7
Она помнила тот день, когда они встретились, это было во Дворе Безумия... Молодой командир присягал на верность тогдашнему Владыке. Мерзкому мутанту, сыну безумной шлюхи, правившей еще до рождения Беллы. Никто из ныне живущих не помнил ее, но все помнили ее отпрыска. Мутант (именно так, и никак иначе, его называют, вспоминая те дни) был больше самого рослого мужчины, его плоть вследствие какой-то врожденной болезни вздувалась отвратительными наростами, лицо было перекошено, редкие волосы покрывали серую кожу головы. Зубы в большинстве своем отсутствовали, но и те редкие, что показывались в его челюстях были гнилыми, делая из него жуткое чудовище, на которое нельзя было смотреть без содрогания.
Его не интересовал никто кроме него самого. И если поначалу этой твари было интересно лишь набить свое брюхо и лечь в постель с несколькими женщинами, предварительно напичкавшись какой-то наркотической дрянью, то в последние годы его разум окончательно помутился. Он провозгласил себя богом во плоти, заставив всех поклоняться своей персоне. Руками рабов он возвел себе храм, в дальнейшем снесенный до основания, по приказу Алекса даже фундамент был уничтожен. Чуть ли не каждый день Мутанту приносили в жертвы людей, набираемых солдатами в городе. К слову сказать, судьба этих несчастных, была гораздо тяжелее, чем можно было представить. Правитель не гнушался никакими пытками и казнями. Крики людей, превращались в какой-то адский хорал, заполнявший залы и слышимый далеко за их стенами.
Насытившись этой демонической музыкой, свежим мясом и кровью, Мутант возвращался в свой дворец, где в тронном зале, происходили непрерывающиеся возлияния. Накачавшись наркотиками и алкоголем придворные, рабы и наложницы превращались в живой и непрерывно совокупляющийся ковер плоти. Среди стонов удовольствия часто раздавались стоны агонии и предсмертные вопли. Люди резали, душили, били друг друга, чтобы усилить экстаз, наполнявший их и вытекавший через края их чресел. Нередко случалось и так, что в неудержимом порыве похоти, они не замечали, что их партнеры были уже мертвы. После оргий, продолжавшихся иногда по нескольку дней, находили обглоданные кости тех, чьи мучители вспомнили про чувство голода, но не имели сил оторваться от утоления других чувств. Трупы никто не убирал, и они продолжали лежать месяцами, источая отравляющее зловоние. На них никто не обращал внимания, даже натыкаясь во время секундных просветов разума.
И если сейчас в городе жизнь другого человека не ценится и на грош, отнимаясь по любому поводу, то в те времена по каждой улице текли багровые реки, исходящие прямиком из дворца. Мутант не знал меры ни в чем... Он никогда не останавливался и с каждым разом желал все больше. Его боялись все без исключения, а простые люди не выходили из своих домов и берлог, даже там не чувствуя себя в безопасности.
И тут на горизонте возник Алекс, бывший рядовым бойцом в армии Мутанта. Он очень быстро дослужился до офицера средней руки, получил командование над небольшой личной гвардией. Белла, бывшая тогда не просто ведьмой, а «Жрицей храма» исполнявшей любую прихоть своего господина, сидела в зале и видела, как одетый в черные пластинчатые доспехи Алекс преклонил колено и клялся своей жизнью, служить «Богу во плоти». С тех пор у него и зародилась ненависть к любым богам.
Не прошло и года, когда Алекс, познакомившись с Дорном и Сальвеном, бывшими тогда на пару чинов выше него, замыслил свергнуть тиранию и воцарить себя самого. Он говорил так убедительно, что у командиров не было ни единого шанса устоять, и они согласились. Заручившись поддержкой Линды (сестра будущего правителя пришла в замок вместе с ним и хорошо устроилась в борделе Мутанта), они одурманили его, подменив наркотик на другой препарат, туманящий разум и сковывавший тело. Пока тварь посапывала в своем тронном зале, город вспыхнул. Трем молодым командирам пришлось пробираться с боем через большую часть города, так как лояльных правлению солдат было гораздо больше, но без руководства они были рассеяны и каждая группа действовала сама по себе. О чем и позаботился вор и убийца Шакс, нанятый Алексом незадолго до этого. Он устранил самых серьезных противников среди капитанов гвардии и самолично открыл ворота в замок, мастерски вырезав охрану. Заодно с этим он устроил поджоги в разных частях города, а также и в самом замке, отвлекая этим большую часть гвардии.
Наконец Алекс ворвался в тронный зал. К тому времени Мутант уже частично оправился и собрал вокруг себя сотню бойцов, подгоняемых жаждой схватки и страхом отступить хотя бы на шаг, так как правитель угрожал им за это самой жестокой расправой. Сражение было невероятно жестоким и долгим. Алекс пробирался все ближе к своей цели пока не встретился с самим тираном... Его череп до сих пор украшает тронный зал и все также вызывает ужас своей нереальностью и мерзкой гротескностью.
Перемазанный кровью с ног до головы, Алекс подобрал согнутый венец и, короновал себя. Спотыкаясь на скользком от крови полу, он бессильно сел на трон, едва дыша от усталости. Так закончилось правление Мутанта.
