапами.   С  собаками   кошки,  почему  то  воюют,   а  мя  почти  родственники:   у  нас   общий   предок  -  миациды.   Конечно,   у  нас,  кошек,   есть  более   благородные   родственники:    Львы,   рыси,  пуму.    Наверно,   собаки  нам  просто  завидуют?  Но,   сейчас   я  очень  завидовал  мимо  пробегавшему   псу.  У  него  есть  хозяин   и  крыша  над  головой,   у  него  есть  стая,  а  я  один,   совсем  один.   От   пса  пахло  жильём   и  сытостью.   У  кошек   нюх   не   хуже  собачьего,   и  я  быстро  почуяв   его  возвращение.   Он  торопливо   бежал,   радостно  повизгивая,   а  я  мигом   взлетел   на  поленницу   и   оттуда   наблюдал  счастливую   встречу   пса  со  своим   хозяином.    Тот   шёл,   пошатываясь,  в   тёмном,   с  замаранными  полами,  длинном  пальто.   Он   размахивал  руками,   улыбался,   бубнил    про  камыш   и  тёмную  ночку.   Люди,   пусть   и  пьяные,    пусть   и  спящие    всё   ровно   являются   вожаками  нашей   стаи.  Эту  истину  мне  преподала  моя  мама-кошка,   пока  я  был   ещё   с  ней.  Пёс  весело   завертел  хвостом,    запрыгал  вокруг   мужика,   с  гордостью   пошёл  рядом  с  ним.   На   всякий  случай  пролаяв  на  меня,   на  луну,   на  притихшие   дома,   стоящие   рядом.  Песня   затихла,  а  я  всё   сидел   на  поленнице.   Позади  меня  светились  окна.   Из   трубы  шёл  дым,   и   пахло  молоком,   теплом,   хлебом.  Наверно,   там  живут  добрые  люди?   Если,   у  них   есть  еда,   то  почему  бы  им   не  поделиться   со  мной,   с  маленьким,   голодным,                рыжим   котёнком?  Если,   меня  накормить,   то  я  буду  хорошим  и  ласковым.  Мне  сейчас   холодно,   голодно   и  страшно.   Шумит  ветер,   черёмуха  грозно  шелестит  ветками,   внизу   кто  то   шуршит   и  шипит.   Я   жалобно  промяукал,    потом   ещё  раз,  подошёл  к   краю  поленницы  и  с   испугом  отшатнулся.   Серый   кот,   подняв   хвост  трубой  и  выгнув  спинку,   грозно  смотрел  на  меня.   Шерсть   у  него  на  загривке   стала  дыбом.   Он  сердито  столкнул  меня   лапой  с  чурбака,   а  потом  безжалостно  погнал  по  дороге.    Серый  кот  прогонял  меня,  он  боялся,   что  я  займу   его  место  в  стае.   Вдруг,   я  его   хозяевам   понравлюсь  больше,  чем  он.   Сердитого   кота  спугнули  три  девочки.   Они  шли  по  дороге   и  переговаривались  между  собой  короткими   фразами.
  -  Ну,  я   ты?
  -  А   я  такая!
  -  Ну   а  он?
  -  А   он  такой!
О   чём   бы  они  не  говорили,   для  меня  важнее   было,   что  от  них  пахло  теплом  и  сытостью.   Я   попытался  было  потереться  об  их  ноги,   да   не  успел.   Девицы   ловко  обошли  меня  и  побежали  дальше.  На  дороге  мелкие  камешки  кололи  мои  лапки,   ветерок  продувал  мою  шёрстку.   Свет   от  лампочки  освещал  угол  забора,   у  которого   начинала  прорастать  трава,   укрывая   собой,  опил  и  мелкие  щепки.   Поленница,  с  которой  меня  столкнул  серый  кот,   осталась  в  тени.   Там  осталась  и  тряпка,  которая  показалась  сейчас   мне  мягкой,   тёплой,   уютной.   Укутаться  бы  сейчас   в неё   и  хоть  немного  согреться.   Но,   там  большой   серый  кот,  из  темноты  сердито  сверкают   его  зелёные,   круглые  глаза,   слышится   сердитое   урчание,   пресекающие   все   мои   надежды   найти  место   потеплее.   Я   уныло  побрёл  по  дороге,  и  свет  об  лампочки  всё  меньше  и  меньше  освещал  мне  путь.  Я   ни  кому   не  нужен,   у  меня   нет  стаи.   Сплошная   темнота   поглотила   меня.   Впереди   я   заметил   новую  лампочку   и  поковылял   к   ней.  Там   тоже   дома,   там   тоже   живут  люди,   а  у  них   тепло,  и  есть  еда.   Может,  мне   ещё   повезёт?
Под   лампочкой,   стоя  в  самом   краю  света,   я  заметил  полосатый   половик,   перекинутый   через   забор.  Такой  же  домотканый   половик   лежал   в  том  доме.   Из  которого   меня  выкинули.   Он   мягкий   и  тёплый,   гораздо  мягче   льдистой   дороги,   на  которой  я  стою.  От   половика  пахло  теплом  и  хлебом.   Я   поковылял  к  половичку,   надеясь   хоть  немного   согреться.  Я   устроился  на  краю  половичка,   спускавшего  на  скамейку,   но  злой   лай,   скрипучий   лай   цепи   заставил  меня  быстро  вскарабкаться  на  верх.   Балансируя  между  штакетинами,   я   выгнул  спину,   распушил  хвост  и  грозно  промяукал   в  морду  рыжего  сердитого  пса.   ,,Какие   у  него   большие   зубы,   испугался   я,  какие   бешенные  глаза,   острые  когти,   как  он  громко  лает.   Я,   конечно,    вторгся  на  его  территорию,  но  нельзя  же  быть  таким   сердитым?   Куда  же  мне  уходить?   Хвост  мой   трусливо  поджался,   уши  прижались  к  голове,  голос   сипел,                лапы  устали   держаться  к  штакетнику.   Тут   дверь  внезапно  открылась,   лай   собаки   резко  усилился,   а  меня   сняли  с  забора  добрые   руки   круглолицей   голубоглазой   девочки   с  нежным  именем  -  Ляля.
   -  Какой  смелый   котёнок!  -  удивился   мужик,   вышедший   вслед  за  девочкой,   -  нашего   Шкалика    не  испугался!
  -  Какой  он   хорошенький,    рыженький!  -  похвалила  меня  Ляля,   -  давай  его  к  нам   возьмём!
Умница    девочка!
   -  Зачем!   -  насупился   мужик,  - смотри,   какой  он  грязный.   Нам   мама   не  разрешит,  а  маму  надо  слушаться.
  -  Но,   у  меня  нет    ни  одной  зверушки,  -  обиделась  девочка.  (и  правильно  сделала).  -  Ни  аквариума,   как   у  Светы,   ни  попугайчика,   как   у  Тани,   ни   черепашки,   как   у  Ани,  никого  нет.  Мне   не  о  ком  заботиться.
  -  От  кошек   одна  грязь!  -  Привёл  довод  папа  Ляли (не  очень  хороший   мужик).
  -  Кошки,   они   такие   чистоплотные!  -  Вступилась  за  меня   Ляля,  (молодец   девочка(.
  -  У   нас   есть  собака,  -   не  сдавался   папа  Ляли.
  -  Она  твоя!
 -  У   нас   есть  десять  куриц  с  петухом.
 -  они  мамины!
  -  Но,  если, мама  не  против,   -  согласился   мужик.
  -   Мама,  к  нам  котёнок   пришёл!  -  радостно  тараторила   девочка,   торопливо  показывая   меня   полной  женщине  в  тёплом   красном  халате.  -  Сам   пришёл,   Такой  весь  рыженький,   словно   солнышко.   Очень  смелый.    Нашего  Шкалика    не  испугался,   так   сердито  на  него   мяукал.   Это  будет  мой   товарищ,   мой  смелый  товарищ,   Смелый  друг! 
   -  Смотри,   она  уж   имя  ему   подобрала!  -   Улыбался   Лялин  папа, опасаясь  полностью   встать  на  сторону    дочери.   Ляля  вертела  меня  в  руках,   прижимала   к  себе.   Угрюмость   медленно   сходила   с  округлого  лица   женщины.    Неуступчивость   в  глазах   сменялась    растерянностью.   
   -  Кошки  приходят  к  счастью,   -  наседала    умная   девочка,   -  для   полноценного   воспитания  ребёнка   ему   нужно  о  ком  то  заботиться,   чтобы  не  вырасти  эгоистом.
Хозяин   одобряюще   захохотал,   поддерживая   руками   свой   колыхающийся   живот.  Хозяйка    не  удержалась,   засмеялась,    показывая   свои  крепкие  зубы.   
Я   был  принят  в  дом,   в  семью,   я  нашёл   свою  стаю.   Мне   отвели  целый  угол  за  печкой,   положили   вчетверо  сложенный   серый   мягкий  платок.   В   беленькую  мисочку  налили  тёплого  молочка.   Мог   ли  я  мечтать   о  подобном   уюте,   бредя   тёмным   вечером   по  твёрдой   дороге,  не  осторожно  ступая  по  хрупкому   льду,   который  крошился   и  царапал  мои  лапки.  В   тот  вечер  я  чувствовал   себя   самым   счастливым   котёнком  на  свете,   которого   приняли  в  стаю  и  назвали   Смелым  другом.
               Знакомство.
Инстинкт   имеет   большое   значение,    он  выработан   тысячами   поколениями   моих  предков.   Каждое   поколение   хоть  малую   крупицу   своего    опыта  закладывает   в   инстинкт,   помогающее   их   потомкам   выживать   в  жизни.  Котята  рождаются   слепыми,   но  они   уже  через  неделю  различают  тысячи  оттенков   запаха.   Они    быстро   учатся   ловко   бегать,   умело   прыгать,   точить   когти   и   умываться,   уничтожая  чужой  запах.  Не  напрасно  же  я  родился   таким  рыжим   и  умным,   я  понимаю   разговор  человека.    Не   какие  банальные  кис-кис,    или  брысь  (фу!),   а  самую   обычную,   повседневную.    Моё   умение  помогало  мне   лучше  разобраться    в  моей  новой  стае.   Всё   в  доме  делалось  с  согласия  хозяйки.  Она   всех   кормила  и  чаще  других  наливала  мне  в  блюдечко  молочко.   Хозяин   тоже  главный,   хотя  бы  потому,  что  сильный.   Ещё  он  часто  ходил  на  рыбалку   и  приносил  мне  моей  любимой  свежей  рыбки.  Ляля,   моя  главная  хозяйка,   моя  заступница,   она  чаще  других  гладила  меня   и  брала   на  руки.    Куры  так  громко  кудахчут,   что  с  ними  лучше  не  спорить.   А  петух,    Петруша 1  самый  голосистый,  по  утрам   он  так  звонко  поёт,   что  будит  всех  в  доме.   Он   взлетает   на  жердочку,   широко  хлопает  крыльями,   гордо  вскидывает  маленькую  головку  с  красным   гребешком,   перебирая   красными  ногами.     Шкалик   с  острыми  ушками,   с  жёлтыми  широкими  бровями,   с  пушистым,    как  у  лисы  хвостом,  когда  не  лает,  он  довольно  добродушен.  Обычно   он  сидит  у  своей   будки,   стережёт  свою  пустую  миску,    подозрительно   поглядывает   на  прохожих.   А   то  ляжет  под  сиреневый  куст  и  наблюдает  за  курами,   предусмотрительно   гуляющих ,   в  стороне  от  него.   Я  решил  с  ним  поближе   познакомиться,   ведь,   не  зря  же  меня  назвали   Смелым  другом.  Я   должен  быть  смелым   и  должен  дружить  со  всеми   в  нашей  стае.  Подошёл  к  Шкалику  я  не  совсем   во  время:   он   обгладывал   большую  кость,   которая   ещё  утром  варилась    в  зелёной  кастрюле.   Мне   налили  немного  отвара   из  этой  кастрюли.   Какая  же   вкуснятина   должна  быть  сама   кость,  если  даже  отвар  из  неё  такой   вкусный,   что   я  дважды  облизал  свою  белую  мисочку.   Шкалик   подгрёб  под  себя  кость,  обгладывал   её  закруглившейся   верх   и  сердито    поглядывал   на  меня.  Глаза  его  грозно  сверкали   и  становились  такими  же  жёлтыми,   как   и  брови.   Он   успевал    обгладывать   кость,   настороженно  следить  за  мной,   слышать  щебет  синички,   затаившейся  в  кустах  сирени,   грозно   посматривать  на  белую  сороку   с  длинным  хвостом,  скачущую   по  забору.
   -   Я   сегодня  молочка   уже  пил,  -  миролюбиво  напомнил  я,   прижимаясь   к  толстой  палке,   лежащей  поперёк   дорожки,   и  суп   поел.   Я  сытый.   -   Конечно,   меня  хорошо   накормили,   и  пусть  Шкалик  не  переживает  за  свою  кость.   Он  передвинул  кость,   уже  не  так  сердито  поглядывал  на  меня,   а  острые  ушки  его  обвисли.
   -   Сыт  ты  или   нет  -  мне  без  разницы,   -  пробурчал  он,  -  а  дальше  этой  палки  ко  мне   не  подходи.   Это  моя  территория!
Такое   заявление  мне  не  понравилось.   В  доме  мне  можно  сидеть  на  окне,  бродить  по  всем   комнатам.   Сама   Ляля   разрешает   спать  с  ней  в  одной   постели,   а  тут  такое   ограничение!
   -  Я,    Смелый   друг!  -  Я  высоко   поднял  свою  голову,   -  свободный  кот,   гуляю  где  хочу,   когда  хочу   и  сколько   хочу.
   -   Гуляй,  -  согласился    Шкалик,   -  но,   дальше   этой   палки  ходить   не  моги.    Даже  глупые  куры   согласились   со  мной  и  не  переступают   через   неё.
Хорошо,  я  не  курица,  но  палку  переступать  тоже  не  буду.  Я  только  чуть  передвину  её,  но  так,  чтобы   Шкалик   не  заметил.
   -  Мы  с  тобой  из  одной  стаи,  -  напомнил  я,   и  даже  одной  крови.   У  нас  общие  предки  -  миациды.
   -  Что!?  -  от   удивления   Шкалик   выпустил  кость,   открыл  пасть  и  повернул  одно  ухо  ко  мне,   видимо,    чтобы   лучше  меня  слышать,   -  повтори,   пожалуйста,   что  ты  сказал?
Я   повторил  и  передвинул  палку   чуть  вперёд.
