ВСТРЕЧА С ВАСИЛИЕМ КАНДИНСКИМ
Какая зависть охватывала любителей творчества Кандинского, когда осенью 2008 года в Городской галерее Ленбаххауз (Мюнхен) демонстрировалась выставка, посвящённая творчеству художника! Ведь в этом музее собрано огромное количество работ Кандинского. На выставке были представлены также произведения мастера из знаменитого музея, основанного известным коллекционером Соломоном Гугенхеймом, хорошо знакомым с Василием Кандинским и высоко ценившим его творчество. Не остались в стороне от выставки парижский Центр Помпиду и немецкие музеи, в которых находились работы мастера. После Мюнхена экспонаты выставки отправились в Берлин, Париж, Нью-Йорк...
В течение нескольких последних лет жители Бонна и его гости имели возможность воочию познакомиться с работами Кандинского на различных выставках («От Татлина до Кандинского», из музея Соломона Гугенхейма, «От Ван Гога до Бойса» и др.). Тем не менее выставка, организованная Художественным музеем Бонна в содружестве с Городской галереей Ленбаххауз Мюнхена – бесценный подарок для любителей творчества Кандинского, наслаждение для ценителей работ мастера, уникальная возможность познакомиться с миром художника для тех, кто знает о нём понаслышке.
Свыше 200 работ, демонстрирующихся в Художественном музее Бонна со 2-го апреля по 12-е июля 2009 г., охватывают практически 40-летний период творчества Василия Кандинского ( с 1902г. по 1942г.). Это гравюры на дереве, линогравюры, офорты, литографии, плакаты. Две третьих из этих работ принадлежат раннему периоду – они были созданы в Париже и Мюнхене, включая и период существования объединения «Синий всадник». Остальное принадлежит времени работы Кандинского в «Баухаузе» и жизни в Париже.
Когда речь заходит о Кандинском, то три страны (Россия, Германия и Франция) считают его своим художником. Конечно, он и русский художник, и немецкий, и... французский. И конечно, он давно своим творчеством перешагнул все границы и имеет всемирное признание.
Творчество Василия Кандинского – уникальное явление русского и европейского искуссва. Именно этому художнику, наделённому могучим дарованием, блестящим интеллектом и тонкой духовной интуицией, суждено было совершить подлинный переворот в живописи и создать первые абстрактные композиции.
Судьба Кандинского складывалась не совсем обычно. До тридцати лет он и не помышлял об искусстве. Ещё будучи студентом, в 26 лет он женился на своей кузине Анне Семякиной. Закончив в 1893 году юридический факультет Московского университета, он начал работать над диссертацией, участвовал в этнографической экспедиции на север России, а в 1896 году получил приглашение из университета в Дерпте (ныне Тарту, Эстония) занять должность приват-доцента.
...Но в том же году Кандинский внезапно изменил свою жизнь. Поводом для этого послужило впечатление от картины «Стог сена» Клода Моне на Французской индустриальной и художественной выставке в Москве. Отказавшись от кафедры, он уехал вместе с супругой в Германию учиться живописи (ему уже 30!). Кандинский обосновался в Мюнхене, который на рубеже веков был признанным центром немецкого модерна. Он занимался сначала в частной школе живописи, а позднее в Мюнхенской академии художеств у Франца фон Штука (этот художник хорошо знаком любителям и знатокам живописи по скандально известным в своё время картинам «Саломея» и «Грех»).
Некоторые искусствоведы считают, что ранние произведения Кандинского носили натуралистический характер, затем он отдал дань стилизации « под древнюю Русь». Находясь за границей, Кандинский писал русские пейзажи, видимо рассчитывая на зарубежных зрителей. Иные находят, что эти пейзажи носят «экзотически»-русский характер: златоглавые церкви «сказочного» характера, «русские тройки» с пристяжными, лихо откинувшими головы в сторону. Эти картины по сей день выставлены во многих западных музеях.
Не миновало Кандинского и влияние постимпрессионизма: на стенах музеев те же пейзажи «а ля рюс», написанные разноцветными прямоугольными мазками – дань дивизионизму. Возлюбленная Кандинского, немецкая художница Габриэле Мюнтер, с которой Кандинский прожил почти 15 лет, хорошо понимала, что многочисленные картины Василия в стиле «а ля рюсс» были написаны не только в угоду западному обывателю, не только потому, что в моду входил русский стиль, русский балет, русские женщины. Вдали от родины его манила и русская история, и сказочная старина, и персонажи былин и сказок.
