В Великобритании Рождеству уделяют больше внимания, нежели Новому году. Но у меня на Родине, в Шотландии, новый год любят больше, чем рождество, и празднуют с большим размахом.
Однако для меня Новый год – это сплошное мучение и этому есть свои причины: все из-за того, что последние 8 лет мне приходиться проводить этот праздник на Южном Полюсе, совершенно одному, в компании собаки и парочки мышей. Новички не задерживаются здесь дольше двух-трех месяцев, а перед рождественскими праздниками улетают домой, оставляя меня одного.
Перед рождеством прилетал последний в уходящем году вертолет, привозил продукты и увозил напарника. Также пилот, мой старый приятель, чтобы я не скучал здесь один, каждый год радовал меня, привозя мне пару бутылок виски.
В этом году все было иначе, Мак решил остаться на праздники. Я был очень рад этому, наконец-то есть с кем выпить. Нам, конечно, было запрещено употреблять алкоголь на рабочем месте, то есть мы должны были обходиться без алкоголя целый год, но на такое я говорил, что место моей работы – это еще и мой дом, а дома я делаю все, что хочу. Так что я часто грешил этим.
Время было 9 вечера, оставалось еще 3 часа до Нового года. Мы с Маком готовили разные закуски к празднику: я варил суп, а Мак занимался салатами, мучаясь, пытался сделать многослойный салат.
В это время у нас появилась проблема похуже многослойного салата. Для начала я объясню строение нашей станции-будки, чтобы вы поняли в чем состояла проблема. Станция, в которой мы жили и работали, была довольно большой, её держали балки, уходящие в снег, а так же тросы, по 4 троса на каждой стороне будки. Почти каждую неделю один или несколько тросов отцеплялись, и их приходилось прицеплять обратно, что было делом не десяти минут. Если отцепится больше одного троса, то будка начинала немного качаться. Но качалась станция только во время ветра. Сейчас ветра не было, но наши приборы показали, что к часу ночи ветер усилится, да и по технике безопасности нельзя сидеть с отцепленными тросами.
И вот будка немного качнулась. Живя здесь уже восьмой год, я мог определить, что трос вновь отцепился по малейшему качанию станции. И я решил выйти, чтобы разобраться с неисправностью.
– Мак, трос отцепился, я пойду чинить, присмотри за супом, – сказал я Маку, который все еще мучился с салатом.
– О, давай лучше я. Готовка – не мое. Уверен, ты лучше справишься с закусками, – изъявил желание поработать на холоде Мак.
Долго уговаривать меня не пришлось, я не очень то и хотел работать на холоде.
Одевшись и взяв, инструменты Мак вышел. А я с хорошим настроением начал готовить салаты и варить суп. Готовить, конечно же, лучше, чем работать при -30 градусах снаружи.
Закрепление одного троса занимали около двадцати минут. Мака не было уже целый час, похоже, плохая видимость, вот он и задерживается. Прошли еще полчаса, но Мака все не было. Я уже закончил с приготовлением закусок и накрыл стол.
Будка перестала качаться, но Мак все еще не заходил, подождав еще десять минут, я решил выйти и поискать его. Ругая Мака про себя за то, что он все-таки заставил меня выйти на холод, я оделся и вышел на улицу.
Его нигде не было. Обойдя всю станцию, я убедился, что все тросы в порядке, и Мака нигде не оказалось. Не уж то в прятки решил поиграть.
– Мак, ты где? Отзовись! – крикнул я в темноту, которая окутывала все вокруг.
Ответа не последовало. «Куда же ты подевался?» – подумал я, и в эту секунду моя нога провалилась в снег. Я успел сориентироваться и отпрыгнул в сторону, маленькая дыра, пытавшаяся засосать мою ногу, смотрела на меня своей чернотой.
Сев рядом я посмотрел на эту дыру. «Не уж то он там» – пронеслось у меня в голове. Да нет, быть такого не может, под нами нет пустого пространства, если только ледники под нами не начали таять, но это полный бред. Я не закончил свою мысль, подо мной образовалась дыра больше первой, и теперь уже я не смог спастись и провалился в нее всем телом.
