7. Слово и Дух...

Сегодня я снова пришел на Перекресток Вселенных, чтобы услышать голоса моих друзей и голоса, для меня новые… И нет среди них ни одного, который повторял бы чей-то другой, и все они едины в самом главном  – в своей неповторимости… Вслушиваюсь, слушаю,  слушаю…

*** 

Мы оставляем в наследство своим детям только две вещи — корни и крылья. 

Ходдинг Картер

*** 

ИЗ СЕТЕВЫХ ПУБЛИКАЦИЙ…

Есть демиурги языка,
Язычники, языкотворцы,
Восторгом золотых пропорций
Играет каждая строка…
Кто ниспослал им этот дар?
Кто научил так изъясняться,
Что их слова ночами снятся,
Питая души, как нектар?..
Их слог — то строг, то вводит в транс
Тем, как божественно небрежен,
Как между строк туманно брезжит
Высокий смысл иных пространств…

И. Царёв

*** 

Дрожит устало
Вечерний воздух,
Домой скорее
Добраться мне бы.
Но отразились
В асфальте звезды.
И мой троллейбус
Плывет по небу…

И. Царёв

*** 

Из европейской поэзии исчез крик. Осталось жонглирование словами, художества акробатов и эстетов. Эквилибристика опустошенных.

Эмиль Мишель Чоран

*** 

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».  (Евангелие от Иоанна 1:1)

О чем думает поэт, когда творит? Желает ли он поведать миру о чем-то сокровенном или просто отдает то, чем его так щедро наделила природа? Точные ответы можно получить, лишь самому став поэтом, да и тогда очень многое остается неясным…

А что получают люди, черпая из этого родника? Почему мы почитаем и возносим поэтов, словно святых? Ведь одним только эстетическим наслаждением невозможно объяснить моменты, когда случайная строфа вдруг заставляет зазвенеть внутренние струны души…

Такое воздействие стихотворных строк навевает мысли о библейском значении Слова. Словом можно убить и возродить, казнить и помиловать. Слово  из абсолютной пустоты порождает первичную звуковую волну, которая затем материализуется в реалии нашего мира.

Но почему же не каждое слово, которое мы слышим и произносим, производит такое сильное воздействие? Может быть, существует какой-то секрет сочетания слов, построения ритма, размера? Однако сколь бы детальному анализу мы не подвергали процесс стихосложения, он все равно остаётся одним из величайших таинств…

Строгий язык математики не в состоянии описать схему и принципы настоящей поэзии. Переливы ритма, игра слов, метафоры и аллегории, череда смещения акцентов с формы на содержание – вот то действо, которое несет в себе глубинныйй смысл и внутреннюю энергию.

Поэтическое слово позволяет человеческой душе соприкоснуться с неизведанным, непознаваемым, недоступным обыденному уму и чувствам, то есть имеет сокрытую метафизическую и мистическую природу.

В некоторых мистических традициях эта внутренняя природа слова называется «барака» («браха» на иврите). На русский его значение можно перевести как «благословение», «дыхание жизни». Этот термин заключает в себе и более обширный смысл – это своего рода «энергетическая матрица», духовная сущность, которая несет в себе образы и информацию непроявленных граней реальности.

Слово может содержать удивительные частоты, соприкоснувшись с которыми, «обычный» человек способен испытать поразительные переживания, чувства, состояния. Недаром священники всех религий используют благословление словом. Оно, произнесенное в религиозном контексте, может проникнуть в самое сердце и оживить, инициировать в человеке ощущение святости или Божественной благодати.

Каждая молитва – это выверенное сочетание слов, в котором заложен атрибут какого-либо религиозного или мистического качества, понятия. В этом ключе она подобна мантрам и магическим словесным формулам, которые наполнены внутренним смыслом, хотя и свободны от внешней смысловой нагрузки.

Жрецы и священники, маги и мистики проникают в глубины призрачной реальности и приподнимают её завесу. Но настоящий поэт может ярким и понятным словом донести до людей переживание самых глубин реальности. Он как бы находится одновременно на двух берегах – мирском и духовном, и своим творчеством указывает путь в обоих направлениях.

Для примера послушайте перевод выдающегося мистика и мыслителя П.В.Старых древнекельтской молитвы солнцу:

Взойди! Я жду Тебя, начало всех начал!
Восстань, перед Тобой я преклоню колени.
Приветствую Тебя от тысяч поколений,
Обязанных твоим живительным лучам.

Ты мой Отец, создатель и хранитель,
Взойди, согрей и перелейся в кровь.
Я Твой! И Ты моя всевышняя любовь,
Мой символ счастья, радость и Учитель!

Когда достойным Ты сочтёшь меня,
Зелёный луч к моей груди протянешь
И я войду в Твою отцову память,
Частицей стану Твоего огня.

Мы будем свет дарить… единые, как прежде,
И ожидать прозревшие глаза,
Смотрящие на нас с любовью и в слезах.
В слезах исканий, Веры и Надежды!

Благодаря поэзии – не как литературной форме, а как явлению – «обычный» человек способен узреть свою «необычность», уникальность и красоту. Способен очистить свое сознание от мелочной суеты и пережить в своём сердце настоящий рассвет духа. При этом совсем не обязательно, чтобы поэт был мистиком или богословом, как Омар Хайям, Данте или Фабер. В его личности УЖЕ изначально заложены и метафизическая чуткость, и талант свыше.

Будучи вполне светским человеком, настоящий поэт способен в своем творении передать ощущение различных граней гармонии, переживание тех оттенков и состояний внутреннего мира, до которых не каждая душа способна дотянуться самостоятельно.

Для этого ему даже не обязательно следовать строгой рифме и стихотворному слогу. Прекрасные миниатюры японских хайку, белые стихи, целые романы, которые напитаны проникновенной поэзией – как «Пророк» Халиля Джебрана – возносят читателя к высотам подлинной мудрости и экзистенции.

В последний миг перед рассветом
Увидел я себя поэтом.
Тоской по жизни опьянён,
Готовый душу сдать в наём
Хоть демонам, хоть всем чертям,
Хоть ангелам и херувимам,
Чтобы курили фимиам
В честь моих чувств неутолимых,
Глубоких дум о жизни нашей,
Той, что вином и яда чашей
Течет в одном всеобщем сне
С унылой смертью наравне.

Увидел в Мире я себя –
Железный нрав и об ушедшем слёзы,
Любовь, смех, ненависть, семья…
Вдруг оборвались мои грёзы –
Прозренья смех все свёл на нет:
Я не художник, не поэт,
И мог ли думать я об этом
В последний миг перед рассветом.

ИСТОЧНИК - http://www.xpam.org/


*** 

НАТАЛЬЯ ГУБАНОВА

http://stihi.ru/avtor/travkarus

http://www.proza.ru/avtor/danyushka

СТОЙ НА ГОРЕ…               

« …с вершины горы лучше видно,
 как незначительно всё, что внизу.»

П. Коэльо

Мир и велик, и ничтожен;
упруг и текуч;
непреложно обманчив.
Мир – горний сон –
он рекуч и летуч –
так летуч в семенах одуванчик.

Стой на горе и смотри с высоты
гордых птиц и богов,
и столетий,
как
раскрываются веером дни,
утекают пески и моря
в междометья.

Вечный Безмолвный
рождает Слова
и всегда поглощает их снова.
Выдох и вдох.
Сон. Улыбка. Игра.
Всё – ничто.
Вечна – магия слова.

Стой на горе:
сам себе и пророк,
и судья, и учитель, и милость.
Стой на горе –
так понятней урок…

Быстротечность и неотвратимость…

*** 

В ТОМ ДОМЕ...

В том доме нет света,
задёрнуты наглухо шторы,
задвинуты ставни
и заперты хмуро замки;
всегда настороже
голодные злые трезоры,
из пыльных кладовок
тревожно глядят пауки.
В том доме хлебают
пустую слепую баланду.
Там звёзды уснули:
тревожно, затяжно, без снов.
И мрак равнодушно
вползает змеёй на веранду
и в щели сочится,
шипит и считает улов.

Но дышит за печкой
и что-то особое знает
до времени тихий
старинный сверчок-светлячок.
Он знает, что морок
горчичный однажды растает,
собаки сбегут и
рассыплется ржою замок.
И звёзды проснутся,
в камине огонь запылает.
Откроются окна –
настанет и этот момент.
Заплещется ветер,
пылищу с углов выметая.
И в сумрачном доме
отныне поселится свет.

***

Когда я смотрю
на мшистые, стёртые лица,
то хочется верить,
всем логикам пресным в обход,
что в людях любых
сверчок вот такой же таится
и каплю огня
он в них до поры бережёт…

*** 

Я НЕ ХОЧУ СТИХОВ…

Я не хочу стихов. Не надо.
Мне каждый звук их – поперёк.
Проростки этого разлада
во мне самой берут исток.

И ювелирная подача,
и чувств отточенных игра
или иная сверхзадача:
всё – маскарад, всё – мишура.

Под чахлой кожей явных истин
совсем иная жизнь течёт.
Но что с того? Кто это видит? –
по пальцам рук наперечёт.

Обилье слов превозмогая,
как нищий путник вой пурги,
как раб, стряхнувший иго пут,
я брежу этим лепым краем:
ступить хоть краешком ноги.

Но там стихов не сочиняют
(и каждый житель это знает),
там ими дышат, в них живут.

*** 

И СНИТСЯ…

Душе…

Задумчив вечер.
Пьёт коктейль
обрывков пёстрых: 
то ль фантазий,
воспоминаний ли, потерь,
приобретений несуразных…
И не могу заснуть.
В мой дом
спешат неугомонно мысли –
перевернуть здесь всё вверх дном
в прямом и переносном смысле.

Душа, не мёрзни в неглиже,
накинь на плечи шёлк молчанья.
Ты не наивная уже,
но хороша всепониманьем.
Земной и поднебесный путь
прошли с тобою не однажды,
и знаем, верно, наизусть,
порок избытка, муку жажды.

Но выйди в сад цветущий свой,
где непременно, знаю, встретишь
рассвет небрежно-голубой.
Порвётся тут же ночи ветошь.
И всё останется внизу,
а то и вовсе растворится.
И я тебя зову, зову…

Да ты уж спишь…
И снится, снится…

*** 

ОСЕНЬ ВЗДОХНУЛА...

Осень вздохнула: опять начинаться...
Снова к завхозу зайти за печатью:
ставку оформить и, сверху, - полставки;
мётлы купить, краски, холст и булавки.
Мужу-дождю отослать телеграмму:
мол, не опаздывай, времени мало.
Принарядиться, причёску поправить,
чтобы поэтам как муза - по нраву...

Осень вздохнула.
Присела на стульчик.
Может, всё бросить?
Оформить отгульчик?
Или прогульчик?
Сбежать, может, к морю?
Пусть поработают лето с зимою?!

Осень вздохнула.
Жакет застегнула,
и "летятьутки" с тоской затянула...

*** 

ВСЕГО-ТО…

Согреть камень.
Пройти
по тёмным водам студёным,
стопой не коснувшись.
Найти
перо жар-птицы.
Калёным
железом выжечь обман
из каждой клетки и нерва.
Вдыхать рассветный туман.
Стать и последним, и первым.
Припасть к землице:
"Прости
за всё, что было сверх меры..."
И встать в начало пути.
Зрелым...

*** 

И ПАДАЮТ АНГЕЛЫ В НЕБО…

И падают ангелы в небо
однажды за тысячу лет
невинной вине на потребу,
разящему слову в ответ.

Когда всё меняется в мире –
но как-то не так, не туда –
все те, кто отринуты были,
ныряют наверх, в никуда.

И бездна их вновь поглощает,
посланцев давнишних своих,
и лижет им раны, и правит
полётные косточки их.

И снится уставшим, что где-то
на краешке краешка света,
скрывая свою ипостась,
есть море, в котором не тонут,
есть небо – зияющий омут –
с которого не упасть.

*** 

НЕМНОГО ВСЕ МЫ...

Немного все мы дерева и травы,
цветы, дожди, барашки облаков.
И правы мы, иль вовсе мы не правы,
считая мир игрушкою богов?

На выселках вселенной дремлет время,
скрывая от людей запретный плод –
живём вслепую, веря и не веря:
то – ангелы,
а то – наоборот.
Куда зовут нас волны, реки, звёзды?
Зачем в сердца приходит пустота?
Всё вперемежку здесь:
и боль, и слёзы,
и вечная природы красота.

В промозглой засыпающей глубинке,
в палате, где казённых коек ряд,
девчушка маму ждёт – глаза-слезинки –
неужто кто придумал этот взгляд?
Неужто поиграться этой болью,
струящейся из глаз, - пришло богам? -

Все дерева, все травы –
к изголовью,
цветы, ветра, дожди –
к ногам...

*** 

Ю. МАМЛЕЕВ О МИСТИКЕ И ПОЭЗИИ, ФИЛОСОФИИ, ЛИТЕРАТУРЕ И  РЕЛИГИОЗНОСТИ .

ИСТОЧНИК:  Интервью издательства TERRA FOLIATA В ПЕРЕДЕЛКИНЕ – Беседа с Юрием  Витальевичем  Мамлеевым  о поэзии.

Юрий Витальевич Мамле;ев (11 декабря 1931, Москва) — русский писатель, драматург, поэт и философ. Лауреат литеатурной премии Андрея Белого (1991). Президент «Клуба метафизического реализма  ЦДЛ», член американского, французского и российского Пен-клуба, Союза писателей, Союза Литераторов и Союза драматургов России. Основатель литературного течения «метафизический реализм» и философской доктрины «Вечная Россия». Произведения Ю. Мамлеева переведены на многие европейские  языки.

TF: Искусство утратило какое-либо влияние на людей. Если другие виды искусства как-то трансформировались во что-то "популярное", то именно поэзия стала абсолютно не читаема, не распознаваема. Каким вам видится современное отношение к поэзии и есть ли перспективы для самого серьезного подхода к ней?

Ю.В.: Есть такое положение о связи между магией и поэзией. Считается, что существуют два полюса: один полюс - безумие, другой полюс, противоположный, - магия. То есть, безумие - это когда иррациональные силы, силы, идущие из потустороннего мира, овладевают человеком. Магия - это совершенно противоположное, когда человек владеет этими иррациональными и потусторонними силами, может их контролировать, и они до известной степени подчиняются ему.

