Начало моей летной карьеры началось в родном городе Уральске в должности второго пилота самолёта Ан - 2. Как только не называли этого "труженика" местных воздушных линий (МВЛ) в лётных отрядах гражданской авиации (ГА), созданных по всей большой стране под названием СССР: "антошка", "аннушка", "кукурузник", "короста". За тридцать лет эксплуатации самолёт - биплан зарекомендовал себя как неприхотливая и надёжная машина, которая прощала многие "огрехи" летного мастерства. Наверное поэтому самолёт использовали в качестве "летающей парты" в лётных училищах ГА, где курсанты - первогодки "долбали" его о матушку - землю "по - черному". Всё прощал "антошка" пацанам. А вот, в лётных отрядах аварийность на Ан - 2 была высокая и в качестве основной причины назывался "человеческий фактор".
После летного училища меня целый месяц "мурыжали" всевозможной сдачей зачетов, проверками на тренажере, и, наконец, допустили к полётам по "вывозной" лётной программе и зачетному проверочному полёту. С облегчением вздохнув, я подумал, что не сегодня - завтра меня, возможно, поставят в наряд на полёты. Однако, ждать пришлось ещё месяц. Как мне объяснили не было "свободных" командиров и надо ожидать возвращения из отпуска какого - то рыжего "есаула". Пока же, командир эскадрильи посоветовал познакомиться с техническим и диспетчерским составом авиапредприятия, т. к. от взаимодействия с этими специалистами напрямую зависит безопасность полётов.
В начале декабря меня вызывает комэска и говорит: "Готовься, сейчас полетите по санзаданию". Не успел я спросить: куда и с кем, как в кабинет ворвался невысокого роста, худощавый, рыжеволосый пилот и с порога протараторил: "Здорово! Владимир, - протянул руку и продолжил монолог, - быстро бери портфель и дуй на стоянку, там уже заправщик ждёт тебя с требованиями. Заправка полная, с бугорком. Дуй, скоро!"
В свой первый производственный полёт мне так и не пришлось посидеть за штурвалом. С нами полетел командир звена, который занял моё место в кабине экипажа, а меня усадили на струбцину между пилотскими сидениями. Рыжеволосый командир весь полёт подгонял меня словами: "Давай быстрее, что ты как черепаха Тортилла". А как надо быстрее то, когда я толком, ещё, не знал, что должен делать второй пилот. Если по инструкции то, это такой "мизер" обязанностей, которые без напоминаний выполнял, а если по "традиции" то, второй пилот должен "пахать" за себя и "за того парня", который называется командир самолёта. Опыт и быстрота приходят с годами, а если человеком бесцеремонно понукать, то он начинает огрызаться. Мне не понравилась манера поведения командира, и я прямо заявил ему об этом после полёта. Владимир спокойно мне ответил: "Гражданская авиация живёт по Уставу. Параграф № 1 Устава о дисциплине работников ГА гласит, что командир всегда прав. Параграф № 2 говорит, что если командир не прав, смотри параграф № 1. Всё понятно, товарищ второй пилот. Вопросы есть? Нет, тогда свободен". Ничем я возразить не смог. Знал, что есть Устав, но что внутри него написано, вылетело из моей головы, лишь, только сдал по нему зачет.
Моё негативное отношение к рыжеволосому командиру изменилось через неделю, когда нас послали на перегонку самолёта из Гурьева. Там, прежний экипаж застрял по непогоде и, израсходовав все деньги, запросил разрешение прибыть на базу рейсовым бортом. Ан - 2 простоял месяц в гурьевском аэропорту, пока не возникла нехватка в парке самолётов на базе. Мы вылетели в Гурьев на московском почтовом рейсе, который доставил нас на место в 23.00 по местному времени. Бортпроводница нам сказала: "За бортом - 10 и сильный юго - восточный ветер". Владимир её поблагодарил и шепнул мне на ухо: "Пипец, прилетели...Сейчас сам увидишь".
В те годы в Гурьеве был очень старый аэропорт, с грунтовой полосой и какими - то бараками, служащими административными зданиями. Когда вышли из самолёта, вокруг темень, хоть глаз коли. Чуть прошли, под ногами что - то зачавкало. Грязь. Мороз, ведь, а тут грязь под ногами хлюпает. Оказывается грунт сплошь солончак, который не замерзает даже в мороз. И пронизывающий ветер, дующий с моря. Влажность высокая и солёная. Дышать, с непривычки тяжело. До утра расположились в летной гостинице, где отдыхают рейсовые экипажи. Утро вечера, мудренее.
Утром на Гурьев опустился густой туман и, как нам сказали в метеобюро, надолго. "Есть на свете три дыры: Гурьев, Кушка и Мары, - невесело пошутил Владимир. - поехали в город, устроимся как люди в нормальной гостинице и по традиции, обмоем привязи нашего самолёта".
По сравнению с аэропортовским бараком, гостиница "Гурьев" выглядела суперотелем. Новое пятиэтажное здание возвышалось на берегу реки Урал. Здесь, даже, горячая вода была в номере. Привели себя в порядок и отправились на экскурсию в город.
В конце семидесятых годов прошлого столетия Гурьев, хотя и был областным центром, но уступал Уральску и по территории и по населению, где - то наполовину. В старой части города одиноко возвышался православный храм. Возможно, это была та самая Успенская церковь, которую возводили местные рыбопромышленники Тудаков и Сутягин. Мы подошли к берегу Урала, где несколько рыбаков забрасывали спининги в ледяную воду, пытаясь поймать на блесну судака или жереха. Ещё несколько человек рыбачили на "резинку". Потолкавшись среди рыбаков, отправились дальше вдоль берега.
