Нет!

Александр Грэй
    Он ловко извлек из пламени раскаленный силуэт дракона и сунул его в холодную воду. Раздалось громкое шипение с выделением обильного пара. Флюгер в форме древнего зверя получился на удивление удачным.
   Завизжала на петлях дощатая дверь, яркий солнечный свет ударил по глазам. В руке Жака застыл тяжелый молоток, которым он правил изделие. Внутрь торопливо скользнул его сосед, Франк. Вместе с ним ворвалась тревога.
-  Жак, - выкрикнул он взволнованно, - во дворе твоей невесты Натали стражники! Её обвинили в колдовстве и хотят увести туда, откуда путь только один – на костер!
-  Что за вздор!? – возмутился кузнец, отбрасывая в сторону молоток и срывая перчатки.
   Это был рослый, плечистый с правильными чертами лица и широко расставленными голубыми глазами молодой мужчина.
-  Какому идиоту пришло это в голову?!
-  На руках у солдат предписание окружного епископа Мюррея, члена священной инквизиции. 
-  Наглая ложь! – возмущенно бросил Жак и выбежал из кузни.
   Почему его невесту обвинили в столь тяжком грехе? Кто позаботился об этом, кому она мешала в небольшой деревушке на окраине леса? – беспокойными мотыльками порхали мысли. И тут, словно вспышка озарила его сознание, выхватив из памяти лицо другой девушки, Люси, которая жила на соседней улице. В последнее время она слишком часто оказывалась рядом. Однажды попросила его помочь донести до дому ведро воды из колодца, а в весеннюю распутицу вытащить телегу из грязи. А недавно Жак выковал, заказанный её отцом, плуг и доставил на подворье хозяина. Тот щедро оплатил его работу. На выходе из сарая молодой кузнец столкнулся с принарядившейся Люси. Как нарочно, рядом никого не оказалось. Девушка стояла рядом и смотрела на него выжидающе, на губах блуждала лукавая усмешка. Он чувствовал небритой щекой теплое, трепетное дыхание. Её полураскрытые губы были так близко.
-  Привет, Люси, - нашелся он. - Ты выглядишь сегодня нарядно! - протиснулся парень мимо девичьего плеча. - В город, что ли, собралась? Тогда, удачи тебе!
   В ту лунную ночь они с Натали долго гуляли по окраине села. Ему еще померещилось, что какая-то тень бесшумно скользит за ними. Сложная мозаика, состоящая из множества мелких фрагментов, мгновенно сложилась в мозгу в целостную картину. Всё стало ясно. Даже в этой, заброшенной, на задворках Франции, лесной деревушки, пылали нешуточные страсти, когда ставкой становилась человеческая жизнь.
   Жак вовремя прибежал к дому возлюбленной. Три стражника в острых шлемах уже выводили её за ворота, где стояла их телега. Во дворе застыли, почерневшие от горя, родители, которые понимали, что ждёт их несчастную дочь.
-  Что вы делаете!? – попытался образумить солдат Жак. - Моя невеста стала жертвой гнусной клеветы! Она невиновна, отпустите её!
-  Клеветы, говоришь? – повернулся к нему старший стражник. – А эту бумагу от епископа видел? Тут четко прописано, чем она занималась. Форменным колдовством! Там, где она появлялась, исчезало молоко у коров и возникало несчастье! Ведьма она! Ишь, - заметил он гневно, - ещё и крестик на шею нацепила, стерва!
   Он грубо запустил руку в разрез её платья на груди, чтобы сорвать святыню. Этот крестик, украшенный серебряной розой, выковал Жак. Кузнец бросился к нему, сгреб в могучие объятия и швырнул в сторону. Тело противника совершило короткий полёт и тяжело рухнуло оземь.
-  Именем закона, ты арестован! – кинулся к нему второй стражник, размахивая мечом.
   Его противник, железных дел мастер, машинально отметил, что оружие того довольно грубо сработано. Он понимал в этом толк, выковав не одну дюжину мечей, копий и боевых топоров. Заказов всегда было достаточно, но ему больше нравилось ковать плуги и бороны, подковывать лошадей и делать украшения из железа и серебра, которые охотно раскупали городские торговцы.