Поэзия всегда считалась чем-то средним между безумием и магией. В том смысле, что поэтом овладевают какие-то силы, и он может их контролировать, но далеко не так, как маг. То есть это нечто среднее. Но данное положение на первый взгляд очень рационально, понятно. С другой стороны, оно страдает определённой односторонностью.

Во-первых, искусство действительно обладает качеством магии. Именно в русской поэзии…  сильнейшим магическим воздействием обладают два великих поэта: Есенин и Блок.

Это означает, что воздействие этой поэзии идёт помимо слов, помимо даже содержания, помимо ритма. То есть какое-то совершенно необъяснимое воздействие, в известной степени заколдовывающее, которое связано с поэзией, но выходит за её пределы.

На примере есенинской поэзии это особенно ясно проявляется, потому что сколько раз замечалось, что в 20-е годы целые группы молодёжи попадали в больницы из-за того, что они не могли освободиться от воздействия этой поэзии. Они жили только тем, что повторяли эти стихи про себя, и образовывался какой-то магический круг, внутри которого они существовали.

До известной степени это было у Блока. Но его поэзия - более интеллектуальная, а интеллект, в общем, это некая противоположность магии, и поэтому его воздействие было двойным: и интеллектуальным, и магическим.

Как раз у Блока есть стихотворения, которые пытаются как бы объять крылья, между которыми расположена поэзия: магия с одной стороны, безумие с другой. У него есть стихи, которые полностью имитируют безумие, хотя под конец высвечивается что-то такое, что звучит каким-то хоть небольшим их объяснением. Это, так сказать, одна сторона.

Но с другой стороны, в мусульманской традиции, например, поэзия считается настоящей, если она - мистическая поэзия. То есть в этом случае происходит следующее: в истории мусульманской поэзии был случай, когда одного поэта казнили - в средние века, конечно - за то, что его мистические образы казались очень двусмысленными с религиозной точки зрения.

Но после этого скандала был совет мусульманского духовенства, богословов. Они пришли к общему заключению, потом распространившемуся на весь исламский культурный мир. Заключение, в котором говорится, что поэт выходит на уровень сознания, недоступный человеческому разумению.

Поэтому он сам может не владеть образами, в том смысле, что они возникают, но поэт не даёт им какого-то богословского объяснения. Просто возникает некий мистический поток без всякого метафизического или богословского объяснения.

Следовательно, они считают, что если поэзия мистическая, то к поэту нельзя предъявлять требования, которые предъявляются к обычным текстам. Даже если в этой поэзии содержится богохульство - а оно там было - то это на самом деле не богохульство, а способ выражения чего-то невыразимого.

Постольку, поскольку Бог для человека полностью, абсолютно необъясним - объяснимы только такие моменты, которые доступны человеку, которые Бог, Аллах, выразил в откровении. Но всё остальное настолько далеко от человеческого разумения, что даже если в поэзии содержится что-то двусмысленное, то оно должно таким оставаться.

Например, Хайям и его поэзия как бы связана с вином. На самом деле ведь в мусульманстве вино считается подозрительным напитком. В то же время фактически оказывается, что это действительно мистическая поэзия: здесь имеется в виду вино мудрости. Это очень характерное использование в мусульманской поэзии такого поэтического образа, как вино, для описания вина мудрости.

Вино мудрости означает, что человек, который посвящён и знает определённые тайны относительно самого себя и относительно мира, неважно какие, может находиться в состоянии опьянения этим знанием, этой мудростью. Это опьянение - истинное, оно даёт радость, и оно даёт то, чего не может дать обычное вино, потому что там - ложное опьянение, хотя выход из реального, конкретного мира есть, но это не вино мудрости.

В заключение надо сказать, что поэзия вообще является частью литературы. То же самое, конечно,  относится и к литературе. Но раньше проза чаще всего представляла собой ритмическую прозу. Скажем, Махабхарата написана в основном ритмической прозой.

Проза как явление появилась уже ближе к нашему времени. Это особая литература. И к ней фактически относятся уже немного другие концепции её понимания, чем поэзии. Много общего, много различного…

Дело ещё в том, что поэзия и литература имеют… свойство мистической или иррациональной философии - когда в поэзию вкладывается не просто мистический, неопределимый для самого поэта смысл, но всё-таки определённое философское мировоззрение, высокая философская концепция.

Поэтому здесь литература и поэзия выступают как своего рода философское течение, потому что, как правило, философия в литературе не подчиняется структуре, канону, как в обычной философии, а течёт, как река, немного своевольная, необычная, и вырастает в нечто философское, но отделимое от обыкновенной философии.

Это относится и к поэзии, и к литературе. Недаром в энциклопедии мировой философии, где каждый том отведён великим философам, Россия представлена Толстым и Достоевским. Почему? Потому что они вывели их философию - у Толстого, правда, ещё из философских записок, дневников - из самого литературного текста. То есть литература здесь превратилась в определённую философию.

Причём эта философия обычно, скажем, как у Достоевского, естественно не представляет никакую систему или представляет систему часто противоречивую: и да, и нет. Это имеет огромный плюс, потому что человеческое мышление таково, что оно основано на том, чтобы сказать чему-то либо да, либо нет.

То есть, отделить да и нет, тогда как в мистике известно, что для Бога и да и нет существуют одновременно. И как раз в литературе и да, и нет - эта ситуация, когда одно и то же явление утверждается и отрицается - сплетены в единый клубок, в нечто единое. У Достоевского это особенно заметно.

Таким образом, мы видим, что поэзия и литература представляют собой одновременно одну из форм использования магического элемента, но главным образом это, конечно, сама поэзия как красота, как идея красоты, гармония, с одной стороны. С другой стороны, это, как мы говорили, и мистика, и философия, и нечто уму непостижимое в своём крайнем выражении. Как, например, у Блока:

Разгораются тайные знаки
На глухой, непробудной стене.
Золотые и красные маки
Надо мной тяготеют во сне.

Укрываюсь в ночные пещеры
И не помню суровых чудес.
На заре - голубые химеры
Смотрят в зеркале ярких небес.

Убегаю в прошедшие миги,
Закрываю от страха глаза,
На листах холодеющей книги –
Золотая девичья коса.

Надо мной небосвод уже низок,
Чёрный сон тяготеет в груди.
Мой конец предначертанный близок,
И война, и пожар - впереди.

В этих гениальных, как почти всё у Блока, стихотворениях мы видим все эти сочетания. Кроме того, что я ещё не упомянул, это - способность литературы к пророчеству, в частности как у Достоевского и особенно Блока. Потому что "и война, и пожар впереди" - это всё писалось до войны и до пожара, который уничтожил Шахматово.

В то же время здесь есть квинтэссенция того, о чём я говорил: именно в этом образе "на листах холодеющей книги золотая девичья коса". Потрясающий образ, потому что холодеющая книга - это тот самый образ, о котором говорили мусульманские богословы, образ, не поддающийся никакому разумению.

И вместе с тем - даже трудно подобрать слово – в «книге» находится какое-то содержание, текст, и «холодеющая книга» означает, что текст становится непостижимым, ледяным, холодным, отчуждённым от человека. Уже сама «книга» холодеет, сам текст холодеет как Северный полюс, как Полярная звезда. И «золотая коса, девичья коса» - это или смерть, или смерть через женщину, женщина как смерть. Это мистическая поэзия.

У нас был друг Валентин Провоторов, настоящий визионёр. У него о Блоке есть такие строчки:

И ушёл он, как рыцарь легенды суровой,
За Полярной Звездой в фантастический лёд.
Поприветствовав век восходящий свинцовый,
Оплатив, не торгуясь, предъявленный счёт.

Тут совершенно очевиден этот мистический холод, мистический северный полюс, где хранятся в ледяном замороженном виде тайны мироздания. Поэтому Север считается божественным, Юг - сатанинским, антихристовым. Антихрист придёт с Юга, согласно легендам. Политически, может быть - с Запада, но как мистическая сила - с Юга. Недаром Антарктида является такого рода странным континентом. А то, что противостоит ему, идёт с Севера. Россия находится на Севере.

И, наконец, очень интересный момент: "поприветствовав век восходящий свинцовый". Мало кто думал, что XX век будет свинцовым, страшным. Все думали: процветание, какая-то демократия. Но последняя фраза тоже знаменательна: "оплатив, не торгуясь, предъявленный счёт". То есть за поэзию, в общем, мистически надо платить, несмотря на некое противоречие - кто там прав, трудно сказать.

Мусульманские богословы считали, что как бы что бы ни было, какие бы вещи поэт ни говорил в мистическом экстазе, они всё равно оправданы. А здесь некоторое приземление: за походы в незнаемое, походы рискованные, куда, может быть, человеку не стоит заглядывать - тем более это написано поэтом - предъявляется счёт, который надо чем-то оплатить. Страданиями, чем-то ещё.

Таким образом, важный момент для любого человека искусства, независимо поэт ли он, художник, писатель: здесь имеется в виду, конечно, не какой-то кармический момент, но подразумевается, что нужно будет разбираться в этих прорывах, заглядываниях. И может быть это как раз пойдёт на пользу поэту. "На пользу" не то слово, но там будет видно, где совершено какое-то слишком быстрое восхождение, где какие-то прорывы, где что-то опасное возникло. В общем, какой-то счёт. Вот что такое поэзия.

Когда мы с женой оказались в Америке, Лимонов в то же время был вместе с нами. И он мне сказал: "Вот, я отдал Бродскому свои стихи". Тогда они ещё были вместе, Лимонов только приехал. Бродский говорит:

"Я прочёл твои стихи. Замечательные стихи. Это школа великого Хлебникова. Но зачем ты приехал с этими стихами в Америку? Здесь абсолютно антипоэтическое общество, жлобское, основанное на господстве денег. Зачем ты сюда приехал? Здесь поэзия - это просто хобби, такого понятия нет. Здесь смеяться над тобой будут, да ещё с русскими стихами. Хорошо, я устрою твои стихи в издательство Ардис". Бродский всё сделал, тут же напечатали замечательный сборник.

Нельзя сказать, что современный мир уже настолько деградировал, что он отказался вообще от всего того, что напоминает духовный мир. И всё-таки выходят книги, проза, замечательные романы того же Маркеса, которые читаются. Возьмём Достоевского: переиздание в Японии "Братьев Карамазовых" - полтора миллиона экземпляров. То есть, гениальные книги писателей читаются.

Очень избранным слоем людей на том же Западе читается философия. Музыка действует до сих пор, я бы сказал, что классическая - уже меньше. Её, конечно, ценят в Америке, Германии, особенно в России. Я думаю, классическая музыка всё-таки остаётся, хотя воздействие её - другой вопрос. Но современная музыка, вплоть до того, что мы слышим сейчас, стала в Америке и везде совершенно другой…

… Дело вот в чём. Можно огульно сказать, ссылаясь на Рене Генона, что современный мир деградирует: или он идёт к полному упадку, или это упадок цивилизации, которая должна неизбежно рухнуть и замениться какой-то другой - не важно.

Настоящий период - это период деградации, в лучшем случае, упадок традиции, в котором духовные явления, в том числе поэзия и симфоническая музыка, остаются достоянием только отдельных групп людей. Как в Америке и Германии - музыка. У нас ещё всё-таки читается поэзия, небольшим кругом, но читается. Но в основном, это отход.

Можно встать на такую точку зрения, объяснить это явление тотальной деградацией. Но есть очень серьёзные контраргументы. Вообще, современный мир - это очень сложный мир. Здесь мы видим не только деградацию, даже если говорить о духовном мире. Потому что общий упадок мира не означает, что это тотально.

Всегда находятся люди, группы людей. Всегда всё решает меньшинство, которое сопротивляется этой деградации. Получается, что именно в периоды такого упадка зарождаются самые необыкновенные прорывы в духовном плане. Могут зарождаться, потому что это силы сопротивления.

А часто именно в состоянии благополучия, квазидуховного благополучия, так называемого "золотого сна", когда вроде всё на месте, а на самом деле всё это - "золотой сон", отошедший от своего первоисточника. Например, вроде бы благополучный XVII век в Европе.

«Золотой сон» хуже для духа, чем полный упадок, потому что, например, в "Пистис Софии", великой книге - копты считают, что Христос после воскресения дал им её - говорится о том, о чём впоследствии писал Рене Генон: надо дойти до последней точки падения, чтобы увидеть истинный свет.

Там, в "Пистис Софии" говорится о душе Софии, об истории души, которая была в свете, но почему-то сопротивлялась этому свету. Она говорила о том, что чего-то ей не хватало. Вообще, текст очень сложный. Тогда её за это изгоняли вниз, вниз, вниз, вниз - за то, что она бунтует.

Но в конце концов на самом дне вдруг вспыхнул великий истинный свет, который исходит от Бога, уже нетварный свет. Не тот свет, в котором она была, а нетварный. И она поднялась туда, к нетварному свету. Поэтому здесь могут быть большие откровения в падении этого мира.

С другой стороны надо отметить, что почему-то поэзия, в отличие от прозы, мало подходит для таких откровений, как это было выражено в литературе XX века, XIX века. Видимо, потому что в поэзии очень силён субъективный элемент, и душа поэта - это очень тонкая, ранимая, где-то женственная душа. Поэтому поэты очень ранимы.

Почему они часто так плохо кончают? Потому что их душа не защищена. Особенно в наше время. В традиционное время все люди были духовно защищены. Например, персидские поэты. В наше время Есенин, Блок, европейские поэты преследовались, некоторые были убиты, не говоря о более глубинных вещах, которые действовали на них.

Поэтому, при всём этом, им, видимо, было очень трудно по сравнению с писателями, вырваться в какое-то… космологическое великое видение нашего мира и его язв, к которому пришёл Достоевский, Толстой, Чехов с его совершенно супергениальным видением: читаешь о том, что люди обедают, а это на самом деле Апокалипсис. Колокольчик звенит…

Просто здесь есть такой элемент, что проза, литература, больше приспособлена для выражения Апокалипсиса, для выражения всего того великого, трагического, которым объят этот мир. Сам Апокалипсис так написан, это не стихи.

Поэтому здесь можно частично сказать - хотя это зависит, конечно, от личности поэта - можно фиксировать как факт, что когда литература и частично философия, скорее даже метафизика, в лице Рене Генона, даже Юнга - открыли его последние книги, от них шарахнулись все - они более выражают и несут на себе всю тяжесть этого века.

То есть писатель является человеком, который взял на себя всю тяжесть, грех и чудовищность этого мира, и он поэтому должен иметь крепкие нервы, в отличие от поэта. Поэт не может этого иметь в силу поэтической структуры, в силу красоты и так далее. Этим объясняется подобное положение, а не тем, что тотальный упадок.