Находясь в Германии или во Франции, он тосковал по России. Но там, в России, художник стремился на запад. Габриэле так хорошо знала, какие приступы депрессии овладевали её любимым. И это при том, что Василий наряду с русским сызмальства знал немецкий и французский языки – для него не существовало языкового барьера. И это при том, что он быстро находил себя в любом обществе. И это при том, что он всегда был в Германии окружён немецкими друзьями: то был круг художественной интеллигенции – художники Франц Марк и Пауль Клее, Аугуст Макке и Альфред Кубин, музыкант и художник Арнольд Шёнберг. Художественная пара Алексей Явленский и Марианна фон Верёвкин часто встречаются с Кандинским и Мюнтер, они отдыхают вместе, работают вместе, обсуждают самые насущные проблемы искуссва. В Мюнхене Кандинский и Мюнтер часто общаются с русским композитором Скрябиным – Габриэле учится у него русскому языку, Скрябин с её помощью учит немецкий.
А сколько друзей и единомышленников появилось у Кандинского в Париже, когда он выставил свои работы в «Салоне независимых»! Художники Робер и Соня Делоне навсегда останутся его друзьями. Неизгладимы впечатления Кандинского от знакомства с различными направлениями в искусстве, представленными различными художниками – Матисс, Пикассо, Майоль, Сезанн, конечно, Ван Гог и Гоген. Многочисленные парижские галереи, выставки...
Здесь, в Париже, он вместе со своей возлюбленной Габриэле Мюнтер. Они ещё встречаются тайком, даже в путешествия отправляются в разное время и различными поездами – Кандинский официально не разведен, да к тому же щадит чувства своей супруги Анны, бывшей к тому же его кузиной. А влюблённая пара посетит, помимо Парижа, Тунис и Ривьеру, Голландию и Швейцарию, не говоря уже о Германии – рейнские земли, предгорья баварских Альп. «Я» и «Ты» сливались в единое целое – они были счастливы видеть одно и то же, испытывать одинаковые чувства и отражать это в своих работах.
Одно огорчает Габриэле: она, его Возлюбленная, Единственная, Обожаемая - не является официальной женой. А общество тех лет сурово по отношению к внебрачным отношениям, в первую очередь, это относится к женщине. А ещё есть друзья и родственники с вопрошающими глазами: «Когда же тебя назовут госпожой Кандинской?» И нельзя пока в открытую появиться в Мюнхене – в Художественном квартале Швабинг проживают около 2000 русских, и Кандинский там хорошо известен. «Кандинский, оставь меня в покое!» - часто срывается с её уст. Но он искренне обещает, обещает, обещает отчаявшейся Габриэле тотчас же вступить в брак, когда сложатся благоприятные обстоятельства. Для него она и «светлая звёздочка, и счастье, и золотая, чудесная девочка». Он однозначно считает свою подругу женой и даже пишет её портрет в подвенечном платье. В судьбе Габриэле этот портрет сыграет немаловажную роль...
Живя в Германии, Кандинский почти каждый год приезжал в Россию и... писал по нескольку писем в день своей любимой. И, конечно, представлял свои работы на различных выставках (Московского товарищества художников, Нового общества художников и др.). В журналах «Мир искусства» и «Аполлон» появлялись его статьи об искусстве Германии, сыгравшем столь важную роль в формировании творческой личности живописца. В то же время Кандинского волновала и вдохновляла русская художественная традиция: иконы, древние храмы, сказочные персонажи. Все они часто присутствуют в его работах, что говорит о влиянии на него мастеров «Мира искусства».
Кандинский был прирождённым лидером. Уже с 1901 г., едва закончив обучение, он возглавил художественное общество «Фаланга», участвовал в его выставках и работал в созданной при нём школе. Школу в основном посещали молодые женщины и девушки – ведь для них высшее образование в те времена было ещё недоступным. Именно в этой школе познакомились Василий Кандинский и Габриэле Мюнтер. Она – лучшая ученица школы, и учитель вскоре отметил несомненные способности Габриэле в живописи. А ещё он отметил и её яркие голубые глаза, и пытливый взляд, полный восхищения, и острый ум, и природную скромность. На долгие годы она становится его партнёршей. Ах, нет, вернее не только! Она была и ученицей, и сподвижницей, и товарищем, и возлюбленной с тех пор, как они встретились в 1902 г. И каким она обладала тактом и несомненным умением держаться в тени! Гораздо позже она напишет, что всегда держалась в тени Кандинского. И, пожалуй, так было.