   -  Значит,  -  обрадовался   Шкалик,  -  мы  с  тобой  одной  крови,   и  у  нас  есть  общие   предки?   Значит,  -  сделал   он,  льстящий   его  самолюбию,  вывод   -  рысь, тигр,   пантера    тоже   мои  родственники?   Я   думал,   почему   я  рыжий?   Оказывается  мастью  в  тигра   пошёл,   только   чёрных  полосок  нет.   
  -   Ты   лучше  тигра,   -  не  уставал  льстить  я,  -  ты  больше  похож  на льва,   только  без  гривы.    И  у  тебя  такая   замечательная   будка. 
    -  Что  ты  сказал?   -  снова  переспросил  он,   повернул  ко  мне  своё  ухо,  -  повтори,  пожалуйста.
Я  охотно   повторил   и  передвинул   палку  на  метр  вперёд. 
    -  Будка   у  тебя  хорошая,   Наверно,   сам   хозяин  построил  её?   Он  ценит  тебя.
    -  Конечно!   -  улыбнулся  довольный   Шкалик,  -  но   слишком   близко  подошёл  ко  мне,    ты  зашёл  на  мою  территорию.
    -  Нет,   -  утверждал  я,  - я  не  перешёл  через  твою  палку.  Вот  она,   передо  мной,   сам   посмотри.
Шкалик   внимательно  посмотрел  на   палку   и  тяжело  вздохнул.
   -  Совсем   памяти  не  стало,   -  огорчился  он,  -  вроде,   ещё   утром  я  видел  её  позади  куста?   Или  не  видел?   Забыл.
   -  Бывает,  -  вздохнул  я,  -  вы   ещё   обещали  угостить  меня  этой  костью.   Опять  забыли? 
   -  Неужели,    обещал?  -   Удивился   Шкалик.   -  может  быть,  стар  стал.   Много  лет  служу  я  хозяину.   Раньше   я  с  ним  на  охоту  ходил,   на  птичек  разных,   уток,  тетеревов,   глухарей   приносили.    Попробуй   мою  кость,   хоть  она  и  твёрдая,  не  для  твоих  зубов.
Конечно,   твёрдая  и  не  такая  уж  и  вкусная,   суп  намного  лучше:   что  он  с  ней  зубы  ломает  - не  пойму?
   -  Шкалик  тоже  хорошая   кличка,  -  утешил  я  своего  нового   друга,  -  а то   Шариков  много   развелось.   Куда   не   пойдёшь   -  одни   Шарики.
   -  Я   доволен,  -  признался   Шкалик,  -  вон,  у  куриц  вообще   кличек  нет.   Курицы  и  всё.    Их   трудно   отли   -  Почему  тебя  назвали  Шкаликом?   -  полюбопытствовал  я,  -  есть  же  красивые   собачьи  клички,   Рекс,  Трезор,   Мухтар,   Шарик.
    -  Меня   и  назвали  сначала  Шариком,  -  припомнил  Шкалик,  -  да   Ляля   буквы   Р  не  выговаривала,   и  дедушка,   тогда  с  нами   ещё  дедушка  жил,  переименовал  меня  в  Шкалика.   Это  маленькая  бутылочка  такая,  дед   её  очень  любил.  Хозяйка  её  тоже  очень  любила,   всё  её  у  деда  отбирала.   Он   шкалик  прятал  от  неё   и  знаешь  где?    В  моей  будке.-    Шкалик   довольно  улыбнулся.   
чить,   они  все  одинаковы,   как  и    яички   их.
   -  А   давай,  -  я   догадался,   как  утешить   Шкалика,  -   я  буду  называть  тебя   не  просто    Шкаликом,   а  Верным  Шкаликом?
    -  Как  это  было  бы  хорошо!  -  Шкалик   от  удовольствия   улыбнулся,   ласково   посмотрел  на  меня,   обернулся  на  сороку,   -  видишь,   как   меня  сейчас   зовут?   Верным   Шкаликом!   Передай  это  всем   птицам   по  округе.  А  нашим  курицам   я  об  этой  радостной  новости   и  сам   сообщу.
  -  Мама,  папа!   -  Ляля  прыгала  по  скамейке,   радостно  хлопала   в  ладоши.   Две  красные  ленточки  в  косичках   подскакивали   вместе   с  ней.   -  Смелый  друг  и  Шкалик   уже  подружились!
   -  Как   бы  ещё  Ляле,   хозяину  с  хозяйкой   сказать,   что  я  сейчас   не  просто  Шкалик,  а  Верный   Шкалик,  -  и  пёс  печально  вздохнул.
                Глупые   куры.                С    Верным    Шкаликом   я  познакомился,   сейчас   мне  надо  познакомиться  с   Петрушей  1 и  с  курицами.    Примостился  я  на  угол  сарая   и  наблюдал  за  курицами.    Они  очень  интересные  и  смешные,   всё   желают  не  так,    как   я.     Когда  зерно  клюют,  то  часто-часто  носиком   стукают,   как   только  голова  у  них  от  такого  шума   не  болит?   В   пыли  пурхаются.   Я,  наоборот.   У  себя  каждую   шерстинку   вылизываю.    Они  в  самую  пыль  то  одним  боком  улягутся,   то  другим,   да  ещё   крылом  прихлопнут,  чтобы  больше  пыли  у   них   под  крыло  набилось.    Потом,  видимо,   одумаются,   и  давай   отряхиваться,   часто-часто   крыльями  хлопать.  А  зачем?    Не   надо  было  сразу   в  пыль  лезть.   Глупые  куры,   но  хвастуньи.   Снесёт   яйцо   и  давай   кричать  на  весь  свет:   ко-ко-ко   -  снесла   яйцо!   Ко-ко-ко  -  меня  слышно  далеко? 
   -  Слышу,  слышу,   -  отвечаю,   -  да,   молодец,  ты,   молодец! 
Похвалишь  курицу,  ей и  приятно,   она  и  успокоиться.   Потом   другая   снесётся,   и  снова  шум  раздаётся  по  всей   ограде.    Её  тоже   успокаиваю,   тоже  хвалю,   молодцом   называю.   А   петух   взлетит   на  жёрдочку,    расправит  широкие   крылья,   распушит  хвост,   голову  с  красной  бородкой,  с  красным  гребешком   поднимет   к  верху,   да  как,   громче  куриц   закричит
   -  Я   ли  не  молодец!    Я  ли  не  красовец! 
   -  Красовец,   -  соглашаюсь,  -  молодец!
Красавец,    конечно,   пёрышки   на  крыльях  и  на  хвосте  широкие,   длинные   белые,  оранжевые,   жёлтые,   словно  радуга  переливаются.   Да   ещё  бородка   красная,     гребешок   красный.    Красавец,    а  всё  же  не  молодец.   Молодцом   я  его  авансом  называю,   авось   исправиться.   Подумайте  сами:   найдёт  червяка  (как  только  они  его  едят,   не  понимаю)  и   громко   куриц  к  себе  призывает,    от  радости  даже  приплясывает  на  месте,    голову  во  все  стороны  поворачивает.  Глупые   куры  прибегут,   а  червячка    нет  уже  -  Петруша  1   его  склевал.   
   -  Поздно   прибежали!  -  их   же  и  ругает,   -  раньше  надо  бежать.   В  следующий  раз  быстрее  бегите!   
Они   отойдут  от  него   поникшие.   Вскоре  он  снова   их  зовёт,   они  снова  бегут,  и  снова   червячок   съеден.   Глупые   куры  продолжают  верить  своему   Петруше  1.      
                Клубок.
Люди  давно  приметили   инстинкт   кошек   бегать  за  клубком,    за  мячиком,   за  любой    мелкой    движущейся   безделушкой.    Хоть   мышей  я  не  ловил,   но   инстинкт   моего   далёкого  предка   миацида   заставил  меня  бегать  за  простой  бумажкой,   привязанной  за  нитку.   Ляля   дёргала  за  ниточку,   а  я  бегал,  прыгал   вдоль   по  комнате,   от  стола  до  печки,   от  стула  до  кровати.   Быстро  бегал,   ловко  цеплял  бумажку,   хотя   она  и  успевала   ускользнуть  от  меня,    а  Ляля  громко   и  весело   смеялась.    Хозяин  смеялся,   смотрел.  Как   девочка  забавляется.  Хозяйка   хмурилась,   она   беспокоилась  о  половиках,   которые   всё    время  почему  то  сгружались,   не  лежали  на  месте.   Она   ещё  беспокоилась  за  свой   клубок,    опасаясь,   как   бы  его  я  не  принял  за  мышку.   Я   старался  высоко   подпрыгивать  и  нападать  двумя  лапами   вместе,   отчаянно   крутил  головой,   выискивая   ,,мышку,,   низко  заглядывал  под  диван,   топорщил  усы,   поднимал   уши.   Хвост  мой   при  всех  моих  кульбитах   старательно  мне  помогал.   Девочка   заливалась  смехом,   хозяин,   чтоб  не  мешать  нам,   залез   на  диван.   Хозяйка,   позабыв   про  клубок,   сдвинула  в  сторону   половики.   Она  настороженно  смотрела  на  нас,   а  клубок   скатился  с  кресла,   попал  мне  в  лапы.  Я   закатил  его  под  диван.  Потом  под  стол,  под  кресло,   под  тумбочку   и  снова   под  диван.   Клубок,  почему  то  быстро   уменьшался,  а  его  длинный  хвост  опутывал   ножки  стульев,   кресла   и  дивана.   Девочка   хохотала,   хозяин  хмурился,   хозяйка   озабоченно  хлопала  руками.   Я  быстро   бегал,   подгонял   клубок   лапами,   пока  сам  не  запутался  в  его  нитях. 
    -  Ты   слишком   расшалился!  -  Хозяин  за   шкирку  приподнял  меня   высоко  к  потолку.   Сверху   я  видел,   как   Ляля  ползает  по  полу,   стараясь  снова  скатать   клубок,   хозяйка   сгребает  половики  к  порогу,  убирает  стулья.
   -  Вот,  негодяй,   что  наделал?  -  возмущается  она.   Хозяин  шлёпнул  меня  пару  раз  (больно  и  обидно)  и  швырнул  за  печку.   Я  тихо  заскулил,  потом   принялся  облизывать  мою  шёрстку,    ибо  это  тоже  приказывал   мне  делать  мой  инстинкт.
    -  Ничего,   мама,   соберу  я  тебе  твой  клубок,   -  успокаивала   домочадцем   Ляля.
     -  Конечно.   Соберёшь,  -  соглашается   хозяйка,  -  я  только  забыла,   куда  я  очки  дела?
Очки   хозяйка   теряла  часто,  поднимет   их  себе  на  лоб,  а  потом  ходит,   ищет   их.  Я   осторожно  выглянул  из –за   печки,   проверить  свою  догадку.    На   лбу   очков  я  у  хозяйки  не  увидел,    а  заметил  их  стёклышки   у  правой  ножки   дивана.
   -  Вот,    негодяй,  -  продолжала    возмущаться   хозяйка,   -  какую  работу  нам   сделал.
Я   совсем   приуныл  -  как   некрасиво   меня  назвали.
   -  Где   же  мои  очки,  -  продолжала   горевать   хозяйка.   -  Ляля.  Ты  их  не  видела?   Не   знаешь,   где  они?
Ляля   не  видела  и  не  знала,   зато  видел  и  знал  я.  Жалко   хозяйку,  но  как   мне  выйти  из-за  печки?  Сердитый   хозяин  снова   меня  нашлёпает  и  выкинет  обратно   на  улицу?   А  там  холодно  и  голодно.    Мне  жалко  хозяйку,   она  наливала  мне  молочка   и  называла   меня   Смелым  другом.   Кто  же  я?    Смелый  друг   или  тот,   как   хозяйка   меня  назвала?    Пусть,   хозяин  меня  снова  нашлёпает,   пусть  меня   обратно  выгонят  на  улицу,   но  я  всё   же  останусь   Смелым  другом.  Я  вышел  из  печки   и  вытащил  очки  на  середину  комнаты.
   -  Вот  мои  очки!  -  обрадовалась  хозяйка.
   -  Их    Смелый  друг  нашёл!   -  ликовала   Ляля.
   -  Тогда  я  налью   ему  молока,  -  простила   меня  хозяйка.
   -  Налей,  -  согласился   хозяин  и  добавил,  -  тот  не  ошибается  -  кто  ничего  не  делает.
Ляля   смотала   клубок  и  взяла   меня  на  руки,   ласково   погладила   меня  по  шёрстке.
                Пульт.
Но,  когда   хозяева   ушли   из  дома,   древний   инстинкт    моих  предков  миацидов   снова   овладел  мной.   Я   сбросил  со  стола  пульт  от  телевизора   и  долго  гонял  его  по   полу,   благо  половики   были  уже   убраны.  Серая   мышь,   притворившаяся   серым   пультом,    ловко  пряталась  от  меня   под  диваном,   но  я  ловко  находил    её   и  вытаскивал  обратно  на  середину  пола.   Она   убегала  от  меня  под  стол,   и  я  быстро   нападал  на  неё,   целясь  ухватить  за  уши,   вдруг  оказавшиеся   мелкими   кнопками.   Она   притаилась  под  низкой   тумбочкой,   но  я  выцарапал   её   и  оттуда   и  поверженную  оставил  под  креслом. 
Вечером   хозяин  искал  пульт,   спрашивал   про  него  у  хозяйки   и  у  девочки.   Домочадцы    принялись  искать.   Ляля   осматривала  игрушки,   спрашивала   у  своих  кукол,   может,   они  куда  его  спрятали?   Хозяйка   рылась  в  своих   клубках   и  заглядывала   в  кастрюли.
    -  Где  же  мой  пульт?   -  начинал  сердиться   хозяин,   нетерпеливо  переворачивая   ворох  газет  на  столе.  -  Скоро   футбол   начнётся,   я  очень  хочу   его  посмотреть.
Ляля,   не  добившись  у  кукол   ответа,   перекладывала   свои  кубики.   Хозяйка   заглядывала  за  шторы,   поправляла  скатерть  и  покрывало  на  диване.
  -  В   этом  доме,  -  негодовал  хозяин,  -  всегда  всё   теряется   и  никогда  ничего  не   лежит  на  месте!
Стремясь   успокоить  его,  а  то  и  до  меня  очередь   дойдёт,    я  вытащил  пульт   из   под   кресла.
   -   Наш  Смелый  друг  нашёл  пульт!  -  обрадовалась  Ляля.
   -   Молодец!  -  похвалила  меня  и  хозяйка,  -  а  ты,   где  сидишь  -  там   пульт  и  оставляешь!  -  ругала   она   мужика.