   Жак ловко увернулся, железное жало просвистело над головой. Зато его тяжелый кулак достиг челюсти слуги епископа и тот, дребезжа металлическими доспехами, покатился по земле.
-  Ты, что же, гаденыш, делаешь? - бросился к смельчаку с копьем наперевес третий воин. - На кого руку поднимаешь!?
   Его соперник, подняв с земли увесистое бревно, проворно подсек им нападающего.  Тот неуклюже покатился по земле, извергая стоны и проклятия.
-  Быстрее, милая! - схватил девушку за руку Жак.
   Та вопросительно взглянула на родителей.
-  Беги, доченька! – ответила мать на безмолвный вопрос. - За нас не беспокойся.
   Лошади солдат нетерпеливо перебирали ногами, словно поджидая беглецов. Они неслись над землей, будто косматые тени, гулко выбивая чечетку. Возле своего дома кузнец придержал коня.
-  Подожди меня, дорогая, - передал он повод Натали. – Я - мигом!
   Скрывшись за дверью, он тут же выбежал с котомкой за спиной.
-  А теперь к лесу! – пришпорил он лошадь.
   Они скакали к спасительным зарослям на полных парах. В такт их бьющимся сердцам пульсировало голубое небо. Оба прекрасно понимали, что погоня не заставит себя ждать. А в воздухе уже плыл вязкий звон колокола, который возвещал об их побеге. Так происходило всегда, если кто-то дезертировал из армии, бежал из темницы или скрывался с места преступления. Все жители были обязаны помогать властям в поимке беглецов, которых, как правило, ждала незавидная участь. А за пленников святой инквизиции еще полагалось вознаграждение. Оба перевели дух, только скрывшись в зеленой чаще.
-  Жак, зачем ты это сделал? – взглянула на него девушка. – Ты поставил крест на своей судьбе! Отныне ты должен вечно скрываться от плахи!
-  Я люблю тебя, мое солнышко. Остальное не имеет значения. Ты – моя судьба. Разве может существовать только половина тела? И потом, с моим ремеслом мы не пропадем.
-  Спасибо, милый, - благодарно прикоснулась к нему Натали. - Куда держим путь?
-  В  соседнее  княжество.  В  приграничном  городе  живет  мой  дядя. Он  принадлежит к гильдии булочников и даже является членом городского совета.
   Они оставили узкую лесную тропу и углубились в лес. Зеленые кружева листвы поглотили их так, как поглощает вода брошенный камешек. Всадники уверенно пробирались между мшистыми стволами, на которых плясали, приглушенные зеленой пеной, солнечные блики. Слежавшуюся тишину расцвечивал дивной музыкой щебет птиц, деловой стук дятла напоминал прилежного мастерового, упражнявшегося в забивании гвоздей.  Роскошный лес жил своей обычной жизнью, в которой было все выверено, гармонично и каждая травинка играла важную роль. Его обитателям никогда ни пришло бы в голову обвинить другое существо в колдовстве, чтобы получить больше пространства и солнечных лучей.
-  Здесь так уютно! - распрямила плечи девушка.
-  Да, - согласился её спутник. - Потому что нет людей с их придуманными законами.
   Лошади вынесли их на берег небольшой реки, берега которой были покрыты мелкой галькой. Всадники без труда выбрались на противоположный берег. Высокие корабельные сосны росли довольно редко, так что можно было двигаться рысью.
   Внезапно раздался пронзительный свист и с деревьев посыпались лесные разбойники, вооруженные луками, арбалетами и мечами. Испуганные лошади захрапели и встали на дыбы. Лесные люди плотно окружили беглецов.
-  Кто такие? – настороженно спросил крупный бородатый мужик с повязкой на глазу.
   Сквозь пеструю толпу неторопливо протиснулся старик, лицо которого показалось пленникам знакомым.
-  Так это же наш кузнец! – воскликнул тот.
-  Дядюшка Мэтью! – узнал его Жак. – Как вы оказались здесь? – удивился он.
