Соседом по койке у меня был москвич Святослав Баранов.
Мы его звали Святик.
Он отличался крайним оптимизмом. Всегда шутил, улыбался. Даже просто посмотрев на его комичное лицо, поднималось настроение.
Сержанты любили с ним поговорить, он их веселил.
Я был очень рад такому соседству. При близкокоечном знакомстве я увидел, что он не только юморист, но и философ. Именно в этом сочетании юмор обретает силу.
Святик мне напоминал Шико из «Сорока пяти» Дюма.
Как-то нас послали перетаскать кирпичи их одного места в другое. Обычное армейское задание.
Сержант с нами был из другого взвода – Кабановский. Кирпичей было много, таскали и таскали.
Кабановский заметил, что Баранов стал носить меньше кирпичей.
- А ты чего, устал что ли? Чего так мало носишь?
- Здоровье не позволяет! – пошутил Святик.
- Щас позволит, - сказал Кабановский.
Подошел и вдарил Святику с правой.
Святик повалился, как подрубленный. Он ударился головой об асфальт. И не вставал.
Было жутковато. Как какая-то сцена из фильма. Сумерки. Человек лежит без движений. А вокруг растерянные люди.
- Э-эй! – сказал Кабановский. – Ты чего? Вставай, давай!
Святик не шевелился.
Кабановский приподнял его за плечи и стал трясти. Но голова с закрытыми глазами свешивалась набок, руки висели плетьми.
- Баранов!!! – кричал сержант. – Дорогой, ты что?!!
Голос его дрожал.
Святик не отзывался.
- Может в санчасть отнесем? – предложил Женя Харламов.
Мы взяли Святика на руки и понесли.
Вдруг он дернулся и открыл глаза.
- Ожил! – закричал Перфильев.
Мы обрадовано загудели. У меня опять промелькнула мысль о кинофильме.
До казармы Святик дошел сам.
Перед отправкой в Польшу Святик оставил мне свой телефон и адрес:
- Встретимся после службы!
Действительно, за границей мы с ним попали в разные полки, далеко друг от друга, и не виделись.
После дембеля и летней студенческой практики я собрался встретиться со своим армейским другом.
Святик жил на Первомайской.
Я сидел на автобусной остановке и плевал себе под ноги. В конце службы, став «дедушкой», я начал курить. Из легких шло отхаркивание, во рту собиралась слюна, и я освобождался от этой гадости.
- Молодой человек! – сказала сидящая рядом женщина. – Неприлично вести себя так в общественном месте! Вы ведь не верблюд!
- Извините!
Подошел автобус. Я ехал и смотрел в окно на желтые осенние улицы.
- Здорово! – сказал Святик. – В гости пойдем!
Его друг жил неподалеку. Он был каким-то известным теннисистом.
Мы пили заграничные ликеры, ели большие и длинные ноги крабов и смотрели по видику на Арнольда Шварценеггера, бегающего по лесу в поисках затаившегося инопланетянина.
На улице было уже темно, когда я засобирался.
Мой армейский друг и сосед вышел меня проводить.
- Святик, а ты тогда притворялся, когда тебя Кабановский ударил? – спросил я.
- Когда? – широко открыл глаза Святик. – Я что-то не припомню.