«Я встретил его близ Одессы родной,
В бой когда шла третья рота.
Он шёл впереди с автоматом в руках –
Моряк Черноморского флота...»
- пел дядя Лёня Островский, стоя с мастерком каменщика на «стенке» строящегося дома моего родного Ростова-на - Дону, где мне довелось жить и работать рядом с этим человеком.
Был Леонид Иванович Островский ростом и комплекцией настоящий русский богатырь, и не то удивительно, что он был довольно глуховат, а то, что он не снимал рубашки в самую жару, когда мы, каменщики, в одних трусах изнемогали от солнечного пекла. И то удивительно, что он каждый день пел эту песню, будто других вовсе не знал. Я в то время, вернувшись после службы в Советской Армии, учился на вечернем отделении университета и был язва ещё тот. И вот как-то, когда дядя Лёня горланил про Одессу, я ему кричу в ухо:
- Дядь Лёнь, тебя, что заклинило? Или ты слов песни дальше не знаешь? Так я тебе напомню, и дурашливо запел:
«...когда будешь в Москае,
Зайди на родную Ордынку,
Жене передай мой прощальный привет,
А сыну отдай бескозырку...»
Эту песню я знал хорошо, так как после войны её часто пели изувеченные фронтовики по поездам, по базарам и под пивнушками...
........
... Дядя Лёня смотрел на меня с высоты своего роста и, как всегда улыбался своей милой улыбкой. А потом и говорит:
- Бескозырку некому было передавать. Я-то - детдомовский. А на фронт сбежал, когда мне было отроду тринадцать. Прибрехал, что мне семнадцать, ну мне за мой рост и поверили. Так я попал в Черноморский флот, в морскую пехоту. Ты, сынок, не знаешь что это такое, а я знал, так как моим любимым героем был севастопольский матрос Кошка, про которого я читал в книжке. А ещё я бредил Сашкой Матросовым, который под Москвой грудью закрыл вражеский дот. О его подвиге все газеты писали. Я, как прочитал, в ту же ночь и дёру на фронт дал. А чтобы ты не зубоскалил, салага, смотри что-такое морская пехота.
С этими словами он рывком сдёрнул с себя рубашку. И перед всей бригадой каменщиков предстала вся в шрамах грудь дяди Лёни.
- А теперь сюда смотри, салага, - и он повернул моим глазам свою спину.
У меня, как мне показалось, волосы на голове встали дыбом от увиденного!
На спине не было живого места. Вся в рваных рубцах спина дяди Лёни была похожа на щит русского витязя, пробитого копьями врагов на поле боя.
Наш бригадир, Толик Немичев, видя такое, дал команду на перекур. Мы уселись в тенёк под межквартирной стеночкой. Каждый пытался поднести огонёк для прикурки дяде Лёни, а он смеётся и говорит:
- Вы, чё, охерели? Я ж не безрукий. А то что в решето меня фрицы хотели превратить, у них не вышло, у них кишка слаба. Таких, как я, убить невозможно. Я, когда с госпиталя сбежал, то начал их душить просто руками за их злодеяния.
А вы думаете я сразу такой смелый стал? Не, ребята. Клянусь своими потрохами - на фронт сбежал по молодости, а как увидел, что это такое - ВОЙНА, страх в кишках моих шевелиться каждый день стал.
Мы затихли... А он продолжал:
- Как-то, мы тогда под Одессой были, положили нас фрицы пулемётным и миномётным огнём на Землю-Матушку. А тут ещё "летят по небу самолёты-бомбовозы" и штурмовики... Караул! - дядя Лёня начал подхихикивать. - Я чуть в штаны не наделал, но подмочил...
Не отрывая головы от земли, косонул глазами по сторонам. Вижу – живое приведение. Наш комиссар сбросил робу и в тельняшке с автоматом на груди встал, и над залёгшей ротой раздался его голос, как рык: «ЗА РОДИНУ! ЗА СТАЛИНА!» И пошёл вперёд!..
Дядя Лёня уже был не здесь, а там, в своём прошлом, на передовой...
... Рота оторвалась от земли. Её уже никто и не что могло остановить. Вот с того боя страх из меня вышел, осталась одна любовь к РОДИНЕ, товарищу Сталину, и комиссару, павшему в том бою под Одессой.
- Дядя Лёня,- спрашивает Толик Кондрашёв, - а тебя в том бою - изрешетили?
- Не-е, Толян. Это когда мы уже Одер форсировали. Знаешь, как фрицы за свой фатерлянд сражались?! У них даже пацанята, гутлерюгенд, с фаустпатронами сражались с нами... Вот там, под Вердером, что на Хафене, меня эсесовцы и продырявили разрывными...
А теперь, когда болят мои раны, я и пою:
«...Я встретил его близ Одессы родной,
В бой, когда шла третья рота
Он шёл впереди с автоматом в руках
Моряк Черноморского флота...»
........
Леонид Иванович Островский не дожил до «чужебесия перестройки и нового образа жизни»... Покоится он под кустом белой сирени на кладбище, и когда я навещаю могилы своих родителей, обязательно навещаю и дядю Лёню, о жизни которого, без ложной скромности, можно писать «Повесть о настоящем человеке», как и о Алексее Маресьеве...
... А ПРАВДА о Великой Отечественной войне, о нашей Победе и роли в ней Верховного Главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина не подлежит никакому сомнению любого здравомыслящего человека...
Как прозорливо, незадолго до смерти И.В.Сталин в беседе с Александрой Колонтай говорил:
"Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплёваны прежде
всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому гос-
подству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения.Он всё ещё рас-
сматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И моё имя тоже
будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний. И всё же, как бы
не развивались события, но пройдёт время, и взоры новых поколений будут обра-
щены к делам и победам нашего социалистического общества. Год за годом будут приходить новые поколения, они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отда-
дут нам должное сполна. Своё будущее они будут строить на нашем прошлом".
И, последнее - от меня и от Вас, благодарный читатель - Вечная вам СЛАВА и ПАМЯТЬ, ВАМ
- РЯДОВОЙ Островский, и главнокомандующий СТАЛИН..................