***
Белла проснулась в середине дня. Спалось ей плохо, часто просыпалась. Наскоро приведя себя в порядок, она спустилась во двор, где генерал Сальвен сыпал приказами и снаряжал одну из своих любимых лошадей. Облаченный в походную одежду, черную с зеленым кантом, латные наплечники и латные же сапоги с острыми носами, он поправлял упряжь когда заметил женщину.
— О, здравствуй. Алекс сказал мне, что ты едешь с нами, — интонация его голоса выражала недовольство.
— Да. То, что я видела вчера во время ритуала, обеспокоило меня.
— Линда мне уже рассказала. Не думаю, что все это так серьезно, как ты себя накручиваешь, но дело твое. Только не путайся под ногами.
— Об этом можешь не беспокоиться.
— Сальвен повернулся и свистнул одному из своих солдат:
— Приведите ведьме ее лошадь! Она едет с нами.
Седовласый ловко запрыгнул на коня, красноглазого жеребца гнедой масти, и медленно повел его вперед, подгоняя приготовления.
Отряд в сотню человек, состоявший наполовину из тяжелых всадников, тронулся. Белла держалась посередине и, все время пока они ехали по городу, оглядывалась по сторонам. Она уже очень давно не выезжала из замка и уж тем более из города. Кварталы, окружающие замок и состоящие преимущественно из двух-этажных домиков, баров и торговых рядов, выглядели более менее прилично. В одном из таких домов жила и она до того как попала в замок. Но стоило колонне пройти по мостикам над ветвящимся по городу каналом, как дома начали редеть и сменились чередой убогих лачуг и полуземлянок. Между ними сновали люди, на лицах которых читались все болезни, что можно было здесь подцепить, а также голод и безысходность.
Женщина, покачиваясь в седле, взирала на эту унылую картину не в силах понять, почему эти люди так живут. Несмотря на то, что она редко бывала в этих районах и об образе жизни населявших его людей знала лишь понаслышке, она прекрасно понимала, что эти несчастные сами обрекают себя на страдания. Пользы от истощенных и изможденных людей было мало, почти никакой. Подати с них собирали редко и совсем немного. Некоторые из них возделывали поля вокруг города, собирая те жалкие крохи, что давала эта земля. Другие работали под землей, добывая уголь, или же плавили сталь, для нужд армии. На этом все. Раз в год Дорн, отвечавший за внутреннюю безопасность города, вербовал здесь на службу солдат. В армию шли очень охотно, ведь, по-крайней мере, о кормежке солдат правитель беспокоился. Обритым новобранцам некоторое время промывали мозги, в основном при помощи обитых железом ботинок и кастетов, получая из новобранцев простых исполнителей, готовых убить родную мать если того потребует их командир.
Но все равно оставалось непонятным, почему люди живут в этих жалких хибарах и голодают. Здесь водилось множество собак, крыс и змей, которыми питались на удивление редко, предпочитая вонючее варево из сорных растений, сухие пучки коих торчали повсюду. Эти же люди вполне могли бы организовать патрули на улицах, в конце концов, создав хоть некоторое подобие порядка и безопасности для самих себя. Но, почему-то, они выбрали бездумно бродить, стенать и страдать, а теперь еще говорят о несправедливости и порочности господ, которым нет до них дела. Конечно, нет! Какое может быть дело до тех, кому самим на себя наплевать, но между тем требующих к себе достойного отношения! Белла понимала это, она видела подобных людей. Стоило дать им хоть кусок хлеба, как в следующий раз они приходили сами и требовали больше, будто так и заведено.
Солдаты редко заходят сюда и никогда не делают этого мелкими группами. Люди, завидев их, злятся и кричат, что они мол «опять пришли отобрать, то немногое, что мы имеем...» Некоторые же звереют и даже нападают. С ними расправляются на месте, но предпочитают без нужды не связываться. А теперь эти квази-люди решили последовать за рухнувшими с неба проповедниками, не осознавая, что те также хотят власти и получат ее их же руками.
И больше всего Беллу волновало то, что ее вообще посещают подобные мысли. Что-то в ней изменилось, вместо обычной расслабленности и легкой упадочности, приходил страх — страх будущего, неизвестности, а может быть перемен. Все чем она жила сильно изменилось за последние годы. Даже тот же Алекс. Алекс, всегда любящий шумное веселье и кураж, всегда бывший в центре внимания, душой компании, теперь же думал лишь о своем отражении в зеркале.
Шагая невпопад, лошади вели своих наездников по протоптанной каменистой дороге, уводящей отряд все дальше от города. Вот и последние строения остались позади. Перед ними, насколько позволяла видимость, простиралась пустошь. Серая земля, влажная после дождя, была покрыта редкими зарослями колючек и сухой травы. Милях в десяти от города находилось несколько укреплений — невысоких башен из бетонных плит окруженных земляным валом, утыканным острыми обрезками металлических прутьев и труб. Сальвен обменялся приветствием и несколькими короткими фразами с вышедшим к ним офицером в закопченных доспехах. Кинув на прощанье салют, латник вернулся в башню, а генерал пришпорил коня.
Первые поселения располагались в половине дня пути. На протяжении этого времени им не встретилось ни одной живой души, лишь стаи одичавших собак и волков, издалека наблюдавших за грозными очертаниями людей. С севера все еще тянулись тучи, но грозы утихли, и дождя не намечалось.