В 1909 г. мастер организовал «Новое мюнхенское художественное объединение», а в 1912 г. группу «Синий всадник». Представляет интерес сохранившееся и опубликованное письмо жены художника Аугуста Макке. (Супружеская чета Макке познакомилась с Кандинским в Мюнхене в период, непосредственно предшествовавший созданию группы «Синий всадник»). О Кандинском она писала: «В нём есть что-то своеобразно мистическое, фантастическое, сочетающееся с редкостным пафосом и догматизмом. Его искусство было как учение, как мировоззрение...» В работах Кандинского 1900 – 1910 годов чувствуются разнообразные влияния: от немецкого экспрессионизма и французского фовизма («Вид Мурнау», 1908 г.; «Дома в Мурнау на Обермаркте», 1908 г) до российского «Мира искусства» («Дамы в кринолинах», 1909г.). Не без воздействия символизма Кандинский обратился к графике, создав цикл гравюр на дереве «Стихи без слов» (1903г.).
В начале 10-х годов в Германии широкой публике были ещё мало известны опыты, проделанные молодыми модернистами: художниками, поэтами, музыкантами – французскими и итальянскими бунтарями против академического искусства, а кстати и против любых традиций в искусстве. Немецкие зрители ещё не видели произведения французских и итальянских модернистов, ратовавших за полный разрыв с прошлым, за «тотальное новаторство» и даже, как итальянские футуристы, за уничтожение всех произведений, ранее созданных человечеством, во имя «очищения путей» для нового футуристического искусства – искусства будущего. Именно этот опыт, привлекавший пристальное внимание Кандинского, и решила распространить в Германии группа молодых художников, обосновавшихся в Мюнхене.
Сам Кандинский не примыкал ни к кубизму, ни к футуризму. Некоторые из его картин того времени подражают фовистской живописи (например, «Пейзаж с церковью», 1909), в некоторых картинах ощущается влияние Шагала («Корова»,1910). Ряд картин носит импрессионистский характер, выражающийся в мягкости, осветлённости, в некоторой расплывчатости в сочетании красок, что диаметрально противоположно экспрессионизму ряда его коллег.
К этому времени Кандинский официально свободен. Он открыто может появляться с Габриэле Мюнтер в обществе, у них общий дом в Мюнхене; а в Мурнау, этом очаровательном уголке в предгорьях Альп, Габриэле покупает небольшой домик. Также, как и дом в Мюнхене, он становится местом встречи мюнхенского авангарда. Многочисленные друзья и знакомые из художественной среды быстро окрестили домик в Мурнау «Русским домом». Василий предлагал гостям чай, который заваривал по собственному рецепту. Домик он расписал в русском стиле. До сих пор сохранилась лестница, которая украшена трафаретными рисунками: это кони кисти Кандинского. В будущем искусствоведы период творчества в Мурнау и Кандинского, и Мюнтер, и их друзей назовут необычайным огромным всплеском, «романтическим периодом». Именно здесь Кандинский и Мюнтер, скрытые от многочисленных любопытных взоров, были бесконечно счастливы. Не забываемы минуты, часы, дни, проведенные в Мурнау! Может быть, для Габриэле в большей степени, нежели для Василия. Ведь даже расставшись с Кандинским, Мюнтер до конца своей жизни, которая оборвётся 19 мая 1962 года в возрасте 85 лет, оставалась в Мурнау.
А как много они работали здесь! Рядом с домом находилась церковь. Утренний звон колоколов отзывался музыкой в их сердцах. Очень часто рано утром художники после велосипедной прогулки ставили возле дома свои мольберты и писали друг друга, прелестные пейзажи Мурнау, приезжавших друзей. К ним присоединялись художники Алексей фон Явленский и Марианна фон Верёвкин, жившие неподалёку.