Тотальный - да, но есть существенный момент, о котором я сейчас сказал. Я думаю, таковы главные причины этого разлада. Последнее, что надо сказать: этот век - Водолей - как многие астрологи говорят, будет характерен разделением, атомизацией людей внутри обществ. Может, на какой-то очень большой период - век или же впереди не одно тысячелетие.

Но характерно то, что в нём происходит разделение: значительные массы людей просто полностью погрузятся в меркантильную жизнь, чего никогда не было в традиционном обществе. Мы знаем, что Сергий Радонежский и Серафим Саровский - это великие святые, но любой русский крестьянин мог иметь с ними что-то общее. Но что общего может иметь сегодня средний человек с Рене Геноном?

Поэтому, видимо, будет разделение на несколько слоёв людей, в том числе и на такую массу, которая может быть настолько инертной, что приди сейчас сам Господь Бог, они не обратят внимания. В Америке, кстати, хорошая литература. Хорошая литература всегда рождается из сопротивления. Есть роман, где описывается, как Христос пришёл в Нью-Йорк XX века. Что с ним сделали - прежде всего, арестовали и посадили. Вот такое разделение.

Поэтому нечего бояться, что духовное начало останется в руках меньшинства, в пределах узкого круга. В конце концов, и раньше так было, только у народа была связь с этим "тонким" меньшинством в лице святых, мыслителей, жрецов. А сейчас какая связь?

Такие слои будут существовать, таково общество, но влиять на мир, на его устройство всё равно будет меньшинство, в том числе потом может влиять и духовное меньшинство. Сейчас оно не влияет, но всё равно человек есть человек.

Когда Вангу показывали по телевидению, объявили, что она собрала самый большой контингент людей, больше, чем любая детективная программа. То есть люди хотя бы откликаются на то, что выходит за пределы обыденного. В них остаётся что-то тревожное.

Хотя бы эта тревога остаётся, может быть, остаётся единственным, что их связывает с тем, что выше их, в то время как раньше связывала религия. Связывает и сейчас, но религия уже не имеет такого всеобъемлющего значения. Вот такая ситуация.

*** 

ИЗ СЕТЕВЫХ ПУБЛИКАЦИЙ.

Неотразимым острием меча,
Отточенного для последней битвы,
Да будет слово краткое молитвы
И ясным знаком – тихая свеча.

Да будут взоры к ней устремлены
В тот недалекий, строгий час возмездья,
Когда померкнут в небесах созвездья
И свет уйдет из солнца и луны…

С. Аверинцев, «Духовные стихи»

*** 

Мирозданье сжато берегами,
И в него, темна и тяжела,
Погружаясь чуткими ногами,
Лошадь одинокая вошла.

Перед нею двигались светила,
Колыхалось озеро до дна,
И над картой неба наклонила
Многодумно голову она.

Что ей, старой, виделось, казалось?
Не было покоя средь светил:
То луны, то звёздочки касаясь,
Огонёк зелёный там скользил.

Небеса разламывало рёвом,
И ждала – когда же перерыв,
В напряженье кратком и суровом,
Как антенны, уши навострив.

И не мог я видеть равнодушно
Дрожь спины и вытертых боков,
На которых вынесла послушно
Тяжесть человеческих веков…

Алексей Прасолов

*** 

… Нет вечной благодати на земле. И Дух Святый жив и свободен, а не «закодирован» в каком-либо одном языке или одном времени. Если Он к чему-либо и «привязан», то это наверное к небесам, а не к земле.

… Поэзия призвана создавать общества, людей, религии, культуры, миры, а не служить выходом для мелочных душевных похотей…

К.Султанов «Откровение интеллигенции»

*** 

ЮРИЙ ЗЕЛЕНЫЙ

http://www.stihi.ru/avtor/zeleniyyuriy1

http://www.proza.ru/avtor/zeleniyyuriy

Я ЗАДАВАЛ ВОПРОСЫ МУДРЕЦАМ…

Я задавал вопросы мудрецам.
Ответы слышал от наивных.
Я отвечал кому - то сам
И согрешал невинно,
Не веря видимому миру,
Не зная меры видимым вещам.

Спрошу себя… и нет ответа.
Людей спрошу – не знают и молчат:
- Кого кто видел в прошлом веке?
А в этом веке кто зачат
Другой Эпохой и другим тысячелетием?

Рождается другая раса на земле.
Энергии другие свойства порождают.
Зелёный цвет и Дух преображают
Материю извне,
Вселенским зеркалом, изображая Майю
В живой волне.

Причинный свет залил пространство
Вневременным потоком информаций,
Сгустив в последней расе нацию 
И нас, последствия инициаций.

И я молчу в смущении…
И Слово слышу – Бог в нас.

*** 

КОСМИЧЕСКИЙ ШЕПОТ В УШАХ…

Космический шепот в ушах…
Тягучие звуки гонга…
Со мной говорит душа так -
Тревожно и тонко.

Со мной говорит моё Я
Между ударами сердца,
Мой Трезвый  рассудок  пьяня
Трансцендентальной инверсией.

Слушаю белый, божественный  шум,
Белые звуки в  небе витают.
В белые мысли вплетается ум,
В мистерию мира ментального.

Шепчутся  ангелы новыми рифмами
Сердце ритмично пульсирует.
И яви, и тишь растворяются в крике...
Духи со мною вальсируют.

Мною становится музыка, -
Мужественным человеком,
В додекафонии ужаса
Двадцать какого-то века.

*** 

ИЗ НИОТКУДА, НО СВЕРХУ…

Из ниоткуда, но сверху,
падали звуки вниз.
Из Рая в Инферно,
где полу-жизнь,
где столько загадок для каждого,
кто между жизнью догадывался
о важном и главном -
В этой спирали есть вектор распада
и есть вектор возможного Рая.
И Звук  непостижимый,
как жизнь в Высях.

*** 

ИЩЕТ ЗВУК ПРЕЛОМЛЕНИЯ ВОЗДУХА…

Ищет звук преломления воздуха.
Об пустоту спотыкаясь льнёт
К пересечению паузы, вдруг
Возникающей возле
То-ли глубокого морока,
То-ли живого моря,
Где тишина поёт.
               
То-ли у тверди возле…
Ритмами вяжет узлы
Голос из ниоткуда.
Грозами  и угрозами
На ноте До зависнув,
На ноте Си - в визг.
И
По песку пиццикато
Отзвуков  синего и розового
Ураганами разноцветными ввысь.
От пустопорожнего до невозможного,
До нежной небесной жизни -
К Всевысшему звуку мысли.

*** 

НА ЭКРАНЕ СЛУЧАЙНЫХ ПРОЕКЦИЙ…

На экране случайных проекций
Кто-то вводит меня в обман:
Не моё показали детство,
Исказил бытие туман.

Моя молодость переиначена.
Годы зрелости - не позитив.
Уже старость чужая корячится,
А в проекциях вновь негатив.

Без сценария и режиссуры,
Безталанно, в статичных сценах
Я играю Зелёного Юрия
За иллюзии малых цен.

А участвовать в этом нет смысла.
Утомляет мерцание лжи.
Отказался бы... да не вышло.
Крутит кто-то нам миражи!

*** 

ЭЙ, МОЙ АНГЕЛ! …

Эй, мой Ангел! Ты где потерялся?
Несвоевременно вдруг отошел.
Я один на один с темнотою остался.
В эти дни беззащитному - не хорошо.

И не думал, что столь уязвима
И столь хрУпка витальная суть.
Это помощь твоих сильных крыльев
Мне давала возможность уснуть
И проснуться без всякого страха
Перед бесами и людьми
И быть добрым со зверем и птахой,
И друзей и подруг любить.

А сегодня страшусь настороженно.
Что ни шаг, попадаю в тупик.
И душа моя полупорожняя
Без тебя, Охранитель, притихла...

*** 

СТРАННЫЕ РОЛИ…

Появляются люди
Из ниоткуда...
Странные роли
Играют порою...
Был я для них или буду?
Сцена покажет и скроет.

Кто мы друг другу, до времени "икс"?
- Метки в витках спирали.
Ленты фрагментов переплелись:
Быстро сыграли, быстро стираем.

Я в моём Я, а они в коллективном,
Переиграем другие сценарии
В новых реальностях мигов фиктивных
И новые роли в новых спиралях.

*** 

ПОЛЖИЗНИ…

Полжизни не спящий,
Полжизни идущий,
Я говорю о пространстве,
Полжизни живущий
В хитросплетениях мысли изящной
В мире простом и странном,
Воспринимаемом поздно,
Но узнанном рано.

И в этом несчастии - помысел божий -
Полжизни искать осмысление ложное
Другой половины жизни,
Так же похожей на правду радости
И так же похожей на вымысел важного –
Влажноживого и Мертвовыжженного.

В истине зыбкой
Иллюзии схожестей,
Полунаполненной
Полупорожностью,
Полузабытой догадки из явей,
Полунайдённых примеров из памяти
В бездне изъянов,
Куда идти?

Остановиться и быть бы мог?
… Марево плавится тенью у ног,
Свившись в полжизни малой …

*** 

МОЯ ТРАССА ПОСИЛЬНА И МНЕ СООТВЕТСТВУЕТ…

Моя трасса посильна и мне соответствует.
Влево, вправо носило по ухабистым местностям,
Попадал в тупики и с обрывов впритык,
Уходил по тропинкам на стёжки витЫе,

Я играл скоростями, не всегда тормозил.
И юзило меня, но достаточно сил
Разрулить непонятки и пятки не сбить.
Я давал себе клятвы: Без понтов! Не бузить!

А прогоны мои - полигон испытаний.
Место старта забыл, только помню желание
Континент перемерить от моря до моря.
Уже финиш предвидится в личной истории.

Виделось что-то в Европе и в Азии.
Север и Юг мне контрасты показывали.
Горы проведывал, плавал по рекам.
Будет и отдых, как всем человекам.

Только чуть позже поуспокоюсь.
Не знаю когда вдруг, случится такое:
- Сяду я дома в удобное кресло
И стихи напишу, и картины чудесные.

*** 

Поэзия обладает одним удивительным свойством: она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать.

Константин Георгиевич Паустовский

*** 

ИЗ СЕТЕВЫХ ПУБЛИКАЦИЙ…

Как страшно листьев звонкое наречье,
Когда в глухом ознобе тишины,
Дырявой лодкой в стёкла бьется вечер,
И темнота заходит со спины.

Пространства смерть становится всё явней,
И всё упорней ночи ремесло,
И в этих сумерках, как будто в чёрных плавнях,
Шуршит луны прозрачное весло.

Я задыхаюсь в воздухе лиловом.
Моя душа сбивается с пути…
И, словно ком, подходит к горлу слово,
И стих болит, замешкавшись в груди.

С. Нежинский

*** 

Пройдут сто лет задымленные мглою.
Вдали забрезжит новый Аркаим,
И хроникёр, как археолог, вскроет
Могилу времени, в которой мы лежим.
Легко качнется метроном сирени,
Очнется лес, проснется труп реки,
И ты, как тень, отброшенная тенью,
Вся оживешь под скальпелем строки.

С. Нежинский

*** 

Елена Шахматова

ОПРАВДАНИЕ МИСТИЦИЗМА: РОССИЯ И ЕВРОПА В ЗЕРКАЛЕ ВОСТОКА. РОССИЯ И ЗАПАД: ДИАЛОГ ИЛИ СТОЛКНОВЕНИЕ КУЛЬТУР?

(Статья приводится с сокращениями).

…  Мистицизм отражает в себе разнохарактерные идеологические явления, и в определенные исторические периоды, отмеченные кризисом культуры, в обществе происходят вспышки мистицизма.

Эзотерические, то есть рассчитанные на узкий круг посвященных, учения существовали на протяжении всей истории человечества, но «эпидемии мистического помешательства», как правило, наблюдаются в периоды крушения привычной системы духовных ценностей и формирования новой системы ценностей. Именно таким периодом слома культурной парадигмы и был рубеж веков.

Старая система духовных ценностей европейской культуры Нового времени, основанная на антропологических принципах, обветшала: всемерное раскрытие и развитие человеческой индивидуальности обернулось оскалом оголтелого эгоизма.

Европейская цивилизация возникла на основе почти религиозной веры в прогресс и за прогресс. За его поступательное движение нужно было вести постоянную борьбу, которая в своем фанатизме ничем не уступала религиозным средневековым войнам с неверными за освобождение гроба Господня.

«Прогресс, — отметил Н. Бердяев, — цветет на кладбище, и вся культура совершенствующегося человечества отравлена трупным ядом».

Поворот общественного сознания в критические периоды к иррациональным, мистическим, религиозным началам отражает подсознательное психологическое влечение человечества к иному жизненному укладу, иным общественным отношениям. Наиболее творческие в истории человечества эпохи были в то же время отмечены поворотом к мистицизму.

… Положение человека в этих смещенных координатах оказалось крайне неустойчивым. И сам человек ощутил свою многомерность и неоднозначность. Стоит, пожалуй, отметить, что сказки Льюиса Кэрролла («Алиса в стране чудес», 1865 г. и «Алиса в Зазеркалье», 1871 г.) появились именно во второй половине XIX века, и слушавшие их в детстве малыши к концу века были психологически готовы к играм с материей и пространством.

Европейское цивилизационное время, ориентированное в направлении человеческой жизни от рождения к смерти через кульминацию расцвета активной деятельности, остановило свой ход.

Обжитое трехмерное пространство, соединившись в единое целое с взбунтовавшимся временем, направило вектор движения в точку, обозначенную на карте мироздания как Ничто, Небытие. И человек в этом новом мире ощутил одновременно свою множественность, космичность - и ничтожность, утрату своего былого величия, богоподобия.

Единое «Я» распалось на многие составляющие, и человек на планетарной сцене почувствовал себя лицедеем, носителем разных масок. Разверзшийся Хаос поглотил его, как букашку, возомнившую себя «мерой всех вещей».

В этом Хаосе уже невозможно было жить, пользуясь старыми знаниями, старой религией, старым искусством. Человеку предстояло заново осознать себя и свое место в этом новом огромном мире космоса, где все привычное стало относительным.

Новое познание реальности, появившееся в Европе в XIX столетии, сопоставимо с древней методикой даосов: не только познающий «своим трансцендентальным сознанием оформляет бытие и распространяет на него рациональный свет», но «само бытие просветляется и оформляется в акте самопознания».