   Последний раз он видел своего постоянного заказчика пару месяцев тому назад. Жил он в соседнем селе.
-  По  той  же  причине,  что  и  ты, Жак.  У  молвы  быстрые  ноги.  Ты  бежал  с  любимой девушкой, а мне не удалось спасти свою старуху. Вина её заключалась в том, что собирала лечебные травы и лечила деревенских жителей. Добрая душа, мухи не обидит. Не зря говорят, что добро наказуемо. Я дошел до епископа, но все тщетно. Мало того, от меня потребовали проклясть жену! – губы его задрожали. - В тот день, когда её казнили, я сжег свою усадьбу и ушел к лесным братьям. Каждого из них привела сюда беда.
-  У меня хозяин, граф Мишель де Дюбуа, отнял дом за недоимки, - вторил ему плотный, кряжистый мужик. – Пустил по миру с сумой!
-  А над моей сестрой надругались стражники. Я заехал в морду одному, ударил ножом другого. Пришлось спасаться бегством, - свернул глазами высокий парень.
-  Оставайся с нами, Жак! – положил ему руку на плечо крупный мужик. – Нам лишний меч не помешает. К тому же, говорят, что ты отменный кузнец.
-  Спасибо, - улыбнулся беглец. – Не лежит у меня душа скитаться по лесам и кровь чужую проливать. Позвольте продолжить путь.
-  Не будем чинить препятствий, - понимающе взглянул на него дядюшка Мэтью. - Идите с Богом. Только помните, что у святой инквизиции длинные руки. 
   Влюбленные вновь пустились в путь.
-  Какие смелые люди? - восхищенно заметила Натали. – Живут вне закона, а в душе у каждого столько великодушия, что не снилось даже кардиналу!
-  И кардинал, и священная инквизиция превратили заповеди божьи в покладистую дойную корову, - задумчиво ответил кузнец. - Они считают, что цель оправдывает любые средства.
   Натали с любовью посмотрела на крепкую фигуру Жака, уверенно сидящего в седле. Ради неё он готов был пожертвовать жизнью! Не слишком ли высокая цена?! К сердцу её прилила волна нежности. Зеленый полог, расшитый золотом солнечных лучей, внезапно раздвинулся, и путники оказались на большой поляне. В центре её, у тихо журчащего ручья, примостилось на отдых двое солдат. Рядом паслись их стреноженные лошади. Хозяева поляны уже заметили гостей, было бы опрометчиво пуститься наутек.
-  Добрый день! – приветствовал их кузнец.
-  Добрый, добрый! – подозрительно процедил один из сидящих. – Послушай, Жерар, - обратился он к напарнику, - кажется, нам что-то капрал о двух сбежавших от священной инквизиции говорил?
-  Действительно, - отозвался тот, тщетно пытаясь отпить глоток вина из опустевшей бутылки.
-  Да вы что, мужики?! – весело упрекнул их Жак, спрыгивая с лошади. - Разве может быть преступником человек, у которого имеется пару бутылок доброго бургундского?!
-  В самом деле! – оживился Жерар. - Тогда присаживайтесь рядом, у нас тут тоже, кое-что, найдется, - извлек он жестом фокусника свертки с закуской.
   Вожделенные бутылки были извлечены и быстро пошли в ход под разговоры о непростой солдатской службе. Когда вино было выпито, а Жак стал лучшим другом бравых воинов, спутники последовали дальше. Солнце начало клониться к горизонту, прощально осыпая пригоршнями алых лучей кроны деревьев. Вскоре послышался утробный лай собак. На пути странников лежала затерянная лесная деревушка.
-  Здесь и заночуем, - кивнул Жак. - Люди епископа сторонятся подобных мест.
-  И у кого же остановимся?
-  Я знаю одну почтенную вдову кузнеца, с которым был хорошо знаком. Несчастье произошло, когда его никто не ждал. Старый мастер подковывал заднюю ногу лошади, когда та, внезапно, одержимая страхом, лягнула его ногой. Удар копытом пришелся в висок. Оказывается, охотник по соседству, разделывал тушу волка, и лошадь учуяла его запах.
