Рыжий, повесть

               

Р Ы Ж И Й
повесть

I


Стояла стужа, лютая стужа. Столбик термометра опустился ниже тридцатиградусной отметки. Вот в такую студеную февральскую ночь и появился на свет наш герой. Под будкой сторожа на автостоянке было не так холодно, но и сюда проникали простуженные порывы ветра. На этот раз старая Агата принесла пять щенков. Все они оказались изрядно расцвеченными желто-красными пятнами, а один, самый крупный комочек, был совершенно рыжим. Он первым припал к теплому материнскому брюху. Могло показаться, что его аппетит понуждал запасти материнское молоко впрок, на все голодное детство.
Наместник и гроза всей округи мощный и жестокий кобель по кличке Пират строго контролировал свои владения, и особенно свой гарем. Ни одна особа женского пола не могла избежать его милости. Как случилось, что Агата ослушалась повелителя? Как ее удалось охмурить рыжему  пришлому иностранцу? Она и сама не знала. Видно и на старуху бывает проруха. Уж больно он был обходительным.
Облизывая своих щенков, Агата не радовалась, а скорее, горевала. Она за свою долгую собачью жизнь хорошо изучила людей, прекрасно помнила, чего следует от них ожидать. Большинство ее щенят, рожденных ранее, было разными способами умерщвлено в первые же часы или дни от рождения. Будет так и сейчас. Она жалобно заскулила.
В ту ночь на автостоянке дежурила Лида – женщина средних лет.
Понимая, что должно произойти с Агатовым пометом, она все же надеялась уговорить Алика-бригадира. Она надеялась сохранить хоть одного щенка и уменьшить тем самым материнское горе.
Явившись утром, Алик сразу отругал Лиду:
– Надо было сразу отнять у Агатки щенков. Что, не понимаешь? Теперь ведь сложнее.
– Алик, послушай, – взмолилась Лида,  –  может, оставим ей хоть одного? Ну что тут плохого? Не могу я вот так.
– Ох, уж эти бабы, – процедил сквозь зубы Алик и, подумав, добавил: – Просил тут у меня Латыш кобелька для своей стоянки.
– Вот и хорошо. Давай, давай оставим одного. Сделаем доброе дело.
Самым крупным, самым ярким был в помете рыжий щенок. Его и взял Алик и отнес в теплую будку-сторожку. Пошатываясь и скуля, Агата пошла за своим сыном. Ее тоже пропустили в тепло, а затем плотно закрыли дверь. Остальное было, как говорится, делом техники: оставшихся без материнского присмотра щенков просто выбросили на лютый мороз, который очень быстро закончил их мимолетное появление на этом свете. Не много стоит собачья жизнь, да и человеческая, подчас.
Первые дни и недели своей жизни наш герой провел вполне сносно. Окруженный заботой своей матери и интересом многих автолюбителей, он довольно быстро рос и развивался, получая первые навыки для исполнения своего предназначения. Вроде бы все указывало на то, что из него должен вырасти хороший помощник, надежный страж. Как-то почти сразу получилось, что рыжего щенка и звать стали – Рыжий. Эта кличка действительно здорово подходила к нему. У него была не только рыжая шерсть, но и глаза, и даже нос тоже были рыжими. Таким необычным, нестандартным псом был он и по своей судьбе, рыжим он остался в памяти тех, кто его знал.
Старая Агата старалась сызмальства привить сыну хорошие манеры. Нельзя путаться под ногами у людей, нельзя лаять просто так, без всякой причины. Всегда надо быть начеку, особенно ночью. Немного расслабиться можно только в первой половине дня. Когда дежурный сторож, то есть хозяин, совершает обход автостоянки, то следует идти за ним сзади в двух-трех шагах. Все это учение почти не воспринималось Рыжим – он был слишком мал.
Это была неплохая жизнь, но скоро Рыжий узнал и другую. Однажды на авто-стоянку пришел подвыпивший старик с хитрыми глазами и оплывшим  лицом. От не-го исходил сильный запах водки.
К такому запаху Рыжий был привычен уже с первых дней своей жизни. Мать пояснила ему, что у людей принято пить такую жидкость, которая называется водкой. Кто-то, выпив ее, становится добрее, кто-то злее, но водка действует на всех. Если же ее выпить очень много, то человек становится совсем глупым, а то и вообще никаким, падает и все.
На автостоянке многие отдавали дань этой русской традиции, но в разной степени. Принимали горькую и сторожа-мужчины, и постояльцы-автовладельцы, и даже Лида. Правда, никто из них не падал, и не становился совсем глупым. И все же поведение людей менялось под действием выпитого. Тех, кто особенно часто и много пил, Рыжий про себя называл водочниками. От водочников всегда исходил не-приятный запах.
Пришедший старик-водочник юркнул в сторожку и долго не выходил из нее. Когда же дверь открылась, то прямо-таки пахнуло неприятным для Рыжего запахом. Старик вышел в сопровождении Алика.
– Ну, вот он. Правда, весь рыжий? Бери его, Латыш, и не обижай. Хороший вы-растит сторож.
– Ха! Он же не пьет. Стало быть, имеет профессиональную непригодность. Ха-ха. Приучим.
Он взял Рыжего за шиворот и кинул в свою большую сумку. В ней было темно и душно. Начиналась другая жизнь. Щенок заскулил.

Новое место жизни и службы сразу показалось Рыжему плохим. Кругом была грязь, разруха, беспорядок. Казалось, что будка сторожей вообще никогда не подвергалась уборке. Даже лица у людей казались злыми. Постоянно слышалась ругань, крики, ссоры.
Эта автостоянка в отличие от той, где родился Рыжий, была не государственной, а кооперативной. Возглавлял кооператив автовладельцев отставной военный хозяйственник Латыш Александр Иванович. Имея большой опыт работы в подобных сферах, связи в правоохранительных  органах, а также крайнее корыстолюбие и наглость, он фактически превратил кооперативную собственность в источник своих личных доходов.
Основным действующим лицом на автостоянке является сторож. Мизерная официальная зарплата сторожа обычно компенсируется  «левыми» деньгами, которые по-являются за счет взимания их со случайных клиентов, желающих оставить свою авто-машину на охраняемой территории лишь на время, обычно на ночь. Однако часть этого побочного заработка всегда забирает начальство. Какую часть? Разную. Где-то берут малую часть, где-то четверть, где-то половину. Латыш же брал все. Вернее, почти все, оставляя сторожу деньги лишь на пару бутылок водки, которые и выпивались совместно.
Кто же мог согласиться на такую работу? Только совсем отверженные люди, находящиеся в безысходном состоянии. Чаще всего это были профессиональные алкаши, хотя изредка встречались и совсем иные бедолаги. Вот и тогда вместе с двумя пропойцами устроился на работу бывший военный летчик Володя Редькин.
Понятно и то, что даже такие сторожа ненадолго задерживались у Латыша, чему весьма способствовал и его дурной нрав. Случайно попавший сюда Володя, тоже ре-шил искать себе другую работу. Однако в описываемые нами времена, в период развала страны, когда стремительно росла безработица, сделать это было весьма непросто. Придя на свою автостоянку, Латыш сразу же направился в сторожку.
– Вот стараюсь для вас, тунеядцев, – обратился он к сидящему у окна дежурному. – Смотри, какой помощник. Зверь, а не собака.
– Может и зверь, дык кормить его надо. На какие шиши?
– Это не моя забота. Каждый отвечает за свой участок работы, – наставлял под-выпившего сторожа Латыш. – Вот ты уже принял, ан нет чтоб позаботиться о начальнике, который обеспечил тебе и тепло, и удобства, и заработок.
– Уж не тебе говорить о моем заработке, Иваныч, а стакан напитка я для тебя припас. – Сторож достал из-под стола недопитую бутылку водки. – Как звать псину? – Рыжий.
– Пусть будет Рыжий. Кинь его покамест в чулан, чтоб не мешал.
Щенку явно не понравилось такое обращение. Он больно ударился обо что-то твердое и вновь заскулил. Больше не было рядом ни старой матери, ни доброй и ласковой Лиды, ни сурового, но заботливого Алика.
Наливая содержимое бутылки в свою персональную кружку, Латыш с видом мудрого наставника изрек:
– Водка – это витамин. Так сказал Хо Ши Мин. Ты хоть знаешь, кто такой был дедушка Хо?
– Ки-и-и-таец, -  рыгая произнес слушатель.
– Не китаец, а вьетнамец. Есть небольшая разница, – и продолжил далее: – Пей одну. Так сказал У Ну. Про У Ну я тебя и не спрашиваю. Да, темнота ты, а ведь было время, когда выпускали водку, которую в народе звали унушкой.
– А что дальше?
– Вот слушай, учись, пока я жив. Джавахарлал Неру учил, что надо пить в меру. А вот Хрущев Никита обязал нас пить досыта. Поэтому у нас все и пропито, так утверждал Иосиф Броз Тито. Ха-ха!
Раздался сигнальный гудок подъезжающей машины.
– Что за жизнь! Нигде нет покоя, – злился Латыш. – Иди, открой, впусти кормильца.
Слегка пьяненький сторож вышел из будки и направился устраивать вновь при-бывшего клиента. Минут через десять он возвратился, держа в кулаке скомканную де-нежную купюру.
– Вот и ладненько. Давай денежку сюда, а с тебя и так хватит, – улыбался председатель кооператива. – Если не согласен, то можешь выматываться с моей автостоянки на все четыре стороны.
Опустив остекленевшие глаза, сторож ничего не сказал. Даже ему здесь все опротивело.

Для  Рыжего наступили плохие времена. И голодно, и холодно. Хуже всего, что нередко стали случаться и побои. Опившиеся и одуревшие сторожа, бывало, поднимали его за хвост, а то и подвешивали на веревках за задние лапы. Случалось, что душили, может, играя. О тычках и ударах и говорить не стоит. Это было повседневно. Только когда случалось Володино дежурство, то у Рыжего появлялась отдушина. Были и нормальная кормежка, и дружеское радушие. Нет, полодырничать с Володей не получалось, приходилось постигать азы собачьей службы. Бывало и прикрикнет на него дежурный, но чтобы бить – такого никогда не случалось.

II

Кооператив автолюбителей был основан несколько лет тому назад. На арендованной у города земле общими силами организовали  автостоянку с асфальтовым покрытием, с приличным металлическим забором и удобной будкой для сторожей. Работали все: кто оформлял документы и пробивал на них утверждающие подписи, кто доставал строительные материалы, кто организовывал их доставку, и почти все принимали непосредственное участие в самой стройке.
В совместной работе люди быстро перезнакомились, многие даже сдружились. Как могло получиться, что почти неограниченную власть со временем удалось захватить Латышу? Сразу и не ответишь. Да и это не главное. Главное, что случилось именно так.
Кооперативная стоянка была очень удобно расположена, почти рядом с центром областного города. От главной улицы ее отделяло метров двести, не больше. Дальше, за металлическим забором автостоянки располагался небольшой уютный лесопарк. Своими воротами она выходила на зеленую в летнее время улочку, где гнездились мелкие предприятия, производившие керамическую плитку, детские игрушки, карандаши и прочее.
Рыжий постепенно начал осваивать сначала место у сторожки, затем все большие и большие участки, занятые припаркованными машинами, но за изгородь выходить пока не решался. Ограничивающая и защищающая территорию изгородь во многих местах была порвана, изломана, порушена, так что защищала она автостоянку лишь символически. Проломами в ней часто пользовались и люди, и бродячие собаки.
Именно собаки вызывали у Рыжего профессиональный интерес, и не только. Он интуитивно чувствовал, что призван быть хозяином и защитником своей территории, но что мог противопоставить голодный щенок нашествию бродячих псов? Он жался к сторожевой будке и неуверенно потявкивал:
– Я здесь хозяин. Это мое место. Уходите прочь.
Лай рыжего подростка вызывал лишь наглые притязания пришельцев, они почти не обращали на него внимания. Бродяги беззастенчиво шастали по стоянке, обнюхивая все ее закоулки в поисках пищи.
Некоторые владельцы автомашин нередко, особенно вечером, после рабочего дня, отдавали дань горячительным напиткам. При этом, конечно, закусывали. Объедки пищи и привлекали бесприютных сородичей Рыжего, что ему было неприятно, задевало его нарождающуюся собачью гордость.