… Между макрокосмом и микрокосмом, между душой индивида и мировою душой осуществилась магическая взаимосвязь… С древнейших времен поэзия была связана со священнодействием и магией, стараясь использовать слова, не затертые повседневным употреблением, слова, обладающие креативной силой, способной творчески изменить мир. Древнейшие магические заклинания, книги, содержащие эзотерические знания, полны таинственных символов, изложенных в поэтической форме.

… В XIX веке оккультные учения, тайные верования привлекают к себе все большее число поклонников и последователей из творческой среды. Основываясь на древнем герметическом принципе соответствия всех явлений материального мира их аналогиям в ином проявлении, магические заклинания творческой элиты были направлены на устранение Хаоса и восстановление гармонического единства в человеческом социуме.

… В России со словом экспериментировал один из самых мистических поэтов начала XX века — Велимир Хлебников. Слово в поэзии Хлебникова утрачивает все свои цивилизационные наслоения и, вырвавшись из понятийного контекста, возвращается к архаике первоосновы.

Расщепление культурной оболочки слова подобно расщеплению атома и высвобождает столь колоссальную психоэмоциональную энергию, что ее можно сравнить по мощности с атомной. И эта энергия может быть в равной мере как разрушительной, так и созидательной. Все зависит от человека, от поэта-демиурга.

Слово в поэзии Хлебникова приобрелo магическую силу, засверкало всеми цветами светового спектра, и каждый его звук превратился в камертон музыки сфер. Слово у Хлебникова соотносится с живым кристаллом звуков.

«Слово, - утверждал он, — живет двойной жизнью. То оно просто растет как растение, плодит друзу звучных камней, соседних ему, и тогда начало звука живет самовитой жизнью, а доля разума, называнная словом, стоит в тени, или же слово идет на службу разуму... Звук становится «именем».

Особенности русской души, «чуткой к мистическим веяниям», привели к тому, что культура Серебряного века от стилистически-формальных приемов, изысков и соответствий обратилась к таким глубинам духа, что ее эксперименты в области эстетического подхода к действительности вскоре переросли в поиски некого единого религиозно-мистического мировоззрения. Символизм стал миропониманием.

… «Только этим обстоятельством и ничем иным объясняется глубина духовных достижений Серебряного века, оставшихся в нашей современной культуре неисчерпанными, не изученными обстоятельно и, конечно, непревзойденными, — отмечает В. Крейд. — Едва ли не каждый из значительных поэтов эпохи тяготеет к той или иной форме мистического поиска.

… Мистицизм — явление неоднозначное… Это и целостное восприятие мира, при котором мельчайшая часть соизмерима с Универсумом, и парадоксальность мышления, когда противоречие приводит к глубочайшему прозрению, и трансцендентность  выхода за пределы формальной логики, привычных норм языка, традиционных представлений о времени и пространстве; и органическое восприятие космоса как живого, развивающегося, динамичного...

Может быть, мистицизм — это только сумерки перед рассветом? Проявление творчества в его высшей степени? «Сон разума» порождает не только чудовищ, но, снимая оковы рассудка с интуиции, позволяет сознанию прорваться в неведомое, ощутить целостность бытия…

*** 

ИЗ СЕТЕВЫХ ПУБЛИКАЦИЙ…

Органный бог, органный Бах
Из католического храма -
Дух духоты… Вдыхай, пиши,
Вложи в слова такие средства,
Чтоб состояние души
Передавалось по наследству…

Рита Бальмина

*** 

Я человек с двадцатилетним стажем.
Да будет Бог к писателям пристрастен!
Моих ошибок путь многоэтажен,
поэтому особенно прекрасен.

Многоэтажен, но — немногословен.
Мой путь — он мой, каким бы ни был он.
Среди чудес мобильных колоколен
и жидкокристаллических икон…

Е. Баранова

*** 

ДЕНИС БАРАМЗИН

http://www.stihi.ru/avtor/spacemaugli

СЛОВО…

ОТРЫВКИ ИЗ ПОЭМЫ

I

… И было Слово – импульс, мысль, искра,
Что озарила Хаос без границы,
Сбивая в ком материи частицы,
Сплетая в вихрь вселенские ветра.

Смирив стихий лихую круговерть,
Рождавшихся миров первоначало,
На вековой союз земную твердь
С небесной сферой Слово обручало.

В порыве вдохновения Творец
Создал материки, моря и реки,
Леса, зверей и птиц и, как венец,
Себя продолжил в сыне – Человеке.

Так написав Мир с чистого листа,
Изрёк довольный Труженик: "Готово!",
И спящему в раскрытые уста
Вдохнул бесценный дар – Живое Слово.

И, покидая райские чертоги,
Растаял в млечном паводке зари,
Сказав: "Владей сим миром и – твори!
Открыты пред тобою все дороги!"

***

VI

Ещё немало схлынет поколений,
Но жизнь вернётся на круги своя.
И, разгадав все тайны Бытия,
Род человеческий подымется с коленей.

Вновь зацветут прекрасные сады
По всей земле – от края и до края.
И, получив прощенье за труды,
Изгнанники войдут в ворота Рая.

А после, как на звёздном корабле,
Космическую пыль взбивая в космы,
Помчатся вдаль на матери-Земле
По Млечному Пути в глубь макрокосма.

И где-то на краю Вселенной снова
Из первозданной тьмы родится свет,
И, под салют приняв Парад Планет,
Сияньем чистой Мысли вспыхнет Слово!

*** 

КОНТАКТ…

На небесном табло засверкали нули,
разделяя мой путь на конец и начало,
и, воззрившись на нового сына Земли,
всё живое, в надежде, на миг замолчало.

Столько лет пребывавший глухим и слепым,
но разбуженный вспышкой сознанья мгновенной,
я – птенец, что пробился сквозь твердь скорлупы –
упоённо внимал необъятной Вселенной.

Взор был чист, словно с глаз отслоилась плева.
Разум вольно парил, сбросив косности бремя.
И сияла звезда моего рождества,
благовествуя через пространство и время.

Утопая в духмяном сплетении трав,
что дыханием лёгкого ветра согреты,
как младенец, к груди материнской припав,
ощущал я биение сердца планеты.

А деревья и камни, пульсируя в такт,
надо мною псалмы распевали всем клиром.
И – как будто пришелец – я шёл на контакт
с этим, вновь обретённым, неведомым миром.

***

ЗДРАВСТВУЙ, МОЙ ДОРОГОЙ НЕЗНАКОМЕЦ!..

"... двери закрываются! Следующая станция – ..."

Здравствуй, мой дорогой незнакомец! Нас Время не лечит...
Мы у звёзд на поруках скитаемся в этих краях,
отмеряя разлуки – веками, мгновеньями – встречи,
чтобы в жизни другой ненароком столкнуться в дверях.

Узнаю по приметам твой образ в чужом человеке.
И фантомная боль – там, где было в Начале ребро, –
неизменный пароль. Мы расстались в Серебряном веке,
чтобы в век Интернета п о л с т а н ц и и ехать в метро.

За окном вереницей проносится светопись слайдов,
где смешались, сплелись предыдущих эпох миражи.
А вагон мчится ввысь. И влечёт нас вселенский коллайдер –
две полярных частицы единой бессмертной Души.

Мы уносимся прочь. Мы летим – в никуда, ниоткуда –
на орбиты своя, чтобы встретиться с той стороны.
Колесо бытия. Сквозь сто лет одиночества – к чуду,
возрождению в ночь накануне столетней войны.

*** 

РУССКИЙ КРЕСТ…

Подустал Бог-Отец назначать ежечасно Мессию,
чтобы, в фарш провернув, утолять псевдоправедный гнев,
и, перстом в Землю ткнув, угодил на просторы России,
неизбывный венец над народом Её простерев.

Непокорный Иван, ставший сам для себя иноверцем,
ты лежишь на боку, распираемый роем идей,
мот-пропойца-смутьян, как осколок, носящий под сердцем
благодать и тоску необъятной голгофы своей.

Сладок пряник, а плеть горяча. И тем слаще, чем круче.
Но, привыкший терпеть - до конца - и не помнящий зла,
ты пройдёшь сквозь гулаги-крещенья-опричнины-путчи
и над новым рейхстагом поднимешь простреленный флаг.

*** 

ГЕН КАИНА

Сын Каина, взбирайся к небу
И Господа оттуда сбрось.

Шарль Бодлер.

Проклят, одинок и неприкаян,
мучим нескончаемой тоской,
по ночным дорогам бродит Каин,
тщась вернуть утраченный покой.

И, клеймо скрывая, как проказу,
одичало прячется во тьму,
как заклятье, повторяя фразу:
«Я – не сторож брату моему!»

Суждено блуждать ему, доколе
не найдёт приют в чужом краю,
где построит дом, засеет поле
и взрастит немалую семью.

Ждать недолго жатвы. Грянет время -
мерить правоту длиной ножа, -
вот тогда-то каиново семя
принесёт обильный урожай.

Рухнут вековечные каноны
под напором яростной волны
в день, когда на мировые троны
вознесутся Каина сыны.

*** 

МЫ ЖДЁМ - ЛЮБВИ!

Мы ждём любви…

Так ждут дождя безводные пустыни,
в предвосхищеньи жадного глотка
колодцами – глазницами пустыми –
вперяясь в вышину на облака...

Мы ждём…

Так ждут прилив суда у старой пристани
с мечтой: поднять из тины якоря,
дать вволю ветра парусам расхристанным
и устремиться в дальние моря...

Мы ждём…

Так появленья солнца ждёт цветок,
чтоб распахнуть ко свету лепестки;
Так ждёт дворняга лакомый кусок
из ласково протянутой руки...

Мы ждём…

Так, бредя, робинзон – из года в год –
ждёт корабля на глади горизонта.
Так ждёт седая мать – из рода в род –
вестей от сына с мясорубки фронта...

Мы ждём…

Так ждёт весны застывшая природа;
Так ледоход ждёт спящая река;
Так одинокий узник ждёт свободы;
Так ждёт жена из моря рыбака...

Мы ждём…

Забившись в склепы каменных берлог,
гипнотизируясь экранами TV,
трясясь в metro, глотая fresh и smog,
меж ICQ и sms,
играя в принцев и принцесс,
как откровения небес,
как будто чуда из чудес,
мы все ждём одного...

Мы ждём – любви.

*** 

О РУССКОЙ ПОЭЗИИ…

Сергей Шалимов

(Статья приводится с сокращениями).

Понятие “духовность” прочно вошло в современный культурный лексикон. Оно стало модным, но очень часто используется не в прямом своём значении, а лишь как синоним нравственности, гуманности и т.п. По своей семантике понятие “духовность” достаточно однозначно указывает на принадлежность к области духа, идеальному как противоположности телесного, материального.

Следует вспомнить: “В начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово”. Для русской литературы эти слова имеют буквальный смысл, так как сама письменность на Руси появилась именно в результате проповеди Святых Кирилла и Мефодия.

До XVII века официальное письменное слово в России существовало только в виде церковной и богослужебной литературы. Отношение к ней было благоговейное как к Богоданной. Пишущий выполнял только службу проводника Божественного откровения, и отношение к нему читателей было соответствующим…

… Возвращение слову образности как свойства художественного и религиозного восприятия у народов православной культуры ведёт к возрождению соборности, “единочувствия” и “единовидения”. Справедливо было замечено, что ключ к разгадке “загадочной русской души” следует искать в русском языке, продукте сопряжения церковнославянской гармонии и великорусской стихии.

Так как русская литература и русская словесность в целом сформировались в лоне христианской культуры, то важно понять, что православное миросозерцание и создает те предпосылки отношения к миру и людям, которые характерны для истинно русского человека и для большинства героев русской классики.

Однако читая русскую литературу, мы не должны фетишизировать русских писателей, объявляя их учителями жизни. Они были ищущими, страждущими личностями, они сами задавали проклятые вопросы, не всегда получали на них ответы, они ошибались и удалялись от истины.

… Тема «Бог и человек» является неизбывной в русской литературе. Можно попытаться сделать «срез» русской поэзии XIX века для получения хотя бы общего представления о действующих в ней духовных течениях.

Заранее следует оговориться, что попытки разорвать механически русскую прозу и поэзию являются грубой «примитивизацией» сложнейшего явления. Как можно разделить, например, А.С.Пушкина или М.Ю.Лермонтова на поэта и прозаика? Слабым оправданием такого подхода может служить лишь искренность желания разобраться в сложнейшем явлении.

ПРАВОСЛАВИЕ - КАК МЕТОД КРИТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА.

… Православие - как метод анализа и оценки русской литературы -  практически не используется литературными критиками. При этом неоднократно предпринимались попытки делать анализ духовной составляющей различных русских поэтов.

Без единого подхода, объединяющего различные произведения, такие попытки оказывались весьма малопродуктивными. Почему? Все объясняется очень просто. Духовная и философская лирика - это отражение исканий поэтов как простых смертных людей.

Они, являясь образованнейшими, прогрессивнейшими и наиболее информированными людьми своего времени, получившими европейское образование, практически все были людьми малоправославными и малоцерковными.

… Главная трагедия писателей и поэтов XIX века в России состоит в том, что, получив богатство знаний в просвещенной Европе, они оставили там свою святоотеческую веру…  Оставаясь внешне русскими, они утратили духовное единство с Отечеством и народом. Они чувствуют этот разрыв, страдают, пытаются его преодолеть, поднимая «уровень образованности народа до своего». Проблема в том, что «знание» и «вера» категории различные.

Просвещение необходимо, кто же будет спорить, но более важен возврат «отломившихся ветвей» к духовным первокорням. Поэты, которые осознали это и признали приоритет духовного над материальным и вернулись к православию, с искренней радостью принимаются народом как «заблудшие сыны» в отеческие объятия.

Другие авторы, оставшись на материалистических позициях, навсегда утверждаются в лагере «господ дворянских революционеров». Они совершенно чужды народу. При этом сами себя числят в прогрессивной части общества, тогда как народ, по их понятиям, не способен оценить их порывы и призывы исключительно по своей «необразованности».

… Проще всего классифицировать поэтов по временам творчества. Принято говорить об «эпохе Пушкина», «эпохе Лермонтова», о «золотом» или «серебряном» веке русской поэзии. Более правильно было бы иначе группировать писателей.

Способ классификации - предмет особой дискуссии, но, в первом приближении, имеет смысл подразделить поэтов по основным центральным авторам. Такое деление, с точки зрения духовности, весьма условно, так как каждый человек (и поэт) - целая вселенная, тем не менее, общие философские тенденции в каждой группе просматриваются достаточно четко.