Вдруг из тумана выскочила моторная лодка "казанка" и на полном "газу" помчалась к берегу. Лодка с ходу причалила, и из неё на берег выскочили два молодых парня с мешками за спиной. Не оглядываясь, они побежали за гаражи.
- Красную рыбу потащили, - сказал Владимир, - пошли за ними, за гаражами должен быть рыбный базар.
Поплутав по дворам многоэтажек, мы всё же вышли к рыбному базару. Какой только рыбы там не было. Даже, мясо тюленей продавали, не говоря уж, об их жире. Рядами лежала вяленая вобла, огромные свежие сазаны и судаки. Тут же, в открытую продавали осетрину, порубленную на куски. В центре торговых рядов стояли два парня, которые бежали от лодки. Они, видимо, продали всю рыбу перекупщице и теперь, лихорадочно, делили вырученные деньги. Там же, в центре две горластые женщины - торговки, наперебой перекрикивали друг друга.
- Варенье, варенье! Кому варенье, варенье!
Я никак не мог понять, почему на рыбном базаре предлагают варенье и спросил об этом у Владимира.
- Варенье - это черная икра, - ответил он.
- У нас черную икру "мазутой" называют, - сказал я, - а здесь - варенье. Как - то не логично получается.
- Так у нас её по кусочку хлеба размазывают, а здесь ложками едят. Ты, фильм "Белое солнце пустыни" видел? Вот, здесь так же, морщатся, но ложкой едят. Давай литровую банку купим, закуска обалденная будет. Мы, ведь, должны твою первую и дай - то Бог, не последнюю командировку обмыть. Традиция...
Купили у горластой торговки банку черной икры за 3 рубля, да ещё с десяток воблы с икрой и отправились в гостиницу. По дороге зашли в гастроном, где мне, новичку предстояло взять для "проставы" спиртного. Я спросил у Владимира сколько брать, он ответил: "Одну!" и показал пальцами знак "V" - "Виктория", что я понял, как "Победа" или "Одобрение". Какое же было его удивление, когда я вынес из магазина, всего лишь, одну бутылку "Столичной".
- Ты, что не понял? Одну, значит литру! Получаешь "двойной" штраф. Бери ещё три бутылки, иначе, никакой "проставы" не будет и "люди" тебя не поймут за нарушение традиций.
- Понял, командир! Виноват, исправлюсь...
"Посиделки" в гостиничном номере затянулись допоздна. Два раза приходила дежурная по этажу, которую мы корректно выпроваживали и продолжали закусывать водку черной икрой. За разговором оказалось, что Владимир потомственный уральский казак, и его познания истории, быта и традиций уральского казачества поразили меня до глубины души. Ещё, более, я поразился когда мой командир самолёта запел гимн уральских казаков, который мне до этого уже приходилось слышать.
На краю Руси обширной,
Вдоль уральских берегов,
Поживает тихо, мирно,
Войско кровных казаков.
Знают все икру Урала
И уральских осетров,
Только знают очень мало
Про уральских казаков.
Жаль, что нет нас тысяч сорок,
Тем не хуже мы донцов.
"Золотник хоть мал, да дорог", -
Поговорка стариков.
- Стоп, командир, - говорю я, - последнее четверостишие, я часто слышу от отца.
- Тебе надо научится слушать родителей. Они тебе, ещё не то, расскажут. Вся наша беда, молодых, что не хотим слушать стариков. Казаки, народ особый, их надо уметь слушать. Не перебивать, лишних вопросов не задавать, а только слушать. Тогда душа у старого казака "раскроется" и польётся "песня". Он тебе много чего расскажет.
- Володя, а тебе много ли рассказывали? Ты всё больше по книжному чешешь.
- Правда твоя. Так и есть. Жена в книжном работает, им же туда макулатуру сдают. Попадаются старые книги про казаков. Каюсь, начитался. Но родителей тебе, всё равно надо учиться слушать. Они плохого не расскажут...
На утро опять был туман и наш вылет перенесли на следующий день. За два дня прибывания в Гурьеве, город был пройден нами вдоль и поперёк. На третий день, когда вновь дали "отбой" нашему вылету, мы пошли в "Шайбу", закусочную рядом с аэропортом, где всегда рябило в глазах от лётных курток. Там. мы встретили экипаж из нашего отряда, который прилетел вечером из Бейнеу. Ребята тоже третий день "прорывались" в Уральск с базировки, поэтому когда увидели нас, то очень обрадовались. Причина радости оказалась до смешного проста. У экипажа давно закончились наличные деньги, а тут. подвернулся наш, ещё, "свежий" командировочный экипаж, к которому можно "сесть на хвост". Вчетвером прокоротали, ещё, три дня, пока ветер не сменил направление на "северный" и над Гурьевом установилась нормальная лётная погода.
Моя первая командировка в качестве второго пилота самолёта Ан - 2 прошла с большой пользой для меня. Меня ввели в курс дела "традиций" гражданской авиации и "приняли" по всем правилам в лётный коллектив нашего авиапредприятия, в котором мне довелось проработать без аварий и происшествий, без малого, четверть века. А, ещё, я вдоволь "накормил" в Гурьеве комаров, которые даже зимой тучами летали в гостиничных номерах. Откуда только эти кровопийцы брались зимой? Оказывается устье Урала, практически не замерзает, и в камышах по протокам, комары разводятся круглогодично. Ещё узнал, что есть вдоволь черную икру и красную рыбу можно только внутри городской черты. Если только поймают с икрой или рыбой на выезде из города, так "пиши пропало". Тюремный срок грозил за перевозку икры и рыбы, и довольно, не маленький.
Вот таким мне запомнился город Гурьев при первом знакомстве с ним. Потом было много визитов в этот город, особенно, когда построили новый аэропорт и сменилось название, - на Атырау.