Весна вступала в свои права. Таял снег, обнажая всю неухоженность потенциальных владений Рыжего. Постепенно, с натугой он начал приспосабливаться к своему новому житью-бытью. Стал четко понимать, где и когда, при каких обстоятельствах следует показать свой голос, а когда и промолчать. Когда следует спрятаться, а когда уйти от сторожки подальше, залезть под подходящую автомашину. Делая это, Рыжий исходил только из интересов своей безопасности. Бытие, а вернее битие, определяло его сознание. Больше всего он боялся не случайных заезжих, не бродячих собак, а своих хозяев-сторожей. Вот если бы все они были похожи на Володю или Алика, или Лиду? Везет же некоторым …

Снег сошел совсем. Стало ясно, что содержать машины в такой грязи просто нельзя. Инициатива снизу требовала провести субботник по уборке территории. Латыш на словах вроде бы тоже стал ратовать за это, но, имея на автостоянке много «левых» машин, поставленных именно им на длительное время и за солидную плату, он опасался бунта членов кооператива и всячески старался дезорганизовать общий сход. Бунт действительно назревал. Пощады ждать не приходилось.
Нашлись активисты, была организована инициативная группа по проведению субботника, назначен день и час его начала. И вдруг, совершенно неожиданно автостоянку буквально потрясла сногсшибательная весть – умер Латыш. Сразу поползли разнообразные слухи о причине его смерти и о сопутствующих ей обстоятельствах. О покойнике не принято говорить плохо, не будем делать этого и мы.

Решили провести не только субботник, но и всеобщее собрание членов кооператива. Народу собралось много. Однако очистить стоянку от всего мусора оказалось де-лом непростым. Произвести полный аврал так и не удалось, хотя сделано было немало. Автостоянка стала походить на цивильное место.
В процессе уборки люди, естественно, обменивались мнениями, обсуждали и прошлое, и будущее своего кооператива. В результате, субботник плавно перешел в собрание, в обсуждение насущных проблем, в выборный процесс нового председателя.
Не будем все описывать подробно. Было много шума, бурных дискуссий, но подходящей кандидатуры на высший пост сообщества автолюбителей так и не нашлось. Кто-то из выдвиженцев не подходил по своим деловым или моральным качествам, кто-то брал самоотвод. Когда ажиотаж стал спадать, когда стала появляться усталость и даже апатия, на лесенку у будки сторожей поднялся всем хорошо известный абориген кооператива Ефим Григорьевич Шапкин, или, как называли его многие на стоянке, просто Фима. Среди присутствующих были и женщины, и Фима начал свою речь так:
– Всегда уважаемые дамы и не всегда уважаемые мужики! У меня есть предложение, весьма интересное предложение. На пост председателя правления нашего кооператива нужно избрать … меня.
Раздались аплодисменты, послышался смех и даже хохот, прозвучали одобри-тельные выкрики.
– Чем вы рискуете? – продолжал оратор. – Через год, как мы все решили, следует провести очередное собрание, так что речь идет лишь о сроке в один год. Меня вы все хорошо знаете. Кто может обо мне сказать плохо? Никто. Моя маленькая фабричка детских игрушек, где я был директором, закрыта за ненадобностью. Ее больше нет. Я теперь безработный, но кое-какие навыки и некоторые связи у меня остались. Прикиньте теперь все своими мозгами.
Наступило затишье, видно происходил беззвучный процесс прикидывания. Фима продолжал:
– Я обязуюсь, что за год моего правления наша автостоянка будет приведена в божеский вид. Решайте милые дамы и разные мужики.
Особых возражений не последовало. Решили: пусть Ефим Григорьевич рулит кооперативом до будущей весны. Пусть хозяйничает пока.
Рыжий, естественно, тоже присутствовал на собрании. Он возлежал у самых ног выступающих со ступенек сторожки. Хотя понять, что происходило на самом деле, ему пока было не дано, но было приятно наблюдать за таким сборищем людей, от большинства из которых не пахло водкой. Безрадостное голодное детство и побои у Рыжего навсегда остались рядом с этим едким запахом.
С чувством удовлетворения народ стал расходиться. Кто-то поздравлял нового председателя с улыбкой, кто-то весьма серьезно. Так, поочередно прощаясь со всеми, Фима задержал одного из членов кооператива.
– Послушай, Гена, мне кажется, что ты пытался наняться к Латышу на работу сторожем? Не передумал?
Геннадий Сергеевич Князев действительно некоторое время тому назад предлагал свои услуги. В Технологическом институте, где он работал в должности доцента, даже крохотную зарплату не выдавали уже несколько месяцев. Вот он и решил попробовать себя на новом поприще. Такой сторож, да еще член кооператива был опасен прежнему председателю. Последовал отказ – все места заняты.
– Да нет, Фима, не передумал. Готов хоть завтра заступить на дежурство, только говорят, что весь штат укомплектован.
– Штат – теперь моя забота. Приходи утром в понедельник к девяти часам. Я проведу собрание сторожей, после чего ты и заступишь на свое первое дежурство, – и немного  помолчав, спросил: – Может, у тебя есть и еще подходящая кандидатура?
– Ты как в воду смотрел! Есть, и очень даже неплохая. Это мой старый приятель, с которым мы уже много лет работаем на одной кафедре.
– Прекрасно! Бери своего приятеля, и утром в понедельник оба будьте на этом месте. Все, пока.
В назначенный срок явились на стоянку Гена со своим приятелем Васей. Вообще-то Вася являлся заслуженным изобретателем Василием Дмитриевичем Игнатовым. К ним из сторожки спустился оканчивающий свое дежурство Володя. Минут через пять появилось и новое начальство.
Деловое совещание было кратким. Фима перечислил требования к сторожам. В них не было ничего особенного, если не считать, пожалуй, обязанности быть трезвым во время дежурства. Присутствующими это было воспринято как само собой разумеющееся. Бригадиром Фима назначил Володю как четкого человека и бывшего офицера. Составление графика дежурств стало его обязанностью. Председатель выразил надежду, что в нем будут учтены пожелания всех членов формирующейся команды. Иначе как? Ведь Гена и Вася продолжают свою преподавательскую работу в ВУЗе в соответствии с действующим расписанием занятий.
Со сторожами Латышской эпохи, как выразился Фима, он разберется сам, а вот кандидатуры одного или двух новых сторожей взамен прежних, уходящих, должна предложить новая команда. Володя сходу  порекомендовал своего сына-студента Лешу. Было ясно, что он об этом уже не раз думал раньше.
– Если ты берешь на себя всю ответственность, – улыбнулся Фима, – то у меня возражений нет. Вот и складывается полный комплект.
Обсуждались и другие вопросы, среди которых один был посвящен Рыжему. Договорились, что все будут приучать его нести сторожевую службу, а Фима обещал организовать для него собачью конуру.
Новый председатель был очень подвижный, веселый балагур. Обсуждая насущные проблемы, он нередко использовал ненормативную лексику. Когда все вроде бы уже стало всем ясно, в качестве последнего, вдруг ставший совсем серьезным, Фима жестко заявил:
– Теперь слушайте меня очень внимательно. В первые несколько месяцев вашей службы на стоянке я не буду брать с вас никакого оброка. Все деньги с «левых» машин можете оставлять себе. Пока. Только, чтобы был полный порядок, чтобы не занимались места членов кооператива, чтобы не было скандалов.
Со времен Латыша на нашей стоянке остались неопознанные мною автомашины, многие из которых здесь простояли целую зиму, а то и дольше. Я насчитал таких 26 штук. Так вот, ваша непременная обязанность не выпускать с автостоянки ни одну такую машину без моего разрешения. Как только появится ее хозяин – сразу ко мне. Номера телефонов всех мест, где я бываю, вы уже записали. Это не просто просьба, это приказ. Все.
Володя и его новые коллеги еще в течение часа обсуждали между собой интересующие их вопросы. Затем Гена заступил на свое первое дежурство, которое провел с большим напряжением. Ночью он ни на минуту не сомкнул глаз. Такая манера нового сторожа показалась Рыжему излишне хлопотной. Но вот время вахты подошло к концу. В воротах автостоянки появился сменщик Вася, которому тоже предстояло в первый раз провести сутки в непривычной для себя обстановке. У ступенек сторожки, виляя хвостом, его встретил Рыжий.

Ученье – свет. Объяснить это Рыжему было очень трудно. Привыкшие обучать студентов опытные педагоги тщетно пытались сделать из Рыжего отличника. Уходящее детство не создало ему необходимого фундамента для развития способностей. Примитивные навыки сторожевой собаки, которые все же обрел наш герой, никак не могли удовлетворить требовательных наставников.
Обучение Рыжего шло с большой натугой, со срывами. Временами он даже завидовал своим бездомным и безработным соплеменникам. Тяжело было в учении, а про бой думать не хотелось. Зато заставлять Рыжего плотно покушать не приходилось. В этом он был горазд, а, как известно, «на сытое брюхо не идет наука». Может это и не так. Скорее всего, невосполнимые временные потери воспитательной поры пришлись для Рыжего на нехороший период жизни. Тогда было не до учебы, тогда следовало опасаться  смерти от голода или от побоев. Да, теперь стало все по-другому, но потерянное восполнить трудно.
Троечник Рыжий все уверенней и уверенней чувствовал себя хозяином на стоянке. Конечно, Володя был старшим, бригадиром. Следующим же по старшинству Рыжий считал себя. И Гена, и Вася, и молодой Леша отдежурят сутки и все, уйдут домой отдыхать. А Рыжий? Он всегда на посту.
Больше всего Рыжий любил дежурить с Володей. Именно его он считал своим основным хозяином, повелителем. С ним было все надежно, предсказуемо и сытно. Любовь была взаимной, что пес особенно ценил. С другими сторожами тоже сложились хорошие отношения, но они были выстроены, можно сказать, на прагматической основе. Рыжий старался угодить и говорливому Гене, который нередко забывал его покормить, и суховатому Васе, от которого не дождешься доброго слова, и разгильдяистому Леше, основным пороком которого была молодость лет. Володя приходил на автостоянку даже тогда, когда дежурили другие. Чаще, когда дежурил Леша, и корректировал службу сына, что порой оборачивалось для Рыжего дополнительным питанием.

Лето любят многие. Как же любил свое первое лето Рыжий! Где вы, трескучие холода? Где ты, проклятое рабство? Теперь наш герой стал не только полноправным членом сторожевой команды, но и почти полным хозяином своей территории. Претензии пса, его амбиции перед прочим собачьим племенем всячески поддерживались и укреплялись. Стало почти невозможно для посторонних собак безнаказанно шастать по его владениям. Сам он, конечно, еще не мог физически воздействовать на взрослых пришельцев, пока за него это делали люди. Зато рыжий подросток уже превосходно разработал свой голосовой аппарат, так что сигналы о присутствии на автостоянке по-стороннего пса или человека поступали громко и незамедлительно.

