Судьба предоставила мне возможность познакомиться (нередко только виртуально) с удивительными, талантливыми людьми, которым я помогал издавать книги. Книги были выпущены мизерными тиражами, и хотя многие можно найти в библиотеке Конгресса США, и в ряде центральных библиотек России, до БОЛЬШОГО читателя они не дошли.
Время безжалостно, многих из этих талантливых людей уже нет в живых, и я считаю своим долгом познакомить читателей с теми их произведениями, которые запали мне в душу.
(Право публикации материалов на Интеренете было оговорено заранее)
Copyright. Иветта Перская.
Иветта Перская
Памяти моей матери
Анны Савельевны Перской
и моего отца
Юрия Исааковича Каплинского
===============================
ХОЧУ К МАМЕ
В годы террора мой отец погиб в тюрьме. Его забили в подвалах Лубянки. (Так называли в просторечьи тюрьму, пыточные камеры и сам "офис" печально знаменитого ЧК, НКВД, КГБ на Лубянской площади в Москве в здании бывшей Российской страховой компании). Мать вскоре после этого арестовали и отправили в один из концентрационных лагерей Сибири как "жену изменника родины". "Изменниками" считались все жертвы сталинского режима.
Письма из лагеря приходили редко. Редко доходили и туда. И я решила сама поехать в Сибирь - свидеться с мамой. Денег на дорогу не было, и я продала мебель, что осталась после родителей. Не было и одежды для холодной сибирской зимы (стоял январь), но кое-что притащили друзья - кто валенки, кто бабушкин полушубок, кто мамин оренбургский платок. Словом, снарядили меня в дальнюю дорогу.
С чемоданом купленной для мамы снеди отправилась я на вокзал.
В Советском Союзе всегда было трудно купить билет на нужный поезд. На вокзале стояла огромная очередь в кассу. Пришлось встать в хвост, без всякой надежды на успех. Но, вдруг, подбежал ко мне русый, кудрявый парень с живыми глазами и белозубой улыбкой - весь как вихрь.
- В этой кассе билет получить - безнадега! Куда подаешься, черноглазая?
- В Яю (место, где был мамин лагерь).
- Я чуть подальше. Помочь? - и он рванулся, не дослушав ответа. А через десять минут прибежал с билетами на двоих - в детский вагон транссибирского экспресса.
Пока ждали поезда, он рассказывал о себе.
- Мы - с Украины. Хозяйство в деревне крепкое было. А тут - колхоз на нашу голову. Отец - ни в какую. “Не пойду - и все”. Раскулачивать стали, и всю семью (мать с отцом, нас ребят трое) - в теплушки и в Сибирь. Отец не вынес, как добро, трудом тяжелым да руками своими нажитое, отняли - помер в дороге. В Сибири мать в колхоз подалась - куда от него денешься. Жили впроголодь.
Был я старший, помочь хотел своим. Вот и стал после уборки поля обходить, подбирать, где что осталось: где картошку с морковкой, где колоски. Поймали - и в колонию для малолетних за воровство. Через год отпустили. Я - опять за свое. Голодуха ж осталась, с места счастья пытать не стронешься - ссыльные мы. Вором - рецидивистом определили, обратно отправили. Два года отбыл. К счастью, организовали в колонии курсы трактористов; кончил их. Отпустили домой. Может, сейчас судьба другая выйдет. Я - прыткий, голыми руками не возьмешь.
Попутчика моего звали Вася. В вагоне только он и я были без детей. Но без дела мы не сидели. На остановках бегал Вася мамашам за кипятком, иль за чем попросят; выгружал их с малышами, если сходили. Я же помогала молодой маме, своей соседке, нянчить ее пухлого сынка. Он спал у меня на коленях, когда вышла она на остановке, попросив присмотреть за ним.
Поезд тронулся. Прошло 10, 15, 30 минут, один час. Мать не возвращалась. Где она могла быть? Мой жулик - рецидивист обежал весь поезд, искал в ресторане. Ее нигде не было.
Позвали проводника, стали спрашивать, что делать? Волновался весь вагон. Из поезда отправили телеграммы на остановку, где она сошла и на другие по ходу экспресса. Мы с Васей кормили малыша.
Поезд подходил к Новосибирску. Стоянка - 25 минут…...
- Отнесите дите в комнату милиции на вокзале, - посоветовал проводник. На остановке я побежала с “дитем” туда.
Поглядев на меня, дежурный милиционер сурово отрезал:
- Вы, мамаша, это дело бросьте - детей подкидывать (было мне 16 лет), видали мы таких!
Колокол бил третий звонок к отправлению.
С младенцем бросилась я обратно.
В вагоне робко взывала к измученным и без того мамашам:
- Может, кто возьмет малыша, я к маме в лагерь еду.
