17
– Надя, зачем ты уехала? – спросила Кира по телефону, едва за Колей закрылась дверь. – Я не хочу наедине сходить с ума. Мне нужен напарник. Иначе я лопну от мыслей. Они у меня из ушей сейчас повылезают, – засмеялась она.
– Почему из ушей? – подхватила Надя интересную идею. – Дырки еще есть в носу. Сейчас вернусь. Ты меня знаешь. Накормлю только своих зверей.
На какой-то миг Кире стало совестно, и она даже повинилась:
– Надюша, отбой. Я – свинья эгоистичная. Я просто растерялась. Мне показалось, что все катится сейчас по законам жанра, в который верят только дети и старики, выжившие из ума. И я – именно такая старуха. Хоть «скорую» вызывай. А ты для меня – и есть «скорая»…Я даже забыла, как ты далеко живешь. Извини-и!
– Еду. Вот теперь вижу: «скорая» таки нужна. Мне, кстати, нравится у тебя ночевать, так что успокойся.
За тот час, что Надя собиралась к ней, а потом добиралась на двух трамваях, с пересадкой, Кира немного успокоилась. Мысль, что вот за этой стеной ходит сейчас бывший Маленький принц и тоже, как она, удивляется чуду их встречи и рад ей, грела душу. Что удивляется – она верила, что улыбается при этом – просто видела. Но что он будет говорить Маше, которая оказалась сестрой его сбежавшей матери, не хотела знать.
Пометавшись бесцельно по квартире, Кира уселась ждать Надю, как ждут приезда «скорой помощи», когда уже полегчало, и становится неловко от собственного паникерства. А все, что она услышала от Коли, как только Надя уехала домой, тут же в памяти повторилось.
– Не уезжай, – попросила Кира Надю, когда та заторопилась исчезнуть, чтобы не мешать им.
Надя ответно стрельнула в сторону Киры своими лукавыми глазищами, помахала ручкой и скрылась.
– Коля, не уходи, посиди немного, – попросила Кира, так усаживаясь в кресло, чтобы оказаться лицом к своему бывшему артисту.
Тот сел на диван, стал оглядываться по сторонам, не скрывая своего любопытства.
– Красиво у вас, – сказал с одобрительной улыбкой. – А мы никак не наведем порядок. Маша хочет по-своему все устроить, хотя с нами не живет, а мы с папой…
– А где… папа?
– В Штатах, у Вити. Брат живет в Лос-Анджелесе уже пять лет. Мать выманила, когда умер ее… актеришка. Ну, вы же знаете, наверное, что она бросила нас с отцом, давно. Поверила, что этот… ее в Голливуд устроит. Обманул. Стала она при нем домохозяйкой. Ну, вам же отец рассказывал, наверное?
– Коля, мы с твоим отцом говорили только об одном человеке – о тебе.
– Да вы не думайте, что я повернутый на этой теме! Но я папу знаю. Он как-то должен был вам объяснить, где… она? Не вдовец же! Короче: бросила, уехала. Актер был красивым, мать – тоже. А у него друзья в Америке, в Голливуде. Он там снялся в каком-то шпионском фильме, но с такой внешностью шпионов не бывает, и пришлось ему играть в порнофильмах. Мать об этом не знала, поехала за ним. Папа с нею связи не поддерживал, но жутко переживал за нас с Витькой. А тот…
Коля закинул ногу за ногу, насмешливо скривил губы, потом скинул ногу назад – под взглядом Киры, и так застенчиво улыбнулся, что ей захотелось приголубить бедного мальчика, не умеющего строить из себя циника.
– Можешь не рассказывать, если тебе неприятно, – сказала Кира, сделав отстраняющий жест рукой.
– Нет уж, я скажу, легче станет. Кира Андреевна, я ведь и вправду болел…мамой. А потом излечился. Вернее – забыл. Встретил такую девушку, я вам ее покажу, мы скоро поженимся, и она… – Теперь Коля улыбался даже глазами. Кира боялась шелохнуться. – Так вот, она, то есть, моя Лина, сумела… Ладно, вам это неинтересно!
– Что ты, Коля! – запротестовала Кира. – Мне все о тебе интересно! Я ведь тоже женщина и знаю, какие все мы … разные. Одни лечат, другие калечат. Как, впрочем, и мужчины. Тебя мама бросила, меня – муж.
– Что вы!
– И ничего, пережила. Не стану же я теперь на всех мужчин дуться.
Коля встал, заходил по комнате. Кира следила за ним, любуясь ладной фигурой парня. Даже в спортивных штанах и футболке он не терял мужского обаяния – в ее глазах. Но главное – он напоминал ей Антона Ильича – жестами, мимикой лица, густыми и слегка волнистыми волосами, хотя они и были светлее.