Весь процесс охраны стал заметно упрощаться благодаря бурной хозяйственной деятельности нового председателя. Постепенно заделали бреши в изгороди, кое-где она вообще была заменена. Такая отремонтированная и покрашенная в голубой цвет металлическая преграда наполняла сердце Рыжего хозяйской гордостью и даже бахвальством.
В конце лета в воротах появилась диковина, которая звалась шлагбаумом. Стало гораздо проще регулировать въезд и выезд автомашин с охраняемой территории. Не выходя из сторожки, дежурный мог одним нажатием кнопки закрывать путь в сомни-тельных случаях или открывать его для проезда.
Шум мотора, осуществляющего движение шлагбаума, сначала изрядно пугал Рыжего. Он прижимался к земле, а может, ждал уже почти забытого пинка. Кто знает, что творилось в его наивной душе? Ведь безотрадное прошлое было еще рядом.
Постепенно Рыжий привык и к шлагбауму. Он еще больше зауважал своих наставников, которые каким-то совершенно непонятным ему образом то поднимали, то пускали толстый брус на пути проезжавших машин. Такое уважение еще больше укрепляло его уверенность и в своих силах. Рыжий уже не был беспомощным и беззащитным щенком. Его даже стали немного побаиваться случайные посетители автостоянки.

Теплые летние вечера особенно располагали к отдыху, который частенько сопровождался подпитием. Пили постояльцы в жару обычно пиво, оставляя пустые бутылки где-нибудь поблизости. Охотников по сбору такой стеклотары было в достатке. Это и бомжи, и просто беднейшие представители старшего поколения. Среди послед-них была и худенькая старушка, которую звали Мария Ивановна. Вот на нее и «положил свой наметанный глаз» председатель. Однажды, застав ее на стоянке, он деликатно осведомился:
– Мария Ивановна, не трудно ли будет вам два-три раза в неделю производить уборку мусора на нашей автостоянке?
Старушка опешила. Откуда он знает, как ее зовут? Фима же продолжал:
– Если это будет вам нетрудно, то я обязуюсь выплачивать за это зарплату, ежемесячно, – он назвал небольшую сумму денег. – Кроме того, собирать бутылки на всей нашей территории станет вашей привилегией. Других желающих я запрещу пускать на стоянку.
Мария Ивановна заплакала. Она была так благодарна этому небольшому шустрику.
– Век не забуду!
Теперь и вовсе стало здорово. Мария Ивановна оказалась настоящей трудягой (Фима редко ошибался), так что ухоженность стоянке была обеспечена. К Рыжему она относилась с каким-то особым простонародным уважением, даже с почтением.

Вскоре произошло и вообще чрезвычайное для Рыжего событие. Однажды на стоянку заехала небольшая машина с открытым кузовом, в котором находилась … собачья конура. Шофер подозвал сторожа, дежурил тогда Леша.
– Вот привез будку для вашего пса. Григорич приказал.
Ефим Григорьевич уже достаточно давно нашел себе подходящую работу в коммерческих структурах. Видно было по нему, что хорошую, денежную работу. Однако автостоянка была для него не просто сборищем машин и людей, а частью жизни. Он любил ее и раньше, неубранную и растерзанную невольницу Латыша. Сейчас же она стала аккуратной и обворожительной прелестницей, к которой он имел самое непосредственное отношение.
Леша вызвал по телефону отца. Теперь и телефон работал исправно. Они вдвоем посудили, порядили и выбрали оптимальное место для конуры. Тыльной стороной она примыкала к сторожке, а вход в нее был прямо против ворот автостоянки на расстоянии нескольких метров. Через пару дней Володя раздобыл охапочку сена, которым и устлал пол в собачьем  домике.
Рыжий ликовал. Теперь он стал собственником жилья, можно сказать, владельцем недвижимости. Не будем говорить про завистливые взгляды бродячих собак, которые теперь редко отваживались заходить за забор. Теплая будка, покрытая металлическим листом крыша, мягкая подстилка, а рядом две миски – с едой и питьем. Одни удобства, понимаешь!
Рыжему так нравилась его конура, что он стал частенько в ней засиживаться, чем вызывал нарекания дежурных. Однако вскоре пес пообвык, и пока стояла теплая погода, в основном только обхаживал свой домик, воображал.

Наступила осень, пошли затяжные дожди. Дежуривший сторож старался реже выходить из своей будки. То же делал и Рыжий. Когда же  ненастье сменялось погожими часами, все стремились на открытый воздух.
В один из таких ноябрьских вечеров, когда прощальные лучи остывающего солнца освещали кооперативную собственность, дежуривший в этот раз Володя спустился с крыльца сторожки. На стоянке было мало народу. К Володе подошел начальник.
– Нужно поговорить.
– Что ж,  я слушаю, – отозвался бригадир.
– Ты помнишь наш уговор в самом начале моего вступления на пост председателя? Тогда я обещал вам, что в первые, подъемные месяцы не буду брать с вас никакой мзды. Свое слово я всегда стараюсь держать. Разве не так?
– Да, Ефим Григорьевич, я все помню, все так. Разве сейчас что-нибудь изменилось?
– Изменилось. Сама стоянка стала другой. Народ к нам потянулся, и «левых» клиентов у вас стало существенно больше. Настало время платить оброк. Я ведь и раньше предупреждал. Полагаю, что четверть от «левых» заработков по справедливости следует отчислять в мой доход.
– Это очень много, – возразил Володя. Кому хочется расставаться со своими кровными?
– Нет, в самый раз. Я же не с бухты-барахты так решил. Подсчитай сам. Сколько «левых» машин ты ставил на ночь при Латыше? Три-четыре. А сейчас? Сегодня утром я насчитал семнадцать.
– Я должен поговорить с мужиками. Не знаю, как они к этому отнесутся.
– Плохо отнесутся, как же иначе. Но ты им растолкуй, что Фима не грабитель. Ведь из вас никто не может бросить камень в мой огород, сказать, что я ваш обдирала и только. Оглянись вокруг, Вовик.
Володя и так все прекрасно понимал. Он наперед знал, что у его команды будут недовольства, но не возражения. Бригадир не стал больше перечить начальству. Уже заканчивая разговор, Фима сообщил:
– Рыжий вроде неплохо несет службу? Я решил выделить из особого фонда деньги на его кормежку. Как, бригадир, не возражаешь? Получишь в понедельник у бухгалтера.
Понедельник на автостоянке был днем, вернее вечером, когда приходили и председатель, и бухгалтер, и активисты, и все желающие. Тогда бухгалтер и взимал символическую плату с членов кооператива, и выдавал официальную аналогичную зарплату сторожам. Были встречи и по интересам.
Рыжий уже знал всех постояльцев. Иногда взрослые, посещая автостоянку, бра-ли с собой детей. Для них  наш герой уже давно стал любимцем. Его и гладили, и ласкали, и баловали вкусненьким. Поесть же, как все мы знаем, Рыжий даже очень любил.

Вот и наступила зима, но была она в этом году не очень холодная, и для Рыжего совсем  не голодная. Зимой появился на автостоянке и новый сторож Женя.
Физик-теоретик из Политехнического института Евгений Николаевич Никитаев был «сосватан» на стоянку Геной. Их жены были подругами. Остальное и так понятно. Он был моложе и Васи, и даже Гены. С Володей, пожалуй, они были почти одного возраста. Очень общительный и отзывчивый Женя почти сразу влился в стройные ряды смотрителей кооперативной собственности. Даже Рыжий, отличавшийся своей подозрительностью к новичкам, принял его без обиняков.
По штатному расписанию положено на автостоянке иметь четырех сторожей, но Фима прекрасно понимал, как трудно совмещать две работы. Именно он предложил поискать пятого, а формальности, как всегда, обещал уладить сам. Да, в отличие от Латыша, Шапкин был настоящим хозяином. Он «не плевал в колодец» и «не рубил сук, на котором сидел». И еще. Сам не имея высшего образования (так сложилась жизнь), он испытывал какое-то особое чувство удовлетворения от того, что под его началом работают люди с учеными степенями.

В описываемый нами временной отрезок, страна наша все основательнее вступала в полосу бандитского беспредела. Это ярко проявлялась и на самом верху, и на областном уровне, и непосредственно на местах. Автостоянка не была исключением. Все чаще и чаще стали появляться машины, обычно это были иномарки, из которых выходили молодые люди с внешним видом и манерами, резко выделяющимися на общем фоне. Основой их поведения была бесцеремонность. Они чувствовали себя полными хозяевами жизни, жизни, в которой насилие и жестокость стали обыденной нормой.
Даже мимолетные контакты с такой публикой иногда оборачивались неприятностями, и не просто неприятностями. Будем называть вещи своими именами. Итак, на автостоянку частенько стали заезжать бандиты. Объективности ради следует отметить, что и бандиты были разные. Встречались и такие, которые вели себя вполне пристойно. Но это случалось редко. Чаще они творили все, что хотели: ставили свои шикарные тачки на любое понравившееся место, порой загораживали проезд, документов своих не предъявляли, угрожали сторожам, а иногда и не оплачивали за постой.
На автостоянке существовало правило записывать в особый журнал все машины (в том числе и поставленные только на ночь), фамилии владельцев, адреса и телефоны. Когда однажды Вася попросил у приехавшего в первый раз на автостоянку бандита технический паспорт на машину, то мгновенно получил весьма чувствительный удар по лицу:
– Я покажу тебе, старая сука, документы. Еще хочешь?
Вот в такой бандитской обстановке, в таком вседозволенном угаре и стали теперь проходить дежурства. Когда утром следующего дня Володя пришел менять своего коллегу, то травмированная щека у Васи успела приобрести устрашающий вид. Она здорово опухла, а под глазом сиял фингал.
Выслушав рассказ сотоварища, бригадир грустно вздохнул.
– Да, Васек, наша зарплата – это плата за страх. Попробую поговорить с Шапкиным, может, выдаст компенсацию за вредность.
– Не надо, Володя, не о том речь. Все так и должно быть. Придется терпеть.
– Ну, а что ты скажешь у себя в институте? Случайно упал на пень?
– Ничего не скажу. Умный и так поймет, какое сейчас время, – Вася слегка по-гладил свою опухшую щеку. – Вот еще. Надо что-то делать с Рыжим. Он ведь пытался меня защитить и чуть не попал под пулю. Не знаю, случайно или нет, но бандит промахнулся. Может, пожалел нашу псину?
– Жди, пожалеет такой! – негодовал Володя. – Что делать? Посоветуюсь с начальством. Думаю, что надо посадить Рыжего на цепь, подальше от греха. Представь себе, что он покусает бандита, так тот не только его, но и всех нас перестреляет.
Прощаясь в это утро, мужчины даже обнялись. Кто знает, что произойдет в следующий раз?
Похожий случай не замедлил себя ждать. Произошло это неделю спустя. Не угодил теперь бандитам Гена. Хорошо еще, что Рыжий был привязан к своей будке цепью, а то могла быть и большая беда.
В тот вечер на стоянку пожаловала уже известная всей сторожевой команде троица бандитов. Они всегда приезжали на двух синих «Тойотах». Между собой сторожа называли пришельцев Г-бандитами. Настоящие имена и фамилии их были неизвестны на автостоянке, а вот клички – ведомы. Все они начинались с буквы Г: Гриня, Гном и Гвоздь. Гвоздь был тщедушным задирой с гноящимися глазами. Гном – самый здоровый и, кажется, самый глупый из всей троицы, просто обожал все виды рукоприкладства. Всегда одетый с иголочки зеленоглазый красавец Гриня несомненно являлся старшим, паханом в этой мини-банде.
Во время своего пребывания на автостоянке Г-бандиты вели себя по-разному. Часто привозили с собой девок и слегка развлекались с ними, иногда поддавали одни, случалось, что и базарили, а то иногда просто тихо сматывались.
В этот раз быстро припарковав машины, они сразу, не  задерживаясь, пошли на выход. Гриня велел Гному зайти в сторожку и оплатить постой за ночь. Как мы уже знаем, в этот вечер дежурил словоохотливый Гена. Именно его постоянная жажда общения, желание поговорить со всяким, чуть не привела к роковому финалу. Получая от Гнома деньги, Гена не удержался и прокомментировал ситуацию:
– Три Г уходят со стоянки, а один Г остается. Ха-ха.
Гном ничего не понял. Тогда Гена, как на лекции у студентов, стал все подробно объяснять и даже живописать. Ответом был молниеносный удар стволом пистолета в живот. Перехватило дыхание, а затем появились боль и тошнота.
– Еще вякнешь, вонючий фраер, прибью.
Так закончился диалог двух Г.
Ужасная  ночь тянулась очень долго. Лишь под утро, слегка задремав, Гена по-чувствовал некоторое облегчение.
В этот раз передача дежурства затянулась надолго. Все обсуждались перипетии прошедшей ночи. Думали, гадали, как быть? Что делать? Так ничего путного и не при-думали. Заступивший на пост фаталист Вася, сам недавно переживший подобное, сопереживал товарищу. Что мог он ему посоветовать? Только набраться терпения.
Проводя традиционный при пересмене обход территории автостоянки, друзья задержались у новой машины председателя. Неплохая «Вольво». Вскоре не замедлил явиться и ее владелец. У него была назначена деловая встреча на автостоянке.
– Как дела, мужики? – поздоровался Фима.
– Хреново, – понуро ответил Гена и, распахнув куртку, показал свой оголенный живот, почти сплошь фиолетовый с кровоподтеками. Это  было неприятное зрелище. – Вот приду домой и покажу своей Ленке. Пусть полюбуется, что творят ее демократы.
Теперь уже втроем стали обсуждать, осуждать и ругать и коммунистов, и демократов, и бандитов.
– Вот ты скажи, Василий Дмитриевич, чем плоха демократия? Ведь  демократия – значит власть народа. Разве не так? – хитро улыбнулся начальник.
– Вы, Ефим Григорьевич, пользуетесь  устаревшим переводом. Так было в античную эпоху. В наше время слово «демократия» следует переводить как власть денег. В России  и этого пока нет. Сейчас правит бандитизм, что можно представить как разбой, грабеж. Ныне идет накопление стартового капитала, что мы видим и на нашей автостоянке. Утешает только одно, – продолжал он. –  Скоро это время должно уйти. Вот тогда и наступит демократия. Тогда и будем судить, хороша она или плоха. Если доживем.
– Очень интересно. А что же будет при демократии с нынешними бандитами?
– Я не пророк, но полагаю, что часть из них, более умных, богатых и фартовых сможет вовремя перестроиться, станет заниматься легальным бизнесом или уйдет в политику. С небольшой коррекцией получиться как у классиков: «Бывший бандит, а ныне трудящийся …». Они сядут в мягкие кресла офисов крупных компаний и банков, будут решать государственные проблемы в Думе и министерствах. Другие тоже сядут, только не в кресла, а за тюремную решетку. Причем упекут их туда бывшие подельники. Произойдет естественный отбор как следствие конкурентной борьбы. Вот тогда, его величество доллар, а может, со временем и рубль, станет у нас высшим правителем.
До этого относительно спокойно сидевший Рыжий вдруг с лаем бросился к во-ротам. Там появилась машина Фиминого переговорщика.
– Ладно, мужики. Все. Я пошел, – попрощался начальник, а его подчиненные все еще не могли успокоиться. Они перескакивали с обсуждения государственных проблем на автостояночные невзгоды и обратно.