   Они остановились у приземистой, вросшей в землю, избы. Кузнец тихо постучал в окошко.
-  Кто там? - раздался встревоженный голос.
-  Это я, Жак, тетушка Лорен.
   Открылась скрипучая дверь, и полоска света упала на лица нежданных гостей.
-  Действительно, - облегченно вздохнула вдова. - В это время?! Что-то случилось? – посторонилась она, пропуская беглецов.
-  Ничего особенного, тетушка. Я просто бежал со своей невестой, которую огульно обвинили в колдовстве. Одним костром будет меньше.
-  Ах, Жак! - оторопела та от страха, поспешно прикрыв рот ладошкой.
-  Я все понимаю, - спокойно ответил тот. - Скажите-ка лучше, не было тут глашатаев священной инквизиции?
-  Нет, слава Богу.
-  Вот и славно. С вашего разрешения мы заночуем на сеновале. Считайте, что нас здесь не было. Спасибо за приют.
-  Благослови  вас  Господь, - перекрестила  их  сердобольная  вдова. - Надо  же,  беда-то какая! – сокрушалась она.
   Еще до рассвета, когда густой туман стлался в лощинах над росистыми травами, две тени бесшумно растворились в лесу.
   Весь день беглецы провели в седле, если не считать короткого обеденного перерыва. Лошади уносили все дальше смельчаков, бросивших вызов могущественной инквизиции.
-  Мы почти у цели, - подвел итоги Жак. - Еще одна ночевка и к полудню следующего дня пересечем границу. Ты очень устала, мое солнышко?
-  Немного. Мы должны торопиться, у монахов длинные руки.
   Под покровом темноты они подъехали к одиночной усадьбе с мельницей у реки. На фоне звездного неба распластались два её широких крыла. В небольшом домике  подслеповато светилось окно.
-  Здесь живут мои родственники по материнской линии, - объяснил кузнец.
   На стук открыли не сразу.
-  Кто? – спросил хрипловатый мужской голос.
-  Это я, Жак, дядюшка Поль!
   Неохотно щелкнул замок, дверь медленно, словно была многотонной, отворилась. Два глаза, увенчанные седыми кустистыми бровями, настороженно уставились на ночных посетителей.
-  Жак, говоришь? – подозрительно прощупал его взглядом хозяин дома.
-  Он самый, - улыбнулся кузнец. – Помните, я в детстве все удивлялся, почему вертятся крылья мельницы? Ведь на них не попадало воды!
-  Было дело, - потеплел голос владельца усадьбы.  - Проходите, - открыл  он  дверь  шире.
-  А где Жюль? – обернулся поздний гость к дядюшке. – Помню, он учил меня плавать, сам-то чувствовал себя, как рыба в воде.
   Из соседней комнаты вышла женщина средних лет.
-  Наш сын теперь важная птица в святой церкви, - ответила она. – А ты, Жак, нисколько не изменился, хотя прошло немало лет. Вот только вырос и раздался в плечах.
-  Спасибо, тетя Сюзанна, - просиял Жак. - Вы тоже выглядите отлично. - Кстати, - спохватился он, - позвольте представить, моя невеста Натали, - выдвинул он вперед свою спутницу. - Мы направляемся в соседнее герцогство, но в пути нас настигла ночь. Не откажите ли в ночлеге?
-  Ну, что же, - хмуро подвел черту хозяин, - ночуйте.
-  Я принесу вам что-нибудь поесть, - предложила его жена. - Проголодались, наверное? Путь-то неблизкий!
   Хозяева вышли из комнаты, оставив путников одних.
-  Не нравится мне твой дядя! – прошептала на ухо любимому Натали. – Смотрит как-то странно, словно что-то недоговаривает.
-  Но, милая, он же не на исповеди. У каждого есть, что скрывать.
-  Все равно, не нравится! - настаивала та. – Не доверяю я ему!
   Кузнец скептически пожал плечами и весело развел руками. Что только дамам не придет в их очаровательные головки! Он вышел из комнаты, дав возможность своей любимой устроиться в постели. Затем вернулся, задул свечу и прилег на полу.