Находить   пульт,   решил  я,   приятно   и  полезно:   тут   тебя  и  хвалят,   тут  тебе  и  молочка   свежего  наливают.   И   рыбки   дают.   На  следующий  день  я  специально  столкнул  пульт   со  стола   и  спрятал  его  под   креслом.   Но,   на  этот  раз   хозяин  сам   его  быстро  нашёл   и  потом   прятал  его   в  маленький   шкафчик,   который  мне  не  открыть.
                Крот.
Хорошо   летним   тёплым  днём   сидеть   рядом  с  Верным  Шкаликом   и  наблюдать  за   прохожими.   Мы   не  просто  наблюдали,  а  выполняли  ответственную   и  важную  обязанность   -  охраняли  дом.   Вот  мальчик  на  велосипеде  мимо   проехал.    Старушка  с  палочкой   проковыляла.   Соседка   наша   в  магазин  с  сумкой   побежала.   И  ни  кто  на  нас   даже  не  смотрит.  Приходится  мне   с  Верным   Шкаликом  сидеть   смирно,   ни  кого  не  царапать,   ни  на  кого  не  лаять  -  ни  кто  же  не   заходил  на  нашу  территорию.   Обидно.  А  я  мечтал,   что  сейчас   Серый  кот,  который   напугал  меня,   когда   я  ещё  был  совсем  бездомным,  вдруг  пойдёт  по  дороге.   Он   подойдёт  к  нашему  забору,  зайдёт  за  калитку,   и  тогда  мы,  вместе  с  моим   Верным  шкаликом  здорово   потреплем   его  за  шкирку,   погоним   его  вдоль  по  улице.  Но,    Серый  кот  так  и  не  появился,   хоть  я  внимательно  и  долго    вглядывался  в  обе  стороны   улицы.   Зато   подошла   худенькая   девушка   с  полной   сумкой  на  плече.   Она   положила   на  скамейку   газеты  и  быстро  отошла.
   -  Почему  ты  на  неё  даже  не  гавкнул?  -   удивился   я,  -   она   подумает,  что  мы  просто  так  тут  сидим.
   -  Это  почтальонка,  -  уныло  протянул    Верный   Шкалик,  -   мне  на  неё  лаять   нельзя,   а  то  хозяин  будет  меня  ругать   и  назовёт  злой  собакой.   А  я  не   злой,   а  сторожевой   пёс.   Воруют  не  там,   где  лают,   а  где  не  спят  и  бдительно  следят   за  дорогой,   вот,  как   я  и  ты.
Верный   Шкалик   гордо  выпрямил  грудь,   поднял  голову,   перечислял   все   правила  свои  достоинства,  как   умного,   внимательного,   сторожевого   пса.   От   его  скучной   нотации   меня  спас  шорох   за  моей   спиной.  Там,   изнутри   кто  то  активно   орудовал  лопаткой,   пробираясь  к  нам.    Влажная   груда   земли  образовалась   вокруг  ровной  ямки.  Оттуда   выглянула   узкая   мордочка   с  двумя  лапами   с  острыми  коготками.
   -  Будьте   так  любезны,   скажите,  пожалуйста,  -  пропищала   мордочка,  -  куда  я   попал?
    -  На  территорию,   охраняемую  мой,  -  буркнул    Верный   Шкалик,  -   я  обязан   задержать   и  укусить  вас!  Гав – гав!
     -  Я  не  против,  -  согласилась   узкая  мордочка,  -  но,  только  хорошо   подумайте  -  ведь  и  у  меня  есть   острые   когти.    При   том,   это  и  моя  территория,   только  вы   живёте   на  верху,   а  я  внизу,  рою   себе  ходы.   Я  Крот.
   -  Как   вы  там  живёте?  -  Верный   Шкалик  раздумал   кусаться,  -  у   вас  же  тесно   и  всё   время  ночь?
    -  Это  вы  как  тут  живёте?  -  Удивился   Крот,  -  у  вас  такой  простор,   что  и  спрятаться  не  где.  И   так   светло  -  что   и  глаза   испортить   не  трудно.  Но,    скажите   мне,   пожалуйста,    как   мне  выйти  в  проулок?  Я  вам  дам  за  это  трёх  славных   сушёный   червяков  и  двух   жуков.   Они  очень   вкусные,   уверяю  вас. 
     -  Взяток   не  беру!   -  Гордо   отказался   Верный   Шкалик,  -  и  если  вы  сейчас  же  не   уберётесь,   то  я  буду   вынужден  всё   же  укусить  вас!   
    -  Куда   же  мне   идти?  -  растерялся   Крот.  -  Мой   прежний  ход  кто  - то  засыпал  мелким  стеклом.    Я  прорыл  ход  правее  -  там   гомонили  куры.   Я   взял   ещё   правее   и  встретил  вас.
    -  Вы   возьмите   ещё  два  раза   правее,  -  догадался  я,  -  и  выползите   прямо  в  проулок.
   -  Большое   спасибо,  -  поблагодарил  Крот.   Скрываясь  в  яме.   На   поверхности  остались  три  червяка  и  два  жука.   Какая   гадость!    Мы   с   Верным   шкаликом  отодвинулись  от  них   подальше.
   -   Синичка,   синичка,  -  позвал   Верный   Шкалик,   птичку,   сидевшую   в  ветвях   сирени,  -  лети  сюда,   я  тебе   угощение  припас.    Ты   хорошая  птичка,   живёшь  у  нашего   дома  и  почти  принадлежишь  к  нашей  стае.
Синичка  удивлённо  посмотрела  на  нас   тёмными   круглыми  глазами,   недоверчиво   спросила,  -  а  ты  меня  не  укусишь?   
Синичка   нас   боялась.   Я   отошёл  к  самой  стенке  дома,   отвернулся  и  даже   честно   закрыл  глаза.   Верный   Шкалик   спрятался  в  будку.   Синичка   ловко  спорхнула  на  землю  и  быстро   склевала   угощение   подземно   жителя.  Верный   Шкалик   сконфуженно   вылез  из  будки.
   -   Ещё   подумают,   что  я  синички  боюсь,  -  переживал  он.   -  Я   птиц   не  боюсь,   а  вот  этих   мерзкий   червяков,   жуков,   улиток,   слизняков   терпеть   не  могу!   
   -   Не  переживай,  -  утешал  я  его,  -  слоны  такие  большие,   больше  нашего  дома,   а   мышей  боятся.   Я,   такой  маленький,   их   не   боюсь,   а  он,   такой  огромный,   их  боится.
                Гроза.
Однажды,   в  летний  жаркий  день   из  дома   вдруг  вынесли  столы,  стулья,   обувь,   сдвинули  диваны,   и  везде,   в   комнатах,  даже  в  моём   закутке   за  печкой,   покрасили.   
  -  Пол  покрашен!  -  Строго   предупредил  меня    хозяин,  -  по  нему  сейчас   нельзя   ходить.   Пусть   он   сначала   высохнет,   понял?
Он   мне   два  раза   повторил,   словно   не   разумному   котёнку,   хотя   я  сразу  увидел,   что  пол  стал  другим  -  красивым,  золотистым,   блестящим.  По  нему   сейчас   очень  приятно  пробежаться.  Я  б  и  пробежался,   просторно,   окна   и  двери   открыты,   но   так   не  приятно   пахло,   что   я  отложил   пробежку   до   следующего  раза.  Хозяева   ушли,  а  меня   с   Верным   Шкаликом  оставили  охранять  дом.   Вечером   я   быстро   уснул,   уютно   устроившись   в  мягком   кресле,   вытащенным   во  двор.   А   ночью  проснулся   от   шума  дождя.   Множество  камешек  барабанили  по  крыше  и  кто –то  рвался   в  двери,   стремясь  зайти  в  дом.  Любопытный,   я  вышел  на   улицу   и  тут  же  нырнул  под  скамейку,   ибо  сильный  ливень   прибил  меня   к  земле.   Он   сплошной   стеной  лился   на  землю,   сразу  образуя   ручейки  и  лужи.  Под   скамейкой  я  нашёл  сухое  местечко   и  осторожно   выглядывал  оттуда.      Грохотало   так   сильно,   словно  небо  раскалывалось   на  части,   а  молния  освещала  округу   ярче    солнца.  Шумел   ветер,  сирень  склонялась  до  самой  земли.   Большая   берёзы   пыталась   вырваться   из  земли.   А   ветки  тополя,   стоящего  на  той   стороне   улицы,   сорванные   ветром,   летели  в  сторону  курятника.   Я   боялся   вылезти   из   под  скамейки,   просидел   там   всю  ночь   до  утра.  Когда   стихло,   я  осторожно  добрался  до  будки.
   -  Какая   была   Гроза!  -  Ужасался  я,  -  Как   сверкала   молния!  Или  дождь,  по  ветру  летели  ветки   тополя!
    -  Обычная   гроза,  -  зевнул   Верный   Шкалик,   потягиваясь   и  почёсывая   себя  за  ухом.
   -  Дождь  лил   как   из  ведра!   -  утверждал  я.
   -  Капало   немного,  -  согласился   Верный   Шкалик.
   -  Так   сверкало!   Шумел  ветер,   деревья   склонялись   почти  до   земли,   ветки   летели  по  воздуху!  -  с  ужасом    вспоминал  я  прошедшую  ночь
  -  Листочки   слетали  не  много,  -  усмехнулся   Верный   Шкалик.
Я   пришёл  к  курицам.
   -  Какая   была  ночью   сильная  гроза!  -   не   мог  успокоиться  я.
   -   Куд –куда.    Да-да-да!  -   соглашались  куры,  -   мы  так  боялись!
   -  Так    сверкала  молния!  -  с  ужасом   вспоминал  я.
   -   Куд- куда.  Да-да-да!  -  подтверждали  куры.  -  небо  словно   огнём  пылало.    
    -   Такой  был  ветер!   Деревья   до  земли  склонялись!   -  настаивал  я.
    -  Куд-куда!   Да-да,  -  повторяли  куры,  -  Мы   боялись,   что  берёза   упадёт  на   нас.
      -   Было   так   страшно!  -  признался   Петруша 1,  -  что.  Даже  я  пропустил   своё   утреннее    кукареку.   Меня   одно   утешает,   что   солнце   не  забыло  утром  проснуться.
Куры  и  Петруша   1   понимали  меня  и  сейчас   они   не  показались  мне  глупыми,   ведь,   они  смогли  оценить  такую   сильную  грозу.  А   Верный   Шкалик  наверно, … наверно,  он   всю  ночь  просто  проспал  в  будке.
                Розы.
В   палисаднике,   за  будкой   высадили   три  куста  роз.   Они   называли  себя   Самыми   очень   красивыми,   Очень   красивыми   и  просто  Красивыми    розами,   проще   красные,   розовые  и  белые.   Ляля   часто  заходила  в  свой  крошечный   садик,    поливала   цветы,   нюхала  их,   пропалывала.   Над   цветами   кружились   пчёлы   и   восхищались  их  нектаром.  На   заборе   прыгала   Белая  сорока   и  ворчала   на  цветы.
   -  Они  такие   яркие,   просто   уродливы.   Цветы   большие  и  пышные,  стебель  длинный,   это   не  красиво!  Вот  на  лопуха,   который   растёт   у  самого  забора   гораздо  приятней  смотреть.  Он   скромный   и  цветочки   у  него  скромные.
Лопух  всё  сильнее   проникал   в  сад,   а  розы   не  хотели  его  соседства.
   -  Он   колючий,  -  жаловались  они,  -  не  красивый,  нахал,   он  мешает  нам!
Ляля   очень  любила   цветы,   а  я  любил   Лялю.   Если   лопух  мешает   цветам,   то  я  должен   его  убрать.  Пусть  он  колючий,   но  я  не  жалея   своих  лапок,   вырвал  его  и  выкинул  курицам.   Они   быстро  расправились   с  ним.   Прибежала   Ляля  и  сорвала  три  красных   цветка,   два   розовых  и  пять  белых   и  поставила   их  в  вазу  на  столе.   Комната   словно    принарядилась,   выглядела  праздничной.
   -  ваши  розы   стоят  в  хрустальной  вазе,   на   столе  со  скатертью.  -  Порадовал  я  цветы.
   -  подумаешь,  -  фыркнула   сорока,   -  а  потом,   потом  ты  знаешь,   где  они   окажутся?  -  Она  сердито   посмотрела  на  меня  чёрными  глазами,   повела   клювом   из  стороны  в  сторону,   очищая   его,   громко  выпалила,  -  на   помойке   они   окажутся,  вот  где!   Я  сама   их  там   видела!
Цветы   приуныли,   поникли  их  головки,   а  потом  решили.
   -  Лучше    оказаться  на  помойке,   чем   быть  растоптанными   этими   противными   курами.  Ни  что  не  вечно   на  свете,   а  тут  мы  радость  людям   приносим.
Я  помог  им,   убрав   лопух,   гордился   я   своей  причастностью  к  красоте   цветов.
                Хвост.
Я   Лялю  очень  люблю,  и  Ляля   меня  тоже  очень  любит,   часто   на  руки  берёт,  гладит  по  шёрстке,    своим  лицом  к  моей  мордочке   прижимается.  А   случилось  так,   что  она  сделала  мне  больно,   очень  больно.   Впрочем,  это  не  она,   это  дверь,   тяжёлая,   скрипучая,   противная  дверь  виновата.   Она   слишком   быстро  закрылась  и  прищемила   мой  маленький   хвостик.   Я   громко  замяукал,   заплакал,   дверь  быстро  открылась,   но  было   уже   поздно  - кончик  моего  маленького  хвостика   вяло  повис,   а  я  продолжал   скулить  от  боли.   Было  так  больно,  словно  хвост  мой  кусала   собака,  царапал  Серый  кот  и  клевала  Белая   сорока.   Он  горел,  капала  кровь.   Ляля,  сама,   чуть  не  плача,  завернула  меня   в  мягкое  полотенце  и  баюкала,   словно  маленького   ребёнка.  Хозяйка   забинтовала   мой  хвостик,   мне  дали  молока,  свежей   рыбки   и   даже  кусочек   колбаски.   Целый   день  меня  Ляля   носила  на  руках,   на  другой  день  мне  полегчало,   через  день  я  совсем   не  чувствовал  боли,   но   мне  так   понравилось  на  руках   у  девочки,   что  я  немного  притворялся,  немножко  больным.   Потом   через  дверь  я  научился   проскакивать   очень  быстро.   В  отместку  за  укороченный  хвостик   я   царапал  её,   когда   меня  ни  кто  не  видел.   Будет   помнить.   Вот  так!
                Зеркало.