III


Становилось больше погожих дней, подходила все ближе и ближе вторая весна Рыжего. Это было особенное время. Заканчивалось превращение рыженького под-ростка в настоящего пса, которому суждено было оставить яркий след в истории авто-стоянки, и не только.
В одно не очень раннее утро, когда журчащие ручейки уже поедали серый слежавшийся снег, к воротам автостоянки подошла заплаканная девчушка лет двенадцати. На поводке она держала понурую собачку, внешне похожую на небольшую лайку.
Вахту дежурного совсем недавно принял Женя. Он был еще около конуры Рыжего и выкладывал в его миску кусочки мяса с гречневой кашей. Да, Рыжий питался, как в санатории. Увидев стоящих в воротах девочку и собачку, Женя подошел ближе. Он был очень чувствительным человеком, так что сразу ощутил боль, поселившуюся в этой паре.
– Что ж вы такие грустненькие? Что случилось? – участливо поинтересовался дежурный.
Девочка тут же расплакалась и очень путано стала рассказывать печальную историю. Суть ее была такова. Умерла их соседка тетя Маня, и оставила одну-одинешеньку вот эту собачку. Девочка попросила свою маму взять ее к ним домой, но мама по каким-то причинам категорически отказала. Тогда добрые люди посоветовали отвести собачку на автостоянку: может, возьмут. Вот и все.
Женя сопереживал. В душе этот физик был сентиментальным лириком. Ему очень хотелось помочь чужому горю.
– Как звать собачку-то?
– Дианочкой, – всхлипнув, ответила просительница. – Она очень хорошая, послушная.
– Диана – богиня Луны, красавица, – вспоминал Женя, прикидывая варианты, как помочь девчушке, как пристроить носительницу божественного имени. Он любил собак, и не только. – Может и впрямь оставить ее на автостоянке, ведь сучки обычно больше привязаны к своему хозяину и месту обитания, более бдительны.
Он внимательно осмотрел кандидатку на сторожевой пост. Трудно сказать, какого цвета было больше в ее окрасе: белого или серого. Умненькая мордочка, внимательные черные глазки-угольки. Свернутый в калачик хвост указывал на покладистый характер. Конечно, на красавицу она не тянет, но для надежного сторожа это даже хорошо.
С последним заключением Жени категорически был не согласен Рыжий. Его суставы начали вибрировать. В обычно бесцеремонном тоне зазвучали нежные нотки. Он стал издавать звуки, которые даже трудно классифицировать: не то стоны, не то нечто похожее на урчание. Эти звуки становились все выше и нежнее:
– Девочка моя, – впервые Рыжий дошел до верхнего предела диапазона лирического тенора. – Девочка моя, ненаглядная.
Его рулады заставили Женю принять окончательное решение в пользу Дианки. Он обещал оставить ее на стоянке, и посадил на время на цепь – пусть привыкнет к не-знакомой обстановке. Женя слегка побаивался реакции коллег, особенно Володи.
– Так, – рассуждал он, – если  все мужики согласятся оставить собачку, то начальство не будет мелочиться и возражать. Гену и Васю можно убедить. Лешке все «до лампы». Остается Володя.
Четкий и справедливый бригадир имел, к сожалению, особенность иногда «взбрыкивать» без всякой видимой причины. Если он упрется, то все, хана. Этого и боялся Женя.
– Нужно, – решил он, – чтобы Володя побольше пообщался с  Дианкой, привык к ней. Вот тогда и он не сможет выгнать беднягу.
Итак, Женя все просчитал. Известно, что физик-теоретик сродни математику. Расчет был точен.

Дианка действительно оказалась очень умненькой, схватывающей все премудрости сторожевой службы на лету. Мужчины зубоскалили по этому поводу, вспоминая обучение Рыжего. Если Рыжий в студенчестве  был твердым троечником, то Дианка – круглой отличницей. Похоже, что и Рыжий понимал это, но не злился. Теперь он с особым рвением охранял и автостоянку, и свою напарницу.
Безразличная в первое время к Рыжему Дианка постепенно дозированно стала отвечать ему взаимностью. В эти минуты Рыжим овладевала незнакомая ранее даже не радость, а обалденность. Близость умной подруги очень-очень положительно стала влиять и на его профессиональную подготовку, и на общее умственное развитие. Как-то незаметно, сначала исподволь, Дианка начала совершенствовать образование перво-го заместителя бригадира сторожей.
– Мы, собаки, должны четко знать, что высшее существо, наш бог – это человек, хозяин. Его нужно слушаться всегда и беспрекословно, – внушала она Рыжему. - Конечно, крайне желательно, чтобы хозяин был один. Вот моя незабвенная хозяйка тетя Маня. Лучше и быть не может.
 Вспоминая свою прежнюю хозяйку, Дианка всегда испытывала великое горе, что заставляло ее на время прекращать свои наставления.
Тетя Маня до выхода на пенсию работала фельдшером, то есть почти врачом. Поэтому, как казалось Рыжему, его прелестная подруга чудесно разбиралась в медицине. Первым делом она попыталась ограничить питание Рыжего разумными нормами. Можно утверждать, что для нашего гурмана это было тяжким испытанием.
– Ты же не бездомный пес, а служебная собака, охраняющая большие материальные ценности, – уговаривала его Дианка. – Ведь это правда, Рыжик?
Такое обращение было очень приятно. Раньше его так никто не называл.
– Работа, служба хозяину – это святое, – продолжала она. – Чтобы правильно выполнять свою работу необходимо иметь хорошее физическое и психическое состояние. Уважающий себя пес не должен иметь вредных привычек.
В первые же дни знакомства Рыжий поведал Дианке о своем прошлом, и, в частности, о пьяных сторожах. Она и раньше была наслышана о многих людских пороках, в том числе и о пьянстве. Ловко используя эту неприязнь Рыжего, она провела аналогию между обжорством у собак и пьянством у людей. Рыжий лишь уныло кивал в знак согласия.
– Профессия сторожа обязывает знать и о других пороках людей. Пьянство – это очень плохо, но есть порок еще страшнее, еще ужаснее – это наркомания, – продолжала излагать свои знания Дианка. – Наркотических препаратов, или наркотиков, существует несколько видов. Человек, принимающий наркотики превращается в раба этой ужасной привычки. Наркоман теряет человеческий облик и умирает. Помни, Рыжик, что все наркотики имеют особый запах. Я в этом немножко разбираюсь. Такой запах мне уже встречался на твоей, вернее нашей, автостоянке. Ты тоже должен его знать.
Поздним вечером, когда стоянка уже была заполнена автомашинами, Дианка устраивала Рыжему экзамен по определению наркотических запахов. Они обычно исходили от некоторых машин, принадлежащих бандитам. Чаще всего запахи были очень слабыми, так что нашему троечнику не всегда удавалось их уловить.
С одной стороны Дианка была упорной и требовательной, но с другой – такой ласковой и внимательной. Собачий интеллект Рыжего рос не по дням, а по часам.
Следующей темой занятий Дианка выбрала деньги.
– Ты ведь видел, Рыжик, у людей разноцветные бумажки, которые называются деньгами. На эти бумажки-деньги можно купить что угодно: и дома, и машины, и еду. Люди стараются заиметь побольше денег. Зачем? Чтобы они могли все-все купить и сделать. Нам, собакам, понять их трудно, да и, наверное, не всегда нужно, – сообщала Дианка менторским тоном. – Но деньги, Рыжик, бывают разные. Самые важные и желанные среди них это доллары. Может, ты видел их? Такие зелененькие бумажки. Их привозят к нам издалека. Вот за эти зеленые деньги между некоторыми людьми, которых наши хозяева зовут бандитами, идет настоящая война.
– Я таких людей хорошо знаю. По запаху сразу определю бандита, –  хвалился Рыжий.
– Ты у меня большая умница, Рыжик, – продолжала наставница. – Только прошу тебя, не подходи к ним близко и не лай на них. Бандит – он и есть бандит.
– Ну, а если он нападет на хозяина? Что тогда?
– Хозяина нужно защищать всегда, чего бы это ни стоило. Это наше предназначение, – и, немного помолчав, продолжила. – Я о другом. Не надо задираться, не надо зря рисковать. Иногда мне за тебя, Рыжик, становится страшно.