Мой мозг не успел ничего сообразить, все произошло за доли секунды. Ужас охватил меня, я несся по какому-то тоннелю, кричал и пытался остановиться, но тщетно: снег бил мне по лицу, и казалось, что тоннелю не будет конца.
Мое путешествие по тоннелю закончилось, также внезапно, как и началось. Этот ужас был позади, и больше ничего мне не угрожало, как мне тогда казалось. Ведь я не знал, какой кошмар ждет меня в этом месте. Как минимум была одна хорошая новость – этот злосчастный тоннель, наконец, отпустил меня. Я не сразу понял то, где я оказался, было темно и абсолютно ничего не видно. Через пару минут мои глаза привыкли к темноте, мне стало понятно, что я нахожусь в пещере, она была довольно большой. После того, как я осмотрел пещеру, мне начали мерещиться разные странные вещи. Мне показалось, что под потолком висят огромные сине-белые коконы, размером они были в три раза больше человека. Прошло еще пару минут, я понял, что мне это не мерещиться, под потолком действительно висели коконы, и в каждом коконе было нечто скрючившееся, похожее на белую обезьяну.
Только сейчас я понял, что не могу двигаться, все мои конечности, кроме головы, были парализованы. Неужели сломан позвоночник! Господи! Покрутив головой, стало понятно, что позвоночник цел. Тогда почему я не могу двигаться? Мои глаза начали хорошо видеть, и я продолжил изучение пещеры, в которой я оказался.
Осмотревшись лучше по сторонам, я увидел в десяти метрах от себя лежащего без сознания Мака. Попытки позвать его потерпели фиаско, мои связки были парализованы, так же как и конечности. Лишь мычание – вместо слов.
Этот рев, будет преследовать меня много лет, я никогда не забуду его, и того, кто издает этот рев. Звук шел из глубины пещеры. Через секунду он повторился снова. Мне стало ясно, что этот кто-то приближается в нашу сторону.
Я притаился и даже зажмурил глаза от страха. Я слышал его, он уже был рядом, но не видел нас. Он остановился, прошло несколько секунд, которые показались мне вечностью. По звуку шагов я понял, что хозяин пещеры уже начал уходить. Но Мак, он очнулся именно в этот самый момент, может быть, он увидел зверя, или же ему было больно, но он громко закричал. Мои глаза открылись сами по себе. Хотя лучше бы я их держал закрытыми.
Мне отчетливо было видно, как этот: ростом в пять метров, похожий на огромную гориллу, хозяин пещеры, начал разрывать моего друга. Самое ужасное было то, что я не мог помочь ему, я попытался крикнуть, но был нем. Возможно, именно это спасло мне жизнь.
Кристально-белая шерсть монстра светилась в темноте, когти длиной в двадцать сантиментов, огромная пасть, его синие, как лед, глаза и длинные белые зубы. Я видел его, видел, как он поднял Мака и разорвал надвое. Кровь моего друга брызнула на мою одежду.
Вскоре монстр перестал измываться над телом Мака и замер, прислушиваясь к чему-то. Я уже попрощался с жизнью, вот и пришел мой конец. Но монстр не заметил меня. Он бросил Мака, а точнее, то, что от него осталось, на землю, и убежал вглубь пещеры.
Как только монстр ушел, мои конечности начали слушаться меня. Не теряя ни секунды, я подполз к Маку, его живот был распорот, из него вытекали его внутренности. От такого зрелища я тут же потерял сознание.
Не знаю, как я выбрался оттуда. Мой мозг стер этот момент. Не помню, как оказался на станций. Очнулся я в своей постели, поднявшись, увидел рядом с моей койкой какого- то парня. Оказалось, что сейчас седьмое января. Целую неделю мы с Маком не выходили на связь, из-за чего и прибыл вертолет со спасателями. Они ждали целую неделю. Идиоты!
Началось следствие. Изуродованное тело Мака нашли около станции. Никто не поверил в мою историю. Мои показания сочли бредом сумасшедшего, меня обвинили в его убийстве.
Через два месяца прошел суд, где меня признали душевно больным. После того, что я рассказал и после того, как мой коллега поведал о случае с вертолетом. Присяжные решили сослать меня в психиатрическую больницу. Мне начало казаться что я и в самом деле сошел с ума.