-  Жак, ты спишь? – послышался приглушенный голос.
-  Нет, милая.
-  Тревожно мне, что-то. Я хочу сказать, что очень тебя люблю.
-  Я тебя тоже, солнышко.
   Дневная усталость взяла своё и хмельной сон быстро смежил путникам веки.
   Проснулся молодой кузнец от грубого толчка в бок. Лучше бы он не открывал глаз!
-  Вставай, парень! – бесцеремонно потребовал один из стражников, окруживших его. – Отныне будешь спать в другом месте, - мрачно осклабился он.
-  Не вздумай сопротивляться,  иначе мы проткнем твою ведьму, - добавил другой солдат священной инквизиции. - Всё равно ей погибать на костре.
    Жак огляделся. Руки Натали были связаны, во рту торчал грубый кляп. К горлу был приставлен обнаженный меч. Во взгляде её кузнец прочел: «Беги один, милый. За меня не беспокойся. Я люблю тебя!»
    Беглец глухо застонал. Ах, как ему хотелось вскочить, разметать стражников, как котят, и раствориться с любимой в предрассветной мгле! Но здравый смысл советовал иное.
   Связанных пленников грубо вытолкали на улицу. Дядюшки Поля не было видно. Всё было ясно. Благоразумный человек не хотел портить блестящую карьеру своего единственного сына. Ведь в лесу и деревья имеют глаза! Не дай Бог, что могущественной церкви станет известно, как он укрывал её ненавистных врагов! Бывает. Дядюшка оказался предусмотрительным. Не зря он так не понравился Натали, её чистая душа не приняла его.
   Занимался рассвет, первые лучи солнца озарили вершины деревьев. Свежие порывы ветра пытались разогнать заскучавшие облака. Огромные, потемневшие от времени и непогоды, крылья мельницы, стали медленно, со скрипом, вращаться. Она была похожа на больного старика, страдающего многолетним ревматизмом.
-  Ну, чего уставился! – ткнул кузнеца кулаком в спину стражник. - Пошевеливайся, карета подана! – с сарказмом добавил он, кивая на широкую, неказистую телегу.
   Когда узники там разместились, им предусмотрительно связали и ноги. Жак пытался освободить в пути руки, схваченные веревкой за спиной. Это оказалось невозможным даже при его недюжинной силе. Скакавшие позади всадники не спускали глаз с ценных для святой церкви узников.
-  Как ты, милая? - шепотом спросил кузнец.
   Его невеста не могла ответить, так как кляп из её рта не удосужились извлечь. Быть может, опасались, что она, как истая ведьма, проклянет их или заставит действовать по своей воле? Натали ободряюще кивнула и теснее прижалась к нему.
   Целый день они провели в пути, тела беглецов ужасно ныли из-за постоянных толчков при езде. Смеркалось. Воины инквизиции торопились, проезжая по узкой лесной тропе. В крупном селе их уже ожидали монахи. Спасти несчастных могло только чудо. И оно произошло. Перед передними всадниками вдруг с шумом рухнул огромный дуб, придавив их своей кроной. В воздухе замелькали сети и стрелы. Возница быстро вытащил из ножен меч, но, поразмыслив, бросил его и поднял руки. Из зарослей вышло множество вооруженных людей. Сильные руки подхватили Жака и освободили от пут.
-  Дядюшка Мэтью! – изумленно выгнул брови кузнец.
-  Как видишь, дружище! - рассмеялся тот.
-  Как же вам стало известно?!
-  У нас всюду свои люди. Иначе нашу братию давно бы  извели. Слава Богу, святая церковь владеет только человеческими телами, а не душами.
-  Сам епископ взял ваш побег под контроль, - добавил уже знакомый Жаку бородач. – Священная инквизиция разъярена. Мало того, что ведьма вывернулась, так у неё ещё объявился защитник-оборотень, нанесший увечья кротким и благочестивым слугам церкви!
   Освобожденные узники не могли сдержать смех, хотя оба с трудом держались на отечных ногах. 