Как хорошо летом. В такое теплое время года владельцы машин часто задержи-вались на автостоянке, отдыхали или ремонтировали своих  «железных коней». Обсуждали разнообразные события, иногда спорили. Любопытная Дианка любила слушать, о чем говорили люди. Порой казалось, что ее интересовало все. Рыжий обычно сопровождал ее.
Старожилу автостоянки Семену Кузьмичу Воронову было приятно после рабочего дня посидеть в одной из двух машин, которые он держал на автостоянке. Собственно говоря, у него была только одна машина – старенькая «Волга», которая стояла на приколе. Даже Володя не помнил, чтобы Семен на ней куда-то выезжал. Вторая машина, тоже «Волга», была служебной. На ней он работал водителем в какой-то организации.
Посидит, бывало, Семен в своей машине, отдохнет, немного поддаст и идет по-говорить «за жизнь». Частенько объектом своего общения он выбирал дежурного сто-рожа. Обычно разговор начинался с сетований Семена на то, что ему никогда, ни разу не приходилось летать на самолете. Это была его мечта, которой, видимо, уже не суждено было сбыться. В этот раз дежурил Вася.
– Если уж так хочется, то нельзя себе отказывать, – резонно заметил он. – Пусть это сейчас и дороговато, но все же подъемно. Скопи деньжат и –  в облака.
– Да все как-то не получается, – как обычно, подняв глаза к небу, вздохнул Семен. – Мечты, мечты. Да у кого они сбываются? Вот ты, Дмитрич, заслуженный изобретатель, а  что имеешь? Если б наш Фима не взял тебя сторожить машины, то вообще «сосал бы лапу».
– Что я? – грустно ответил сторож. – Даже великий Эдисон умер в бедности. Ты слышал, Кузьмич, про него что-нибудь?
– Нет, не приходилось.
– А патефонные пластинки слушать тебе приходилось? Много чего он сделал хорошего.
– Интересно. Только одного не пойму. На кой хрен нужно работать, изобретать, если мало платят?
– Постарайся понять, Сеня. Изобретательство – это как болезнь, зараза. Можно сказать, пародируя классику, что изобретатель не тот, кто может изобретать, а тот, кто не может не изобретать.
Семен больше не стал задавать вопросы, а про себя подумал:
– Хороший мужик Вася, но шлепнутый какой-то. Да и Женя с Геной недалеко ушли, – а вслух же произнес: – Может, выпьешь со мной, Дмитрич, хоть пивка? Не будешь? Ну, как знаешь, а я пойду приму малость.
За время этой беседы Дианка даже не моргнула глазом, даже не сглотнула слюну. Ей было так интересно, она слушала, слушала и анализировала услышанное. Рыжий не понимал этого интереса. Его, в основном, интересовала сама слушательница.
– Никак не могу понять, Рыжик, – задумчиво произнесла она. – Неужели только интерес к познанию руководит людьми в жизни? Вроде нет. Конечно, нет. Тогда зачем многие стремятся получить образование? Чтобы жить в бедности, как наши Вася, Гена и Женя?
Рыжему это тоже было непонятно. Ведь и Дианка раньше утверждала, что понять людей далеко не всегда возможно. Каждому – свое. Но, чтобы не выглядеть перед своей пассией безразличным к ее интересам, спросил:
– Ну, а как понять этих изобретателей? Ты ведь слышала, что сказал Семен?
– Да, конечно. Я слышала все, что говорил и Вася. По-моему здесь-то все понят-но, – она сделала паузу, а затем заключила: – Изобретательство – это болезнь, тяжелая болезнь.
– Тогда, скажи, девочка моя, почему их, изобретателей, как-то отмечают? Говорят, что даже дают какие-то льготы?
– Что же здесь непонятного? Больным, инвалидам всегда предоставляют льготы. Можно считать, что изобретатель – это, как инвалид, а заслуженный изобретатель – как инвалид первой группы. Все достаточно просто. 

В середине августа у Дианки началась течка. Рыжий не отходил от нее ни на шаг. Он ласкал ее и лелеял.
– Девочка моя, ненаглядная.
Рассудительный Володя решил посадить Дианку на цепь. Посчитал, что так будет всем хорошо: рядом конура, еда и питье, и главное, рядом –  Рыжий.
Для нашего героя настали беспокойные, счастливые и грозные дни. Он не про-сто удвоил или утроил свое рвение сторожа, но, пожалуй, возвел его в большую степень. Теперь Рыжий охранял не только и не столько кооперативную собственность, но и свою личную, ненаглядную и такую желанную.
Как по команде к автостоянке сбежались кобели со всей округи, и стали дежурить у ее ворот день и ночь. Заходить на территорию стоянки они не решались. От-дельные случаи перехода границы моментально карались крепкими зубами Рыжего. Дианка с радостью принимала его ласки и поскуливала:
– Только не выходи за ворота, Рыжик. Я боюсь за тебя. Их много, а ты один. Мой единственный Рыжик.
К вечеру в толпе поклонников возникло замешательство: хриплый лай, вой, визг. Это появился здешний тиран и грозный деспот Пират. Его появление не предвещало ничего хорошего. Он молча постоял, оценил обстановку, покрутил своей лобастой мордой на короткой шее и провыл:
– Эй ты, ржавый трус! Что прячешься, хиляк? Хорошо же ты устроился – скрываешься под охраной своей сучки, а сам ни на что не годишься.
Рыжий аж задохнулся от такой наглости кобеля-бандита. Шерсть на его загривке стала дыбом. Он двинулся к воротам.
– Рыжик, не уходи. Прошу тебя, не связывайся с этим бандитом, он не посмеет подойти к нашей будке, – стонала Дианка.
Рыжий слушал ее, но не слышал. Слегка покачиваясь на чуть согнутых, готовых для прыжка лапах, он подошел к своему врагу. Молниеносный рывок. Вот оно горло Пирата почти у самой пасти Рыжего, но нет – промах. Опытный, искушенный в поединках дуэлянт ловко увернулся. И не просто увернулся, а успел когтями своей лапищи ободрать бок у нашего пса.
Рыжий развернулся и опять пошел на Пирата. Теперь они сцепились, и начался смертельный поединок. Силы были не равны. Уже несколько кровавых ран зияли на фоне рыжей шерсти. Было ясно, что долго Рыжему продержаться не удастся. Он и сам это отчетливо понимал, и, как мужественный ратник на поле брани, решил, что пусть он погибнет, но и его враг получит сполна. Рыжий сделал шаг назад, как бы готовясь к бегству, чуть подался в сторону и вонзил свои острые молодые зубы в бок Пирата, а затем с остервенением сомкнул челюсти. Тот взвыл от боли. Такого с ним еще не случалось раньше. Противник отчаянно рванулся, оставив в пасти Рыжего солидный кусок своей плоти.
Теперь взбесившийся Пират спешил покончить со своим позором, и молниеносным прыжком оказался чуть позади Рыжего и вцепился в него. Постепенно, перехватываясь своими зубами, он стремился захватить горло. Приближался трагический финал.
          Обезумевшая от увиденного Дианка взвыла так, что все, кто был на автостоянке в это время, побежали спасать Рыжего. Впереди всех с лопатой наперевес летел Володя. Свора бросилась врассыпную, оставив на асфальте истекающего кровью нашего героя.
Володя на руках отнес израненного пса на стоянку и, положив около конуры, оставил его на попечение Дианки. Она бросилась зализывать горячие раны своего сер-дечного друга.  Рыжий постанывал от боли. Потеря крови была большой, и он впал в забытье.
Очнулся Рыжий уже ночью. Дианка все лизала и лизала его многочисленные раны, поглаживала синяки, возникшие от ударов.
– Мой Рыжик. Мой славный Рыжик. Я больше никуда не отпущу тебя одного. Ты скоро поправишься – я выхожу тебя, солнышко мое.
Рыжий плохо понимал, где он находится. Все больше и больше пес погружался в какое-то особое состояние счастья:
– Девочка моя.
– Сейчас я залижу твое ушко. Да, оно теперь будет у тебя висеть. Ничего страшного. Шрамы украшают не только мужественных людей, но и собак. Пусть ты не самый красивый, не самый сильный и даже не самый умный, но ты самый-самый хороший. Один на всем белом свете. Какое счастье, что есть у меня ты, мой Рыжик.
– Девочка моя.
– Люди неправы, когда утверждают, что ты рыжий. Они не понимают. Нет, ты не рыжий, а просто очень яркий блондин. Мой Рыжик.
Наш блондин закатил свои рыжие глаза и, растворяясь в неге, попытался взять верхнее «до»:
– Ненаглядная.

Несмотря на все заботы Дианки, Рыжий поправлялся с трудом. Она не только зализывала его раны и успешно занималась психотерапией, но и приносила ему лечебные травки. При этом Дианка старалась не упустить момент и пополнить познания своего друга.
– Вот эта травка, Рыжик, помогает побыстрее зажить ране, вот  эта – снимает жар, – показывала она разные травы и корешки. – Этот корень, давай мы его обмоем в водичке, помогает, когда болит живот. Моя незабвенная тетя Маня делала из него на-стой.
Рыжему все это было не очень интересно, но он уже усвоил, что ученье – свет, поэтому слушал ее внимательно.
– А какую травку надо грызть, когда болит грудь, сердце? – спросил он.
– Вот эту, умница, – Дианка показала ему листья ландыша. – Она цветет в конце весны такими небольшими белыми вазочками на одном стебельке. В нашем парке за оградой такая травка тоже есть, но ее нужно поискать.
Все тяготы службы по охране на автостоянке временно легли на Дианку. Рыжий тоже пытался помочь ей, но быстро уставал, так что далеко от своей конуры пока ре-шил не уходить. Всю ночь Дианка была начеку, и только в утренние часы, когда маши-ны начинают покидать стоянку, ее подменял Рыжий.
Будет неправдой утверждать, что он не поправлялся. Нет. Однако о таком беззаботном и веселом псе, каким Рыжий был раньше, остались лишь одни воспоминания. Последствия кровавого боя можно было наблюдать и в его поведении, и во внешнем облике. Рыжий стал каким-то более тяжеловесным и более агрессивным.  Прихрамывающий на правую заднюю лапу, угрюмый, с разорванным ухом пес производил внушительное впечатление.
Дианка пыталась адаптировать его к реалиям жизни и службы с минимальными отклонениями от прошлого. Хотя ей удавалось далеко не все, но прогресс в восстановлении старшего помощника бригадира сторожей становился все заметнее. Рыжий по-степенно возвращался на свои позиции.
Умненькая и отзывчивая Дианка нашла себе новую заботу – помогать Марии Ивановне отыскивать пустые бутылки в труднодоступных местах. Как все и всегда, и эту работу она выполняла очень ответственно и собранно.
– Какая же ты славная, девочка. Спасибо тебе, – радовалась старушка. – Твой Рыжий скоро поправится, помяни мое слово. Все будет хорошо. Какая же ты, Дианочка, умница.
Привыкший к таким похвалам в адрес своей подруги, Рыжий все-таки считал, что они отражают лишь малую часть того хорошего, сильного и доброго, что содержа-лось в этой небольшой собачушке. И уж совсем непонятно, почему она казалась ему ни с кем несравненной красавицей.