ФИЛОСОФСКАЯ ЛИРИКА ПУШКИНА (1799-1837).

По сути, пушкинское творчество - отражение духовного пути Человека со всеми взлетами и падениями, с заблуждениями, самообманом - и их преодолением, с вечным стремлением к самопознанию и познанию мира.

Так, юность не может не узнать себя в восхитительном эпикурействе ранней пушкинской лирики: жить надо днем сегодняшним, стремясь возможно более полно исчерпать все радости, которые он нам несет, и кто знает, что будет завтра?! Так ставится знак равенства между юностью и жизнью.

В 1820 году в стихотворении "Мне вас не жаль, года весны моей..." Пушкин подведет итоговую черту, по-новому осмыслит минувшую пору ранней юности - и простится с ней. С чем расстается без сожаления лирический герой и о чем он все же жалеет?

… Все, что, составив смысл жизни до сих пор - веселье, любовь, пиры, - утратило в его глазах свою ценность, оставлено без сожаления. Жаль не времени, потраченного бездумно, но самого бездумья, уже невозможного. Такова цена опыта.

Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел...

Так скажет Пушкин в "Евгении Онегине", ибо человек, сполна насладившийся молодостью, взявший от нее все, развивается полноценно, гармонично. Ведь "грустно думать, что напрасно была нам молодость дана..." Ничто в жизни не дается "напрасно", все требует осмысления. Момент прощанья с юностью тяжел, утрата прежних ценностей приравнивается к утрате самой жизни:

Я пережил свои желанья,
Я разлюбил свои мечты
Остались мне одни страданья,
Плоды сердечной пустоты.

Впервые в 1821 году в радостном, светлом мироощущении Пушкина звучит воистину трагическая нота, появляются мотивы пустоты и одиночества. Не следует забывать, что 1820-22 годы - расцвет романтизма в творчестве поэта, а самоощущение романтика слагается из чувств одиночества, преждевременной старости души, борьбы с враждебным миром и собственной "судьбой жестокой"…

… Стихотворение того же года "К Морю" завершает романтический период пушкинского творчества. Оно стоит как бы "на стыке" двух периодов, потому в нем присутствуют и некоторые романтические темы и образы, и черты реализма. Это прощание - во всех смыслах. И с реальным Черным морем, с которым расстается (в 1824 году Пушкина высылают из Одессы в Михайловское, под надзор родного отца), и с морем как романтическим символом абсолютной свободы, и с самим романтизмом, и с собственной юностью.

Это стихотворение интересно сопоставить с "Узником". В обоих - важнейший мотив - мотив бегства, стремления к свободе. Как он звучал в "Узнике", помните? "Куда бежать?" - так вопрос не стоял: "Туда!", в возвышенный романтический мир. Теперь же нет и не может быть прежней однозначности ответа:

Мир опустел... Теперь куда же
Меня б ты вынес, океан?

Ибо бежать некуда, нет иного мира там, "где за тучей белеет гора". Но и безысходности уже нет в этом стихотворении, ибо пришло понимание, что свобода не вне человека, она в душе каждого. И с этого момента понятие свободы окончательно утрачивает политическое содержание, свобода становится этической и философской категорией.

События 14 декабря 1825 года стали для Пушкина, как и для большинства мыслящих людей его поколения, тем рубежом, который разделил историю России на "до" и "после", трагически завершил период либеральных надежд, ознаменовавших все царствование Александра I.

В стихотворении 1827 года "Орион" Пушкин подводит итог духовным исканиям декабристов, всей их деятельности, оценивает их дело - и свое в нем место, свою роль. В аллегорической форме воссоздает он события недавнего прошлого:

Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчании правил грузный челн;
А я - беспечной веры полн -
Пловцам я пел...

Каждый занят своим важным делом, и задача певца - петь пловцам, нести Слово о них Вечности. Именно поэтому закономерным кажется таинственное спасение певца: спасен тот, кому дано Слово. Дело этих людей живо, пока певец не изменил себе: «Я гимны прежние пою»...

Утверждение верности прежним идеалам и друзьям, во имя этих идеалов пожертвовавшим собой, звучит и в послании "Во глубине сибирских руд..." Философское понимание свободы не уводит Пушкина от "прежних гимнов", от былых идеалов. Оно лишь помогает более глубоко осознать жизнь.

Пришло понимание, что свободу никому нельзя принести в дар, как мечталось в юности, что свобода начинается с постоянной духовной работы, и ни о какой политической свободе нельзя говорить, пока не обретено духовное освобождение.

… Свобода в понимании Пушкина обретает абсолютную самоценность, превышающую по значимости все сущее в мире: "На свете счастья нет, но есть покой и воля"… В лирике его отражен голос подлинного поэта – человека,  горячо любившего свою страну и свой народ.

Его голос был услышан и подхвачен народом. Народ важен для Пушкина, прежде всего как будущий читатель его стихов "И долго буду тем любезен я народу…" "к нему не зарастет народная тропа…"

В последний год жизни Пушкин сформулирует смысл предназначения поэта в стихотворении "Памятник", ориентированном на хорошо известную русскому читателю оду Горация. Свою заслугу свой "нерукотворный" памятник Пушкин видит в том,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.

Нет у поэта миссии важнее служения Родине: "Я ЛИРУ ПОСВЯТИЛ НАРОДУ СВОЕМУ". Лира у Пушкина имеет особый духовный строй созвучный с внутренним миром народа…

*** 

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН

ПОЭТУ.

Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.

Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?

Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.

*** 

ВАЛЕНТИНА ЧАЙКОВСКАЯ

http://www.stihi.ru/avtor/odnarzdy

И ПЕРВЫЙ ЗОВ МЛАДЕНЦА…

«У вдохновенья есть своя отвага» –
Бродить нагим по памяти оврагам,
И раня душу об осот воспоминаний,
Ваять порою нотами рыданий. 

Хоть тяжек груз и непосильно бремя,
Но сила строк на нити режет время:
О, как надрывно где-то плачет птица!
Огнём Освенцима закат струится… 

Сквозь сердце – дым и трубы, трубы, трубы…
- Держись, старик, - беззвучно шепчут губы, -
Не бойся, девочка, я здесь! С тобою!
Закрою зло и печь – собой. СОБОЮ!

Как жжёт внутри… обуглены чернила. 
Отвага? Нет! Любви –  и мощь, и сила!
Она, искрясь, рождает вдохновенье.
Пред нею ниц лежат войны мгновенья.

… на поле боя снег, как маки, алый
и бредит кто-то, умирая, мамой…
И расступилось время, с дрожью пятясь:
Терпи, родной, грядёт Победы радость!

У вдохновенья, как в душе великой:
И мысль, и чувства – всё в едином крике.
Строка молчанья… в ней живое сердце –
Восторг и плач, и первый зов младенца.

*** 

ГОЛОС ТОНКОЙ ТИШИНЫ…

Не в шуме слышим Глас Небесный.
Не в зычной  громовержности  земли.
И не в огне является Всевышний,
А только в  звуке… «тонкой тишины».

Раздвинув Светом тьму ошибок,
Спешит к нам «Голос тонкой тишины»,
С хрустальной деликатностью снежинок, 
Покровом опускаясь в наши сны.

Рождает в душах мыслей зрелость,
Взывая к покаянью  поутру.
Касается, не прикоснувшись, Вечность
Призывами прощать, служа добру.

*** 

МОЛЧАНИЕ…

В молчанье есть смысл многозначный
И Неба безмерная тишь – 
До дрожи щемящей, прозрачной…
И что ей кумиры, фетиш?

В молчанье есть мрак малодушья,
Безликой химеры печать,
Лишь в горле, как астмы удушье –
И нет даже сил закричать…

И глупость скрывает молчанье,
И мудрость возносит до звёзд,
В нём истинной правды сиянье
И сшитые тайны внахлёст…

Молчанье – молитва Вселенной
На Млечном Пути наших душ,
До дрожи нагой и нетленной –
Ей грех равнодушия чужд.

*** 

В САКРАЛЬНЫХ ИСТОКАХ УЧЕНЬЯ…

… и сгинет греховная сущность
В Воде и Огне искупленья.
Грядущее с Прошлым – виденье,
А Время – большая окружность.

Проявится тайное явным
В сакральных истоках ученья;
Вновь скроется в тайне знаменье. 
И вещее станет  реальным...

*** 

ПАМЯТЬ СЕРДЦА…

Сердца стук.
Сожаленье…
Болью вдруг
Рвёт мгновенье.

Друг ушёл…
Скорбь осталась.
Шаткий пол,
Всхлип, усталость.

Дождик – стих.
Капля – строчка.
Жизни штрих,
Смерти точка.

Глаз мой сух,
Друг мой милый.
Помнит дух.
Память – сила…

*** 

ХОРОВОДАМИ ГОДЫ...

Кто-то дёрнет за ниточку жизни-хлопушки,
И взметнут фейерверком года-конфетти.
Только миг, лёгкий дым... чьей-то воли игрушки
Разноцветьем кружков опадут на пути.

Заворожит Судьба, отмечая рожденье
Лишь шепнув на прощание тихо: “Лети!”
Хороводами годы... Тревоги, сомненья,
Но баланс наперёд не узнать, не свести.

Неподкупный блюститель порядка Вселенной,
Как метлою волшебной кружочки сметёт.
Кто заметит ту россыпь средь мощи небренной?
То ль падение вечной души, то ли взлёт?

*** 

О РУССКОЙ ПОЭЗИИ…

Сергей Шалимов

(Статья приводится с сокращениями).

ЛЕРМОНТОВ (1814-1841): БОРЕНЬЕ С ДЕМОНОМ…

В истории русской классической литературы Лермонтов трагически одинок, стоит особняком, вдали от тогдашних поэтических школ, кружков и течений. Это тем более бросается в глаза, что вся тогдашняя словесность исторически вышла, в сущности, из одной школы - русского романтизма, родилась во взаимных уроках, кружковых обсуждениях, журнальных и салонных спорах, что и было отмечено Белинским в "пушкинском" цикле статей.

Явление это оказалось настолько самобытным и мощным, что Лермонтов сам стал целой литературной школой, с которой мы и сегодня должны считаться. Загадочный юноша совершил, казалось бы, невозможное: своей личной волей продлил жизнь романтизма и одновременно создал произведения огромной реалистической силы и глубины.

Он возродил русский роман ("Герой нашего времени") и драму ("Маскарад"), заставил уставших от романтических поэм читателей выучить наизусть "Демона" и "Мцыри"… Прав был критик В.П.Боткин, с изумлением и восторгом писавший Белинскому: "Титанические силы были в душе этого человека!" Ключевое слово здесь - "человек". Кто же был этот странный юноша, неведомый избранник? Ведь он стал таковым совершенно сознательно, знал цену своего рокового избранничества:

Что без страданий жизнь поэта?

...................................................

Он хочет жить ценою муки,
Ценой томительных забот.
Он покупает неба звуки,
Он даром славы не берет.

Что и говорить, цена была им заплачена большая, и дело не только в ранней гибели. Жизнь его стремительна, богата впечатлениями, событиями, встречами, любовью, творчеством, молодостью, славой, мальчишеской шаловливостью, невероятной жаждой всех радостей бытия; светлая ее сторона перевешивает темную.

Мы встречаемся здесь с совершенно новой, неожиданной творческой психологией. Жуковский, его ученик Пушкин и поэты пушкинской поры считали, что жизнь и поэзия - одно неделимое целое. Лермонтов решительно разделяет реальное бытие поэта и его творчество: "Но песнь - все песнь; а жизнь - все жизнь!"

Разумеется, он тоже романтик и великий лирический поэт, и потому лермонтовская поэзия автобиографична. Его лирическая смелость предваряет и превосходит Фета, романсы Лермонтова передают тончайшие движения подлинных чувств. Но это совсем другое воззрение на реальное бытие конкретного человека и его отражение в творчестве.

Жуковский, с большим интересом и доброжелательностью наблюдавший за развитием лермонтовского дарования, определил его сущность одним метким словом - "безочарование".

Таков характер переходной эпохи, наставшей после смерти Пушкина и закончившейся в 40-е годы с приходом новой литературной молодежи во главе с энергичными и целеустремленными "левыми" идеалистами-демократами Белинским и Герценом.

"Настоящее кажется им жалким и ничтожным", - верно сказал Лермонтов и добавил: "В грядущем счастия так мало". Он и стал выразителем и главным поэтом этого поколения и этой эпохи. Именно Лермонтов сказал в "Маскараде" о языке поэзии: "Как дикарь, свободе лишь послушный, не гнется гордый наш язык".

Таков сам поэт, таков его лирический герой, высказавший душу и мысли "потерянного" поколения молодежи. Человек 40-х годов, литератор В.П.Боткин, прочитав лермонтовское стихотворение "Договор", сразу понял эту силу стоического отчаяния, протеста и отрицания:

"Какое хладнокровное, спокойное презрение всяческой патриархальности, авторитетных, привычных условий, обратившихся в рутину... Дух анализа, сомнения и отрицания, составляющих теперь характер современного движения, есть не что иное, как тот диавол, демон... Лермонтов смело взглянул ему прямо в глаза, сдружился с ним и сделал его царем своей фантазии, которая, как древний понтийский царь, питалась ядами".

Так был понят знаменитый, многосмысленный и, безусловно, автобиографический образ из итоговой и именно поэтому незавершенной поэмы "Сказка для детей":

Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ. Меж иных видений,
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно сладкой красотою,
Что было страшно... и душа тоскою
Сжималася...

Поэт говорил: "Мной овладел демон поэзии". Но в лирике его нет мрачного демонизма, есть образ надежды - "луч зари, прекрасный, чистый и живой, как счастье жизни молодой". Такие лучи поэтической памяти о близком, но невозможном счастье пронизывают любую тьму, этим светом, воспоминанием о небесной лазури и райских звуках живет вечно молодая лермонтовская лирика. Она все время стремится вверх, движима небывалой по силе творческой энергией и жаждой жизненной деятельности.

Другое дело, что в холодном мире обыденной жестокости, где человек с умом и сердцем унижен и раздавлен, оказался в жизненном тупике, лирический герой запоздалой романтической поэзии не может быть ангелом. Он постоянно ощущает давление "общего зла" и тьмы, отсюда его стоическое отчаяние и спокойная тоска, разуверение во всем, гордое презрение и сознательный демонизм всеобщего отрицания. И потому в стихотворении "Мой демон" сказано со значением: «Собранье зол - его стихия».

