***
Ангелина приехала с Украины вместе с Дутиными. Те, брать её не хотели с собой. Боялись, что на постах, на них обратят внимание. Накануне, при обстреле посёлка, убило её мать, Роману Джоржевну Карлову, известную целительницу - по словам соседей, просто - ведьму! На пороге дома, срезанный снарядом дверной проём. В крошеве камней, лежала склеенная штукатуркой глыба. Причудливо изогнув спину из черных, осеребрённых позвонков, дотлевал дверной косяк, распластанный по крошеву, будто крокодил, в страхе засунувший голову под камни. Оттуда, в ленивых, всполохах ветерка, вспыхивали изумрудно красные, набитые пеплом глаза. По - «змеиному» - рыскал язык дыма, слизывая белую сметану известкового крошева.
Жить под Донецком, было уже просто не выносимо. От домов - обугленные развалины остались, да с десяток домов в центре, изрешечённых по «самое» - не могу. Собрались, на пяти машинах, кто куда. Дутины в Крым. Выехать решили до обстрела, по «тёмному». И не пожалели. Из вещей брали, «зимнее». Знали, «ценное», могут отобрать. Поэтому деньги, «мелочишка», Константин подвязал в непромокаемом пакете под кузовом.
Работая инженером энергетиком, в свободное время скупал свинину, жена Нелли, приторговывала. Микроавтобус колесил по области и за её пределами, Костя знал все минные поля.
Только отъехали - случилось в пути; толи от волнения, толи застудился - радикулит … Остановились. Закатив глаза, Константин не мог пошевелиться, стонал.
- Что! Что? - заметалась Нелли.
- При-еха -ли! -только и выдавил тот - видя, как улепётывают машины сельчан.
Ангелина, тут же боли сняла. Догнали сельчан на посту. Остановились.
… « Всех обобрали на деньги для войны, а нам ни чего платить не пришлось. - Говорила Нелли, - автоматчик, только взглянул на Ангелину, её лицо с крупными, неправильными чертами: где шевелился маленький, ну, как у поросёнка пятачок носа, в улыбке подёргивались чёрные усики на верхней губе - оба глаза - смотрели в разные стороны - отпрянул, ему стало нехорошо, дал отмашку рукой. Его тут же вырвало».
… Карла слыла ведьмой давно.
«Я, Ангелину родила девственницей, - утверждала она! - от того, и отчество у неё - Романовна»
Но, и Ангелина выросла далеко не ангелом? Умная. Двуликая. С удивительной фигурой - ростом - ниже среднего. Походка - сзади глаз невозможно оторвать - юнцы так и липли. Она охотно принимала их на всю ночь, и те, уходили от неё опустошённые, не коснувшись её желанных прелестей тугого белоснежного тела, в объятьях которого проспали всю ночь.
Но, утром облик её менялся, как и облик улицы. Запахнутые в объятья зелени заборы, ропщущие деревья. За домом, жёлтый свет фонарей подсолнуха. С юга-запада, копились, тесня розовую марь - белые груди облаков.
«Да, что уж мне теперь?» - кивала она на выглядывающих соседей - одёргивала на тугой заднице юбку, видя, как ало полыхает лицо парня… Будто рассмотревшего её впервые?
Дутины, ехали в Крым, с надеждой на брата Константина, работающего глав - врачом в одном из,
санаториев.
2.
Чёрные мошки плясали в воздухе беззвучно. - К теплу! - сказала Ангелина, и понесла ведро со шваброй в третий корпус, где поселили беженцев. Из окон падал жёлто - розовый свет. Длинный коридор просматривался насквозь. Стоял обычный рой звуков по комнатам. Плеснув воды - выжала тряпку - лениво стала возить по полу. У двери, где стояла скамья, почувствовала себя плохо, присела, держась за живот. Стиснула в боли веки.
Из-за двери текли голоса. Узнала голос главврача и Кости, затаилась:
- Люди живут там по принципу: «Я, не - я! … И, хата - не моя!» … Одни воюют - против загнивающего духа, другие - поглощают его! …
- Да, там люди голодают? Пойми!
- Вот и хорошо! Переедание препятствует подпитке нормальных принципов организма - отвораживает думающее вещество.
- У нас в энергетике своё думающее вещество!
- Правильно! Ток! … Знаю, обмотки генератора и якорь, принимают участие в создании и управлении током, изменяя скорость и мощность, так и люди, если они нормальные, сами управляют эманациями жизни!
- Я и сам знаю, что дух и душа - это всего лишь две энергетические оболочки, поженившиеся в теле. И, как муж и жена в ладу или ежедневных распрях. Порождённое ими дитя, сознание, либо прилежно и мудро, либо часто убегает из дому, в ужасе от их поступков. И на его место может подселиться бомжующая сущность, увлекая оболочки в нижние слои астрала. Вся Украина - порабощённая форма... Загнивающий дух. … В коридор высыпали дети, загалдели.
- Понимаю тебя! Подобно - в матке, созревает зародыш действий. Сознание озабочено воспроизводством, боится утратить дом своего вида.