В   нашей   стае   появился   ещё   один  котёнок,   точно  такой  же,   как   и   я:   тоже   рыженький,   пушистый,   с  круглыми   глазами   и  с  укороченным   хвостиком.  В  первый   раз   я   увидел   его  на  окне,   где   он  удивлённо   глянул   на   меня  и  замахнулся   лапкой.   Вернее  сначала   замахнулся   я,   точнее   мы  замахнулись   одновременно.   Он   угадывал   все   мои  действия   и  делал   то  же  самое:   урчал,   выгибал  спинку,   замахивался   лапкой,   поднимал   сердито   ушки.   Конечно,   он   тоже   хотел   жить  в  нашей   стае,   но   куда   тогда   денусь  я?  На   улицу?   В   холод  и  голод?   Я   попробовал  было  припугнуть   его,   чтобы   он   ушёл  по   хорошему.   Я  округлил   глаза,   распушил  усы,   замахнулся   лапкой.   А   он,   грубиян,   передразнил   меня,   сделал   то  же  самое.   Тогда  я  столкнул  его  на  улицу.   Он   послушно  и  быстро   ушёл,   что  я  и  сам  не  заметил  его   ни  у  ворот,   ни  на  скамейке,   ни  на  заборе.  Может,   он   ушёл  под   землю,   где   живут  кроты   и  разные   черви,   хотя   ямки  в  низу   не  оказалось,   а  росла   простая   трава-мурава.  Я   пришёл   к   Верному   Шкалику,  и  из травы  на  меня  смотрел  котёнок,   видимо   он  там   спрятался.  Сейчас   я  и  Верный   Шкалик  покажем  ему,   но  их  тоже  стало  двое:  к   котёнку   прибавился  такой  же  пёс.   Он   тоже   хмурился,   рычал,   угрожающе   царапал   землю.   Я   старательно  помогал   другу   прогонять   чужака,   но  тут   Верный   Шкалик   захохотал,   захохотал   и  тот  пёс,   а  тот   котёнок   смотрел  угрожающе,   удивлённо.
   -  Это   зеркало!  -  растолковывал  мне   мой  друг,  -  оно   отражает  всё,  что   видит.   Вот   и  небо  отражает,   и  солнце,   и  дом  соседний,   и  любопытную   Белую   сороку   и  синичку  в  кустах   сирени.   Я   ещё  щенком  это   понял.   Помню,   когда   зайдя   в  воду,   я  увидел  там  себя.   Двинул  по  нему  лапой,   зарычал,   а  хозяин  мой  захохотал.
  -  Как  всё   взаправду,  -  смущённо   оправдывался  я.
  -  В   воде  не  чётко,  -  вспоминал   Верный   Шкалик,  -  а  в  зеркале  всё,   словно  на  самом   деле   происходит.   Вот,   улыбнись  ему   и  он  тебе   в  ответ  улыбнётся.  Замахнись   и  он  тоже  замахнётся.
Я   улыбнулся,   и  тот   котёнок  тоже   улыбнулся.   Я  зевнул,  и  он  тоже   зевнул.   Я  отошёл  от  зеркала,   и  его   тоже  не  стало.   Я  обрадовался,  что  ни  какого   нового   котёнка   в  нашей  стае  нет,   и  мне  ничего   не  угрожает.
                Пропажа.
То   зеркало,   которое  я  случайно  скинул  за  окно,   куда - то  пропало?  Затем  и  серебряная  брошка   у  хозяйки  тоже   исчезла,    потерялись   блестящие   запонки   у  хозяина   и   золотистая   с  красным  камешком,    заколка   у  Ляли.  Девочка   ходила  печальная,   даже  немного  плакала.  Она  не  брала   меня  на  руки,   не  гладила   по  шёрстке,   не   называла   Смелым  другом.  Я   старательно   облазил  весь  пол,   посмотрел  под  диваном,   под  столом,   под  креслом,    под  тумбочкой,   да  только  в  паутине  вымазался  и  трёх  дохлых   мух  нашёл.  А  зеркала,  запонок,  брошки  и  заколки   не  где   не  было.   Хозяин   ходил  не  довольный,   хозяйка   недоумённо   пожимала   плечами,   а  Ляля  меня  не  замечала.  Вот  так!   Надо  что – то  делать,    исправлять   положение.   За  советом   я  обратился   к  Верному    Шкалику.
  -  Мне   надо   вспомнить  весь  свой  прошедший   опыт,   -  задумался   мой  друг,  -  такого   ещё  не  бывало,  чтоб  вещи  бесследно   исчезали?  Одно   из  двух:   или  они  куда –то  завалялись   или  их  кто – то  взял?   
   -  В   доме  их  нет,  -  уверял  я,  -  я  все углы  просмотрел.   Хозяин   с  хозяйкой  тоже  везде  просмотрели,   Ляля  в  своих  кубиках   смотрела,   у  кукол  спрашивала.
Верный   Шкалик  неподвижно  застыл,   задумался.   Он   смотрел  в  сторону  берёзы,   не  замечая   ни  скачущую   по  забору,   сороку,   ни  комаров,   впиваюших  в  его  нос.   Ни  куриц,   подошедших   к  нему  очень  близко.   Одна   из  них   даже   клюнула  Верного   Шкалика  в  бок.
   -  Ко-ко-ко!  -  заговорила   она.   Повернул  голову   в  сторону  большой  берёзы,  -  искать  вам  будет  далеко!
   -  Ко-ко-ко!  -  подошла  к  ней  и  вторая  курица,  -  пропажа  ваша  высоко!
    -  Что  искать?  - недоумевал   мой  друг,  -  какая  пропажа?
    -  Какая  пропажа?  -  сердито  спросил  и  я.  Тут   мы  оба  поняли   о  чём  нам  хотели  сказать  куры?   Они   глупые,  да  их  много,   у  каждой  два  глаза.   Они  заметили  вора,  заметили  и  место,   куда  вор  прятал  свои  сокровища.   По  всему   выходило,   что  мне  надо  лезть  на  берёзу,   выискивать  там  зеркало,   брошку,  запонки   и  заколку.   Не   даром  же  меня  зовут  Смелым  другом  - я  должен   лесть  на  высокую  берёзу   и  разоблачить   воровку  -  сороку.  Я   легко  забрался  на  курятник,   легко  запрыгнул  на   первый   толстый  сук.   Цепляясь   когтями   и  стараясь   не  смотреть    вниз,  я   кое - как   добрался  до  второй  ветки.   Там   можно  сидеть  только  тесно  прижавшись  к  стволу.   Оттуда  Верный  Шкалик  казался  размером  с  Серого   кота.   Чуть  повыше  висела  ветка,   сломанная   в  недавнею  грозу,   а  рядом  с  ним  находилось  гнездо  Белой  сороки,   прочно  расположенное  на  трёх  удобных  ветках.   Если  добраться   до  гнезда,  то  там   можно  спокойно  отдохнуть.   Я   прыгнул,   но  не  совсем   удачно  -  угадал  на  сломанную   ветку,   заскрипевшую  под  моим   весом.  Я   беспомощно   болтался  в  воздухе:   с  верху  на  меня  наседала   Белая  сорока,   внизу    отчаянно   лаял   Верный   Шкалик.  Выскочила   Ляля,  они  испуганно   замахала   руками,   кричала,  чтоб  я  держался.   Затем  вышел  сам   хозяин.  Он  долго  чесал  свой  затылок,   потом   принёс  длинную   лестницу,   приставил  её  к  берёзе.   Белая  сорока   нападала  на  него.  Всё  же  хозяин   полез  по  лестнице,   дотянулся  до  меня  рукой  и  ахнул.   В  гнезде  он  заметил  свою  пропажу:  запонки,  брошку,  Лялину  заколку   и  зеркало,   блеснувшее   ему  в  глаза.
   -  Сорока  -  воровка,  -  смеялся  он,   показывая   хозяйке  свою  находку.   Ляля   обрадовалась   заколке   и  взяла  меня  на  руки.
  -  Сейчас   ты  настоящий   Смелый  друг,  -  сказала  она.  -  Если   не  боится  лазить   по  берёзам.    И  Шкалик  тоже  молодец,   ведь  это  он  залаял,   пытаясь   помочь  тебе. 
Я   никогда  больше  не  назову   куриц  глупыми:  какие  же  они  глупые.  Если  смогли  раскрыть  такое  преступление?
                Бабочки.
Любопытство   наказуемо.  Опасно   маленькому  слабому   котёнку   одному   выбегать  на  дорогу.   Но,   очень  необычный   рой   белых  красивых  бабочек  с  прозрачными   крылышками,  прилетел  к  нам,   опустился  на  траву,   вблизи  дороги.   Я   подбежал  к  ним,  засмотрелся.    Бабочки  перелетели  чуть  подальше,   зависли  над  маленькой   лужей,   снова  переместились   на  траву.  Я   побежал  вслед   за  ними.  Бабочки  словно  манили  меня,    светлой  колышущейся   лентой   порхая   над  дорогой.   Я   не  отставал  от  них,   а  когда  хотел  вернуться  домой,   то  Серый  кот  перегородил  мне  дорогу.  Он   стоял,   широко  расставив  лапы,  подняв  хвост,   шерсть   вздыбилась  у  него  на  загривке,   жёлтые  глаза   ярко  светились.   Я  вспомнил   своё  не  давнее   знакомство  с  Кротом   и  попросил   очень  вежливо.
   -  Не   можете  ли  вы   быть  так  добры,   так  любезны,   проводить  меня  к  моему  дому.   Я   маленький   котёнок   и  я  заблудился.
Серый  кот  от  неожиданности   опустил  хвост,   присел,   захлопал  глазами,   но  стоило  мне  сделать  лишь  шаг   вперёд,   как   он  кинулся  на  меня.  Я   побежал  вдоль  по  улице.   Если  бы   у  меня  был  прежний,  а  не  укороченный   хвост,   то  Серый  кот  непременно   поймал  бы  меня.   А  тан,  он  только  безнадёжно  клацал   зубами.   Я   бежал,    я  очень  быстро   бежал   мимо  домов,   мимо  скамеек,   мимо  мальчиков  и  девочек.   Я   выискивал   подходящее  дерево,   на  которое  я  мог  бы  с  ходу  забраться.   Конечно,   и  Серый  кот  ринется  за  мной,   но  я  легче  его   и  тонкие   прутья   меня   удержат,   а  его  нет.   Такую  берёзу   я  скоро   увидел  и  сразу  подскочил   почти  до  её  половины,   забрался   на  тонкой  ветке.   Серый  кот   бежал  следом  за   мной,   а  у  тонкой  веточки   ему  пришлось  задержаться.   Так   мы  и  сидели,   сердито   мяукали,   стараясь   напугать  друг  друга.  Серый  массивный  кот   с  жёлтыми      
         злыми   глазами,   с  острыми  крепкими   когтями,   с  вздыбленной  шерстью   на  загривке   и  маленький  рыжий   котёнок,    который   пытается  казаться  сильным,   смелым   и  сердитым.   Мальчик,   чинивший  рядом   велосипед,  кинул  в  нас   обломком   кирпича.
   -  Брысь!  -  крикнул  он,  -  надоели! 
Кирпич  не  долетел  до  меня,   а  ударил  по  Серому  коту.   Он   повалился   вниз,  но  и  я  не  удержался,  скатился  по  ветке   вниз на  землю  и  кинулся  бежать.   Вскоре   за  мной   погналась   чёрная  собака,   и  мне  пришлось  спасаться  на  поленнице.    Сидя  на  неудобных   поленьях,   я  набирался   сил,    стараясь  не  смотреть  на  острые  зубы,  злые  тёмные    глаза,   алый  длинный   язык.   Что  ей  от  меня  надо?    Почему  она  так  сердита  на  меня?  Ведь,   ничего   плохого   я  ей  не  сделал.    Или  тоже  инстинкт,   приказывающий  ей  преследовать  любую   движущуюся    цель,   принимая  её  за  добычу.   Я   оглянулся,   надеясь  увидеть  свой  дом.   Но,  кругом   стояли  не  знакомые   мне  дома:  без  берёзы,  без  роз,   без  сирени   и  без  будки.    Не  было  кур,    Верного   Шкалика,  не  было  моей  стаи,   которая   бы  непременно  спасла  бы  меня.    Вокруг   не  знакомые  люди.   У  них  нет  желания   спасти  меня  от  черной   собаки.  Для  них   драка   котов,   погоня  собаки  за  кошкой  -  обычное   дело.  Спасайся  сам,   как   умеешь,   как  можешь,   надейся  только   на  себя.   Я   выбрал  увесистое  полено   и  двинул  его  вниз.  Собаку   оно   не  ушибло,   но  ошеломило,   дало   мне  возможность   спрыгнуть   с  поленницы   и  отбежать   по  дороге.   Ещё   раньше  я  заметил   маленький  магазин   с  дырой  в  доске  крыльца,   в  которую  мне  вполне    можно   спрятаться   от  злой  собаки.  Мне   повезло,    Я  успел   добежать   и  обрадовано   забился   в  щель,   сразу  не  заметив  сырости,  ни  паутины,   ни  свей  неприглядности  моего  убежища.   Я  радовался,   что  острые  зубы   чёрной   собаки  не  достанут  сейчас   до  меня.   Я   даже  царапнул  её   по  языку,  и  она,   заскулив,  отскочила  в  сторону.   Но,   радовался   я  не  долго.   Неудобно   было  сидеть,  лежать,   воздух   сырой  и   кислый,   а  над   головой   постоянный  топот  ног.   Осторожно   я  вылез  из  дырки   и  сел   рядом.
   -  Какой   маленький   рыжий   котёнок!  -   восхитилась  худенькая   старушка,  -  вот,    поди,   выбросил   кто-то?
   -   Наверно,   паршивый,  -  отозвался   дядька   с  тросточкой.
,,Меня   не  выбросили,   я  заблудился,   у  меня  есть  своя  стая,,  промяукал  я.   Но,   люди  кошачьего   языка   не  понимали   и  твердили  своё.
   -  Поди,  выбросили,   наверно,   паршивый? 
   -  Я   бы  и  взяла,  -  откликнулась   одна  молодая   женщина,  -  да,   у  меня  есть  один  кот.
Я  бы   и  не  пошёл,   хоть  она  и  красивая  и наверно,   добрая,   но   она  не  моя   Ляля.   Я  буду  её  искать,   но  как? 