В начале 10-х годов ясно определилось главное направление творческих поисков Кандинского: он хотел сосредоточить все средства живописи на передаче сложной системы чувств и ощущений, которые живут в потаённых глубинах души художника и не зависят от материального мира. Свои взгляды на современную живопись, на возможные пути и перспективы её развития мастер теоретически сформулировал в книге «О духовном в искусстве» (впервые опубликована на немецком языке в 1911 г.), но практическое решение пришло к нему внезапно и необычно.
Художник сам описал происшедший в его сознании переворот в работе «Ступени» (1918 г.): «Я... вдруг увидел перед собой неописуемо-прекрасную, пропитанную внутренним горением картину. Сначала я поразился, но сейчас же скорым шагом приблизился к этой загадочной картине, совершенно непонятной по внешнему содержанию и состоявшей исключительно из красочных пятен. И ключ к загадке был найден: это была моя собственная картина, прислонённая к стене и стоявшая на боку... В общем, мне стало в этот день бесспорно ясно, что предметность вредна моим картинам».
Наверное в ту минуту потрясённый мастер вряд ли осознавал, что случайно поставленная на бок картина станет истоком нового направления в искусстве – абстракционизма. По Кандинскому, именно линия и цветовое пятно, а не сюжет являются носителями духовного начала, их сочетания рождают «внутренний звук», вызывающий отклик в душе зрителя!
Все абстрактные произведения Кандинского, по его собственным словам, разделяются на три группы – по степени отдаления от предмета: импрессии, импровизации, и композиции. Если импрессия рождается как прямое впечатление от внешнего мира, то импровизация бессознательно выражает внутренние впечатления. Наконец, композиция – это высшая и самая последовательная форма абстрактной живописи. В ней нет прямых связей с реальностью. Цветовые пятна и линии образуют захватывающую дух стихию движения. Композиции Кандинского не имели индивидуальных названий – только номера (из десяти таких работ сохранилось семь).
Создавая абстрактные композиции, Кандинский практически изменил природу живописи – искусства, тесно связанного с повествованием, и приблизил её к музыке(!!!), которая призвана не ИЗОБРАЖАТЬ, а ВЫРАЖАТЬ сложные душевные состояния.
Вот, к примеру, «Композиция VI». Здесь крупные пятна и удары кистью, тонкие комбинации коротких линий и широкие полосы сочных оттенков мягко перетекают друг в друга или, наоборот, резко сталкиваются. Контраст тёплого и холодного, светлого и тёмного, бледного и яркого стал основой единой системы колорита картины, вобравшей в себя все возможные варианты цветовых сочетаний. Отсутствие конкретного сюжета в таком произведении не означает, однако, отсутствия содержания. Напряжённое движение цвета и линии выражает сложную, внутренне накалённую жизнь человеческого духа; оно связано с такими ощущениями, которые нельзя выразить словами и которые каждый человек переживает по-своему.
Кандинский рекомендует художникам обращать особое внимание на то, чтобы искомые и найденные ими формы были лишены сюжета, даже самого неестественного. Не только реальность, но и «сказочность» формы, поясняет Кандинский, заставляет зрителей искать сюжет и делает их невосприимчивыми «к чистому действию красок», «к сильным душевным вибрациям». Формы и краски не должны вызывать, подчёркивает художник, никакого внешнего или связанного с ним повествовательного действия.
Габриэле Мюнтер раньше других поняла, что именно музыка подстегнула Василия к созданию абстрактной живописи. Ему ли виртуозному виолончелисту не знать воздействия музыки на человеческую душу? И первая абстрактная картина в масле «Импрессия III» возникает после посещения концерта Арнольда Шёнберга, художника и музыканта, основателя метода додекафонии в музыке, сподвижника всех начинаний Кандинского, и, конечно, друга, с которым они часто музицировали.
Наряду с созданием объединения «Синий всадник» мюнхенские художники, многие из которых имели отличные взгляды на принципы художественного творчества, на характер искусства, сочли самым эффективным средством «заявить о себе» созданием журнал-альманаха. Художник Франц Марк, друг и сподвижник Кандинского, точно определил цели и задачи предполагаемого издания: «Мы хотим основать «альманах», который должен превратиться в орган всех настоящих новых идей нашего времени в живописи, музыке, на сцене и т.д. Он должен выходить одновременно в Париже, Мюнхене, Москве с большим количеством иллюстраций». И хотя многие немецкие художники тяготели в основном к экспрессионизму, альманах проектировался с самого начала не как экспрессионистский, а как общемодернистский, претендующий на международное значение.