Молчание. И только Вася:
- Я могу, но только с тобой. Выходи, черноглазая, замуж за тракториста - не пропадешь!
- Я к маме хочу.
Ночью поезд прибыл на станцию Яя. Это было место, где были разбросаны лачуги некогда крепких крестьян, высланных из родных деревень, и дома лагерной обслуги. Селились здесь и бессемейные уголовники, отбывшие срок.
Вместе со мной из поезда сошла женщина, ехавшая на свидание с мужем в тот же лагерь. Она предложила вместе идти в поселок, в дом колхозника, дожидаться утра. Я побоялась, что малыш замерзнет в пути, и осталась на станции. Утром узнала, что, ограбив, ее убили.
Выходило так, что малыш спас мне жизнь.
Поход в лагерь кончился неудачно. Главный его начальник отказался дать свидание, потребовал разрешения новосибирского НКВД. Он предложил мне поехать туда и добавил:
- Если доберешься.
Я вернулась на станцию.
Поезд в Новосибирск был только назавтра утром.
Надо было искать приют, и я пошла по поселку, переходя из дома в дом, в поисках теплого угла. Дом колхозника был на ремонте, а в другие дома никто не хотел пускать, даже за деньги. С меня много не возьмешь, а народ там был злой: одни от подлой работы своей, другие судьбой озлоблены.
Наконец, женщина, работница в одном из домов, сжалилась надо мной, провела в теплый хлев и дала немного еды.
Ранним утром мы были на станции, возле печки в зале ожидания - устроились ждать поезда.
Вскоре подсела к нам женщина - круглолицая, сероглазая, русая коса вокруг головы, добрая улыбка. Разговорились. Она оказалась учительницей из Новосибирска - приезжала с инспекцией школы в этом районе.
Я рассказала ей, как очутилась здесь, о делах своих сложных, о том, что не знаю, как с малышом поступить дальше. Она откликнулась живо и предложила сама о нем позаботиться в Новосибирске.
Там на станции я рассталась с ней и с ребенком.
Отделение НКВД было в 30 км от города. Транспорта туда не было. Служившие в этом страшном учреждении имели собственные средства передвижения.
Я забыла уже, как добралась. Помню только, что была попеременно то в санной упряжке, то в вагонетке с углем, а то пешком шла из последних сил, измученная и окоченевшая. Но все же добралась.
Этот филиал нашей московской Лубянки расположился в доме, похожем на обычное здание школы. А кругом - никого и ничего. Люди здесь не жили - полная секретность.
Был почти конец рабочего дня. Поднявшись на второй этаж, я вошла в комнату одного из начальников, ведающих лагерями.
- В чем дело? - спросил он, не предлагая мне сесть
Объяснила, попросила разрешить свидание с матерью.
- Напишите заявление и приходите за ответом через неделю.
- Но у меня нет денег жить неделю, да и негде. Я из Москвы.
- Это меня не касается. Вы свободны.
Глотая слезы, стараясь при нем не разрыдаться, вышла на лестничную клетку. Здесь уже не могла удержаться. Со мной началась настоящая истерика. Рыдала взахлеб, не в силах остановиться.
Другой какой-то начальник оказался вдруг рядом.
- Что с вами, девочка?
Я продолжала рыдать. Он увел меня в свой кабинет, усадил в кресло, налил воды в стакан, накапал туда валерьянки и дал выпить.
Рыдания прекратились, и он попросил рассказать, в чем дело.
Я рассказала, всхлипывая.
Тогда без слов, взяв со стола бумагу со штампом “Управление лагерей Новосибирской области” этот другой начальник написал желанное разрешение. А потом спросил:
- Как вы доберетесь до города?
- Не знаю.
- Могу подбросить на машине. Рабочий день кончился.
И довез меня до новосибирского вокзала.
Билеты продавались за 10 минут до прибытия поезда. Я стала в очередь в кассу и, опершись о стенку, мгновенно уснула. Мимо шел пожилой военный в высоких чинах. Посмотрев на меня, спящую там, где обычно не уснешь, коснулся рукой моего плеча.
- Куда вы едете?
- В Яю, - сквозь сон ответила я.
- Идемте со мной. Я еду во Владивосток. Поезд у меня тот же. Постараюсь вам помочь.
И повел меня с собой.
В поезде у него было отдельное купе, и он уступил мне свою постель.
- Вы на дочку мою похожи. Подремлите. Я разбужу вас перед Яей. А сам до самой Яи, стоя, курил в тамбуре. И разбудил, и помог сойти с поезда.
Мне разрешили свидание с мамой.
- Что вы хотите, - спросил меня начальник лагеря, - видеть мать 2 часа в один день или по часу два?
Я выбрала второе, чтобы сразу не прощаться.