Одним из последствий только что минувших  событий явилась резко усилившаяся ненависть Рыжего к бандитам и в человеческом обличии. Чтобы избежать крупных неприятностей, было решено держать его постоянно на цепи. Однако и это не решало проблему полностью. Едва завидев представителей криминальных структур, он начинал выходить из себя, рваться с цепи, хрипло лаять, обнажать свои устрашающие зубы.  Случалось это ежедневно и по нескольку раз. Стоянка пользовалась все большей популярностью, так что клиентов было много и разных. Причиной тому могла стать и ухоженность, и удобное расположение, и надежная охрана, и не-пьющие интеллигентные сторожа.
Рычание Рыжего, конечно, вызывало определенный дискомфорт у ряда автовладельцев, но оно же укрепляло их во мнении о надежности охраны. Постепенно к этому стали привыкать, но все же иногда происходили инциденты. Некоторые хозяева жизни не могли смириться с тем, что какой-то рыжий пес смеет не только сомневаться в их абсолютном превосходстве, но и готов это доказать. И все же они, как правило, старались не задерживаться у ворот, а уж заходить в зону досягаемости зубов Рыжего тем более.
Последнее время на автостоянку зачастили известные нам Г-бандиты. И вот однажды тихим осенним вечером они приехали, но уже к их обычным «Тойотам» добавился новенький «Мерседес». Отметив это событие, часа через полтора подельники весело прошествовали через стоянку и подошли к сторожке. Рыжий принял стойку и залился хриплым лаем. Дежуривший в этот раз Женя выскочил на крыльцо.
– Достал меня этот орущий пес, – раздраженно произнес Гриня и, обращаясь к сторожу, угрожающе добавил: – Уйми его, а то придется  мне самому заткнуть ему пасть.
– Он же сидит на цепи, лает да и только, – пытался успокоить бандита Женя. – Тем более что сейчас Рыжий болеет. Оставьте его ребята, пожалуйста.
– Чтобы какой-то пес брехал на нас? Что скажете, братва? – закипал Гриня.
– Замочить давно пора, а ты все тюкаешься, – слегка заплетающимся языком объявил Гвоздь.
– Коль решено мочить, то дайте мне, – расплылся в улыбке Гном.
Молча сидевшая до этого момента Дианка, вдруг неистово завыла и выпрыгнула как раз между Рыжим и бандитами. Она хотела защитить своего Рыжика, но не знала, как это сделать.
– Во дает поганка. Слушай сюда, – вынимая пистолет, приказал Гриня. – Я шмальну в сучку первый, а вы за мной. Кобель же пусть позыкает. Может, потом и не захочет тявкать.
Раздался выстрел, за ним еще два. Все пули попали в цель, да и не могли не по-пасть – стреляли изверги почти в упор. Тоненько пискнув, Дианка упала на асфальт, судорога прошла через ее тельце, и она замерла навсегда. Убийцы дружно захохотали. Рыжий, наверное, уже и не слышал их. Остервенело рванувшись с цепи, он вдруг обмяк и повалился навзничь. Можно было подумать, что и он погиб, поскольку оставался так лежать без движения почти до утра.
Озверевшие и радостные подонки не остановились на этом. Они стали подобно мячу пинать ногами то, что осталось от Дианки. Эта дикая игра в футбол закончилась тем, что окровавленный труп собачки был выбит за ворота автостоянки. Только после этого веселая мини-банда с прибаутками ушла прочь.
Видя весь этот беспредел и понимая свою несостоятельность, Женя обреченно опустился на ступеньки сторожки. Из его глаз текли горькие слезы отчаяния.

IV

Трудно писать о том, что стало с Рыжим. Люди-бандиты много страшнее собак-бандитов. Утром следующего дня Рыжий открыл глаза и уткнулся мордой в передние лапы. Безмолвствуя, в таком положении он продолжал находиться в течение нескольких часов.
После пересменки дежурных Женя привез к Рыжему врача-ветеринара. Тот внимательно осмотрел пса, грустно покачал головой и сообщил окружившим его стояночным доброхотам.
– Плохи дела с сердцем у вашего песика. Наверное, обширный инфаркт. Надежды на положительный исход минимальны, – и помолчав, добавил: – Не трогайте его, пусть так и лежит возле своей конуры. 
Похоже, что приговор лекаря сбывался. Через несколько дней почти неподвижно лежавший пес вдруг исчез. Подумали, что он ушел встретить свою смерть в одиночестве.

Треснули первые холода, собачья конура стала заноситься снегом. Не сговариваясь, сторожа старались не подходить к ней. И вдруг, бывает же такое, на автостоянку прихрамывая, явился Рыжий. Где он был все это время мы, наверное, уже никогда не узнаем, да это и не так важно. Важно то, что пусть еще и больной, еще и очень слабый, но живой символ автостоянки последних лет снова заступил на свой пост.
Странно устроены люди: несмотря на разруху в стране и бандитский произвол, возвращение Рыжего вселило в их сердца надежду и даже уверенность, что «все равно весна придет» на нашу многострадальную землю.
В Рыжем произошли большие перемены. Это был уже матерый и мудрый пес. Как и у людей, мудрость приходит не столько с прожитыми годами, сколько с пережитым горем, с потерями, с постижением сурового и неотвратимого. Из жизнерадостного брехуна, Рыжий превратился в угрюмого молчуна. Теперь он редко лаял, да и его голосовые связки окончательно перестроились на хриплые и низкие тона. Несмотря на свою хромоту, он передвигался почти бесшумно, поэтому его появление в любом месте оказывалось неожиданным. Так неожиданно и даже зловеще появлялся он и вблизи бандитов, но не лаял и вообще не проявлял агрессивности. Он просто наблюдал, и все. Постоит, посмотрит и также тихо и неожиданно исчезнет.
На автостоянке Рыжий был аттестован на старший разряд сторожевой службы. Да, он стал сторожем самой высокой квалификации. Порой даже казалось, что пса не интересует ничто постороннее, даже собственное прошлое, что его прельщает только работа, только служба. И лишь иногда в лунную ночь взор рыжих глаз устремлялся куда-то ввысь, и он издавал тихие и нежно-проникновенные звуки:
– Девочка моя, ненаглядная.
Счастье не бывает долгим.

Остановить время нельзя. Кончилась зима, вот-вот и бедовая весна уступит свое место когда-то любимому Рыжим красно-зеленому лету.  Большая часть постояльцев автостоянки была давно и хорошо знакома Рыжему, но случалось, что появлялись и новые люди. Так, совсем недавно стал заезжать навороченный «Джип», хозяином которого был известный футболист Игорь Чугунов.
Рыжий осторожно относился к новичкам, особенно к владельцам дорогих иномарок. Это и понятно – большинство таких машин принадлежало бандитам, или, в крайнем случае, эксбандитам. Особо надо отметить, что те, прежние бандиты, которые еще совсем недавно творили беспредел, сейчас заметно изменились, как считали сто-рожа-люди, в лучшую сторону. Оскорбления совсем прекратились, да и указания дежурных нарушались все реже и реже. Страна, а с ней и автостоянка, вступали в новый период своего развития. Однако в отличие от людей, Рыжий не очень-то воспринимал эти перемены, он свято помнил наставления Дианки: «Бандит – он и есть бандит».
Игорь Чугунов, хотя и имел прекрасную машину, но совсем не был похож на бандита. Это был великий труженик на футбольном поле. Потом, кровью и своим здоровьем оплачивал он и материальное благополучие, и любовь болельщиков. Среди последних, нет не футбольных болельщиков, а просто среди почитателей человеческих качеств Игоря был, несомненно, и Рыжий.
После всего пережитого пес стал обладать уникальными способностями по рас-познанию сути людей. Причем делал это почти с ходу, без задержек. Может, ориентировался по какому-то запаху, а может, он видел ауру человека? Все возможно, ведь сверхчувствительные способности у людей часто появляются после прохождения грани между жизнью и смертью. С собаками, наверное, случается нечто подобное.
Когда Игорь приезжал на стоянку, то Рыжий приветствовал его. Он не заливался счастливым лаем, а молча шел к месту парковки, виляя своим рыжим хвостом. Они стали настоящими друзьями.
На автостоянке не только появлялись новые машины, но исчезали и старые, иногда вместе со своими хозяевами. Так, внезапно исчез бандит Гриня со своим новеньким «Мерседесом». Болтали, что он уехал в Москву для продолжения своей карьеры. Какой карьеры? Может быть, мы об этом узнаем в дальнейшем.
Гриня уехал, но остались Гном и Гвоздь. Иногда Рыжему нестерпимо хотелось вцепиться в горло своим смертельным врагам. Однако мудрый пес понимал, что, если с Гвоздем он бы справился  элементарно, то мощный Гном был ему не по силам. Кроме того, последствия такого нападения больно ударили бы по его друзьям-хозяевам, да и он тогда не смог бы воздать должное другим негодяям. Оставалось ждать, ждать под-ходящего случая.
После исчезновения Грини мини-банда распалась. По крайней мере, на стоянке Гном и Гвоздь вели себя как почти посторонние друг другу люди. Однако вели себя теперь они вполне пристойно. Видно, у каждого был свой собственный бизнес. Какой? Про Гвоздя судить Рыжему было трудно, а вот чем занимался  Гном, стало совершенно ясно. Об этом говорил сильный запах наркотиков, исходивший из его «Тойоты». Еще со времен несравненной Дианки Рыжий усвоил, что люди, занимающиеся торговлей наркотиками, должны быть сурово наказаны в любое время и любой властью. Он верил, что момент для этого придет, только нужно не пропустить его. Нужно быть готовым и ждать, ждать.

Как-то непоздним еще вечером, в конце октября, когда сумерки еще не загустели, Гном, приехав на автостоянку, не захотел ставить свою «Тойоту» на привычное место. Используя несвойственный ранее ему лексикон, он попросил сторожа:
– Поставь меня, командир, куда-нибудь подальше. Я все оплачу.
– Клиент всегда прав, – подумал дежуривший в этот раз Вася, и пошел проводить машину до места в уголке рядом с лесопарком. Про себя сторож отметил, что Гном в машине был не один. С ним находился мужчина средних лет с явно южной внешностью.
Поставив машину на место, Вася вернулся к себе в сторожку. Его совсем не интересовало, что делают Гном и его пассажир, чем они заняты. А вот Рыжему, наоборот, было очень даже интересно. Ничего особенного они не делали. Могло показаться, что Гном просто заменил одно из колес автомашины на запасное, которое он вынул из багажника. Рыжему это показалось странным. Зачем менять хорошее колесо на другое, как ему показалось, менее накаченное? Все стало понятно, когда Гном со своим спутником покинули автостоянку.
Не успел Рыжий вплотную подойти к замененному колесу, как его натренированный нюх уловил характерный запах наркотика. Он отчетливо понял – в колесе спрятано преступное зелье. Но зачем? Почему нельзя  было оставить его в багажнике? Ответ на этот вопрос Рыжий дать не мог. Он еще раз внимательно осмотрел автомашину, все вокруг нее и тихонько пошел проводить свой очередной обход вверенной ему территории.
Ворота автостоянки обычно запирались на замок в полночь. Как раз в это время на приличной скорости и подъехала черная «Волга», из которой вышли три человека: милицейский офицер (кажется, капитан) и двое в штатском. По предъявленным доку-ментам стало ясно, что на автостоянку пожаловали оперативные работники. Они по-просили показать им «Тойоту» синего цвета, назвали ее номер и даже фамилию, имя и отчество владельца. «Тойот» на стоянке было несколько, номера их Вася не помнил, а фамилия владельца ни о чем ему не говорила. Тогда опер, что помоложе, назвал кличку – Гном. Теперь все стало ясно.
Оперативники долго и, как показалось Васе, безуспешно пытались что-то обнаружить в осматриваемой машине. Рыжий находился рядом и по своему обыкновению молча наблюдал за происходящим. Прошел час, пошел второй.
– Никогда не поверю, что у Гнома все чисто, что он успел все сбыть, – ершился молодой опер. – Все равно найду. Меня не проведешь.
Он обшарил все уголки, все укромные места в «Тойоте», долго рылся в двигателе, осмотрел бензобак, с полчаса пролежал под днищем. Все тщетно. Милиционер и другой сыщик вели себя более пассивно. Нет, значит, нет, значит прошла ложная информация. Но молодой опер не сдавался.
Его взгляд остановился на Рыжем.
  – Батя, – обратился он к Васе, – попроси своего пса помочь мне. Пусть обнюхает всю машину, может где-нибудь встретит незнакомый терпкий запах.
Рыжего не надо было уговаривать. Хорошее образование – великая сила. Как только он услышал давно ожидаемое слово «ищи», то молнией бросился к замененному колесу и стал его остервенело грызть.
– Стоп, стоп, – закричал опер, - Убери, батя, кобеля. Все.
С помощью своих коллег он быстро снял указанное Рыжим колесо. Затем ловко спустил камеру, разрезал ее и … вытащил небольшой пакетик белого порошка.
– Там еще есть, и не один, – весело сообщил сыщик. – Я же говорил, что найду, – и он благодарно посмотрел на Рыжего.
После этого были выполнены необходимые формальности: составили протокол осмотра, написали расписку об изъятии автомашины и прочее. Не будем на этом задерживаться.
Вася никак еще не мог воспринять все происходящее и успокоиться. Когда менты стали прощаться, он спросил:
– Что же я скажу Гному, когда он придет за своей машиной?
– Придет, говоришь, – засмеялся молодой опер. – Сидит он, батя, у нас крепко. Если и придет, то не раньше, чем через пятнадцать лет. Если же вдруг возникнут вопросы у твоего начальства, или кто-нибудь станет спрашивать про Гнома, то дай им номер нашего телефона. Ты ведь его записал?
Вася поднял шлагбаум, и «Волга» сначала поехала, но затем остановилась. Из нее опять вышел молодой сыщик.
– Много не могу, а вот возьми, – он протянул сторожу деньги. – Купи Рыжему в знак моей благодарности что-нибудь пожрать. Сам реши. Хороший у тебя пес, спасибо ему. Ну, теперь, кажется, все. Пока.