В разное время с группой сотрудничали Пауль Клее, Лионел Фейнингер, Хенрик Кампедонк, Давид и Владимир Бурлюки, конечно, Алексей Явленский, Марианна фон Верёвкин. И, естественно, были многочисленные выставки, споры до хрипоты, были оплёванные на выставках работы, непонимание, но был и восторг. Именно восторженно друзья, и, конечно, Габриэле воспринимали своего наставника.
А что же Габриэле в этот «романтический мюнхенский период»? После посещения с Василием Парижа она , впрочем, как и Кандинский находилась под влиянием фовизма, искусства «молодых дикарей». Особенно её очаровал Матисс. У неё появилось много графических работ. А затем настала очередь работ в стиле постимпрессионистов. Состоялись две её персональные выставки. Габриэль увлеклась коллекционированием предметов народного искусства, по большей части религиозных. Они находят своё воплощение в её натюрмортах и мистифицированных картинах.
И, конечно, много работы в творческих объединениях, в альманахе, где она является незаменимой помощницей Кандинского. Всё было под сенью Кандинского, в тени Кандинского. Гораздо позже, после расставания с Кангдинским, в год 60-летия художника Гaбриэле с горечью заметит: «Я была в глазах многих только ненужным придатком Кандинского. То, что женщина может настоящий природный талант иметь и творить как мужчина, охотно забывалось...»
Совершенно естественно, что Кандинский возглавил как объединение, так и альманах, став его редактором. Подбор статей и выбор репродуцируемых художественных произведений – парафия Василия Кандинского. Издание требовало много денег, которых у молодых издателей не было. И они приняли решение: каждый художник, произведения которого печатались в альманахе, должен сам оплачивать производство клише репродукций своих картин. А как появилось название «Синий всадник»? Почему-то до 1930 года бытовало мнение, что прообразом названия группы (а также альманаха) послужила картина «Синий всадник», написанная Кандинским ещё в 1903 г. Впрочем, эта картина не имела отношения ни к экспрессионизму, ни к какому-либо другому модернистскому направлению. По манере письма она была ближе к импрессионизму, против которого выступали модернисты.
В 1930 году Кандинский иначе объяснил происхождение этого названия: «Я сам избрал это название...оба мы (т.е. Кандинский и Франц Марк) любили синий цвет, Марк лошадей, я всадников, так название появилось само по себе». Объединение начало выпускать альманах, для оформления обложки которого Кандинский использовал часть сюжета своей картины «Георгий победоносец». Избиравшиеся Кандинским участники нового издания не предоставляли во время своих статей, и Василий был вынужден для поддержки нового начинания писать большую часть текста альманаха.
...А тем временем неумолимо приближалась Первая мировая война. 1-го августа 1914 г. Германия объявила войну России. Василий практически в течение одних суток причислен к иностранцам-врагам. Он должен покинуть страну, в которой прожил почти 18 лет и на языке которой начал говорить с младенчества. Сначала они с Габриэле, надеясь на быстрое окончание войны, двинулись в расположенную рядом нейтральную Швейцарию. Поняв безнадёжность этих планов, Кандинский, как и многие его соотечественники, возвращается на родину в Россию. Где-то, уже в далёком Мурнау, остаются многочисленные работы Кандинского. Он ещё не знает, что никогда их больше не увидит. До Москвы Василий добирался окружным путём через Балканы и Одессу. Габриэле надолго задерживается в скандинавских странах – в нейтральной стране легче встретиться, легче отправить сообщение в Россию.
...Последний раз они встретились в конце 1915-1916 года и три месяца провели в нейтральной Швейцарии. Стокгольмская галерея Гумезон устроила выставки обоих художников. Увы! К этому времени их отношения стали напряжёнными, обременительными и докучливыми. И если прежде Кандинский звал Габриэле с собой, то после пребывания в России он понимает: Мюнтер такая же нежелательная персона там, как и он в Германии. Им уже известно, что в начале войны погиб во Франции их друг и художник Аугуст Макке. В 27 лет он покинул этот мир, искусство, жену и двоих детей. Почему? А в 1916 году погибнет на войне немецкий гражданин, художник Франц Марк, у которого мать француженка. Мюнтер и Кандинский узнают о гибели друга позже.