Уже с 1828 года этот странный "злой мальчик" начинает писать удивительные вещи, говорящие о весьма печальном умонастроении и тяжелом характере, "сумерках души".

"Уныния печать", "коварства змии", "язык презрительных людей", "мой дух погас и состарелся", "умы и хладные и твердые как камень", "куча каменных сердец", "пасмурна жизнь наша", "но для меня весь мир и пуст и скучен", "остылая жизнь", "угрюмое уединенье", "мечтанье злое", "живу, как камень меж камней", "чуждый для людей", "без дружбы, без надежд, без дум, без сил", "сей жизни мрачное начало", "сердечная пустота", "печать проклятья", "изгнанник мрачный и презренный", "разбитое сердце", "ум... безотрадный", "обманут жизнью был во всем", "как демон мой, я зла избранник", "изгнанник небес", "и целый мир возненавидел", "гордый, хоть презренный"…

В этих и других лермонтовских образах высказана целая философия жизни, которая в своем зрячем отрицании и беспощадном критицизме была одинаково неприемлема и для декабриста, и для революционного демократа Белинского. Здесь, конечно же, много эффектной позы и хлесткой фразы, юношеского максимализма, но в мальчишеских обидах слышна и великая правда ранних прозрений и горьких глубоких мыслей. Лермонтов говорил:

Есть чувство правды в сердце человека,
Святое вечности зерно.

Это-то чувство правды и было подавлено и оскорблено в сердце целого поколения. Люди эти остались одни, без ангелов и надежды, им открылось "море зла" (К.Н.Батюшков), в душе их родились разуверение и "сердечная пустота". Стоит ли удивляться явлению демонов...

Но именно Лермонтов и его поэзия - великолепное доказательство того очевидного обстоятельства, что "потерянное" поколение послепушкинской молодежи не пожелало быть таковым, не отступило, не смирилось с навязываемой ему жизненной ролью вечных неудачников, мелких бесов и "шалунов".

За "Демоном" у него неизбежно следует "Ангел". Иначе поэт не стал бы судьей этого поколения (см. его не такое уж шутливое послание "Булгакову"). Иначе не появилось бы великое и вечное "Бородино" (1837), поэма истинно народная по языку и мысли, которую каждый русский начинает именно "учить" в школе и помнит потом, хотя иногда и весьма смутно, всю жизнь.

Достаточно перечитать "Ветку Палестины", "Узника", "Поэта", "Три пальмы", "Дары Терека", "Воздушный корабль", "Соседку", "Утес", "Русалку", "Спор", "Тамару", "Свиданье", "Тростник", "Морскую царевну" - где здесь демонизм, отчаяние и разуверение, беспощадные слова о немытой России, горечь "Думы", "И скучно и грустно" и "Родины"?

Конечно, Лермонтов высказался и здесь, но написал произведения вполне объективные, и сегодня удивляющие живописной цельностью и подлинностью. Эти разные произведения Лермонтова не могут быть прочитаны полно и правильно друг без друга. А это в свою очередь говорит о постепенном духовном внутреннем росте. Главной чертой лермонтовского творчества является именно борьба.

Эта поэзия движима "бореньем дум", невероятной по силе и ярости жаждой жизни и деятельности, могучей энергией творчества. "Мой дух бессмертен силой", - говорил поэт и называл свой гений "деятельным". "Так жизнь скучна, когда боренья нет", "всегда кипит и зреет что-нибудь в моем уме", "борьба рождает гордость", "мы боремся оба за счастье и славу отчизны своей", "я грудью шел вперед, я жертвовал собою"…

Все это написано не "изгнанником небес", а "еще неведомым избранником", пришедшим в русскую литературу с полным энергии, ума и страсти стихотворением "Смерть Поэта", чтобы ее оживить, противопоставить "вьюге зла" "лаву вдохновенья". Его стремительное, напряженное творчество всегда отличалось "бурным вдохновением".

Для Лермонтова поэт - не просто выразитель "души пустынной", хотя и в этом была своя немалая правда, но прежде всего "царства дивного всесильный господин". Жажда бури, которую лермонтовский Арсений называет братом, говорит об огромной жизненной силе и надежде. Мощь мятущихся героев поэта такова, что они вступают в борьбу со стихиями, людьми и даже с самой неумолимой судьбой:

Глазами тучи я следил,
Рукою молнии ловил!

Во "всесожигающем костре" дивных страстей и уединенных печальных дум рождается эта удивительная энергия творчества. Силе образов помогает вдохновенное красноречие оратора и пророка. Чувствуешь, что молодой поэт словно летит, чему способствует продуманное вживление в ткань его стихотворений закругленных, замкнутых в себе стремительных фрагментов:

Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.

Прислушайтесь к взволнованному, вдохновенному голосу Лермонтова:

Летают сны-мучители
Над грешными людьми,
И ангелы-хранители
Беседуют с детьми.

Там, где есть такая внутренняя сила, такая молодость творческого духа, вера, надежда и любовь, такой деятельный гений, - там демоны отчаяния и одиночества отступают и начинает звучать слабый голос внутреннего человека, добившегося, наконец, своей красоты и правды.

Белинский вспоминал, что Лермонтов "затевал в уме, утомленном суетою жизни, создания зрелые". Но уже то, что мы читаем сегодня, сделало автора "Демона" нашим вечным спутником и замечательным лириком, высказавшимся вполне.

При первом же его явлении с красноречивой и страстной "Смертью Поэта" все поняли: вот несомненный и достойный наследник Пушкина. Именно таковы смысл и назначение поэзии и прозы великого русского поэта М.Ю.Лермонтова.

Лермонтов в своем творчестве на первое место в борьбе с демонами выдвигает человека. Божественная помощь свыше игнорируется и не призывается. Вера в духовные силы самого человека зачастую превалирует у Лермонтова над верой в Бога.

Это удивительный парадокс, характерный для всей русской интеллигенции - признание существования «духов злобы поднебесной» и при этом одновременное неприятие идеи Божества как единственного промыслительного и всеблагого начала человека…

*** 

М. ЛЕРМОНТОВ

ЧАША ЖИЗНИ…

      1

Мы пьем из чаши бытия
   С закрытыми очами,
Златые омочив края
   Своими же слезами;

         2

Когда же перед смертью с глаз
   Завязка упадает,
И все, что обольщало нас,
   С завязкой исчезает;

        3

Тогда мы видим, что пуста
  Была златая чаша,
Что в ней напиток был - мечта,
  И что она - не наша!..

*** 

ДУМА…

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.

Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.

К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию - презренные рабы.

………………………………………………………………………

И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.

……………………………………………………………………………

Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.

И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом…

*** 

ТАМАРА БАБЕНКО

http://www.stihi.ru/avtor/svetzari

АХ, ЕСЛИ Б...

К  закату солнце. Тень от леса
Ласкает гладь озёрных вод.
Ленивым  розовым  повесой
По небу облако плывёт.

Вот замерло над гладью водной,
Любуясь собственной красой…
За озером  светло, свободно
Скользит по полю луч косой,

Где в донника медовых волнах
Зовут  прилечь перепела.
Ах, если б так  легко и вольно
И  жизнь моя текла, текла…

Потоком бурной горной речки,
То  лбом в утёс, то водопад,
Неведомо чему навстречу -
Уж  много-много лет подряд.

К чему? Зачем мне это надо?
Есть тишь и гладь лесных озёр.
Есть Свет, Мечты, Любовь и Радость,
Ищу их тщетно до сих пор…

*** 

А ТЫ, БРАТ, ДО СИХ ПОР ЕЁ НЕСЁШЬ…

Прощённым воскресеньем, в самый раз
В преддверии Великого  Поста,               
Мне вспомнился один простой рассказ,
В нём смысл глубокий, Свет и Чистота.

Шли  два монаха в дальний монастырь.
Молитвы облегчали трудный путь.
Глаза и души ясны и чисты.
Видна деревня: можно отдохнуть.

Перед  деревней не река – ручей,
Разлившийся  от ливня и грозы,
И девушка с корзиной на плече,
В глазах дрожат две крупные слезы:

-  Как боязно: через ручей – да вброд:
В корзине хлеб, и сладости родным.
Мосточка нет. Тут есть один проход,
Да  под водой сокрыты валуны.

На руки подхватил её один,
Корзину перенёс легко другой.
Обед  в деревне, и опять в пути…
Что нёс корзину, потерял покой:

-  Послушай, брат, нарушил ты обет -
Дев не касаться. Ты же на руках
Её держал, и ласков был в ответ,
Когда она про свой сказала страх.

Но брат-монах, знать, очень мудрым был:
-  Такими мыслями ты душу не спасёшь:
Я перенёс, оставил и - забыл,
А ты, брат, до сих пор её несёшь.

*** 

ИДУ В МЕЧТУ…

Пронзительно-высокая Мечта,
Вобрав в себя и Время и Пространство,
Сбывается сегодня неспроста,
Меняет стиль душевного убранства.

Я та же нынче, да уже не та,
И вижу то же, но уже иначе.
Творит меня во мне моя Мечта,
Назначив цену полную без сдачи.

Меня уже почти не узнают.
Святое одиночество так близко.
Осознанно иду в Мечту мою,
Туда, где я уже в приватных списках.

*** 

ЗДРАВСТВУЙТЕ!

Хмурое утро с дождинками редкими,   
С чьими-то шутками глупыми, едкими, 
С сердца отрадой, что так далеко.
Утро такое принять не легко.

Благо для нас - мир  в сияниях радужных,
В  светлых улыбках, объятиях радостных.
Как рассмотреть мне сквозь призму невзгод
Радость, Любовь и лучистый Восход?

Мир увлекателен, жизнь  удивительна.
Дождик в ладошки нам – влагой живительной.
Чистые чувства – проверены временем,
Станут элитным  грядущего  семенем.

Здравствуй же, солнце за тучами серыми!
Здравствуй же, мир за событьями нервными!
Здравствуй же, друг, что за дальними далями!
Здравствуй и радость, что скрыта печалями!

***

Доброе утро! Светлого дня!
В каждой улыбке увидишь меня.

*** 

СВЕТ ЕГО ОГНЯ…

Не важно,  именем каким зовёшь ВСЕГО Творца.
Ценнее, если видишь в нём и Друга, и Отца -
В рассветах, звёздах, стебельках,
И в пенье струн и птиц -
Ведёт тебя Его рука, не ведая границ.

Все имена вокруг – Его. А, значит, и моё!
И потому душа моя ликует и поёт.
Творит Творец через меня.
Да есть ли выше честь?:
Понять, что Свет Его Огня - мои творенья есть!

*** 

ЗЛО ЗА ДОБРО?

В объятьях крепких нежатся  пока Со Светом Тьма,               
Не разделённые Ума безумством.             
Не рождены ни Лето, Ни Зима,               
И нет определения презумпций.               

Добро и Зло покоятся в одном - В своей Любви,               
Не предвещая бурь и нервных срывов.    
Но вот однажды станут визави               
Итогом отделения, разрыва.               

И Тень Добра Злом нарекут, Бедой. Мне жаль людей:
«Не сотвори добра – и зла не будет».
Тот – благодетель, этот же - злодей.
И ужаснётся Бог: окститесь, люди!

Чреда  родится Следствий и Причин - Дуален мир,
Вращаем колесо Сансары дружно!
Затерли о Добре теории до дыр.
Зачем? Когда уметь любить лишь нужно.

*** 

ЗАГОСТИЛИСЬ...

Загостились на  Земле
Звёздочки-песчинки,
Кто – в столице, кто – в селе,
Кто – посерединке.
Ловим  Свет  далёких Звёзд,
И мечтаем  снова
Из объятий слёз и рос –
К Берегу  Родному
Возвратиться,  хоть на час,
Напитаться Светом…
Нужен каждому из нас
Свет Вселенский этот.

*** 

О РУССКОЙ ПОЭЗИИ…

Сергей Шалимов

(Статья приводится с сокращениями).

Ф.И.ТЮТЧЕВ (1803-1873).

Истинное величие Тютчева обнаруживается в его лирике. Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог - таким предстает он в стихах, темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жизнь природы, связь человека с этой жизнью, любовь.

Эмоциональная окраска большинства тютчевских стихотворений определяется его мятущимся, трагическим мироощущением. Как жесточайшее бедствие и тяжкий грех ощущал поэт самовластье «человеческого Я» - проявление индивидуализма, холодного и разрушительного.

Иллюзорность, призрачность, хрупкость человеческого существования - источники постоянной внутренней тревоги поэта. В стихотворении «Смотри, как на речном просторе...» «человеческое Я» уподобляется тающим льдинам, которые:

Все вместе - малые, большие,
Утратив прежний образ свой,
Все - безразличны, как стихия, -
Сольются с бездной роковой!..

Спустя двадцать лет, в последние годы жизни образ «всепоглощающей и миротворной бездны» снова возникнет в стихотворении поэта «От жизни той, что бушевала здесь...». В общем ряду явлений природы человек в поэзии Тютчева занимает непонятное, двусмысленное положение «мыслящего тростника».

Мучительная тревожность, тщетные попытки понять свое предназначение, ужасающие подозрения относительно самого существования загадки «природы-сфинкса» и наличия «Творца в творении» неотступно преследуют поэта.

Его угнетает сознание ограниченности, бессилия мысли, которая упорно стремится постичь вечную загадку бытия - «длань незримо-роковая» неуклонно пресекает ее напрасные и обреченные попытки. Во многих стихах Тютчева незримо присутствует терзавшая Паскаля мысль: «Меня ужасает вечное молчание этих бесконечных пространств».

Вообще философия Паскаля чрезвычайно близка мироощущению Тютчева. В его поэзии немало образов и понятий, встречающихся у французского философа, но едва ли не самое основное - это убеждение Тютчева, что «корень нашего мышления не в умозрительной способности человека, а в настроении его сердца», созвучное одному из основных положений философии Паскаля: «Сердце имеет свои законы, которых вовсе не знает разум». Философская лирика Тютчева менее всего «головная», рассудочная. Прекрасно охарактеризовал ее И. С. Тургенев:

«Каждое его стихотворение начиналось мыслью, но мыслью, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием чувства или сильного впечатления; вследствие этого, если можно так выразиться, свойства происхождения своего, мысль г. Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно».