-  Так что, Жак, - спросил дядюшка Мэтью, - остаешься с нами?
-  Спасибо, - тихо, но твердо ответил  тот, - мы попытаемся еще раз.
-  Смотри, ведь второго раза может и не быть. - Иногда сила и отвага бессильны перед человеческой подлостью.
-  Я учту это, - пообещал кузнец. - Моя невеста оказалась мудрее, жаль, что я не прислушался к ней, - ласково обнял он Натали за плечи.
   Они простились с лесными братьями на рассвете следующего дня.
-  Надеюсь, Жак, мы не станем останавливаться вновь у твоего дядюшки? – иронично поджала губки Натали.
-  Почему бы нет? Пожалуй, он будет немного удивлен, - пошутил её собеседник. -Какой же я был дурак, что не прислушался к тебе! На сей раз заночуем у надежного человека, моего дальнего родственника. Я ему доверяю, как себе. Его зовут Жан. Сама увидишь.
-  Мне достаточно твоего слова, милый, - доверчиво взглянула на него спутница.
   Волна нежности захлестнула кузнеца. Он глядел на прелестную юную девушку в обычном дорожном платье и не мог насмотреться. Разве можно отвести взгляд от загадочной улыбки Джоконды, божественных фресок Микеланджио или восхитительных картин Рафаэля? На первый взгляд в небольшой фигурке его возлюбленной не было ничего особенного. Серые глаза её смотрели ясно, на пухлых губках играла улыбка, лицо в обрамлении каштановых волос лучилось светом. В неказистом оперении соловья тоже нет ничего примечательного, но, как только это серенькая птаха запоет, благоговейно замолкают лучшие певцы мира.
   Жак вздохнул и с трудом перевел взгляд, подумав, что ведет себя, как несмышленый мальчишка, забывший про осторожность. Сонный шелест листвы и беспечный щебет птиц могли в любой момент взорваться гортанным лаем псов инквизиции.
   Уже в плотных сумерках они достигли окраины пограничного городка.
-  Скорее, - торопила спутника Натали, - городские ворота вот-вот закроются!
-  Вот и хорошо, - произнес Жак. - Нам вовсе не нужно внутрь. Остановимся на ночлег за крепостной стеной. Полагаю, в эту ночь на город не нападут дикие орды.
   Уставшие всадники спешились у неказистого серого домика, прилепившегося, как ласточкино гнездо, к городской стене. За мутным стеклом мерцала свеча. Кузнец тихо постучал. Им открыл дверь рослый мужчина лет тридцати с красивыми чертами лица. Это и был Жан. Он коротко взглянул на нежданных гостей и радушным жестом предложил войти. Его молодая, бедно, но опрятно одетая жена, проворно накрыла на стол. Ужин состоял из кувшина молока, краюхи грубого хлеба и вареной картошки. Похоже, в этом доме давно не видели мяса.
-  Спасибо! – поблагодарила проголодавшаяся Натали. – Сто лет не пила молока!
-  Ешьте, пожалуйста, - придвинула хозяйка поближе тарелку с картошкой.
-  Эмили рада видеть вас, - улыбнулся гостеприимный хозяин. -  У нас редко бывают гости.
   Из соседней комнаты выбежал на звук голосов мальчонка лет пяти с льняными кудрями до плеч и большими голубыми глазами.
   Жан ласково подхватил его.
-  Позвольте представить, господа, наш сынишка Пьер. Наше солнышко, радость и свет.
-  Какая прелесть! – с искренним умилением воскликнула гостья. - Дайте мне, пожалуйста, его немножко подержать! Пьер, - пойдешь ко мне?- протянула она руки.
   Мальчик испытующе посмотрел на неё, улыбнулся и согласно протянул навстречу пухлые ручонки.
-  Вы ему понравились, - с улыбкой заметила Эмили.
-  Взаимно! – рассмеялась Натали. – Ваш сын – необыкновенный ребенок. Вероятно, у него много друзей. Мне кажется, - сказала она, поглаживая его льняные волосы, - что в будущем он станет поэтом, музыкантом или художником.
   Жан как-то странно взглянул на кузнеца. Тот едва заметно покачал головой.