Утром сменять Васю пришел Женя. Они долго и взволнованно обсуждали события прошедшей ночи. Конечно, радовались, но и побаивались последствий. Поэтому решили широко не рекламировать деяния Рыжего. Посчитали, что кроме своей команды и Фимы больше никому рассказывать об этих событиях не станут.
Тем не менее, через пару дней об этом уже знала не только автостоянка, но и вся округа. Рыжий стал героем нашего времени. Отметим лишь один факт. На автостоянку неоднократно приходили совсем посторонние люди, обычно с детьми, и просили показать им нашего рыжего героя. Это дорогого стоит.
Теперь многие стали относиться к Рыжему с самым искренним уважением, а то и с боязливым трепетом. Мария Ивановна, и раньше почитавшая своего любимца, была готова звать его по отчеству, если б оно ей стало ведомо.
В один из ближайших вечеров приехал на автостоянку смертельно уставший Игорь Чугунов. Погладив своего друга, он улыбнулся с каким-то особым мальчишеским задором:
– Знай наших! Правда, Рыжик? Теперь счет 1 : 0 в нашу пользу.
Услышав такое обращение – Рыжик, пес тихонько застонал и стал тереться о натруженные ноги своего приятеля. Настоящие бойцы хорошо понимали друг друга.

В самом начале наступившей зимы и опять в Васино дежурство, автостоянку  вновь посетила милиция. Это были совсем другие люди, да и отношение к сторожу  тоже было совсем иным.
– Поставь, дед, эту «Волгу», – приказал милиционер в погонах полковника, –  на   самое лучшее место и тщательно следи за ней. Смотри. Где начальство?
Вася указал на место против своей сторожки и стал звонить по телефону, пытаясь найти Шапкина. Вскоре это ему удалось, но сказать председателю Вася ничего не успел – трубку из его рук вырвал приезжий.
– Это полковник Волков. У нас к Вам почетное и ответственное поручение. Полагаю, что минут через десять сможем встретиться на автостоянке. Жду.
Не прошло и десяти минут, как встревоженный Фима предстал перед полковником милиции. Вася вышел из сторожки, не стал присутствовать при их разговоре. А разговор, как он узнал спустя некоторое время, шел просто о предоставлении постоянного места на стоянке другому полковнику. Этот другой полковник был переведен к нам  с Северного Кавказа, может, за какие-то заслуги, а может, и за провалы по службе. Его звали Умаром Ибрагимовичем. Интересно, что ему было поручено организовать охрану пунктов обмена валюты в нашем городе.
– Поручают кошке сторожить банки со сметаной, – сострил Фима, еще находящийся под впечатлением прошедшего разговора.
Устраивать нужных людей на автостоянку Фиме приходилось постоянно, но этот случай оказался особым. Сразу насторожило то, что Рыжий встретил нового постояльца с крайней враждебностью. Он постоянно следовал за ним и, обнажив свои грозные зубы, предупреждающе рычал. За последнее время Рыжий никогда не ошибался в людях.
Умар Ибрагимович был баем в милицейских погонах, и не бывшим, а очень да-же действующим. Он ничего не признавал на всем белом свете, кроме силы. Как показывает житейская практика, такие почитатели силы зачастую являются жестокими тру-сами. За редким исключением всех людей на земле он считал существами низшего сор-та, а сторожей стоянки – просто пылью на своих лакированных туфлях. Вот такой экземпляр, полубандит и полумилиционер стал новым клиентом автостоянки.
Проблемы с ним начались сразу же. Он весьма неважнецки водил свою черную «Волгу». Хотя место его парковки было очень удобным, но Умар умудрился, проезжая по автостоянке, царапнуть одну из стоящих рядом машин – «Жигуленка» далеко не самой последней модели. Полковник потребовал возместить ему, именно ему, материальный ущерб, мотивируя это обилием снега на стоянке. Как Фима не пытался уладить этот инцидент, все равно пришлось выплатить компенсацию. Всем было понятно, что виноват был этот негодяй в погонах. Ну и что? Дальше-больше. Чтобы не гневить горячего джигита, Фима уговорил сторожей очищать его место от снега, хотя каждый автовладелец был обязан это делать сам.
Однажды Умар приехал на стоянку с треснутым задним стеклом. Дежуривший тогда Леша, сразу это обнаружил. Что произошло потом? Хозяин жизни заявил, что это произошло на автостоянке. Опять пришлось платить. О мелких повседневных гадостях не будем даже и говорить.
Терпению людей имеется предел, даже в нашей стране. Все чаще и сторожа, и члены кооператива стали предлагать, а то и предъявлять требования к Шапкину, чтобы он избавил автостоянку он непрошенного крохобора.
– Я бы сам рад, – уныло соглашался Фима, – но как это сделать? За ним стоит вся городская милиция.
Действительно, как понудить Умара покинуть стоянку? Если кто-то считал, что председатель не разрабатывает многоходовую комбинацию для решения этой проблемы, то, значит, он совсем не знал Ефима Григорьевича.
Как-то в полдень на автостоянке появился слесарь-электрик для проведения планового, как он выразился, профилактического, ремонта шлагбаума. Зачем это нужно? Ведь все работает нормально.
– Григорьич велел, – был ответ ремонтника.
Квалификация слесаря оказалась очень низкой – через пару дней шлагбаум вы-шел из строя. В результате возникли серьезные неудобства. Теперь, как и во времена правления Латыша, каждый  приезжающий на автостоянку, или выезжающий с нее, должен был выйти из машины, для того чтобы открыть, а затем закрыть ворота. Кому это могло понравиться? К хорошему очень быстро привыкаешь. Народ начал предъявлять претензии к председателю. Фима вздыхал и обещал починить шлагбаум.
Полковник милиции просто негодовал:
–  Почэму я должэн этим заниматься? Пусть сторожа откривают мнэ ворота!
–Я не могу, Умар Ибрагимович, заставить их делать это. По инструкции не положено, – со скорбным видом отвечал Шапкин. – Может вы со своим большим авторитетом, сможете повлиять на них? Сейчас как раз дежурит бригадир, он не посмеет вам отказать.
Бесцеремонно толкнув дверь, Умар вошел в сторожку.
– Ти бригадир? Пусть твои сторожа откривают мнэ ворота, – и, сделав презрительную ухмылку, дополнил. – Я поставлю вам ящик водки.
Уже один вид этого бая бесил Володю, но он постарался сдержать себя:
– Мы люди непьющие, а открывать ворота не должны и по инструкции, и по делу – нам нельзя без особой надобности оставлять свой пост.
Изобразив крайнее удивление, Умар снизошел до еще одного предложения:
– Я поставлю вам два ящика водки. Это слишком хорошо для таких бэздэльников, но я чэловэк щедрий.
У Володи что-то защелкнуло внутри от такой наглости, и он, почти не помня сбя, пошел на этого щедреца.
– Вали отсюда, джигит, подобру-поздорову, очисти служебное помещение. Если не понимаешь на цивилизованном русском языке, могу послать тебя и по фене.
Умар взглянул на костистые Володины кулаки и стрелой выскочил из сторожки.
– Ти эще пожалээшь! – дрожа от гнева и страха, выдохнул специалист по охране валютных киосков.

Володя долго не мог успокоиться. Для такого справедливого человека, которым он являлся, само существование лиц, подобных Умару, было непостижимо. Бригадир готов был разорвать полковника на куски.
– Кто будет дежурить завтра? Кажется, Вася. Это хорошо, он не подведет, – строил планы Володя.
При пересменке он досконально все рассказал коллеге. Они обсудили, как себя вести дальше с этим баем в милицейских погонах.
День прошел в обычных хлопотах. Приезжал и Фима, но разговоры с ним никак не касались вчерашних разборок. К вечеру на автостоянку стали приезжать машины. Все шло как обычно.
Вася сразу заметил подъезжающую к воротам «Волгу» Умара. Требовательный гудок не замедлил себя ждать. Сторож вышел на крыльцо и приветливо помахал рукой, но не больше, открывать ворота он не стал. Полковник бесился и с остервенением жал на кнопку сигнала. Так продолжалось минут семь-восемь.
Подъехала еще одна «Волга». В ней сидел Семен со своим старым приятелем. Они давно не виделись, и вот встретились. Очень хотелось поговорить, пообщаться, вспомнить прошлое. Взяли они бутылочку водки и поехали на стоянку, а здесь задержка. Семен вышел из машины:
– Дмитрич, в чем проблемы?
– Да вот, Семен Кузьмич, высокий начальник не желает открывать ворота. Это унижает его достоинство.
– Чего? – искренне удивился Семен, а затем немного помедлив, крикнул своему другу: – Леха, давай выкинем этого поганца из его тачки.
Не будем описывать весь урок хорошего тона, который преподали два простых мужика гордому джигиту. Все свершилось просто и быстро. В результате Умар кое-как приткнул свою «Волгу» и быстрым шагом в сопровождении рычащего пса навсегда покинул стоянку. Сеня же со своим приятелем еще долго и чинно праздновали желанную встречу.
Действительно, Умар больше не появился на стоянке. Днем, когда дежурил Ле-ша, за машиной пришла крупногабаритная блондинка. Она предъявила все необходимые документы для того, чтобы забрать «Волгу» полковника.
– Я жена Умара Ибрагимовича. Не подумайте, что любовница. Я его жена, – не-понятно зачем упрямо твердила она.
– Мне-то что? – недоумевал Леша. – До свидания.
Вот так и закончился еще один эпизод из жизни автостоянки, где нес свою сторожевую службу наш рыжий герой.
В дополнение к этому стоит заметить, что через пару дней шлагбаум начал нормально работать, его быстро починили.
Уже прошел почти месяц, когда Вася как-то подошел к председателю и поздравил его с блестяще проведенной операцией по выдворению бая-полковника:
– Вам бы, Ефим Григорьевич, возглавлять кафедру Высшей математики в нашем институте.
Фиме было лестно. Есть оказывается люди, которые смогли понять, что именно его тонкий и точный расчет определил успех и на этот раз.