Всю  ночь   я  просидел   под  крыльцом,  слушая,   как   шумит  ветер,   гонит  по  дороге   пыль   и  фантики   конфет,   в  кустах  щебуршат  воробышки,   где  то  вдали  лают  собаки,   по  крышам  бегают  кошки.    Мне  скучно   и  одиноко,    всё   чужое   кругом.   Даже   солнце,   выглянувшее  из-за  белой  крыши,  а  не  из –за  берёзы,   как   у   нас   показалось  мне   сердитым.   Оно   не   могло   согреть  меня,    скрывающего  под  крыльцом.   Снова  топот  ног  над  головой  и  снова   я  выглянул  наружу.   Мальчик  бросил  мне  кусочек   колбасы.   Я   на  лету  её  проглотил   и  побежал  за  ним,   хотя  он  меня  и  не  звал.   Но.  так   неуютно  спать   на  сырой  земле,   так  скучно  жить  одному,   так   голодно,   когда  у  тебя  нет  стаи,   что  я  надеялся   на  мальчика.   Он   быстро   ушёл,   а  я  снова   повстречал   своих   белых  бабочек.   Как   их  много.   Как   они  веселы   и  довольны!   
   -   Найдите  мой  дом!   -  попросил  я  их,  -  я   потерял  мою  стаю!
   -  Какой   он,  твой  дом?   Как  мы  его  узнаем?  -   Спросили  они.
   -  Очень  просто:   там  растёт  сирень,   розы,   высокая   берёза.  Там   мой  Верный   Шкалик,    куры,   моя   Ляля,  девочка   с  голубыми   глазами   и  с  красной  ленточкой   в  светлых  волосах.
   -  Мы   мимо  него  пролетали,  -  вспомнили  бабочки,  -  идём  с  нами.    Мы  тебя  проводим.
Я   быстро   и  радостно   согласился.   Забрался  в  самую   гущу   и  шествовал   в  окружении   прекрасной  свиты   и  охраны.   Мы   свернули  на  соседнею   улицу.  Чёрная  собака,   которая   вчера  гналась  за  мной,   сегодня  смотрела  на  нас   с  недоумением,   не   решаясь   подойти   ближе.    Серый   кот  скакал   на  трёх   лапах   и  сегодня  был  мне  совсем  не   страшен.   Скоро   я  увидел  мой  дом  с  сиренью,  с  белой  берёзой   и  с   Верным  Шкаликом  во   главе.  Я   раскланялся  с  прекрасными  бабочками,   поблагодарил  их,   и  они   улетели. 
  -  Хорошие   у  тебя  знакомые,  -  позавидовал   мой  друг,  -  а  я  всё  сижу  на  цепи,   каждый   день  одно  и  то  же.   Скучно.
   -  Дома   лучше,   чем  где  либо,  -  авторитетно  заявил  я,   -  я   так   скучал   по  тебе,   так  сильно    скучал,    всю  ночь  только  о  тебе   и  думал.  -  Я   неотрывно   смотрел  на  его  миску,   где   ещё  остались  остатки  каши   с  хвостиками   рыбы.
   -  Доедай,  -  великодушно   разрешил  мне  Верный   Шкалик,  -  я  уже  сыт.  К   старости   я меньше  ем.   Я  тоже  ждал  тебя,   и  Ляля  ждала.   До  самой  ночи  на  скамейке  сидела,   всё   тебя   выглядывала,    пока  хозяин  её  домой  не  прогнал.
Услышав   такое  про  мою  Лялю,   я  позабыл  про  кашу,   побежал  быстрей  домой,   скорей  увидеть  её.   Я   лизал   ей  руки,    дотянулся  до  лица,   а  она   только  смеялась   и  кружилась  со  мной  по  комнате.
                Прогулка.
 После  моего  невольного  путешествия  с  белокрылыми  бабочками   Ляля   не  хотела   со  мной   расставаться.  Когда   её   подружки    Света,   Таня  и  Аня   позвали  её  в  лес    на  прогулку,   то  она  решила    взять  меня  с  собой.   Я    тот  час  же   побежал   к  Верному   Шкалику   спросить  его  про    лес,   в  котором   я  ещё  не  разу   не   был.
  -  О.  лес!  -   мой  друг   мечтательно  поднял  голову  к  верху,   мечтательно   вздохнул.  Мне   показалось,   что  он  сейчас   завоет   с  досады   или   с  восторга.  С   досады,  что  никогда  там   он  уже  не  будет.   С  восторга   от  прошлых   воспоминаний.  -  О,   лес!  -  повторил  он  ещё   протяжней,  -  там   всего  много.   Много  деревьев,    много  кустов   и  травы,   много  птиц,   а  больше  всего  там   много   запахов.   Там   ветер,   там  простор,   там   можно  бегать  куда  хочешь   и  как   хочешь!  Меня   не   берут  сейчас   в  лес,   ибо   хозяин перестал   охотиться.   А   раньше,   когда   мы  ходили  с  ним   в  лес,   то…..
Я  не  дослушал  его  возлияний,   меня  позвала   Ляля.   Она   с  девочками   стояла   у  скамейки   и  ждала   меня.   Света,    Таня  и  Аня  все  непременно   хотели  меня   погладить.   Они   не  хотели  замечать  моих  насупленных  глаз,  вздыбленной    на  загривке   шёрстки,   поднятого  хвоста.    Они  втроём  тискали  меня  на  руках  Ляли,   мне  пришлось   одну   из  них  немного  царапнуть.
   -  Ой,  -  удивилась   Света,  -   он  царапается?  Всё   ровно   он  хорошенький.  Когда   мы   достроим   свой   дом,   то  я  непременно   заведу  себе  такого  же.
    -  А   как   же  твои  рыбки?  -  спросила   её  Таня,  -  твой   котёнок   их  выловит   и  съест?
Рыб   я  ни  разу  не  ловил,   как   и  мышей,   птиц.  Но,  если  моя  Ляля их  будет  любить,  то  я  их   никогда  не  трону.
    -  А   у  меня  рыбки   такие   красивые:    вуалехвосты,   меченосцы,   золотые  рыбки.    За  ними   интересно  наблюдать,   когда  они  мелено    плавают  в  воде.  У  вуалехвостов  такие   голубовато-зелёные    длинные   хвосты.    У   телескопов  такой  важный  задумчивый  вид.   Золотые  рыбки   весело   снуют  среди   башенок,  прячутся  среди  водорослей.
  -  А   мой  попугай   со   всеми   здоровается,  забавно  хвалит  себя:   попка –молодец!   Попка –молодец!  -  Хвалила   своего  любимца   Таня.  -  А   то  скажет  маминым  голосом:   ,,Таня,   Дверь  открой,  пришёл  кто-то,,  -  я  побегу   открывать,   а  там   никого  нет.
   -  Моей  черепахе   тысяча   лет,  -  вспомнила   про  свою   любимицу   Аня.  -  Она   ещё   мою  прапрабабушку  помнит.   Она   такая   спокойная,  всё   листики   грызёт   и  сидит   у  себя  в  коробочке   тихонечко.
Я   откровенно   заскучал,   пока  они  расхваливали  своих  питомцев.   Подумаешь,   какие - то  рыбки,   какой - то  попугайчик   и  какая - то  черепаха,   спокойно   живущая  в  коробочке.  Неужели  моя  Ляля  согласится   с  подругами?  Словно,   подслушав   мои  мысли,   Ляля   меня  утешила.
   -  Рыбками    можно  любоваться,    попугая   интересно   послушать,   за  черепахой  легко   ухаживать,   а  Смелый   друг  красивый,   интересный  и  особых   забот   тоже   не  требует.   Не   давно   он  гулял   целую  ночь,   а  я  по  нему  так   скучала!
Так   бы  всё   и  слушал  -  такие  приятные  слова  обо  мне  Ляля   говорит,   но  мы  уже  пришли  на  небольшую  полянку,   и  девочки  остановились.   Верный   Шкалик   меня  обманул.   Здесь   не  просто  много  деревьев  и  кустов.   Здесь  очень  много  и  деревьев,   и  кустарников   и   с  листьями,   и  с  колючками.  Они  вплотную   обступили  полянку,   а  неугомонный   ветер   играл   их  листвой.   Ветки  у  елей   и  сосен  он  лишь  немного  шевелил.  Цветной   ковёр   из   цветов,   где  белели  ромашки,   синели  васильки,   покачивался  на  длинных   стебельках   болиголов,   пестрела  герань,   раскачивал,   словно   морские  волны.   В  кустах  щебетали  мелкие  птички,   на   верхушке   высокого  дерева   стрекотала  сорока.    Мимо  нас,   громко   каркая,   пролетела   ворона.   А   запахи  наплывали  на  меня  со  всех   сторон.   Пахло   ароматами   цветов,   прогретой  землёй,   смолой   деревьев,   пахло  мышами.    Поймать  бы  хоть  одну  мышку.   Я   показал  бы  её  моей  Ляле,   похвастался  бы  перед  Верным    Шкаликом.  Ляля  с   подружками   плела  венки,   изредка   окликая   меня.  Я   нырнул  в  месиво   цветов,   пригнулся   и  затаился,   почувствовал  себя  снова  свободной  кошкой   из  древнего  Египта.   Я   гуляю,  где  хочу,   сколько  хочу   и  как   хочу!   Я   могу  спрятаться   и  сидеть,  сколько  мне  вздумается.   Я   смелый,   сильный,   быстрый    котёнок.   Я  не  сразу   вышел,   когда  Ляля   позвала   меня   обратно  домой.   Потом   бежал  впереди  неё,   не  даваясь  в  руки.   У   самого  дома  я  устал,   и  моя  воля  закончилась.  Я   смелый,   но  я  друг,   внушал  я  себе,   я  люблю   мою  Лялю. 
   -  В   лесу  хорошо,  -  говорил  я  Верному   Шкалику,  -  там   много   запахов,   простора,  деревьев  и  кустарников,  травы.   Одно  плохо:    там  нет  молочка  и  мяса. 
   -  Что  и  говорить,  -  уныло  согласился  со  мной   Верный   Шкалик.   Мы   оба   вспомнили   о  своих   древних  предках  -  миацидах.
                В   гостях.
Девочка   Света  позвала   меня  в  гости.   Ни  Лялю,  ни  хозяина  с  хозяйкой,   ни   Верного   Шкалика,   ни  Белую  сороку  или  куриц,   а  меня.
   -  Пойдём   к  нам,  -  пригласила  она,    поглаживая    меня   по  спинке.   -   Мы   построили  новый  дом   и  лучше,  если  первой  в  него  зайдёт   кошка.
Я   не   стал  уточнять,   что  я  кот,   да  ещё  и  котёнок,   просительно   посмотрел  на   Лялю,   и  мы  пошли.   Мы   долго   шли   прямо  и  прямо,   потом   свернули  направо,   прошли  мимо   коровы  с  телёнком,   мимо  пары  шипящих   гусей.   По  мягкой  тропочке  свернули  к  новому  деревянному  дому   с  тремя  широкими  окнами,   с  железной   крышей.   У  зелёной  калитке  с  зелёной  скамейки  нас   поджидали   три  старухи,   два   мужика,   одна  женщина  и  малая   ребятня.   
    -  Несут!    Несут!   -  громко  приветствовали   они   меня,  -  да  какой  он  пушистенький,    рыженький,   хорошенький! 
Меня  передали  женщине,  от  неё  сильно  пахло   луком,    но  я  терпел.   Она   понесла  меня  по  высокой  лестнице,   осторожно   опустила   у  порога.    Все  напряжённо   молчали,   с  улыбкой   смотрели  на  меня.  Сильно   пахло   краской  и  чистотой:   ни  где   ни  пылинки,   ни  паутинки.   Золотистый   пол,   только  что  покрашенный,   голубые   обои,  только,   что   поклеенные,   широкая   печь,   только  что  побеленная  и  истопленная.  И   никакой  мебели.   Бегая,   прыгая   по  всему   полу  -  ничего  не  упадёт,  не   сломается,   не  разобьётся.  Я   осторожно  перешагнул  через   порог,  прошёлся   вдоль   стены,  вдоль   окон,   повернул  обратно  к  печке.    У  дверей  все   ожидающе  смотрели  на  меня,   ожидая   моего  решения.  Ляля   моя   ободряюще   мне  улыбнулась.   Света  ласково   кивнула  головой,   а  её  мама   озабоченно  шевелила   губами.  Я   вернулся  обратно  к  окну  -  не  лёгкое  это  дело   принимать  дом.  У   одной  стенки  хорошо   стоять,   у  второй  стенки  тоже  приятно,  у  окна   уютно,   а  на  середине   комнаты  и  хорошо,  и  приятно,  и  уютно   и  ещё   спокойно.  Я   улёгся  на  середину,  вытянул  лапы,   сделал   вид,   что   заснул. 
   -   Я  так  и  думала!  -  обрадовалась   Света,  -  середина   комнаты  -  лучшее    место.  Вот  здесь   и  сделаем  перегородку,   возле  которой   поставим   мне  диван.   И   у меня  будет  своя  отдельная   комната.
   -  Ты,   наверное,   подкупила   кота,  -  улыбнулась  её  мама,   -  признайся,   не  кормила   его  по  пути  сосиской?
   -  Сосиску   мы  ему   обязательно  купим,  -  пообещала   Света,  -  такого   хорошего   котёнка  как   не  угостить? 
    -  Это   Смелый  друг,  -  Ляля   взяла   меня  на  руки,   -  Он   смелый  и  очень  умный.   Всё   понимает,  только   не  говорит. 
Конечно,  я  всё   понимаю.   Когда   гладят  по  спинке,   это  хорошо,   когда  обещают  сосиску,  это  очень  хорошо,   а   когда  дадут  сосиску  -  будет  просто   замечательно.   О  лучшем  и  мечтать   нельзя.   
                Зоопарк.
Несколько   дней  шли  дожди.  Крупные   капли  стекали  по  стеклу  окна.   Соседний  дом   и  деревья  выглядели  словно  в  тумане.  Прохожие  торопливо   пробегали,   прикрываясь   цветными   зонтиками,   с  которых   сочилась   вода.  Верный   Шкалик   скрылся  в  будке,  куры  тоже   не  гуляли,   а  Ляля   смотрела  мультики.  Она  обещала  мне,  что  как  только  выглянет  солнце,   то  мы  пойдём   с  ней   в  зоопарк,   смотреть  разных   диких  животных.  Каждое   утро  я  сразу  вскакивал  на  окно,   но  небо  оставалось  серым.   Но  сегодня  краски  лета  снова  вернулись  в  природу:  небо   голубое,   солнце   красное,  деревья  зелёные,   а  прохожие   надели  цветные   платья   и  футболки.  Верный   Шкалик  выполз  из  будки,  курицы   закудахтали. 
