На рассвете, безмолвном и томном,
когда сил нет сливаться со сном,
грешный мир безнадёжно-картонный
предстаёт грязно-серым пятном.
И реальность загубленным древом
тяготит, не давая вздремнуть,
а хотелось, чтоб утро запело
и звездой озарило бы путь.
Но теснится под ложечкой нечто,
не дающее телу уснуть,
словно вечная грешная вечность
изнутри рвёт уставшую грудь.