-  Вы очень добры, сударыня, - благодарно приложил руку к сердцу владелец дома. – Спасибо за теплые слова.
   Извинившись за тесноту, путникам отвели небольшой угол.
-  Жак, - тихо произнес хозяин, - спи спокойно. Это не то место, где станут искать грешников.
-  Спасибо, дружище, - прошептал тот. - Спасибо за приют для неприкаянного волка, на которого уже расставлены силки.
-  Для отважного волка, - поправил его Жан. – В наше время развелось слишком много собак.
   Ранним утром два всадника беззвучно растворились в огромной лощине с клубящимся туманом. Если бы не влажная трава под ногами у лошадей, можно было бы подумать, что две крылатые тени плывут в облаках.
   Кузнец обдумывал последние слова Жана о том, что монахи святой церкви очень хитры, коварны и любят устраивать засады.
-  Жак, - прервала его мысли Натали, - ты мне ничего не рассказал об этой милой семье. Хозяин дома показался мне весьма воспитанным человеком. Я заметила на стене скрипку и неплохие картины. Вероятно, он музыкант или художник?
-  Нет, дорогая, - не сразу ответил спутник. - Он мог бы ими стать, так как хорошо разбирается в музыке и живописи. Но мой друг - профессиональный палач.
-  Невероятно! - изумленно ахнула девушка. - Но почему?!
-  Он принадлежит к палаческому сословию в нескольких поколениях. В то время, когда способный юноша постигал азы искусства, неожиданно умер его отец, городской палач. Как старшему сыну в семье ему пришлось взять в руки тяжелый отцовский меч. Выбраться из сословия непросто, так как все люди из этих семей считаются бесчестными и заклейменными вечным проклятием. Горожане избегают общения с палачом. Даже безобидное рукопожатие низвергает их вниз, и они становятся такими же неприкасаемыми изгоями.
-  И что, Жан не может войти даже в пивную?
-  Может, но при входе обязан громко произнести свое имя и должность, пользоваться только треногим табуретом и пить пиво лишь из принесенной с собой кружки без крышки.  Таким людям отказывают даже в христианском погребении. Сыновья палачей обязаны продолжать семейные традиции, а их дочери могут выйти замуж за какую-нибудь бесчестную персону, например, за живодера или могильщика. Женщин, уличенных в измене, приговаривали к немыслимому позору: танцу с палачом на городской площади, на глазах благочестивых жителей.
-  Какой ужас, подумать только! - сочувственно воскликнула Натали. - Этим милым людям так не повезло! Перед её мысленным взором вырос нежный облик их славного сынишки Пьера. Какая участь ему уготована?
-  Да, - согласился Жак, - но, все равно, черт побери, это люди с чистыми душами, за которых я буду молиться перед страшным судом. Мы все рождаемся одинаковыми, а умираем разными. Как часто за белокурой, напудренной внешностью скрывается черная душонка, а за темным цветом кожи таится чистая, белоснежная душа! И что бы делал король без палача, который не по своей воле ставит последнюю точку в книге Судьбы?
   К полудню путники почти достигли пограничной черты с соседним герцогством. Это было небольшое, но независимое государство, у которого с Францией, из-за одной пограничной реки, существовал давний, вялотекущий конфликт. Поэтому беглецы из Франции могли рассчитывать на покровительство местных властей.
-  Ну, наконец, - вздохнул Жак. - Через десяток миль мы пересечем границу.
-  Знаешь,  милый, - призналась  Натали, - меня  гложет тревожное  чувство. Точно  такое же, как тогда, у твоего дядюшки-мельника.
-  Ты полагаешь? - насторожился её собеседник. - В таком случае, изменим маршрут. Потеряем немного во времени, но игра стоит свеч.
   Солнце пересекло зенит, когда беглецы достигли цели. Их лошади тихо ступали по лесной тропе. Оставалось преодолеть только небольшую поляну, усеянную крупными ромашками. Кузнец сделал знак рукой и всадники остановились. Несколько минут томительного ожидания не выявили следов постороннего присутствия и смельчаки двинулись дальше.