Мы   ехали  на  автобусе,   Ляля   держала   меня  на  руках.  Я   чувствовал   внимание  пассажиров   к  своей  особе.  Да,   словно  отвечал  я  им,   меня  так  любят.  Ведь,   мы,   кошачий  род,  очень  особенные   животные.  У   нас   нюх,   не  хуже,  чем  у  собаки,   а  в  темноте   мы  видим  даже   лучше  их.  В   древнем   Египте   нас  очень   ценили,  видно   умные  люди  тогда  жили,   не  то,   что  сейчас.   К   Ляле  и  моей  стае  это,   разумеется,   не  относится.   Там   меня  любят  и  ценят. 
При   входе  в  зоопарк   хмурый   служитель,   полный   черноусый   мужик,   очень  обидел  меня.   Он   спросил   мою  Лялю,   не   принесла  ли  она  меня  на  съедение   тигру,   как   плату  за  билет?   Надо  же  до  такого  додуматься?  Ляля   крепче   прижала  меня  к  себе  и  отчаянно   замотала  головой.   Тогда   глупый   служитель  заставил  её  взять   ещё  один  билет  -  на  меня.   Я   по  праву,   как   настоящий   посетитель,  рассматривал  зверей,   закрытых    в  клетках.  Мне   очень  было  жаль  бегемота.   Он  такой  тяжёлый,  а  его  целыми  днями  держат  в   воде.  Представляю,  как   ему  там  плохо:  я    воды  очень  боюсь.  Шустрые   обезьянки  лазают  не   хуже  меня.   Они  всё   пытаются   выбраться  из  клетки,  а  не   могут,  потому  и  корчат  людям   разные  рожицы.  Бедного  маленького  медвежонка   с  большими   белыми  глазами   кормят  листьями.   От  такой  еды  он  обессилел   и  еле  шевелился.  Кенгуру   прыгают   и  носят  при  себе  своих   кенгурят.    Они  выглядывают  из  сумки  у  них  на  животе.   От   такой  заботливой  и  строгой   мамы   не  сбежишь.   Я   видел  розовых   фламинго,   какие   у  них  длинные  шеи  и  длинные  ноги!   А  сами   маленькие,   чуть  больше   меня.   Видел  я  там  и  пеликана   с  мешком  под  клювом.    Там   он  держит  свои  запасы.   Вот,    уж  ни  кто   их  не  сворует,  и   он   про   них  не  забудет.   Видел  я  и  слона:   он  такой  огромный,   больше  нашего  дома.   Ноги   у  него   толстые  и  два  хвоста  -  спереди  и  сзади.   Сзади  хвостик   маленький,   почти,   как   мой,   а  спереди   длинный   и  толстый.   На   волка  посмотрел,  он     серый   и  сердитый,   глаза   желтым  огнём   сверкают.   Правильно  его   поймали  -  не  будет   слабеньких   зверьков   обижать.   Ещё   лису  видел,   крутится  по  клетке,   пушистым   хвостом   машет.   У   белки  тоже  пушистый   хвост.   Сама   маленькая,   а  хвост   в  три  раза  её   больше.   Черепах   ещё  видел.   Они  такие  маленькие  тихони,   зачем  их  сюда  посадили?    Они   и  так  ни  кого   не   тронут.   И   тигра  заметил,  лежит  в  дальнем   углу,    хмуро  на  нас   смотрит,  хвостом   только  чуть-чуть   шевелит.    Ему   хотели   меня  скормить?    Да,   он   умное   животное,   не  стал  бы  он  сородича   есть.    Носорога     ещё  видел.    У  него  на  носу  вырос  рог,   и  его  так   и  зовут  -  носорог.  У   жирафа  такие   длинные  шеи,   хорошо   ему  листочки   в  деревьев  рвать.   Сколько   зверей  разных,   больших  и  маленьких,    с  шерстью   и  без  шерсти.   Какие  мы  все   разные.   Хорошо.  Что  я  котёнком   родился,   мне   моя   внешность  очень   нравится.    Хорошо,   что  я  живу   у  Ляли,   а  не  сижу  в  клетке.   Ем  рыбу,  мясо  и  молоко,  а   не    противные  бананы   и  листья.   Фу!
                Выставка.
Сегодня    Ляля  мне  сказала,  что  сегодня   мы  с  ней   пойдём  туда,   где   мне  будет  ещё  интересней,  чем   в  лесу   или   в  зоопарке.   Я   ей  не  поверил,  более   интересного,   чем  лес   и  зоопарк  ничего  больше   не   существует     Мы  снова   ехали  в  автобусе,   который    бежал   по  гладкой  мостовой    быстрей,   чем   Серый  кот,   чем  чёрная   собака,   быстрей,   чем  тигр   в   саванне,    чем   верблюд   в  пустыне.    Дома,   деревья   и  люди  так  и  мелькали  у  меня  перед  глазами.  Сегодня   пассажиры   на  меня   не  обращали   внимания.   Они   больше   смотрели  на  других   кошек,   которые   почему  то  тоже   ехали  с  нами?   Но,   я  рыженький,   с  ошейником (против  блох),   умывшийся,    Ляля   в  красном   платье   с  красными  ленточками   в  белых  волосах   выглядели  лучше  этих   толстых    или  лысых  уродов   с  их  полными  мужиками   и  стареющими   тётками.  Странно,  но  все   эти  коты   вышли  вместе   с  нами   и  вошли  в   одно  высокое   здание..  Их   посадили  в  отдельные   клетки  (так  им  и  надо)   нацепили  на  них   бирки. 
   -  Какой  породы  ваш  кот?  -  спросил  у  Ляли  высокий  мужик   с  остренькой  бородкой  и  длинными   худыми   пальцами.  -  Или  он  беспородный?   Документы   есть?   
   -  Мой  кот  самый   лучший!  -  гордо  защитила   меня  Ляля,  -   он  и  без  породы  самый   лучший!
   -  Да-да,    разумеется,  -  сразу   согласился   высокий   и  быстро   отошёл  от  нас.  Он   щупал,   мял   и  встряхивал   всех   этих  уродцев,   дул  им  в  морду,  заглядывал  в  рот,  в   уши,   переворачивал   их  на  спинку,   гладил   против  шерсти.  Кошки   всё   покорно  переносили.    Они   считали  себя   воспитанными,   а  я  бы  такое   обращение   с  собой  не  допустил.   Удивительные   кошки  собрались  здесь.  Я  таких   раньше   ни  где  не   встречал.  Одни  стриженные,   мускулистые   гордо  восседали  на  тумбах.  У   них  были  тёмные  глаза, сильные   лапы  и  короткий  хвост.  Видел   я  белых,   с  голубыми  глазами   кошек.    Ими   восторгалась  одна  полная  тётка.   Она  нежно   кошек,   похожих   на  груду   пуха,   даже  глаз  не  видно  -  одни  уши  торчат.   Они  такие   сонные,   очень  ленивые.  Посмотрел  и  на  рыжих,   на  пёстрых,  на   чёрных.   Между   клетками  ходили   люди,   осматривали   кошек,   восхищались  ими.   У   Ляли   спросили,   какой  породы  у  неё  кот?
   -  Самой   лучшей!  -  ответила  она,  -  комнаттерьер!
Я   и  не  знал,   что  у  меня  порода  есть.   Я  гордо  выпрямил  спинку,    поднял  голову,   распушил   усы.
   -  Да,   он  хороший,  -  похвалили  меня.   Затем   некоторым    выдавали  медали   и  грамоты.  Ляле  за  меня  тоже  выдали  какую  то  красивую   бумажку    с  золотыми  завитушками   по   краям. 
    -  За  волю   к  победе!  -  сказал  высокий  бородатый   мужик.  -  и  как   единственному    представителю    комнаттерьера.   -   Он   Ляле  пожал  руку,   меня  погладил  по  спинке,    а  все   мне  похлопали,    как   и  другим  кого  наградили  медалями   и  грамотами.  Мне   не  дали  медаль,  но   Ляля  шепнула  мен,  что  я  у  неё   лучше   любой  породистой  кошки.    Они  дорого   стоят,    а  я  для  неё   всех  дороже  всех  их   вместе   взятых.   Да,   я  и  не  хочу  быть  породистым.   Зачем?    Чтобы   сидеть  в  клетке,   чтобы  тебя  мяли  длинные   пальцы    высокого   мужика?   Хотя,  он  не  такой  уж  плохой,  он  же  назвал  меня  котом  (помните?).   Я  и  есть   кот,   уже  не   котёнок.   Свободный   кот,  хожу,   где  мне   вздумается,   сколько   хочу  и  как   хочу.  Вот  так!
                Грустный  день
Сегодня   у  меня  самый   грустный  день.   Нет,   меня  не  выкинули  на  улицу,   не  нашлёпали,  но   случилась  беда   пострашней.  Но,   всё   по  порядку.
С   утра  день  начинался   очень  хорошо.   Подошла   осень,   наступили  деньки  ,,бабьего  лета,,.   Самые    лучшие  дни  в  году.  Солнце  не  такое   жаркое,   дни  не  такие   длинные,    комаров    и  мошки  меньше.  Хозяйка   позвала   Лялю  за  брусникой,   на  болотце    в  двух   километрах   от  города,    рядом   с  дачами.   Ляля   взяла  меня  с  собой.   Мы    взяли  с  собой   маленькое   ведёрко,   остановились   у  скамейки,   и  тут   Верный    Шкалик   жалобно   завыл,  зацарапал  лапами землю.   Ему   тоже  хотелось  в  лес.   Я   понимал  его   и  очень  обрадовался,   когда   хозяин   отстегнул  карабинчик  на  его  ошейнике   и   отпустил   его  с  нами.
   -  Иди,   прогуляйся,  -  разрешил  он,  -  да,   не  кусай   ни  кого.                Верный   Шкалик   лихо  перепрыгнул   через   забор,  весело   залаял,  закружился   вокруг  нас.  Белая   сорока   испуганно   взлетела  на  берёзу,   а  Серый   кот   убежал,    скрылся   в  подворотне.   Пока   мы  тихо  добирались   до  болота,    Верный   Шкалик   успел   обежать  все  деревья  в  округе,   обнюхать   все   кочки,   поздороваться  со  всеми   псами,  повстречавшими   нам   по  дороге   и  сидящими   на  цепи.   Хозяйка   с  Лялей   собирали   ягоды,  я   не  отходил  от  них,    а  Верный    Шкалик  продолжал  носиться  по  лесу.  Он   показывался  из-за  кустов   и  снова   убегал   в  глубь  леса.   Слышалось  только  чавканье   под   его  ногами  и  хруст   веток.   Брусника   мне  не  понравилась,    она  совсем   не  вкусная,   она  не  похожа   ни  на  молоко,  ни  на  мясо,  ни  на  рыбу.  Я   не  могу  понять,   почему  люди,  построившие   себе  высокие   крепкие   конуры,   сумевшие   приручить  себе  железных   зверей, (которых  они  называют  машинами)   так   плохо  разбираются  во  вкусах?   Им   нравиться   брусника.   А   может,   брусника   только  предлог,  а  просто  им  тоже  хочется  прогуляться  в  лесу.   Мягкий  ветерок  доносил  до  нас  различные   запахи:   от  болотной  жижи     и   увядающий  листьев  до    смолы  деревьев  и  подсыхающей  травы.  Кружевная  тень  от  разлапистых   елей   мельтешила   на  узкой  тропе,   терялась   в  косматых    кочках.   Ляля  обрадовалась,   найдя  позднею   ежевику,    похожую   на  малину,   только  синею   и  растущую   в  траве.  Хозяйка   аккуратно  собирала  бруснику,   отделяла   её  от  хвоинок   и  только  потом  бросала  в  ведро.    Ляля   собирала  с  мусором   и  всё  прислушивалась   к  отдалённому  стрёкоту   сороки,   к  приглушённому   лаю  Верного   Шкалика.   Лай   его  то  отдалялся,  то  приближался,   доносился   то  справа,   то  слева.   Набрав   почти  полное  ведёрко,   мы   уже  повернули  обратно,   как   на  нас,   злобно  лая,  выбежала   чёрная   крупная   овчарка.   Её  лай  заглушил   стрёкот  сороки,   шум  ветра,   жужжание   пчелы.  Мы   испугались,    присели.   Ляля   спряталась  за  хозяйку,    а  я  за  Лялю.  К  счастью,   овчарка   не  преграждала  нам  дорогу  домой.   Хозяйка,    не  оборачиваясь,   толкала   Лялю   обратно  к  дому.   Сама,  загородив  нас,   предостерегающе   уговаривала   злую  псину.
  -  Мы   тебя  не  трогаем,   и  ты  нас,   пожалуйста,   не  трогай.
Но   овчарка   не  отступала,   она  всё  ближе  подступала   к  нам,   оглушала   своим  лаем.   Глаза  её    сердито  сверкали,  рот   резко  открывался,  показывая   острые   зубы,    уши  торчали  прямо,   лапы   скребли  землю.   Я  вспомнил   о  Верном   Шкалике.  Вот  бы  он  сейчас   помог  нам!   Верный   Шкалик,  словно   услышал  меня,   прибежал  к  нам.  Он   оттеснил  хозяйку    от  чёрной   овчарки    и  тоже   залаял  на  неё.   Затем   они  сцепились,   закатались  по  земле.   Мелькали  в  воздухе   лапы,  хвосты,   летела   в  стороны  шерсть,  сверкали  глаза  и  зубы,    слышалось  громкое   грозное    рычание.   Сколько  я  смог  разглядеть    Верный    Шкалик   оказался   внизу.    Его  голос   я  слышал  всё  тише,    уже  не   голос,   а  жалобный   визг.
   -  Шкалик,   Шкалик!  -  оборачиваясь,   звала   Ляля.   Да,  его  сейчас   хоть  Рексом,    хоть    Мухтаром,   хоть  как    красиво  не  назови,   он  всё   ровно  не  вернётся,   пока  не  одолеет   злую   чёрную   овчарку.    Только  справится  ли?    Он  же   уже  не  молод.   
    -  Быстрей!    Быстрей!   -  гнала   нас    к  дому   хозяйка,  -  такие   страхи    -  не  надо  и  ягод.
До   позднего  вечера   мы  ждали  чуда:  возвращение    Верного   Шкалика.    Ляля   со  мной  сидела   на  скамейке,   и  мы   смотрели  в  сторону  леса.   Хозяин  тоже  выходил   на  дорогу.
  -  Зря  я  его  отпустил  -  ругал  он  себя.
  -  Шкалик  нас   спас,  -  призналась   хозяйка,  -  если  бы  не  он…
Если  бы  не  он,   то  нам   бы  пришлось  очень  и  очень  плохо.    Зьря   хозяин  ругает  себя,   что  он  отпустил    Верного   Шкалика  с  нами   в  лес   погулять.   Верный    Шкалик  так  радовался,   он  так   мечтал  снова  побывать  в  лесу,   свободно   побегать,   ощутить   все  запахи  осени   и  даже,   защищая  нас,   сразиться  с  злой   овчаркой.