Им непонятно, почему милая, гуманная, дружелюбная Европа с началом войны погрязла в шовинизме. Не избежала этой участи ни одна из воевавших стран. И Россия. Да и в качестве кого может Габриэле ехать в Россию? Официальный брак так и не состоялся.Её письма и речи полны и слёз, и мольб, и злости, и угроз. Не самый лучший способ удержать мужчину! А Кандинский отвечает, что для него, вероятно, лучше побыть одному. Опять депрессия, которая так часто овладевала художником! Но Мюнтер, как многие любящие женщины, твёрдо держалась за их связь, и Кандинский колебался, чтобы полностью придти к разрыву.
И всё же конец отношениям положили не только война и последовавшая разлука. «Ищи женщину!» Сколько раз впоследствии Габриэле перебирала в памяти слова, жесты, анализировала – как будто что-то можно изменить в прошлом. Глубоко уязвлённая Мюнтер гораздо позже узнала, что ещё в том же 1916 году Кандинский в Москве на своей выставке познакомился с красивой молодой женщиной, на которой он вскоре и женился. Брак с Ниной Андриевской, дочерью генерала, влюбившейся в творчество Кандинского и в него самого, ещё не зная его лично, был стремительным и молниеносным. Что это? Желание освободиться от давней слишком надоевшей подруги? Или встреча с Россией, которая никогда не покидала его сердце и которую нынче олицетворяла молодая женщина, вдвое моложе его? Эти вопросы много раз задаст себе Габриэле.
В начале 1917 года Василий ещё напишет письмо Габриэле из Финляндии. Ему необходимо путешествовать в одиночестве, чтобы привести в порядок своё душевное состояние. Но это ложь – путешествие свадебное. И в этом же году у четы Кандинских родился сын Всеволод, который проживёт лишь два года. И с этого 1917 года Кандинский без всяких объяснений исчезает из жизни Габриэле, и даже из её поля зрения. А пока война, разруха, тревожные вести из России о разрушительной революции и гражданской войне, о страшном голоде. Связь прервана. Габриэле даже не знает, жив ли Кандинский. Окольными путями она узнаёт, что он жив и пересылает в Москву деньги от проданных картин, не будучи уверенной, что они дойдут до адресата.
Сообщение о браке Василия повергло Габриэле в невменяемое состояние. Больше года она не могла не только писать картины, она практически не поднималась с постели, не следила за собой, не могла есть. Глядя на стокгольмскую фотографию 1916 года, где они ещё вместе, никто бы в этой красивой, преуспевающей, самодостаточной и уверенной в себе женщине, не узнал бы походившую на ходячий скелет Габриэле. Позже она скажет, что для неё жизнь и любовь остались погребёнными под большим слоем песка, вернее пепла. Кто-нибудь должен придти, чтобы разгрести эти завалы и вызволить её. Испытывал ли когда-нибудь Кандинский такую депрессию?
Его пребывание в России после начала Первой мировой войны, и особенно после революций, т.е. во второй половине 10-х и в 20-е годы, ознаменовалось активной общественной и педагогической деятельностью: он работал в организации по охране памятников, руководил Институтом художественной культуры (ИНХУК), преподавал в Государственных художественных свободных мастерских, не прекращая при этом работать как живописец. Абстрактные полотна Кандинского тех лет стали мягче и светлее по колориту, усилилась роль линии, большее внимание уделялось свободному пространству. С творчеством Кандинского хорошо был знаком ещё по Германии Анатолий Луначарский. И народный комиссар просвещения покровительствовал талантливому художнику и организатору.
Но пребывание Кандинского в России было недолгим, в конце 1921 г. он с супругой навсегда покинул страну – художник понял: здесь нет места свободному искусству. Вместе с женой, до конца жизни ни на один день не оставлявшей его одного, он приезжает в Берлин. Лишь одна тень существовала в счасливом браке с Ниной – смерть их единственного сына. Известный немецкий архитектор Вальтер Гропиус пригласил Кандинского преподавать в «Баухаузе» - высшей архитектурной и художественной школе, которая находилась в Веймаре, а в 1925 г. переехала в Дессау.