Рыжий с энтузиазмом воспринял выдворение очередного недруга с автостоянки. Был ли он в погонах или нет – ему все равно. Особый интерес вызывал у пса  только один из них, хорошо известный Гвоздь.
После отъезда Грини в столицу, Гвоздь начал заниматься легальным бизнесом – мелкой торговлей. Говорили, что у него было несколько палаток. Прошло какое-то время, и дела у Гвоздя пошли хуже. Он стал влезать в долги. Более удачливые и сильные бандиты «поставили его на счетчик», то есть долг его стал расти с астрономической скоростью. В криминальных кругах за неуплату долга полагается только одно – смерть. Стараясь избежать этой участи, Гвоздь распродал все свое имущество, собрал все, что у него осталось от прежней бандитской деятельности, и решил рассчитаться с кредиторами.
Рыжий, конечно, не мог знать об этом. Однако все его существо предчувствовало, что час расплаты близок, что нужно быть готовым использовать появляющуюся возможность.
Почти в полдень, когда на стоянке наступает затишье, появилась уже изрядно потрепанная «Тойота» Гвоздя. Рыжий слышал, как он попросил сторожа, дежурил Гена, поставить его куда-нибудь подальше от ворот.
– Ко мне должен приехать знакомый, серый «Мерседес», – произнес упадническим тоном Гвоздь. – Я подожду его в своей машине.
– Хозяин – барин, – решил Гена. Он выполнил просьбу клиента и ушел в сто-рожку. Ну, а Рыжий? Рыжий находился в состоянии спортсмена перед ответственным стартом. Он тихонько забрался на покрытую чехлом на зиму автомашину рядом с пар-ковкой Гвоздя и стал незаметно наблюдать за ним.
Гвоздь считал и сортировал по кучкам зеленые доллары. Перевязанные бечевкой пачки валюты он складывал в целлофановый пакет. За этим занятием и застал его резкий гудок серого «Мерседеса», подъехавшего к воротам. Гвоздь прекратил свои бухгалтерские операции, сложил доллары в пакет и побежал встречать своего беспощадного кредитора. Вылезая из машины, он неплотно закрыл ее дверь. На переднем сиденье «Тойоты» остался лежать дорогой пакет.
Рыжий был готов к такому повороту событий. Он тихо-тихо подошел к машине Гвоздя, открыл дверь, взял в зубы пакет с валютой и был таков. Куда он отправился за-тем, что он сделал с этим пакетом? Доподлинно неизвестно. Потом об этом слагались легенды.
Минут через пятнадцать Рыжий уже лежал возле своей конуры и безучастно смотрел на бившегося в истерике Гвоздя. Тот что-то кричал, умолял своих кредиторов, плакал. Кончилось все тем, что и «Мерседес» и «Тойота» покинули автостоянку. Гвоздь уже не сидел за рулем своей машины, вел ее совсем другой человек.

Слухами земля полнится. Говорили, что где-то на городской окраине милиция нашла труп Гвоздя. Приходилось слышать и разные сопутствующие подробности. Стало ясно, что Гвоздь «загнулся». Не будем больше об этом.
Интересно другое. По всей округе стал распространяться слух, что какой-то рыжий пес в полной тишине ночами бегает по близлежащим улицам. Там, где он пробежит, потом люди находят доллары. Счастливцы показывали эти купюры и живописали обо всех сопровождающих обстоятельствах. Слухи обрастали комментариями, самыми невероятными. Говорили даже, что это не собака, а оборотень, который временами творит что-то совсем несусветное. Никто толком ничего не знал, но разговоров всяких, небылиц было предостаточно.
Вокруг Рыжего возникала и с невероятной скоростью нарастала какая-то мистическая атмосфера. Он становился живой легендой.

V

Быстро или нет, но без каких-либо особо впечатляющих событий прошло четыре года. Леша окончил институт и ушел с автостоянки. Вася, а за ним  и  Гена стали пенсионерами. Теперь, хотя и небольшую зарплату в их институте выплачивали во-время. Друзья подумывали о расставании со стоянкой. Шапкина уже никто не решался называть по имени без отчества, звали только Ефимом Григорьевичем. О бандитах, в обычном значении этого слова, остались только воспоминания. Теперь многие из них стали цивильными бизнесменами, а то и руководящими работниками в областных властных структурах.
Первые мартовские капели возвестили о наступлении восьмой весны Рыжего. Он встречал ее в подавленном состоянии. Пес болел, видно здорово барахлило сердце. Временами так закладывало грудь, что он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.
В это же время не только в городе, но и по всей области подходила к своему фи-нишу избирательная компания по выборам губернатора. Кандидатов на этот высокий пост было несколько, но явным фаворитом гонки бесспорно являлся Григорий Витальевич Путятин. Он родился и вырос в нашем городе, имел хорошую финансовую под-питку, пользовался поддержкой Москвы. Однако самым важным козырем, определив-шим его успех, особенно у женской части населения, был неотразимый внешний вид. Высокий и стройный красавец буквально покорял женщин, и не только своих избира-тельниц, одним взглядом своих слегка нахальных изумрудных глаз.
Весь город был заклеен плакатами с его изображением, над которым сиял брос-кий лозунг: «От Путина к Путятину». Когда при проведении опросов общественного мнения задавался вопрос: «За кого вы будете голосовать?», то абсолютное большин-ство избирательниц и даже избирателей отвечало: «За нашего Гришу Путятина». И правильно. За кого же еще?
Из команды сторожей на автостоянке, где верой и правдой служил Рыжий, са-мым политизированным был Гена. Еще в разгар зимы однажды в полдень он прибежал на стоянку с сенсационной новостью – Григорий Витальевич Путятин это бывший бандит Гриня! Все, кто помнил главаря  Г-банды, только беззвучно возводили руки к небу. Неисповедимы пути  Господни.
Возможно, Рыжий не все понимал, что творилось вокруг фаворита предвыбор-ной гонки, но больной пес четко определил для себя – судьба дает ему последний шанс.

По направлению к нашему городу из Москвы на большой скорости мчались две автомашины. В переднем «Мерседесе» 600-той модели ехал сам Григорий Витальевич с ближайшими советниками, а в «Джипе» сопровождения находилась охрана кандидата. Раннее утро располагало к дремотному состоянию. Почти все «клевали носом». Кандидат в губернаторы, удобно развалившись на заднем сиденье, вспоминал свой переезд в Москву.
Прошло уже несколько лет с тех пор, как провинциальный красавец покинул свою малую родину. За это время он превратился в одного из самых богатых и влия-тельных людей России. Удачная женитьба на дочери крупного партийного босса от-крыла Путятину дверь в мир дармовой приватизации государственной собственности. Финансовая и политическая поддержка новых родственников, собственные организа-торские способности, исключительная работоспособность и, конечно, весьма благоже-лательное отношение женщин всех сословий шаг за шагом превращали его в одного из вероятных претендентов на высшие посты в нашем государстве.
Пока вопрос стоял о губернаторском кресле. Пока. Все шло к тому, что Путятин возглавит свой родной регион уже после первого тура голосования. А дальше? Дальше «от Путина к Путятину», к вершинам власти.
Когда автомашины уже порядком отъехали от Москвы, где-то в середине пути до места назначения, главный помощник будущего губернатора стал излагать план проведения последнего дня предвыборной кампании.
– Я полагаю, что машины следует оставить где-нибудь в городе, а на сам митинг в вашу поддержку надо приехать на трамвае. Это будет финальным аккордом всей кам-пании, – уверял помощник.
Григорий Витальевич улыбнулся. Настоящий лидер обязан иметь умных по-мощников.
– Есть у меня на примете одна автостоянка. В свою буйную молодость я ча-стенько туда наведывался. Может, там меня и сейчас помнят? – и, немного помолчав, будущий губернатор продолжил: – Совместим  приятное с полезным. Нужно что-нибудь подарить местным сторожам.
У помощников Путятина уже все было приготовлено. Бутылка хорошей водки – прекрасный подарок для любого мужчины, а что говорить про сторожа на автостоянке.
Еще несколько часов пути и вот уже окраина родного города, города, спешившего встретить своего блудного сына.

Радостное оживление охватило присутствующих на автостоянке, когда кортеж машин будущего губернатора и встречающих стал заезжать на ее территорию. Дежур-ный сторож Женя бросился расставлять автомашины по местам. Такое событие впер-вые произошло на автостоянке. Оно и останется в памяти на долгие годы.
Как только кортеж стал проезжать через ворота, Рыжий, превозмогая боль в гру-ди и стараясь быть незамеченным, ушел от своей будки к кустам, которые росли в метрах десяти от входа. С давних пор засидевшиеся в машинах мужчины для отправления своей «малой нужды» ходили к этим кустам. Раньше частенько посещал это отхожее место и Гриня со своими подельниками. Рыжий рассчитывал, что после долгой дороги потянет его к кустам и теперь. Пес надеялся, что заклятый  враг в этот момент останется без охраны. Вот тогда мститель и вонзит свои еще крепкие зубы в ненавистное горло красавца.
Не будем описывать все время пребывания губернаторской команды на автосто-янке. Отметим лишь, что для Грини это было приятное время. Правильнее будет ска-зать, что не только приятное, но и полезное. Еще десятка два дополнительных голосов он мог занести в свой актив.
Однако надо было спешить. Его помощники, связавшись по мобильным телефо-нам с организаторами грандиозного  митинга в самом центре города, торопили:
– Нам пора, Григорий Витальевич. Вся центральная площадь переполнена ва-шими избирателями. Они и телевидение с нетерпением ждут вас.
Приятное, светлое настроение не покидало фаворита предвыборной гонки. Он тепло попрощался со всеми, кто в этот час был на автостоянке, и легким шагом пошел к … кустам. Выбрав там укромное местечко, Григорий Витальевич расстегнул свои модные брюки и начал осуществлять процесс освобождения мочевого пузыря от излишней жидкости.
Наступил момент, момент которого Рыжий ждал все последние годы. Пес вжал-ся в землю, напряжение достигло предела. Вдруг совершенно неожиданная и четкая мысль прошла через все рыжее создание – он мгновенно изменил место нанесения сво-его удара. Зачем пытаться дотянуться до ненавистного горла? Есть очень важный объ-ект и ниже, и доступнее.
Молниеносный бросок пса. Его открытая пасть захватывает мочеполовой орган врага, лязг сходящихся зубов и остервенелый рывок. За один миг зеленоглазый бало-вень судьбы превратился в скопца, в кастрата.
Душераздирающий крик страдальца. Где же охрана? Куда она смотрела? В пер-вый момент никто ничего не понял. Затем грянули выстрелы.
Рыжий успел сделать лишь несколько прыжков по направлению к лесопарку. Первая пуля попала в заднюю лапу. Он понял, что убежать от преследователей ему не суждено. Пес упал на бок и стал с остервенением грызть свою добычу. Вторая пуля прошла через позвоночник. Онемели лапы, судороги сковали тело. Третья пуля порази-ла самое сердце. Это был конец.
Вот и пришел черед нашего героя. Рыжий умирал. Наивная и чистая душа пса не подвергала никакому сомнению справедливость содеянного. Он умирал с чувством выполненного долга. Калейдоскопом в угасающем сознании промелькнули картины короткой прошедшей жизни. Вот его старая мать, а рядом с ней маленький рыжий комочек. Лица людей, любимая конура. Тьма уже захватывала Рыжего, непроглядная, беспросветная тьма. И с самым  последним дыханием из этой беспросветной тьмы неж-ным прощальным лучиком высветилась умненькая мордочка Дианки.
– Девочка моя, ненаглядная.