                Осень.
Затем   наступила  осень,  похолодало,    пошли  дожди.   Облетали  листья,   густым  шуршащим    ковром   устилая   собой  землю.  Загрустили  розы,   поникли  их   цветы,  повяли   листочки.  Потемнели  травы,   пожелтела  берёза,   только  сирень   упрямо  противилась   холодам,    удерживая  на   упругих  листьях   белую   крупу   снега.   Они   так  и  облетели  зелёными,   укрывая   землю,    будку   Верного   Шкалика,   терялись   в  ветвях   колючего   ельника,   которыми    хозяйка   укрыла  розы.   Куриц  перевели  в  тёплую   конюшню.    Землю  плотным  слоем   укрыл    белый,  холодный,   пушистый   снег.    На  свежем   снегу  оставались  следы.   У   хозяина  след  чёткий    ёлочкой,   хозяйка  отпечатывала   круги,   а  за   Лялей   следом   тянулись   волнистые  линии.   У   меня  красиво   отпечатывались    четыре    ямочки  и  ещё  одна  спереди.   Мне  нравилось   раньше   всех  просыпаться   и  отпечатывать   следы  на  мягкой  свежей  чистой  пороше,    когда  ещё   все   спали.   Затем   уже   шли  остальные,  затапливали  мои  следы    и  следы  друг  друга.   Я   провожал   Лялю  до  столба   и  возвращался  обратно,   садился    на  окно.  Однажды,   утром,   выйдя  на  утреннею  прогулку,    я  встретил   ужасное   белое   чудовище.  Он   вышел  на  улицу  раньше  меня  и  поджидал  меня   не  далеко  от  нашего  дома.
Хотя  он  мне  широко   улыбался,   а  всё   же  грозил   метлой,   посаженной  на  длинную   палку.  Красный  длинный  нос  тоже   целился   на  меня.   Жестяное  дырявое   ведро,   надетое   вместо  шляпы,   задиристо   сдвинуто  на  бок.  Глаза,  словно   угольки,    подозрительно  смотрели  на  меня.   На  шее,   вместо   шарфа  болталось  старое,   знакомое   мне,   синее   полотенце,    концы   которого  тихо  шевелились   по  ветру.   Белое   чудовище   поджидало  меня,  а  может,  Лялю?    Как   же  она  пойдёт  в  школу?  И   как   она  вернётся  обратно?  Что   это  за  зверь?   Древний  мой  инстинкт   ничего   мне  не  подсказывал.   Я   медленно  подошёл  к  нему,    сердито  зашипел,   поднял  свой  короткий  хвост,   шерсть   на  загривке  у  меня  вздыбилась,   глаза,    я  надеялся,   злобно   засверкали.    А  белое   чудовище  меня  не  замечало.   Оно  как   стояло,   так  и  продолжало   стоять,   даже  не  шевелилось
  -  Ха-ха-ха!  -  застрекотала   Белая   сорока.   -  Снеговика   испугался?    Да,   он  не  живой!    Он  сеседским   мальчиком   из  снега   вылеплен.
Глупая   сорока   разнесла   среди  мелких  пташек   про   мою  досадную  промашку.   Всё  же  я  был  доволен:   сейчас   ни  какой  зверь  моей   Ляле   не   угрожал.   Я   мог  смело  вечером   поджидать   её   из  школы.
                Зима.
Как   много  оттенков  у  белого  цвета:   от  серого   до  прозрачно – серебристого.    Серые,   чуть  голубоватые   тона    таятся   под  сиренью.    Под  берёзой,   по  вечерам   они  чуть  розоватые,   а  на  ветках   он  искрится   ослепительной   белизной.   Моя  Ляля   очень  точно  выразила   красоту   берёзки   в  коротком   стишке.
  -  Белая   берёза  под  моим   окном  принакрылась   снегом,   точно  серебром.
Я   много   сижу  на  окне  и  всё   вокруг  замечаю.  Темнеет  рано,  рано   включается  лампочка   на  столбе.    В   полукружья   её   света    мельтешат  белые   снежинки.   Они  обрамляют   забор,   крыши  домов  и  сараев,   тянутся   вдоль  проводов,   садятся   на  красную  Лялину   шапочку,   на   санки,   которые  девочка   вытащила  на   улицу.   Ура,   мы  идём  кататься  на  горку.   Ляля   берёт  меня  с  собой.   Горка  высокая,  но  пологая.   Мы  быстро  скатываемся   с  неё,   потом   ещё  долго  едем  по  замёрзшей   воде  реки.  Обратно  Ляля  несёт  меня  на  руках,   а  наши  санки  тащит  высокий  соседский  мальчик.   Он   тащит  в  горку  свои  и  наши  санки  и  говорит,   какой   я  рыженький,  словно  солнышко   и  красивый.   Правильно   рассуждает  -  хороший  мальчик!  Федя,   его  так  зовут.   Мне   нравиться   кататься   с  горки.   Санки  летят  быстро-быстро,   быстрей,  чем  бежит   злая   чёрная  собака   или   Серый  кот.   Полозья    скрипят,   ветер  шумит,   и    мы  зарываемся   в  вихрь  блестящих   колючих   снежинок.   Ляля   отряхивает  свою  шубку,   берёт  меня  на  руки,  и  снова   поднимаемся   на  горку.  Мальчик   Федя   тащит  наши  санки  и  снова  говорит  мне,  какой  я  хорошенький.   Молодец   мальчик.   Он   мне  всё  больше  нравиться.  Другие   дети  тоже  пришли  с  игрушками:   с  машинкой,   с  плюшевым   медведем,  с  куклой.  Они  катались   с  ними,  но  я  же  лучше.  Это   и  мальчик   Федя  признаёт,   который   построил  такого  большого,   страшного  зверя.   Белая  сорока   взлетела  на  высокую   ель   и   стрекотала  там   о  чём -  то  своём.  Скучно   её  одной,    вот  она  и  сама   с  собой  разговаривает.   Через   час  мы  возвращаемся  обратно.   У   Ляли  алые   щёчки,   голубые  глаза  светятся  радостным   блеском.
   -  Сводил  Лялю  на   прогулку?  -  Смеётся   хозяйка,   наливая   мне  молока,  -  ешь,  заслужил. 
Зима,   пусть  и  холодная,   тёмная,   но  красивая,   нарядная.  Я  хочу,  чтоб   она   длилась  долго-долго,   целый  год.   Ведь,  только  зимой  расцветают    на  елочке   цветные   игрушки.   Мы   ходили  с  Лялей  в  центр   города,   смотреть  на  большую   высокую   ёлку,   украшенную   цветными  шариками,   тонкими  гирляндами   и  блестящей  мишурой.  На  самом   верху  горела   краснела  сосулька.   Вечером   ёлку  опутали  мелкими   лампочками,   и  они  попеременно   мигали  разноцветными   огоньками.   Очень  красиво.   Мы  с  Лялей   замёрзли,   а  всё   не  хотели  возвращаться   домой.  На  следующий  день  мы  снова  намечали   идти   на  главную  городскую   ёлку,   да   Лялин  папа   нас  не  пустил.
  -  У  нас  будет  своя  ёлка,  -  пообещал  он.   Тут   подключилась   и  хозяйка.  Ляля   тоже  им  помогала.   Они  быстро  украсили  сирень.   Нацепили  на  неё  гирлянды,   цветные  шарики,   блестящую   мишуру.  Хозяин   нацепил   маленькие  цветные лампочки,   подключил  свет  -  у  нас   получилась    своя  украшенная   ёлочка.   Чтобы   ни  кто  не  сомневался,    что  это  настоящая   ель,    Лялин  папа  на  цветной  бумаге   чётко  написал:   Ёлка!   Верить  всем!  Обязательно!
Пришёл  соседний  мальчик   Федя,   пришли  и  другие  мальчики   и  девочки.   Я  смотрел  на  их  веселье  из  окна.   Они  устроили  такой  шум  и  гам,    что  я  и  через   двойные   стёкла   слышал,   как   они  радостно  шумели  и громко   кричали:  Ёлка!  Верить  всем!   Обязательно!   Уррра! 
Поздно  ночью  мы  смотрели  салют.   Высоко  в  небо  взлетали  цветные  огоньки   и  рассыпались  в   воздухе.   Ребята   хлопали   в  ладоши.   Я  от  удивления   просто  открыл  рот.  Надо  же  до  чего   люди  додумались?  Они  летают   по  небу,  словно  птицы,   ездят  быстрее,   чем   бегают   собаки.    Теперь   запускают  цветные   огоньки.   Всё  же  они  не  могут  того,  что  смогу  делать  я.   Например,    поймать  мышь,   хорошо   видеть  в  темноте   и  различать   множество  запахов.   Правда,  у  них   на  это  есть  много   приборов,    но  я  им  ни  капельки  не  завидую,  ведь  мы   живём   в  одной   стае.
                Проталинка.
Я  сидел  на  окне   и  смотрел  на  улицу.   Альма  где-то  бегает,   её  уже  не  держали  на  цепи.   Солнце  ярко  светит.   Сугробы  осели,  низко  пригнулись  к  земле.   Снег  выглядит  серым,   словно   постаревшим.   Федин  снеговик   накренился  на  бок.  Он   наклонился  на  бок,   потерял  морковку,  метла   выпала  из  рук,   валялась  рядом.   Дырявое  ведро  надвинулось   ниже.   Хозяйка   выпустила   кур.   они  все   сгрудились   у  подножья   высокой  берёзы.   Петруша1-ый   радостно  хлопочет,   быстро  лапами   переступает.   Куры  голову  к  верху  задирают,  может,   на  Белую  сороку    засмотрелись?  Я   выскочил   на  улицу  и  заметил  тёмной  вытаявшее   пятно  у  корней  дерева,   в  середине  которого  светилась   маленькая   лужица   воды.
  -  Куд-куда,  -  радовались   куры,  -  до  чего  вода   вкусна!   Да-да!
   -  Кукареку! -  шумел  Петруша1-ый,   -  это  я  вас  нашёл!  Это  я  вас   сюда  привёл!
  -  Куд-куда!   Да-да-да!  -  соглашались  с  ним  куры.   Стараясь  не  напугать  кур,  к  проталинке  тихо  подползла   Альма   Тоже  попила   водичку,   причмокнула.
   -  До  чего  вкусна   вода!   Свежая,    чистая,   полезная! 
Темнела  проталинка   среди  снега.
   -  А  что  сейчас?   -  поинтересовался   я,  -  Зима   уже   кончилась?  Лето  наступает?
   -  К   сожалению,  нет,   -   тяжело   вздохнула   Альма.  -  Морозы   ещё  будут,   и  снег   ещё  пойдёт.  Это   только  у  зимы  её  белое   платье  порвалось.   Ночами  она  будет  его  штопать,   лужами   сковывать,   снежком   подсыпать.   А  всё  ровно  весна   уже   близко  и  лето  не  за  горами.
К   вечеру  спустилась  на  проталинку   Белая  сорока,   тоже  попила,   тоже  похвалила.
   -  Сто   лет  на  свете  живу,  -  удивилась  она.  -  А  ничего  не  пила   вкуснее  талой  воды.   Даже   червяки  и  мухи  не  кажутся  мне  такими   вкусными.
Решил  попить  талой  воды  и  я.   Сквозь   воду  виднелись  мелкие  щепочки,  белые   тонкие   стебельки  будущей  травы.   К  моему  огорчению,   вода  мне   совсем   не  понравилась.   Вода,   как   вода,   да   ещё  и  холодная.   Молочко   намного   вкуснее.   Почему  все  так   её  хвалят?   Может,   я  чего-то   не  понимаю?   Неужели,  я  глупый,   глупее   птиц?   Глупее   Белой  сороки?  Не   надо,  чтобы  они  это  узнали! 
  -  Какая   вкусная  вода!  -  уверял  я  Альму,  -  прямо  так  бы  всё   и  пил  её,  пил.
   -  Да,  -  согласилась  Альма,  -  она  потому   ещё  вкусна,  что  это  первая   талая  вода.   Первым   подснежникам   люди  тоже  радуются.   Но,   когда   зацветут  розы,  то  о  подснежниках   забывают.
Я   с ней   вполне  согласен.   Талая  вода  всё  ровно  все го  лишь  вода,  но  она  первая,   хоть  и  талая,   но  первая,   хоть  и  просто  вода….   Кажется,  я  запутался.
                Чёрная   собака.
Я   как  обычно  сидел  на  окне,   наблюдал  за  улицей.   Вот,  мужик  пробежал  по  раскисшему   снегу.  Старушка  с  палочкой  осторожно   пробирается,   боится  поскользнуться.  Белая,   плотная  зимой  дорога   потемнела,   раскисла,   покрылась   тёмными   продольными   пятнами   проталин.     Капало  с  крыш.  Я  смотрел   на  прозрачные   капли,   которые,   сверкнув   на   солнце,  срывались  вниз,   продалбливали  круглые   длинные  дыры   в  плотном  снегу.   Вдруг,   я  увидел  чёрную  собаку,   ту  самую  собаку,   что  прошлым  летом  гналась   за  мной.   Сидя  на  окне,  мне   нечего   её  боятся.   Но,  как   я  удивился,   когда   заметил,  что   её  за   ошейник  держит   мой  хозяин,   вожак   нашей  стаи?  Зачем?   Он   слишком  близко  подпустил  её  к  своей  ноге  и  даже   погладил   её  по  голове.  Рядом  стоял  сосед,   тоже  хозяин  чёрной  собаки,   раскинув  руки,   он  о  чём -  то  умолял   нашего   хозяина.   Слов  я  не  расслышал,   но  по  тому,   как   виновато   улыбались  его  губы,   печалились  глаза,  как   часто  поправлял  он  свою  шапку,   я  догадался   об   его  просьбе.  Неужели  чёрная  собака   будет  жить  с  нами?  Этого  ещё  не  хватало!   Зачем   она  нам?   Я    не  хочу  её,   даже  такую,  понуро   стоящую   рядом  с  моим  хозяином.    Может,  всё   ещё   обойдётся?   Но   чёрную  собаку   завели  в  наш  палисадник,  и  она  облюбовала   конуру,   в  которой   раньше  жил   Верный   Шкалик.   В  ту  же  белую  миску  ей  положили  кость.   Сосед  потрепал  её  по  голове  и  ушёл,   а  свою  собаку  оставил  нам.   Может,  только  на  сегодня?    Вошёл  хозяин   и  прервал   все   мои  надежды.