– В общем, маманя вызвала к себе Витю, как только тот закончил универ. Сейчас он там программистом работает на какой-то фирме. Довольно крупной, так что не бедствует. Он мать простил. Он ведь дольше меня ее знал и любил больше. Я так думаю. Они и похожи друг на друга. Даже характером. Только Витька умнее и добрее.
– А как отец сейчас? – спросила Кира, чтобы отвлечь от неприятной – даже для себя – темы. Ну, как мог маленький Коля судить о мамином уме, если отец не настраивал? – Папа… живет там?
– Да нет, гостит! Отец меня не бросит, что вы! Он же мне за маму и за себя был все эти годы. Он даже остановился где-то далеко от Вити, у своего бывшего сослуживца. И, кстати, завтра возвращается.
Киру охватило такое волнение, что она не могла продолжать разговор, только кинула, поднимаясь:
– Чай пойду поставлю.
И уже из кухни крикнула:
– А чем Антон Ильич занимается сейчас?
– А вкалывает в своей лаборатории, все там же. Только платят вдвое меньше, хотя он защитил кандидатскую по своим печам. Доменным. Печи-то работают ….через одну.
Кира застыла над плитой, вспоминая, зачем сюда пришла. Потом хлопнула себя по лбу, включила газ, водрузила чайник, сказала себе «Ой!» и вернулась в гостиную:
– Ты есть хочешь, Коля? У меня борщ есть и плов.
– Хочу, – заулыбался Коля. – Давно не ел вареного. Это папа у нас мастак. Все-все умеет. Вам помочь?
– Сиди, – счастливо улыбнувшись в ответ, сказала Кира.– Но у меня постный борщ, то есть холодный, с фасолью. Подругу хотела накормить, а она удрала. Не хотела нам мешать. Знаешь, она – мой ангел-хранитель.
– И мне понравилась. Простая такая, своя…
Потом они ели борщ, и Кире вспомнился тот день рождения Антона Ильича, который сблизил их, как ей тогда показалось.
– Вку-усно! Классно вы готовите, Кира Андреевна. А мамина сестра, Маша, ходит по кафешкам. Дома у нее, как у холостячки, только кофе водится, сигареты и шоколад. А еще хотела папу на себе женить, когда мамочка… – Он оборвал себя, заглянул в глаза Кире, словно проверяя, стоит ли так откровенничать.
Это было так по-детски, что Кира не сдержала чувства:
– Коленька, ты мне напомнил ….себя в детстве. Маленького принца. А кем же ты стал? Или учишься?
– В прошлом году закончил, театралку.. Я – кукольник.
Кира даже подпрыгнула на своем стуле, закричав:
– Ко-оля, это пра-авда?! Ты не шутишь?! Но почему – кукольник? С твоей внешностью! Она же у тебя артистичная! То есть – сценическая!
Коля отложил ложку, отодвинул тарелку, спросил голосом прежнего Принца:
– А плов можно? Он не из того барашка, который чуть не съел мою розу?
Кира расхохоталась, тут же вскочила и расцеловала Колю в обе щеки. Потом побежала в кухню за сотейником, где ждал своей очереди плов – из курицы.
– Ешь, мой принц! Следующий раз непременно поймаем барашка. И ты мне расскажешь, как это – учиться в театральном. И как это отец тебя туда пустил. При нашем-то состоянии культуры в стране.
– Раньше оно было получше, – вздохнул Коля. – Сейчас кукольный работает раз в месяц. Я в ТЮЗ перешел. Вернее – меня туда пригласили.
Если бы не Маша, Кира со своим дорогим гостем просидела бы до самого вечера. Но Маша позвонила в дверь, сказала недовольным тоном:
– Я ухожу. Совесть совсем потерял.
Кира слышала, как Коля тихо оправдывался.
«Ишь ты, женить хотела! – подумала она почему-то с насмешкой. – Старуха же!»
Надежда приехала почти в десять вечера, и Кира налетела на нее с поцелуями:
– Надька, Надька, как все хорошо, как хорошо! Завтра я его увижу!
Надя по-хозяйски пошла в кухню с покупками, стала выкладывать на стол какие-то баночки, пакеты, хлебный батон. Кира смотрела на все это с приподнятыми бровями.
– Я так понимаю – тебе сейчас не до магазинов и стряпни. А у тебя в холодильнике только обед. А предстоит застолье, поверь мне. С тебя восемьдесят гривень. Вот чек на сто двадцать. Остальное – за мой счет. Я же тоже буду в гостях.
– На-адь, какая ты… деловая! – восхитилась Кира. – Да если ты моя гостья, что же за себя платишь? Не в ресторан пришла. На тебе всё – по чеку. И огромное спасибо! А то я…
– А то ты з глузду зъихала вид щастя, – ответила Надя на украинском языке.
– Это точно…
– Только учти: он может оказаться старым, пузатым, лысым, а ты не любишь лысых.
Окончание http://www.proza.ru/2014/11/24/907