Здесь вновь встречаются старые друзья: и Пауль Клее, и Алексей Явленский. В «Баухаузе» работает художник Лионел Фейнингер. Вместе они образуют художественную группу «Синяя четвёрка». В «Баухаузе» работает известный архитектор Людвиг Мис ван дер Роэ. Здесь Кандинский написал книгу «Линия и точка на плоскости» (Совсем недавно она, наконец (!), переведена на русский язык). Тогда же к Кандинскому пришло настоящее мировое признание и слава. Он участвовал в многочисленных выставках в городах Германии, публиковал теоретические труды, в 1923 г. устроил персональную выставку в Нью-Йорке.
В отличие от «романтического» мюнхенского этот период в творчестве Кандинского обычно называют «холодным» или классическим. В его работах пятно всё более уступало место линии, живописность – сухому геометризму, динамика –равновесию. Наряду с треугольниками и квадратами композиции включали в себя круг как символ совершенства и полноты мироздания.
Правда, 20-е годы пребывания в Германии, гражданином которой он стал в 1928 году, отягощены тяжбой с Габриэле Мюнтер. На основании любовных писем, свидетельств друзей и даже портрета в подвенечном платье, она через суд добивается признания того, что фактически являлась женой Кандинского. Ему ли юристу по образованию не знать силу этих документов? Но когда-то он искренне любил эту женщину и понимал, что Габриэле вправе получить в наследство его картины.
Кто, кто мог бы осудить эту женщину, прошедшую все стадии любви, муки, разочарования, надежды, злости, мести, ревности, наконец, ненависти? Без семьи, без мужа, без детей, без счастья. Пройдёт немало времени, и её успокоившееся сердце в год 60-летия Кандинского даст ей возможность спокойно и без горечи поздравить художника с юбилеем. А с 1929 года Габриэле свяжет свою жизнь и судьбу на долгие 30 лет с искусствоведом Иоганесом Эйхнером.
В 1933 г. после прихода к власти нацистов и закрытия «Баухауза» практически все его ведущие художники, скульпторы, архитекторы эмигрировали. Кандинский уезжает во Францию, где через некоторое время получает французское гражданство. Он напряжённо работал в 30-х гг. Но несмотря на встречи с супругами-художниками Делоне, Фернаном Леже, Хуаном Миро, участии в выставках, Кандинского не покидает депрессия.
Из Германии приходят дурные вести – с приходом нацистов выставки модернистов запрещены. Их творчество объявлено дегенеративным. С таким клеймом покидает страну оплёванный швейцарец Пауль Клее, один из лучших друзей Кандинского. С таким клеймом покончит с собой основатель немецкого экспрессионизма Эрнст Кирхнер. С таким клеймом изымаются из музеев Германии 57 работ Василия Кандинского.
И сохранились лишь картины, которые оставались у Габриэль Мюнтер и которые она сберегла от национал-социалистов. Впрочем, она сохранила работы многих сподвижников Кандинского. А в 1949 году единственная оставшаяся в живых авангардистка и пионерка нового искусства в возрасте 72 лет открыла выставку-память «Синий всадник в Мюнхене». Конечно, здесь же были представлены и её новые работы. И, конечно, она, большой художник – давно уже вышла из тени Кандинского.
С 1950 года последовали выставки художников этой группы и появились их картины во многих музеях Германии. В возрасте 80 лет (1957 г.) Габриэле Мюнтер, эта женщина с великодушным сердцем, передаст находившиеся в её собственности работы Кандинского и других художников «Синего всадника», равно как и свои собственные, в Городскую галерею Ленбаххауз в Мюнхене.
... Последняя прижизненная выставка художника состоялась в 78 лет. В этом же 1944 году, 13 декабря его не стало. После смерти мужа Нина Кандинская, оставаясь духовной наследницей мужа, организовывала выставки, размещала картины Кандинского в известных музеях модерна. Большое количество работ Кандинского было передано ею в музей Гугенхейма и в парижский Центр Помпиду. Нина Кандинская написала книгу «Кандинский и я». Её жизнь с Кандинским и после его смерти была посвящена служению Искусству мужа.
Его творчество не осталось в стороне от линии развития современного искусства. Другие мастера шли по пути освоения новых форм абстрактной живописи, который когда-то проложил Кандинский.
Подготовила Тина СКОН