Гл.15
Вера Андреевна выделила Михалычу одну из трёх спален своего одноэтажного домика и строго-настрого запретила питаться в столовой.
- Как же так, Арсений Михайлович, меня же люди засмеют, что я вас не кормлю.
Опер и на это дал согласие, только с условием, что продукты будет он покупать.
Михалычу хотелось, чтобы преступник не сразу узнал о его переезде на новые квартиры, но разве есть возможность скрыть такое в деревне? Хотя вряд ли кто рискнёт второй раз поджигать Веру Андреевну, побоятся, но у Петрова всё же имелась маленькая надежда.
Ночь прошла спокойно - и хорошо, если по всему селу так.
Когда утром Сергуня приехал к участку, то Михалыч уже поджидал его.
- Серёжа, присаживайся и внимательно слушай. Я вот тут посидел по множеству часов в тёмное время суток и пришёл к такому выводу: наш преступник - человек преклонного возраста, то есть пенсионер.
- Откуда такие соображения?
- Пришлось долго подумать и всё рассчитать. - и следователь подал участковому лист бумаги, с какими-то словами и цифрами. Но Сергуня выразил протест.
- Михалыч, а нельзя словами?
- Можно. А словами скажу следующее: все убийства происходили в дневное время, то есть, именно тогда, когда трактористы, скотники, водители, рыбаки и прочие находились на работе. Я узнавал, что из них редко кто является на обед и то, это те люди, которые живут не в том отрезке улицы, что нас интересует. Следовательно, само собой напрашивается вывод - злостный нарушитель человеческого спокойствия и укоротитель чьих-то жизней, никто иной, как старик. Обыкновенный старик, Серёжа. Или старуха.
- Да ну, Михалыч, ты это, заработался, наверное.
- Не перебивай, потом попомнишь мои изречения. Лучше подумай, есть у тебя крепкие старцы, этакие Ильи Муромцы, которые и на пенсии хоть куда?!
- Та вы чё? У меня и среди мужиков таких нету, а среди старцев тем более. - всё больше выражал недоверие участковый.
- Значит, есть. Давай, всех умственно припоминай, тем более круг до минимума сузился.
- Да глупая затея, Михалыч. Ну кто у меня на том порядке? Антоныч, который Сытников - хиляк. Он десяток метров пройдёт быстрым шагом и задыхается. Дед Яшка и ведра воды поднять не может. Затем, есть ещё на улице два соседа, Иван Степанович и Евгений... Блин, забыл отчество... Ну неважно. Так, один постоянно в больничке валяется, а к другому медсестра не успевает прибегать. Кто ещё там у меня? А, Андрияшка... Да тот вообще, дохлик безногий.
Вот кого бы я назвал в претенденты с бычачьими данными, что ты требуешь, так это деда Тимоху. Он и в пятьдесят подковы гнул, навроде той песни, как калачи, уже молчу за его молодость, но Тимоха попал в список пропавших. Да даже, если бы он не исчез, на него я б никогда не подумал. Он никуда не ходил, из-за серьёзных проблем с ногами.
- Серёжа, как нам известно, люди сами ходили к убийце, но не он к ним.
- Ну всё равно, что об этом говорить, Тимохи нету.
- Хорошо. А старухи или женщины? Может есть такая, которую не любили, бросали, унижали и она обозлилась на весь белый свет?
- Да так сразу и не скажешь... Одинокие имеют место быть, но это бабки, похоронившие своих дедов. Одна у нас совсем не обзаводилась семьёй, Лукерья Овчинникова, но она уважаемая пожилая женщина. Мимо детей не пройдёт, когда побывает в магазине, всех конфетами наделит. Не, не то.
- А где она работала, в колхозе?
- Страховщиком. Тяжелее сумки ничего не носила. Да не верю я, Михалыч в версию про пенсионеров. Не сходится.
- Цыплят посчитаем по осени. Ты вот что, поезжай к родителям или к тёще и пусть они тебя просветят за каждого старика, какие они были в молодости. Мы с тобой чего-то не знаем. Попытай, может кто-то из них быка убивал кулаком или ещё что в этом духе, в общем, давай, удачи, а я тоже по селу пройдусь.
Но не успели они выйти на порог, как увидели выплывшую из-за угла толпу людей.
- Наверное, по нашу душу. - догадался Сергуня.
- Наверное. И видно не с хорошими новостями.
Люди остановились в десятке метров от стражей порядка и Зинка Сидорова выкрикнула:
- Бабка Волчиха пропала. - остальные сохраняли молчание, но их взгляды не выражали симпатий.
- Кто сказал такое? - обратился Сергуня к Зинке.
Она крутнула головой, но Андрияшка сам выделился из толпы.
- Сергей, это я всем сказал. Она же соседка моя. Вот я и заметил, что Наськи два дня на огороде нету. Кликнул возле окна, никто не обзывается, ну и начал у народа спрашивать, не видели ли Наську? Не видели. Стало быть, всё, нету Наськи? Думаю, что всё и случилось в ту ночь, когда ко мне ломились. До меня не долезли, так на соседке отыгрались. Вот так-то.
И тут началось:
- Да сколько ж можно терпеть такое?
- Ага, уже и до баб маньяк добрался!
- Да когда уже мы дождёмся, что наша милиция, наконец, начнёт работать?
- Нам что, из домов носа не показывать?
Михалыч не стал дожидаться конца "диспута", чувствовал, что долго придётся выслушивать справедливые нарекания. Поэтому сложил руки рупором и ответил:
- Граждане местное население! Убедительно прошу всем разойтись по своим домам. Преступник скоро будет пойман и наказан по всей строгости закона. Обещаю.
- Когда скоро?
- Неужто тогда, когда рак на горе свистнет? - вновь возмутилась толпа.
Но Михалыч не сдавался:
- Я смотрю, среди вас детворы мало. Вы что, детишек одних оставили, а потом нас будете винить?
И это возымело действие. Почти все кинулись к своему жилью, оставшихся наблюдалось после этого, всего какая-то горсточка.