Радость бытия, счастливое согласие с природой, безмятежное упоение ею характерны преимущественно для стихотворений Тютчева, посвященных весне, и в этом есть своя закономерность. Постоянные мысли о хрупкости жизни были неотвязными спутниками поэта. «Чувство тоски и ужаса уже много лет как стали обычным моим душевным состоянием» - такого рода признания нередки в его письмах.

Неизменный завсегдатай светских салонов, блестящий и остроумный собеседник, «прелестный говорун», по определению П. А. Вяземского, Тютчев был вынужден «избегать во что бы то ни стало в течение восемнадцати часов из двадцати четырех всякой серьезной встречи с самим собой».

… В том поэтическом мире, который создается творчеством Тютчева, такие понятия, как «сомнение» и «неверие» входят в самую интимную сферу вместе с природой и любовными переживаниями, в то время как политика и религиозные убеждения противопоставляются этой сфере и связаны с понятием «Святая Русь».

Эта константа для Тютчева равнозначна христианской вере, более того, она может сама выступать в качестве объекта этой веры; как сказано в одном из наиболее известных стихотворений Тютчева: «В Россию можно только верить»…

Относительно существования «Тютчевской плеяды» в русской поэзии не существует единого мнения у литературоведов. Одни говорят, что Тютчев с его утонченным психологизмом и филигранной техникой малых форм стоит, как монумент, особняком.

Другие не менее убежденно доказывают, что такое яркое явление, как поэзия Тютчева, не могла не оказать влияния на других авторов. Тем более что, практически вся русская литература XIX века так или иначе, связана с различными кружками и салонами.

Тем не менее, существовал целый ряд писателей, которые творили одновременно с Тютчевым и по этому хронологическому признаку они могут быть объединены в одну группу. Кроме того, они постоянно пересекались друг с другом в конце 1820 - начале 1830-х годов в процессе бурной писательской и издательской деятельности в журналах «Московский вестник», «Галатея», «Европеец», «Московский наблюдатель» и в альманахах «Северная лира», «Урания», «Денница» и т.д.

Всех их объединяла, в конечном счете, даже не поэзия, а нечто иное - мысль. Сами поэты из этого круга называли себя любомудрами. Любомудры сразу же поставили перед собой цель создания философской поэзии…

*** 

ФЕДОР ТЮТЧЕВ

SILENTIUM!

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои –
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, -
Любуйся ими - и молчи.

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, -
Питайся ими - и молчи.

Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, -
Внимай их пенью - и молчи!..

*** 

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, -
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать...

*** 

АЛЕКСАНДР КИЛЬДЮШОВ

http://www.stihi.ru/avtor/kildyushov1957 

ОДА ЛЮБИМОМУ ГОРОДУ

"Не всё, что здесь цвело, увянет,
Не всё, что было здесь, пройдёт"

Ф.Тютчев

Сияй Солнце ярче в небе,
Дай лучам своим влюбиться
В тот пейзаж земли волшебной,
Где пришлось нам всем родиться.

Играйте ж ветры марш парадный,
Вдохните жизнь в леса и реки.
Стань город мой младым, нарядным,
Дай верных шансов человеку.

Мой друг очнись от скуки тёмной,
Почувствуй крылья за спиной.
Наполни сердце Божьим светом
И помни твёрдо: Бог с тобой.

Где солнца свет – там Бог на троне,
Где солнца свет – там жизнь рекой.
Мой друг, всегда будь наготове,
Чтоб стать такою же звездой.
Сияйте звёзды ярче в мире!!!

*** 

ВОПРОСЫ, ВОПРОСЫ...

"Вырастает дума, словно дерево"…

А.Толстой

Как мне узнать, чем я дышу?
Как угадать, с кем я дружу?
Где белый свет, где чёрный цвет?
Кроссворд загадок – на целый век!

Где взять ту меру, чем мерить мир?
Кого спросить: где человек, а где вампир?
Где грань лежит, а где торчит ребро?
Что победит сегодня: доброта иль зло?

Стою, как странник, на дороге,
Читаю стрелки на камнях.
Как выбрать путь себе на годы,
Чтоб не жалеть о прошлых днях?

Что взять за точку отправленья?
Кто будет штурман у меня?
Где взять мне сил и вдохновенья,
Чтоб мчатся ввысь за облака?

Где есть опора в многослойном мире?
Откуда слышен зов чужих планет?
Кто правит балом на волшебном пире?
И роль, твоя, какая смертный человек?

*** 

СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ...

«Нездешнего мира мне слышатся звуки,
Шаги эвминид и пророчества ламий»...

Валерий Брюсов

Летняя ночь. Не спится мне.
Какая ночь – ну просто диво!
Луна – Селена играет в вышине.
Как чудно всё и как красиво!

Открою окно, посмотрю в небеса:
Звезды купаются в тёплых волнах.
Пахнет фиалкой ночной до утра.
Грёзы находят – летаю во снах.

Ночь превращается в трёх мерный экран.
Сколько в нём красок, сколько картин!
Время стоит. Летит дельтоплан.
На крыльях лечу. Я там не один!

Странное дело: всё как в кино,
Можно прибавить яркость и звук,
Можно птицей лететь и как НЛО,
Пространство глотать – запретный фрукт.

Нет у игры ни стен, ни дверей –
Только радуга полных чувств!
О, летняя ночь! Приходи скорей!
Я снова тебе удивлюсь!

*** 

ВОСХОДЯЩЕЕ СОЛНЦЕ…

"Там небеса и воды ясны!
Там песни птичек сладкогласны!"

В.Жуковский

Среди холмов, лесов, прекрасных рек
Встречаю Солнца диск степенный.
День зарождается из века в век.
Кто видел это – тот в жизнь влюблённый!

С минутой каждой горизонт светлеет.
Уходят из природы ночная мгла и сон.
И вот вода в реке уже сребром белеет,
А птицы придают картине звук и тон.

Всё  ярче краски, всё громче пенье.
Гимн Солнцу, свету растёт большой волной.
Картина бытия, ласкает слух и зренье
И нет её чудесней на всей земле родной!

Творец – художник мир цветной рисует,
Кладёт на всё и вся волшебные мазки.
В руках отеческих природа торжествует
И нет в его творенье ни тени для тоски.

Любовь и Солнце управляют миром,
Без них не будет счастья на Земле.
Без них и свадьба не будет сладким пиром,
А только горько станет обманутой душе.

*** 

НЕБЕСНАЯ ДОРОГА…

"Серебристая дорога,
Ты зовёшь меня куда?"

С.Есенин.

Вокруг Земли есть слой от Бога,
Небесным светом назван он,
И в нём проложена дорога.
Не каждый с ней пока знаком.

Душа людская ищет сказку,
Как юный школьник интернет,
Чтоб были в ней любовь и ласка
И жизнь текла на много лет.

Во сне, открыв обложку сказки,
Увидев в ней запретный плод,
Проснёшься вдруг от райской встряски
И не поверишь в этот шок.

Что было раз – то будет вечно.
Такой - о, да! - прописан здесь закон.
Над всеми есть такое нечто,
Как над Россией колокольный звон.

*** 

О РУССКОЙ ПОЭЗИИ…

Сергей Шалимов

(Статья приводится с сокращениями).

Ф.Н.ГЛИНКА (1786-1880)

Среди множества ярких авторов XIX века есть один поэт, который стоит совершенно особо на русском Парнасе. Ф.Н.Глинка - единственный из всех, ни разу не уклонившийся в соблазнительную ересь «боготворчества». Как ни странно, «протестующие» поэты очень уважительно относились к такой позиции. Вот некоторые отзывы о нем.

Раич: «Ф.Н.Глинка принадлежит к весьма малому числу наших поэтов. Его муза облекается в особенную одежду, говорит языком особенным, и, своенравная в своих поступках, безотчетная, она не следует ходу подражания, но проложила себе дорогу отдельную».

Кюхельбекер: «Федор Глинка и однообразен, и темен, и нередко странен, но люблю его за то, что идет своим путем».

По мнению большинства критиков, высшие достижения Глинки принадлежали к области духовной поэзии. Это весьма характерный факт не только по отношению к поэзии Глинки, но и по отношению ко всей поэтической эпохе. Не следует забывать, что декабристы религию почитали «не в наружных только признаках, но в самых делах», что они использовали Священное Писание в целях политической агитации».

Использование библейских образов и сюжетов в качестве образцов общественной нравственности характеризует и других поэтов - Шевырева, Хомякова. Публике же был более знаком другой облик Глинки - автора романсов: «Вот мчится тройка удалая», «Неслышно шуму городского»…

Глинка хранил дружеские отношения со многими «любомудрами»; до глубокой старости поддерживал связь с Шевыревым, Вяземским, Тютчевым, Бенедиктовым, Раичем - воспитателем Тютчева. Многим из них он посвящал свои стихи. Бенедиктов как бы завершил традицию высокой оценки нравственных качеств поэзии Глинки и его самого как человека, посвятив ему немало поэтических строк:

Нет, не страшусь я гонителей гневных:
Стану пред ними я твердой скалой,
Вновь ободрен, укреплен похвалой,
Слышимой мною из уст псалмопевных,
Льющейся целым потоком огня
С арфы Давидовой вдруг на меня.

*** 

ФЕДОР ГЛИНКА

Все сущности вместив в себе природы,
Я был ее устами и умом;
Я в ней читал все символы, все буквы,
И за нее я с Богом говорил...
Она, немая, чувствовала только,
А я один владел двумя дарами:
В устах носил алмаз живого слова,
А в голове луч вечный истин, мысль!..
Я постигал непостижимость время
И проникал все сущности вещей,
И обнимал сознанием пространство...
Я утопал в гармонии вселенной
И отражал вселенную в себе.

*** 

МУЗЫКА МИРОВ…

(ОТРЫВОК)

Я слышал музыку миров!..
Луна янтарная сияла
Над тучным бархатом лугов;
Качаясь, роща засыпала...
Прозрачный, розовый букет
(То поздний заревой отсвет)
Расцвел на шпиле колокольни,
Немел журчащий говор дольний...
Но там, за далью облаков,
Где ходят флотами светилы,
И высь крестят незримо силы, —
Играла музыка миров...

*** 

ЕЛЕНА КАНЕЕВА

http://www.stihi.ru/avtor/elenakaneeva

ЛЮБИТЕЛЬСКОЕ…

Я люблю удивляться
Плавным изгибам пальца,
Ложке, карандашу,
Тому, что умею,
Иногда - о чём пишу.
Равновесию в природе,
Обыкновенному чуду
Цветка вроде,
Хрупкости постоянства,
Зеркальности транса,
Отображению образа, звука,
Тому, о чём молчит
То религия, то наука.
Точности содержания,
Любовной мере обожания.

Не подозревая, в радости ли,
В тоске, что сущее висит
На волоске...

*** 

КАКИЕ РУКИ ЭТОТ МИР ЛЕПИЛИ...

Какие руки этот мир лепили?
Кто этот дом заполнил допьяна
Клубами пара, и клубами пыли,
И снами, нами, что душа полна...

Душа полна волшебных превращений,
Теряется от нежности испуг,
От новизны стихов, от ощущений,
От всплеска глаз, от вкуса тёплых губ...

Плыл птиц полёт, связуя сны и небо...
Плыл рыб косяк меж снами и водой,
И в этих снах я жил, как будто не был,
И солнца луч смеялся надо мной!

*** 

ИНТУИЦИЯ И ДЕТАЛИЗАЦИЯ В ПЛАНЕ ЛИКВИДАЦИИ…

Лик без ... улик.
Безглазье улиц,
Едва очнувшихся
От скверны.

Вы к нам?
- Наверное.
Наверно, - неверное,
- Оно безмерно.

Как безразмерны
Эти строки,
Как рифмы
Гласны у сороки,

Как учат,
Как стрелять машине,
Чтоб сущее
- Посередине.

Чтоб тесно стало
Ощущенью
Тотального
Круговращенья.

(Улики будут,
Жизнь стремится
С морщинами лица
Сравниться).

Склонить
Согласные и голос
К приятию
Антенной волоса.

Лик без улик
- Лицо без маски
Не только слова,
Но и сказки.

*** 

КАСАНИЕ…

Небо серое-серое,
Туч  одна, две...
Поле скудное скучное,
Беспросветно в судьбе.

Безнадежно, безденежно,
То ли выть, то ли петь.
Единичной отметиной
- Ветер.

Он качает плоские доски,
Он выносит ворота из сада,
Двух серых мальчишек
Отгораживая от ада.

Серых взаимоответов,
Таких же взаимовопросов,
Им становится интересно
Разглядывать мою осень.

Всматриваясь в пространство
Сквозь щели данных ворот,
Придумывают, что будет,
Когда мгла сойдёт.

*** 

Люди так быстры,
Как костра искры,
Как сонм молекул,
Как выстрел в воздух.

Горячие искры,
Неуловимо исчезающие,
Как блестящие пули,
Рождаются, живут и умирают,

Создав множество связей,
Звуков и картин
Своим золотым полётом.

*** 

В РАЗУМЕ…

1.

Кто ты, Время?
Время - Я!
А Пространство?
- Тоже - Я.
Мир откуда?
-Я, Я, Я!
Боже, кто же Ты?
Он - Я 

2.

Меня нету.
Я в цветах,
Я в деревьях
Я в листах,
В строчках прозы
Наугад,
Я фантаст,
И я - фанат. 

Тяготея
К естеству,
Мну траву
И рву листву,
Глажу кошек,
Вижу сны, явь,
Прекраснее
Весны 

3.

Разум - Ты кто?
- Инвалид?
Что чуть что
- Душа болит... 

*** 

О РУССКОЙ ПОЭЗИИ…

Сергей Шалимов

(Статья приводится с сокращениями).

С.П.ШЕВЫРЕВ (1806-1864)

Начало поэтической карьеры Шевырева было блестящим: его хвалил Пушкин, о его поэзии положительно отзывались Жуковский и Вяземский. Гоголь писал ему:

«Это мало, что ты владеешь стихом и стих твой силен, таким был он и прежде: но что самое главное и чего меньше было у тебя прежде, это внутренняя, глубокая, текущая из сердца поэзия, нота, взятая с верностью удивительною и таким скрипачом, у которого в скрипке сидит душа.»

Но на всей второй половине жизни Шевырева (с 30-х годов) лежит печать отвержения - как общественного, так и литературного. Белинский ведет с ним ожесточенную полемику, бывшие студенты пишут на него злые эпиграммы, против него выступают недавние единомышленники, например К.А.Аксаков. Причина - консервативная политическая и традиционная православная позиция Шевырева.

