Свои юные годы я провёл в интернате на улице Бакунина в Питере.
Во втором классе с нами приключилась паскудная история.
Наша спальная находилась на третьем этаже, и в один сентябрьский тёплый вечер после отбоя к нам по трубе залез чувак и постучал в окно.
Мы открыли.
Кудрявый блондин лет двадцати семи, невысокий, плотный, румяный заполз внутрь и представился Шуриком, поздоровавшись с каждым за руку.
Карманы куртки сильно отвисали, и он, расстегнув молнии, выложил на табурет иностранные жвачки, сигареты, две маленькие бутылки водки, спички, шматок сала, завёрнутый в газету, перочинный ножик и пачку фотографий с изображением обнажённых женщин.
Шурик снисходительно посмотрел на нас и промолвил:
- Мелюзга, выпьем за знакомство! - он открыл бутылку и, хлебнув, пустил по кругу. После второй - мы закусили салом и, окосевшие, сидели вокруг Шурика, курили, кашляли, давясь дымом.
Гвоздём программы стали фотки, которые мы рассматривали, забыв про кашель и затаив дыхание. Затем Шурик обучил нас игре "Маугли."
Мы раздевались догола, Шурик, тоже голый, завязывал себе глаза и вставал на четвереньки. Мы по очереди подкрадывались и били его мокрым полотенцем по заднице, а он пытался на ощупь схватить обидчика и всякий раз, когда последнему удавалось ускользнуть от рычащего Шурика, мы хором кричали "Акелла промахнулся!" Игра приводила нас и самого Шурика, в неописуемый восторг.
Шурик наведывался к нам каждую ночь с различными лакомствами, и мы радовались дружбе с ним.
Один лишь из нас, бойкий хулиганистый пацан, по имени Виталик, с недоверием отнёсся к этому розовощёкому «посланнику».
Иногда Шурик ночевал у нас, и ложился в постель к кому ни будь из мальчишек.
Сначала один, затем другой стали мрачными и молчаливыми. Виталик сумел разговорить одного из них и тот рассказал, что Шурик с ним сделал, когда все уснули.
Виталик созвал пацанов на совет, объявил Шурика мудаком и вынес приговор. "Кто за, поднимите руки!"
Приняли единогласно.
Как обычно после отбоя Шурик лез к нам по трубе, и увидев широко раскрытое, несмотря на октябрь, окно, заулыбался. Он ухватился пальцами за выступающий край подоконника, и в тот момент, когда переносил вес тела на руки, Виталик так резко захлопнул раму, что пальцы Шурика сочно хрустнули. Он заорал и , выпучив глаза, исчез из поля видимости. Шурик ещё долго лежал внизу и стонал, а мы боялись выглянуть и посмотреть.
Наконец под окнами затарахтела машина, раздались голоса, захрипела рация, и всё стихло.
На следующий день к нам приходил следователь.
Мы твердили одно: "спали, ничего не видели и не слышали."
В этот же день все окна в спальную были заклеены на зиму, Шурик больше не появлялся, а фотки через некоторое время изъяла воспитательница во время одного из обысков.