   -  Альма   будет  жить   с  нами,  -  сказал   он  хозяйке,  -  соседи  наши  уезжают,   а  её  с  собой  не  берут.   Шкалика   у  нас  не  стало,  а  Альма  молодая  хорошая  собака,   пусть  живёт  у  нас.   Чтобы  она  не  убежала,   я  пока   посадил  её  на  цепь.    Когда   привыкнет,   потом  я  её  отпущу.
Знал   бы  он,  какая   она  добрая.   Конечно,   Альма  на  него   не  лаяла,   за  ним  не  гналась.   А   как   мне  быть?   Молодому,  но  пока  ещё  маленькому  коту?  Я  тихо  вошёл   в  палисадник,   остановился  на  безопасном  расстоянии.
   -  В  этой  будке  жил  Верный  Шкалик,  -  сердито  сказал  я  Альме,  -  он  был   умным,  сильным,   хорошим!
   -  Я   знаю,  -  неожиданно   согласилась  со  мной  Альма,  а  меня  хозяин  бросил.
   - Только   для  него,  -  продолжал  настаивать  я.  -  Хозяин  сколотил  эту  надёжную  будку.
   -  Я  знаю,  - снова   уныло  согласилась   Альма   и  опять  повторила,  -   а  меня  хозяин  бросил.    Я  не  нужна  ему  стала.
  -  И   миска   тоже  его.   Верный  Шкалик   из  неё  ел.   -   Тут   я  заметил,  что  Альма  кость  не  грызёт.    Она  лежит   рядом  с  ней,  а  из  круглых  глаз   её  текут  крупные   прозрачные  слёзы,   а  голос  звучит  тихо,   обиженно.
   -  У   нас   тоже  хороший  хозяин,  -  принялся   вдруг  утешать  я.   -  Он   справедливый.   Будка   тёплая,   Верный  Шкалик   не  жаловался.
   -  Я   знаю,  -  снова   повторила   Альма  и  опять  добавила,   -  а  меня  хозяин  бросил.
Я   притащил    ей  мышь,   свежую,   жирную,  только  что  пойманную.   А  она  всё   печально  повторяла   про  своего   бывшего   хозяина,   бросившего   её.   Что  за  дурная  собака!   Наша   стая  совсем   не  хуже.   Я   был   согласен   принять  её  в  нашу  стаю.         
               
                Проталинка.
Я  сидел  на  окне   и  смотрел  на  улицу.   Альма  где-то  бегает,   её  уже  не  держали  на  цепи.   Солнце  ярко  светит.   Сугробы  осели,  низко  пригнулись  к  земле.   Снег  выглядит  серым,   словно   постаревшим.   Федин  снеговик   накренился  на  бок.  Он   наклонился  на  бок,   потерял  морковку,  метла   выпала  из  рук,   валялась  рядом.   Дырявое  ведро  надвинулось   ниже.   Хозяйка   выпустила   кур.   они  все   сгрудились   у  подножья   высокой  берёзы.   Петруша1-ый   радостно  хлопочет,   быстро  лапами   переступает.   Куры  голову  к  верху  задирают,  может,   на  Белую  сороку    засмотрелись?  Я   выскочил   на  улицу  и  заметил  тёмной  вытаявшее   пятно  у  корней  дерева,   в  середине  которого  светилась   маленькая   лужица   воды.
  -  Куд-куда,  -  радовались   куры,  -  до  чего  вода   вкусна!   Да-да!
   -  Кукареку! -  шумел  Петруша1-ый,   -  это  я  вас  нашёл!  Это  я  вас   сюда  привёл!
  -  Куд-куда!   Да-да-да!  -  соглашались  с  ним  куры.   Стараясь  не  напугать  кур,  к  проталинке  тихо  подползла   Альма   Тоже  попила   водичку,   причмокнула.
   -  До  чего  вкусна   вода!   Свежая,    чистая,   полезная! 
Темнела  проталинка   среди  снега.
   -  А  что  сейчас?   -  поинтересовался   я,  -  Зима   уже   кончилась?  Лето  наступает?
   -  К   сожалению,  нет,   -   тяжело   вздохнула   Альма.  -  Морозы   ещё  будут,   и  снег   ещё  пойдёт.  Это   только  у  зимы  её  белое   платье  порвалось.   Ночами  она  будет  его  штопать,   лужами   сковывать,   снежком   подсыпать.   А  всё  ровно  весна   уже   близко  и  лето  не  за  горами.
К   вечеру  спустилась  на  проталинку   Белая  сорока,   тоже  попила,   тоже  похвалила.
   -  Сто   лет  на  свете  живу,  -  удивилась  она.  -  А  ничего  не  пила   вкуснее  талой  воды.   Даже   червяки  и  мухи  не  кажутся  мне  такими   вкусными.
Решил  попить  талой  воды  и  я.   Сквозь   воду  виднелись  мелкие  щепочки,  белые   тонкие   стебельки  будущей  травы.   К  моему  огорчению,   вода  мне   совсем   не  понравилась.   Вода,   как   вода,   да   ещё  и  холодная.   Молочко   намного   вкуснее.   Почему  все  так   её  хвалят?   Может,   я  чего-то   не  понимаю?   Неужели,  я  глупый,   глупее   птиц?   Глупее   Белой  сороки?  Не   надо,  чтобы  они  это  узнали! 
  -  Какая   вкусная  вода!  -  уверял  я  Альму,  -  прямо  так  бы  всё   и  пил  её,  пил.
   -  Да,  -  согласилась  Альма,  -  она  потому   ещё  вкусна,  что  это  первая   талая  вода.   Первым   подснежникам   люди  тоже  радуются.   Но,   когда   зацветут  розы,  то  о  подснежниках   забывают.
Я   с ней   вполне  согласен.   Талая  вода  всё  ровно  все го  лишь  вода,  но  она  первая,   хоть  и  талая,   но  первая,   хоть  и  просто  вода….   Кажется,  я  запутался.
                Ледоход.
Уже  всё  растаяло.  Глыбы   снега  таятся  лишь   в  самых  потаённых   тёмных   местах:   за  баней  и  курятником.   Выпущенные   на  волю,  куры  роются  в  мусоре,   разгребают   чуть  подсохшую   землю.  Белая   сорока  важно  вышагивает  по  забору,   выискивает   момент,  чтобы  быстро   схватить  с  земли  клок  старой  шерсти.   Альма  линяет,  и  птички  этим  пользуются,   подбирая   мягкое  для  своего  гнезда,  для  будущих   птенцов.  Розы   ещё  не   взошли,  лишь  острая  трава  прорастает  у  реек   забора.   Хозяйка  вновь  вывесила  половик.    Ляля   радостно  позвала  нас  на  берег  реки,  смотреть  ледоход.   Река   пошла!   Люди,  стар  и  мал,  высыпали  на  берег.   Они   неотрывно  смотрели,   как  тесно  плывут   тяжёлые   льдины,   то  налезая  друг  на  друга,  то  наоборот,   отступая,   показывая   островки  чистой  воды.   А  что  тут  смотреть?   Кругом  всё  бледное,  серое.   Не  пойму   я  людей,   после   цветных  огоньков,    которые  они  запускали  зимой,   они  сейчас   могут  любоваться   этим   унылым,  голым   пейзажем?   Однако,  сквозь  прозрачные  льдины  нельзя  ли  мне   посмотреть   на  рыбок  в  воде?  Как  они  плавают   в  холодной   воде?   Я  тихо  пробрался   среди   ног   и  .  Зачем   я  запрыгнул  на  эту   противную   льдину?    Разве  мне  плохо  было  у  Ляли   на  руках?  Сейчас   я  упаду  в  воду,   утону   и  даже   не   успею   поглядеть   на  рыбок,   из-за  которых   я  забрался  на  льдину.   Вдруг  чёрная  точка  отделилась  от  берега  и  быстро  помчалась   ко  мне.    Альма!?   Она  бежала   ко  мне,   видимо  ей  тоже  захотелось   посмотреть  на  рыбок.   Пока  она   не  опомнилась,   я  мигом   запрыгнул  её  на  спину,   подальше  от  тёмной   холодной   воды.   Пусть,  лучше  она  меня  укусит,  чем  попасть   на  обед  рыбам.  Альма  вытащила  меня  на  берег.  Под  восторженные   крики   толпы    Ляля    взяла   меня  на  руки.   Альма   отряхивалась,   веер  брызг   полетел  от  неё   во  все   стороны.   Альма   меня  спасла.
   -   Что  ты,   миленький,  -  шептала  мне  Ляля,  прижимая   меня  к  себе   -  зачем  ты  полез  в  воду?  Если  бы  не  Альма,   ты  мог  и  утонуть.
В   глаза  девочки   я  заметил   слёзы  и  виновато   опустил  голову.   Тот  не  ошибается  - кто  ничего  не  делает,   вспомнил  я  слова  хозяина.   Я  просто  любопытный  и  мне  всё   интересно.
Вечером  в  знак  благодарности  я  притащил   Альме   мышку.  Альма   улыбнулась  мышку   обратно   и  предложила   мне   жить   дружно.   Я  всеми   четырьмя  лапами  только  За!
Снова  лето,   взошли  розы.  Зацвела  сирень,   закутахтали   куры.  Жизнь  продолжается   Что-то  ждёт  меня  дальше?
                Мальчик   Федя.
Не  знаю  почему,   но  меня  полюбил   соседский  мальчик   Федя.   Почти  каждое   утро  он   ходит  на  рыбалку,   встаёт  рано,  раньше  меня  и  Ляли.    Как   только  я   усядусь  на  окно,   буду   рассматривать  прохожих,   да  ловить  зазевавшихся  мух,   он  непременно  остановится,   махнёт  мне   издали  рыбкой.    Я   обязательно  выйду   и  он  обязательно  поделится  со  мной  своим   уловом.
   -  Ешь,   Смелый  друг,  ешь,   -  говорит,  а  сам  всё  на  наши  окна  посматривает,   словно  ждёт  кого-то,   прислушивается.   Ляля   выйдет,   он  повеселеет  сразу  и  ещё  мне  пару  рыбок  выделит.   
   -  На  рыбалку   ходил,    улыбается,  -  вот  какая   рыба  мне   клевала.  -  Разводит  руки  широко  в  стороны,  -  да,   только  сорвалась.
У    него  каждый  день  большие  рыбы   клюют,   да  всё   срываются.   Приносит   мелких   окуньков,   да  плотвичек.
   -  В  следующий  раз   поймаешь,   -  утешает  его  Ляля.
    -  Конечно,   поймаю,   -  соглашается   Федя,  -  я  завтра   ещё  пойду.
   -  Почему   это  наш  Смелый  друг   Феде  понравился?  -  удивляется   вечером   хозяйка.
   -  Или  кто-то  другой,  -  прячет   улыбку   хозяин.  -  Федя,   хороший  мальчик,  пусть  нашему   Смелому  другу  рыбку  носит.
    -  А  мне   Федя   рыбку  носит,   -  похвастался  я  Альме.
    -  Не   носил  бы  он  тебе  рыбки,   если  бы  ты  не  Лялин  был,   -  просветила  меня   Альма.  -  Она   ему нравится,   а  не  ты.
Пусть  так.   Пусть   у  моей  Ляли  будет  больше  друзей,   тогда  и  у  меня  будет  всегда   свежая  рыба.
                Подарок.
День   рождения  есть  у  каждого  живого  существа:   у    меня,  у  Альмы,   у  Серого  кота,  и   у  куриц.   У   куриц  их  даже  два  -   сначала   рождается   яйцо,  потом   вылупляется   цыплёнок.   У  меня  есть   тоже  день   рождения, но  я  его  не  знаю.   У  нас,   кошек  и  собак,   он  часто  забывается.   Люди  его   помнят  лучше.  Вот  и  моей  Ляля   скоро   наступит   день  рождение.   На  день  рождения  дарят  подарки.   А   у  меня  нет  денег,   что   я  мгу  ей  подарить?  Подарок   должен  быть   красивым   и  приносить  хорошее    настроение,  так   утверждает  моя  хозяйка.   Что  может  создать  хорошее   настроение?   Цветы!    Все   девочки   любят  цветы.   В  лесу  сейчас   растут  одни  подснежники.   Они   невзрачные,   не  очень   красивые,    но   зато  они  первые!  Ляля   им  обрадуется.   Альма   поддержала   мою   идею   идти   в  лес  за  цветами.
Мы   пришли  на  лесную  полянку.    Голый   серый  лес   с  набухшими   почками,   где   вся  будущая  листва   пока  укладывалась    в  одну  зелёную  точку.   Старый   надоевший  снег,  спасаясь  от  солнца,   прятался   в  тенистых  ложбинках.   Жёлтый   шар  солнца   плавал   в  глистой  дымке,   от  поднимающего   от  земли  пара.   Хрупкие   подснежники   стайкой  теснились   у  крепкого  дуба.  Смелые,   ещё  холодно,   а  они  уже  цвели,   запрыгнул  на  ближнею  льдину,   на  её  ровную  поверхность   слипшегося   зернистого  снега.  Льдина   вдруг  пошатнулась,   сердито  заскрипела,   понеслась   вперёд.   Какие  там  рыбки?   Я   сразу  же  забыл  про  них,    пытаясь   еле-еле  удержаться  на  месте.   Берег,  где  мы  зимой  с  Лялей  катались,   проносился  мимо   меня.   Люди  там   кричали,  махали  руками,   а  я  беспомощно   метался   по  льдине
зеленели,   трепетали  под  солнцем.    Я  сорвал  десяток   штук,   ухватил   их  зубами,   и  мы  с  Альмой   двинулись  обратно.    Белобокая   сорока   удивлённо  скакала  по  верхушкам   деревьев   вслед   за  нами,   пытаясь  разглядеть,    что  же  я  несу   в  зубах?  Я   шёл  медленно,   предвкушая   будущую   радость  Ляли.   И  непременно  хотел   встретить   Серого   кота  -  пусть  -  кА   сейчас   он  меня  тронет,   когда   я  иду  под   мощной  защитой    Альмы.   Быстро   подожмёт  хвост   и  помчится  вдоль     по  улице.   Серого   кота  мя  не  увидели,   а  серая  ворона    скакала   по  дороге,   выискивая   прутья  для  своего   гнезда.   Цветочки  я  положил   на  скамейку,   с  которой   Ляля   каждый  день  забирала   газеты.  Я  с  Альмой  сели  рядом   со  скамейкой,   караулили   цветы   и  ждали  Лялю.   Вот,   она  придёт,  увидит  наш  подарок,   обрадуется,   возможно,   возьмёт  меня  на  руки,   а  Альму   погладит  по  голове.