Впоследствии исследователи творчества Шевырева немало сделали для восстановления его подлинного поэтического облика. Лучшие произведения этого периода освобождены от метафорической перегрузки, грубоватой лексики и тяжелых синтаксических конструкций ранней лирики и характеризуют Шевырева не только традиционно - как «поэта мысли», - но и как тонкого мастера формы. Как поэт он был вновь оценен спустя почти 80 лет после смерти. Шевырев сам определил духовный смысл своей поэзии в стихотворении «Мудрость»:

Мои все жилы были струны,
Я сам - хваления орган.

Эти заключительные строки показывают, что он отдает свой дар на служение Богу. Почти буквальное включение в тело стихотворения цитаты из церковной службы всенощного бдения: «Всякое дыхание да хвалит Господа»…- показывает понимание Шевыревым своего «Я» не более чем смиренной тварью, призванной славить своего Творца.

Такая позиция не могла не вызвать отторжения у «прогрессивно - революционных» соратников по перу. Несмотря на обструкцию, Шевырев остается тверд в убеждениях и подтверждает их стихами «Песня русской земле», «Соловецкая обитель», «Слава творения».

Силу своей веры он черпает из искупительной жертвы Спасителя, подавшего пример высшего смирения своей крестной смертью. Об этом говорит Шевырев в стихотворении «На Голгофе слышен стон…». Он прямо указывает на источник своего упования, и в этом проявляется его истинно православная позиция - готовность понести крест и страдания ради будущего воскресения.

Мы, по всей вероятности, знакомы лишь с часть зрелого творчества Шевырева. Он, подобно Тютчеву и Хомякову ,ставил свою поэтическую деятельность ниже любой другой - научной, критической, педагогической. По свидетельству его дочери, Шевырев, оставив службу в 1857 году, «перелагал псалмы, сочинял стихи и печатал их под псевдонимом Иванковского».

*** 

С. ШЕВЫРЕВ

СИЛА ДУХА…

Мечта исчезла - дух уныл,
Блуждаю мыслию неясной,
Свет дивный взоры ослепил:
Я, мнится, видел мир прекрасный.

Душой я к небу возлетел,
Я близок был к высокой цели, -
Тот мир - не юности удел,
И силы скоро ослабели.

Едва луч чистый, неземной
В душе свободной отразился,
Я пал во прах - и снова тьмой
Дух проясневший омрачился.

…………………………………………………

Я пал, к родной стремясь мете, -
Минутный вечного свидетель,
Зрел Истину и Добродетель
В согласной неба Красоте.

Я пал; но огнь в душе таится,
Не замер в ней свободы глас:
Кто видел свет единый раз,
Престанет ли к нему стремиться?

Бежит души моей покой,
Меня сгубили сердца страсти;
Но силы духа! вы со мной –
Еще в моей паренье власти.

Рассейтесь, мрачные мечты,
Светлей, мой дух, в жилище праха,
Крепись - и воспари без страха
Ко храму вечной Красоты.

*** 

О РУССКОЙ ПОЭЗИИ…

Сергей Шалимов

(Статья приводится с сокращениями).

Н.А.НЕКРАСОВ (1821-1878)

Главным содержанием поэзии Н.А.Некрасова были любовь и сострадание к простым людям, к народу русскому, к русской земле. Ни у кого из великих русских поэтов не обнаруживается столь контрастного противоречия: между потребностью, искренней религиозной потребностью обрести душевный покой в обращении к Богу - и неотвязным стремлением побороть зло собственными волевыми революционными усилиями.

… Некрасов отличался преизбыточною восприимчивостью к боли ближних своих, и его сострадание им - страдание! - слишком бередило и терзало его душу. Подобная восприимчивость дается человеку свыше, как дается и всякий талант. Сострадание также имеет своих гениев, не давая им, впрочем, той чистой радости, какую может доставить творческий дар.

Правда, и талант художественного творчества несет своему обладателю особую муку. Таким талантом Некрасов также был наделен с избытком. Два великих божиих дара - сострадание и творчество - дали в соединении неповторимое явление русской литературы, поэзию Некрасова. Но сострадание некрасовское нередко становится его неодолимой страстью.

… Быть может, именно страстное, нетерпеливое стремление избыть муку сострадания заставляло Некрасова так жадно искать спасения не в вере, а в разрушительном революционном воздействии на мир.

… Некрасов - один из тех художников, которые определяют направленность искусства на целые периоды его развития. Сострадание, обличение и протест  проникали во все сферы русской жизни. Социально-нравственный характер русской культуры складывался в значительной мере не без некрасовского влияния.

Толпе напоминать, что бедствует народ,
В то время как она ликует и поет,
К народу возбуждать вниманье сильных мира -
Чему достойнее служить могла бы лира?…

Этой идеей жили и питали свое творчество многие русские художники. Многое из созданного Некрасовым и насыщенного бескорыстной и долготерпеливой любовью к человеку, к народу русскому можно отнести к поэзии подлинно просветляющей.

Важно: автор стихов и поэм о народе и для народа вовсе не превращал народ этот в объект слепого поклонения, в идола своего рода. Поэт ясно сознавал в народе единство многих - и прекрасных, и дурных качеств - и понимал потому народность как путь преодоления греха в глубинах национальной жизни.

О том - стихотворение «Влас». Раскаявшийся тяжкий грешник Влас множит на земле Божии храмы, и они-то не дадут человеку окончательно поработиться греху:

Ходит с образом и с книгою,
Сам с собой все говорит
И железною веригою
Тихо на ходу звенит.

Ходит в зимушку студеную
Ходит в летние жары,
Вызывая Русь крещеную
На посильные дары, -

И дают, дают прохожие
Так из лепты трудовой
Возрастают храмы Божии
По лицу земли родной…

Это стало и для самого поэта опорой в тяготах на жизненном пути. Путь Некрасова не был легок и прям. Случались ошибки, даже тяжкие заблуждения. Но благо тому, кто имел возможность и тягу духовно обратиться к Утешителю, смиряющему душевное смятение. Проникшим в душу ответом Божественной любви он озарил многие свои создания.

*** 

Н. НЕКРАСОВ

Что ни год - уменьшаются силы,
Ум ленивее, кровь холодней...
Мать-отчизна! дойду до могилы,
Не дождавшись свободы твоей!

Но желал бы я знать, умирая,
Что стоишь ты на верном пути,
Что твой пахарь, поля засевая,
Видит ведреный день впереди;

Чтобы ветер родного селенья
Звук единый до слуха донес,
Под которым не слышно кипенья
Человеческой крови и слез.

*** 

НИНА СТЕП

http://www.stihi.ru/avtor/akvilon2012

БАЛЛАДА О БЕРЁЗЕ…

Синеокая берёза, синеокая,
Когда небо сквозь листву глядит глубокое,
Оттеняя своей синью чудо зелени.
Синеокая берёза, но до времени.

Желтокрылая берёза в ранней осени
Загрустила о былой, о летней просини.
Трепеща своей листвою, тучам плачется:
Ах, как рано за холмами солнце прячется.

Не носить зелёных кос мне, не плести уже.
Паучок развесил сети рядом на меже.
Золотой наряд осенний ветер растрепал.
Северин лихой подул, да к ногам припал.

Разбросал, раскинул он все листья волглые,
Расстелил их по земле, да в зиму долгую.
Обнажилась красота, ох, белоствольная,
Но берёзонька была-то – птица вольная.

Знать пришла моя зима и - время умирать,
Только в памяти засело: «Ты придёшь опять,
Будет новый жизни круг, да закружит тебя,
И шуметь опять листвой, да небо возлюбя»…

*** 

УЧАСТЬ…

Такая участь. Я – паромщик,
Что провожает в тяжкий путь,
Когда из жизни не вернуть
Ни дня , ни часа, ни минуты…
И вот – вся скорбь передо мной.
Я, как свидетель пред судьбой,
Последних откровений – сборщик.

О! Этот непосильный груз!
Чтоб вынести – вся каменею.
Расплакаться – и то  не смею,
Да и наверно, нет уж слёз.
Я рядом и, словам внимая,
И всё на свете понимая,
Не в силах разорвать союз.

И не священник, не учитель,
Чтобы утешить и помочь
Всю боль страданий превозмочь,
И мудро провести сквозь ночь…
Паромщик – вот такая доля.
Была на это свыше воля –
Так захотел мой повелитель.

*** 

ПОД РЕКВИЕМ МОЦАРТА…

Что толку Вам со мной дружить?
Ведь я так неудобна.
Устала глупость городить
С поклоном: «Что угодно?»

Я отыграла свою роль.
Смотрю на всё с усмешкой.
Один был шут, другой – король…
Я в этой жизни – пешка.

Хотела ли я стать ферзём?
Нет, было мне лениво.
Я лишь заботилась о том,
Чтобы пожить счастливо.

Мне эту жизнь не преломить,
Не изменить нисколько.
Я создала свой ареал,
Живу в нём, да и только…

Но мир мой: прелесть, как хорош!
И я б им любовалась,
Но пропадаю ни за грош.
Неужто же прощаюсь?

И боль свою преодолев,
Я распрямляю плечи,
Но слышен Моцарта распев,
Хотя ещё не вечер.

И этот реквием во мне
Звучит с огромной силой.
Он нарастает при луне,
Но, Боже, как красиво!

*** 

МАГИЯ ДОМА…

После тяжких трудов и нелёгкой дороги
Измождённой собакой я вернулась домой.
Здравствуй, дом! Опустила рюкзак на пороге.
Тихо ёкнуло сердце – этот мир только мой.
В этом мире нет стен – он открыт всему свету.
И цветы мне на радость здесь цветут круглый год,
Время тут замерло, пока снова приеду.
Это магия дома, который так ждёт.

*** 

УСПЕНИЕ БОГОРОДИЦЫ…

Природа плакала дождём,
И Богоматерь поминая,
Играл на струнах арфы он,
То возносясь, то затихая.

И в чудных звуков переливах
Кончался август золотой
Молитвой древнею красивой
Ко Богородице святой.

По утру благовестным звоном
Наш храм округу огласил,
И запах ладана с амвона
Курился и к себе манил.

Горели свечи, свет мерцал
На ликах строгих и прекрасных,
И взгляд их словно вопрошал
О днях, проведенных напрасно.

Пусть будет многотрудным путь –
Приму достойно испытанье…
Не дай мне Бог когда-нибудь
Забыть о силе покаянья,

И закружившись в суете,
Вдруг не найти дороги к храму…
Прости мне, Бог, и мысли те,
О коих впредь жалеть я стану.

*** 

МЫСЛИ ВСЛУХ…

Какая мощь, и силища какая?! –
Планетами повелевать!
На небе звёзды зажигать,
системы двигать;  помогать
продлиться жизни;  наблюдать
её с рождения до смерти…
Хотите - верьте, иль - не верьте,
но это так.
Я в восхищении преклоняю
пред мощью той свою главу.
Спасибо всем, что я живу;
и благо, что немного знаю.
И вся земная суета
становится уже не главной.
Любовь и жизнь –
вот выбор славный –
свобода, мудрость, красота.
И человечеству – расти,
открыться знаньям непременно,
взрослеть со всей его Вселенной –
другого просто нет пути!

*** 

БОЛЬ…

Боль сомнений и страданий,
Боль непройденных дорог,
Боль непонятых желаний
И ошибок – вечный рок.

Боль, когда оклеветали,
Позавидовали вдруг.
Ты – домой, а там – не ждали,
И в предателях - твой друг.

Боль потерь и боль разлуки –
Кто отменит, упредит?
Совесть – это тоже мука,
Сердце бедное болит.

Боль, похоже, спутник вечный,
Что за нами по пятам.
Нет её, пока беспечен,
Повзрослел – она уж там.

*** 

О РУССКОЙ ПОЭЗИИ…

Сергей Шалимов

(Статья приводится с сокращениями).

П.А. ЯКУБОВИЧ (1805-1839)

Якубович прожил недолгую жизнь, и он не успел «созреть» как Шевырев или Бенедиктов. Он был близко знаком с Пушкиным, но в целом направление его поэзии ближе к «любомудрам», чем к поэтам пушкинского круга.

При сравнении стихов Якубовича с тютчевскими явственно выступает их общая основа - романтические натурфилософские представления о природе и человеке. Это проявляется в самой тематике поэзии Якубовича (тема «двойного бытия», одухотворенной природы, понятия «бездны», «рока», «хаоса»).

***

П. ЯКУБОВИЧ.

Я пою для тех, чьи души юны,
Кто болел, как за себя, за брата.
Музой был мне — сумрак каземата;
Цепь с верёвкой — лиры были струны.

Вам заботы об искусстве строгом,
Вам, певцы любви и ликованья!
Я пою великие страданья
Поколенья, проклятого богом…

*** 

ФОКАС ВЛАДИМИР

http://www.stihi.ru/avtor/ladimir30

КРАСНАЯ РЕКА…

(ОТРЫВОК)

И  здесь  кончаются  слова,
Теряются  в  молчаньи —
Они  утратили  права,
Став  символом  незнанья.

Я  все  сказал,  что  я  хотел,
Пора  расстаться,
Прервав  поток  забот  и  дел,
Присесть  и  попрощаться...

Ищите  путь  своей  судьбы
Упорно,  дерзновенно,
Ведь  вы — творцы,  а  не  рабы,
А  жизнь — не  сцена.

Ищите  СВЕТ — ведь  он  един
В  Христе,  Аллахе,  Митре —
Един,  как  Мать,  Отец  и  Сын,
Как  Лотос  и  Савитри...

Здесь  важно  все — и  миг,  и  час,
Поступок  и  минута,
И,  может  быть,  я  встречу  вас
И  помогу  кому-то?..

Примите  жизнь,  любовь,  мечту
И  бережно,  и  свято...
Прощайте... Я  лишь  повторю
Звучавшее  когда-то:

- А  где  та  Река,  та  Гора?
Притомился  мой  конь...
Скажите,  пожалуйста,
Как  мне  доехать  туда?

- На  Ясный  Огонь,  моя  радость,
На  Ясный  Огонь,
Езжай  на  Огонь,  моя  радость,
Найдешь  без  труда.

- А  где  же  тот  Ясный  Огонь,
Почему  не  горит?
Уж  близится  полночь
И  тьма  подступает  к  глазам...

- Фонарщик  был  должен  зажечь,
Да,  наверное,  спит,
Езжай,  моя  радость,  езжай
И  зажги  его  сам...

*** 

Иллюстрация из Интернета.