   Вдруг зеленая стена перед ними раздвинулась, пропустив высокого сухопарого монаха в черной рясе с капюшоном и четырех рослых воинов, держащих беглецов на прицеле арбалетов.
-  Сын мой, - обратился монах к Жаку, - ты думаешь, что святая церковь настолько глупа, чтобы позволить улизнуть таким грешникам, как вы? Как видишь, ты неправ. А сейчас не делай глупостей. Одно неверное движение и вы оба умрете, - усмехнулся святой отец. - Своим безропотным поведением ты облегчишь свою участь, кузнец. А теперь медленно спускайтесь с лошадей на землю.
   Жак, скрипнув зубами, подчинился. Он не мог рисковать жизнью своей любимой. Натали спешилась и стала рядом.
-  Отлично,  дети  мои, - произнес  монах. - Ведите  и дальше себя  благоразумно. Вы  же знаете, что хочет церковь, того хочет Бог. Взять их! - приказал он своим подручным.   
   Два крупных воина проворно бросились выполнять приказ. Один из них грубо схватил кузнеца, пытаясь заломить за спину руки. Тот ловко вывернулся и нанес противнику удар в подбородок. Было слышно, как хрустнула челюсть. Завывая от боли, солдат рухнул на землю. Второй детина, напав на Натали, неожиданно получил ловкий удар в пах. Матерясь от боли, он впился в её плечи. Кулак Жака оглушил его, несмотря на шлем. Беглец сгреб его за грудь, не давая упасть, и выставил, словно щит, перед собой. Тотчас в спину стражника вошла стрела. У одного из стрелков сдали нервы. Случайно поразив своего товарища, взвыв от злобы и страха, он выхватил меч и ринулся к врагу. Казалось, этот двухметровый смерч ничто не может остановить. Его стальное жало наткнулось на меч Жака. Кузнец ловко уклонялся и виртуозно отражал сокрушительные удары.
   Тем временем четвертый стрелок не сводил с бойцов арбалет, но не решался стрелять, чтобы не поразить своего. Меч в руке Жака заплясал, высекая искры на клинке  врага. Было странно видеть, как длинное стальное лезвие вырвалось из руки разъяренного солдата и повисло в воздухе. Кузнец перехватил его свободной рукой. Его противник схватился за нож. Меч опередил его, из раны в плече хлынула кровь. Ещё один воин был выбит из борьбы.
   Выпущенную из арбалета стрелу Жак отразил мечом. Второй выстрел солдат сделать не успел, невесть откуда взявшаяся стрела, пронзила ему бедро. Кузнец краем глаза заметил Натали с арбалетом. Смешная мысль пришла ему в голову. Можно было подумать, что пригожая сельская девушка с юга Франции ежедневно упражнялась в стрельбе.
   Обстановка складывалась благоприятно  и  уже  забрезжила возможность уйти от погони.
-  Уходим! – выкрикнул Жак и бросился к лошади.
   Следом за ним взлетела в седло девушка.
-  Не так быстро, сын мой, - донесся до беглецов спокойный голос.
   Обернувшись, кузнец увидел святого отца, который уверенно наводил арбалет на его любимую.
-  Я дарю тебе жизнь, грешник, - продолжал монах, - знай мое великодушие. Но помни, что, смерть, иногда, бывает лучше жизни.
-  Нет! – закричал тот и, быстро перегнувшись через седло, прикрыл девушку собой.
   Стрела была уже в полете, для неё не стоял так важно вопрос, чью трепещущую плоть разрывать.
   Боли Жак не почувствовал, только странная слабость охватила могучее тело. Но сил еще хватило, чтобы в диком галопе скрыться с любимой в зарослях. Кузнецу вовсе не казалось странным, что не было слышно топота копыт, а тело, словно само плыло по воздуху, став легким и воздушным. Деревья и кустарники слились в одну сплошную темно-зеленую  мглу, разрываемую вспышками ослепительного света.
-  Натали, Натали, Натали! - шептал он, как заклинание, держась за единственную тонкую нить, которая связывала его ещё с жизнью.