- Вот и мы, почувствовали подсознанием, а оно, охранник тела - в нужный момент - выстрелило холостым патроном, пилотировало нас из гибнущего «самолёта», раскрыло парашют продолжения жизни. Ты, что! Не поможешь? …
- Стоп! Никак, кто стонет? Сейчас гляну, - махнул он указательным пальцем руки на дверь.
Увидев в коридоре сжавшуюся в скамью Ангелину, доктор склонился над ней. Шикнул играющих детей.
3.
… Что говорить! Болит низ, груди теснит? …
- О! … Надо посмотреть? - посмеиваясь, крикнул в дверь, - «Костя! Прости! Пошёл работать! До вечера!» …
Под локоть повёл Ангелину в первый корпус. У входа красовался бикборд: «Женские болезни. Машинная чистка кишечника» … По набережной за забором, прохаживались пожилые курортники. Посматривали в их сторону. Тополя роняли жёлтые пятаки листьев…
Доктор стал мыть руки. Ангелина стыдливо влезла в кресло. Ухватилась за ручки, лоснящиеся от множества прикосновений. Кресло завибрировало под её телом. Доктор сел, развёл её ноги на специальные подпятники. Его поразило удивительно молодое тело сорока пятилетней женщины. Он, не веря, прошёл гладкой рукой по коже ноги, сжал пальцами.
- Ну, и тургор! - покачал он удивлённо головой. Ангелина проглотила непонятное слово.
Доктор вспоминал, когда он видел такое прекрасное тело, и отворачивался от лица: « Ну, и страшилище! … Господи, прости?» .
И встретив взгляд, прищемил улыбку. Чёрная полоска усиков на верхней губе нетерпеливо дрожала.
Подтягивая белый халат на коленях, раздвинул пальцами в перчатке, блеклую чернь промежности.
Клацнул языком, отвалил взгляд в лицо Ангелины.
- Ну! … И! … Ангелина была девственницей. Помолчав в раздумии: «Ты вот что? - начал он, - потерпишь, сейчас я вскрою, «УЗИ» не работает.
- А, больно? … Всколыхнула в глазах слёзы…
- Нет! Потерпишь! - обронил он задумчиво.
- Марта? - позвал он. Из другой комнаты, будто ожидала его зов, вплыла и заскользила к ним, худенькая медсестра, потянув за собой волну свежего воздуха. Запахло лекарствами.
Пиши акт, вскрытия. Медсестра зарылась глазами в бумагу, обронила прядь на лист, кривя губы, сдула волос в сторону.
Доктор выбрал инструмент, приступил к делу - диктуя.
Ангелина охнула, защемила глаза, вцепилась в кресло.
Опа! - отвалил он корпус назад, - плод! … он недоумённо повел глазами.
- Ангелина потеряла сознание.
- Воды! Взревел доктор. Медсестра выронила ручку, скакнула к раковине. Доктор тряс Ангелину за лицо… - «Даже не знаю, что и думать? … В моей практике это впервые! … Не может быть беспорочного зачатия?» …
- Может! - Прошептала, очнувшись, сквозь зубы Ангелина. - Так меня мать родила! …
4.
- Ты, представляешь? - вечером говорил Константину брат, - твоя пассия, читает мысли!
- Наши мысли, влияют на среду, а та их - отражает, предохраняясь, и только, тогда распадаются. У нас шлем на голове, а у неё зор, достающий, до глубинного предохранителя. … Поговаривали у нас - ведьма. … Как и мать? …
… Но, плохого никому ничего не сделала. Думаю, травмируемое сознание видит цель события наяву.
Таже защита, как и сон. Ведь он - провал в сознании. Мозг не может скопировать полностью пребывание в нём. Это, как ты в темноте зажёг спичку но, отвлекаясь на пламя, не успел ничего рассмотреть по сторонам. Тонкое тело, с которого ты зашёл, не осветилось внутренним огнём совершенства.
- Костя! - Перебил брат, глядя на часы. - Ты, просил поставить машину в ангар. … Пошли, пока есть место!
Открыв своим ключом ворота ангара, «главный», показал рукой на свободное место, над смотровой ямой. Костя помялся: - А, может там, где вчера? …
- Там я «таблетку» бросил, домой на трамвайчике! Можете и вы к нам, - подкидывая на ладони ключи, - пригласил он, отмахиваясь от чада машины.
- В раздумии собирая морщины, - Костя нажал на газ.
Провожаемый братом Игорь, сказал Константину, - Как мы с тобой, от одной матери, но разных отцов, так и ведьма твоя - девственница, но с червячком внутри? …
Из столовой донесло тёплый запах, запах еды. С дороги тёк шум несущихся машин, прогрохотал трамвай.
- Беременная, что ль? - поперхнулся Костя. Бледнея, расстегнул ворот. Отломил кусок наклоненной к дорожке - ветки. Отбросил на газон.
- Оно того! Самого мучает. Рукой что ли занесла? … А, ты чего поперхнулся? - покосился Игорь! … - Любишь - орально? …
- Ты, бы ешё при Нелли болтнул такое? .. Вспылил Костя.
- Ну, ладно! Забыли! Вот и мой трамвай, - засуетился Игорь, тиснув руку.
- Погоди! Встречного нет! Мы с ней, ты помнишь, посещали аэроклуб при «ДОСААФ?» В прыжках с парашютом мне не было равных, ей - в тире. Она прыгала всегда второй, я седьмым. У Костылёва - помнишь его - не раскрылся парашют - он всегда шёл последним. Пронёсся камнем мимо меня, я не дотянулся:
«Всё! … Зажмурился?» Вижу, ветер несёт его на лесополосу. Кричу, хоть знаю, кто услышит? Но, у самой земли, вижу, гасит стропы в его сторону. Бьёт двумя ногами по корпусу, заталкивает на крону дерева. Сильно побился; руки, ноги но, позвоночник цел. Остался хромым, ходит с костылём. Подтверждает фамилию. А, ещё говорят, фамилия ни чего не значит? … Сейчас на войне, там - врождённый воин - гранатомётчик, вот тебе инвалид!
- Война, конечно - вызывает ступор! - обронил Игорь, развернул шоколадный батончик, переломил - протянул Косте - эмоции той и другой стороны, посылают в пространство смерть. Её эманации разрушают сознание, самоконтроль, анализ поступков; отчаяние - толкает губить даже невинных. Те, кто способны вырваться из ступора, сохраняют контроль над собой, и даже, радуются возвышенному чувству - любви, миру, благоразумию. Я, сам думаю, всё к чёрту, и - добровольцем! Врачи и там нужны. Противно смотреть на их фашизм. Их зверства! Недочеловеки! …
5.
Ночью Косте не спалось. Нелли, просыпаясь, спросила: «Ты чё возишься?» … Не получив ответа зарылась под подушку на своёй кровати.
Не спалось и Ангелине. С трудом забылась, донимали боли. Снится ей мать:
… « Залетела я матушка а, как и сама не знаю?»
«А, я знаю! Ты только не волнуйся! С тобой мальчику жить не придётся! Возвращайся и воюй, снайперская винтовка деда на чердаке, да не забудь духу деда талисман? … Выживешь на войне!»
Проснулась в поту, винтом на улицу. …
Проснувшийся Костя - в ангар. Двери на распашку. Чад «прогреваемой» пожарки. Он под автомобиль. Так и сел. Схватился за спину. Заломил глаза от боли, губы посерели. Пакета не было. Торчали разведённые висюльки проволоки.
«Мать твою!» Как знал! - стонал он, скрипя зубами. - Купил квартиру? …
Пришлось рассказать всё брату. Игорь начал расследование сам. Ключи были у него, завгара и сторожа. Выяснил, ворота открывал сторож и завгар. По рассказу сторожа: - «Час назад прибежала «страшненькая» - Попросила открыть, - Вещи в «Фольцвагине» - забрать нужно? … Я ж думал ваша родня? Отворил, а сам говорю с дворником. А, что там было - не знаю?» …
Кинулись в корпус. Ни вещей, ни ведьмы.
«Не иначе, домой рванула! Но, как узнала?» - шептал Костя.
Но, Ангелина уже мчалась на электричку.
7.
Ангелину задерживали по пути два раза. На, подъезде Старо - Игнатовке - последнем посту, «Айдаровец» вывернул карманы, отобрал вещи. Нашли билет «Крым троллейбус» русские рубли.
- Шпионка - сепаратистка? - кричал юнец в маске. Избили, обыскали вновь.
- А это что? - нащупал пакет под набухшими грудями.
- Пеленки везу!
- Вижу что беременная, сейчас ты у меня родишь раньше времени! Били ногами. Рядом пытали старика, его наградные планки топтали в бешенстве каблуками. Тут же на подоконнике и распивали. Пол всюду был усеян каплями засохшей крови, бутылками, шприцами. Так, у Ангелины и произошёл выкидыш. Спас начавшийся обстрел.
Через неделю её обменяли на других военнопленных. Старика, неожиданно пырнувшего юнца в глазницы, вилкой растопыренных пальцев, убили на месте. «Ослепшего», отправили в тыл.
… Ангелина, придя в себя, попросилась в добровольцы. Получила винтовку, форму, прошла предвориловку. Вспомнила разговор Кости и брата, слова: «Я - не я! и хата не моя?» - улыбнулась чему-то.
На третий день службы, имела уже трёх «Жмуриков» И, тут столкнулась, с прибывшим - Константином. Голова и рука его была перевязана, проступила засохшая кровь. Камуфляж. Автомат. …
- Ну, что, коза, скажешь? - жестко надавил он свободной рукой её локоть. Сзади стоял нахмуренный командир - Костылёв, опираясь на костыль. Гранатомёт свисал ниже колена.
Просвистел снаряд. Вжали головы.
- Всё в сохранности, пойдём, заберёшь свой талисман!