В 1987 г. на XIII съезде КПК программные документы были дополнены взятой из раннего конфуцианства концепцией «сяокан» — «уровня среднезажиточной жизни», которое представляло собой одну из ступеней восхождения к обществу «всеобщей гармонии». Введение его в идеологический обиход служит призывом к спокойному, уравновешенному труду ради освященной древней традиции цели. Тем самым возвращено в обиход позднее положение идей конфуцианца Кан Ювэя о том, что Китай должен сначала перейти из «эры хаоса» («цзюй луань ши») в «эру становления» («шин ин ши»), которая также есть временем «малого благоденствия», о которой говорится в канонической конфуцианской книге «Ли цзи» (и лишь в будущем грядет «Великое Соединение» – «Датун», «эра великого равенства» – «тай пин ши», что дает основания видеть в мыслителе социалиста-утописта) [Крымов, 1972, 17].
В 1930 г. Мао издал статью «Против книгопоклонства», в которой он поставил вопрос о недопустимости догматизации марксизма и его обязательном «соединении с практикой китайской революции». В конце 1979 г. центральные китайские газеты опубликовали статью «Знакомство с несколькими рукописями т. Мао Цзэдуна по вопросу теоретических исследований», в которой особо подчеркивалось, что одним из важнейших руководящих принципов партии является соединение всеобщей марксистской истины с конкретной практикой революционного движения в Китае. В статье специально делалась оговорка о том, что этот принцип впервые был сформулирован Мао Цзэдуном, теоретически им обоснован и последовательно претворялся в жизнь [Белевски, Нацинов, 1981, 10].
Исходя из выдвинутого Мао принципом «реалистистического подхода к действительности» («шиши цюши»), руководством КПК в середине 80-х гг. была принята концепция «начальной стадии социализма» (дополненная XIV съездом КПК в 1992 г. и 3-м пленумом 14-го созыва ЦК КПК в 1993 г. положением о «создании основ социалистической рыночной экономики»), согласно которой ввиду слабого развития производительных сил и низкого культурного уровня страны, нынешнюю политику придется проводить около 100 лет, пока Китай не превратиться в развитое государство. Эта концепция подтверждена и в документе XVII съезда КПК (октябрь, 2007 г.), будучи дополненной концепцией «научного развития» («кэсюе фачжань гуань»), автором которой является Генеральный секретарь ЦК КПК Ху Цзиньтао. В ней уже не делается упор на рост лишь экономических показателей в ущерб вниманию к социальным проблемам. Было объявлено тактической целью «полное построение среднезажиточного общества» («сяокан») к 100-летию КПК, которое будет отмечаться в 2021 г.
В 2007 г. на XVII съезде КПК была подтверждена выдвинутая несколько ранее Ху Цзиньтао на 8-й Всекитайской конференции представителей литературы и искусства (ноябрь 2006 г.) «историческая задача» формирования «культуры гармоничного социалистического общества» с китайской духовной спецификой. Благо и сам Великий Кормчий дал на это «мандат». Мао Цзэдун в 1938 г. в докладе «Место КПК в национальной войне» говорил: «… У нашего народа многотысячелетняя история, у него есть свои особенности, он создал множество ценностей. В овладении всем этим мы пока еще являемся не более как учениками начальной школы. Современный Китай есть продукт всего прошлого развития Китая. Мы – сторонники марксистского подхода к истории, мы не можем отмахиваться от нашего прошлого. Мы должны обобщить все наше прошлое – от Конфуция до Сунь Ятсена – и принять это ценное наследие. Это будет большим подспорьем для руководства нынешним великим движением. Коммунисты являются сторонниками интернационального учения – марксизма, однако марксизм мы сможем претворить в жизнь только с учетом конкретных особенностей нашей страны и через определенную национальную форму» [Мао Цзэдун, 1972, С.183-184].
Особенно подчеркивание «китайской специфичности» важно в условиях все более нарастающей мультикультурности и глобализации: «… перед лицом великого течения, в котором сливаются разные идеи и культуры, перед лицом требований, предъявленных развитием государства и улучшением жизни народа развитию культуры, перед лицом многообразия и оживления культурной жизни общества, нам предстоит решить важную и актуальную проблему: как точно ориентировать развитие культуры нашей страны и повышать «мягкую силу» государства» (Цит. за: [Лю Цзайци, 2009, 150]).
Термин «мягкая сила» (англ. soft power) впервые ввел в оборот профессор Гарвардского Университета Джозеф Най в своей книге 1990 года «Bound to Lead: The Changing Nature of American Power». Впоследствии он развил данное понятие в своей книге 2004 года «Soft Power: The Means to Success in World Politics». Одной из предшественниц концепции «мягкой силы» была концепция «культурно-идеологической гегемонии», которая была разработана итальянским философом Антонио Грамши в 1930-1940-х годах в «Тюремных тетрадях». Она получила широкое распространение в кругах западноевропейских и американских неоконсерваторов.
Но собственно сама идея использовать «мягкую силу» для установления власти восходит к древнекитайским философам, таким как Лао-цзы, жившем в VII веке до н. э. В мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет. Но самым наглядным примером «мягкой силы» является женская привлекательность, в отличие от мужской «жесткой силы». В русском языке наиболее распространенным синонимом данного термина является «пряник», в отличие от «кнута», но он не применяется в контексте использования культурных и демократических ценностей для установления власти.
Что делает «мягкую силу» мягкой?
Основами «мягкой силы» являются культурные и политические ценности, институты, которые способны притягивать других, «хотеть того, чего хотите вы».
Примеры «мягкой силы»: 1) политические ценности и институты: демократические выборы, многопартийность; права человека; свобода; благотворительность (например, план Маршалла и восстановление Японии после Второй мировой войны); 2) культурные ценности: музыка (например, джаз, рок-н-ролл); фильмы (например, голливудские высокобюджетные фильмы); английский язык, литература; 3) потребительские предпочтения: Coca-Cola, Snickers, джинсы, модная одежда, инновационная техника и технологии (Microsoft, Apple). Например, Дженис Маттерн (Janice Bially Mattern) утверждает, что использование Джорджем Бушем фразы «вы с нами или против нас» было применением «мягкой силы», так как никакой явной агрессии не подразумевало. С одной стороны, «мягкая сила» воспринимается как «недостойное» (манипулятивное) средство реализации собственных интересов. С другой стороны, становятся невостребованными поиски нормативного объединяющего идеала, способного сформировать ядро «мягкого» потенциала [Бровко, Клингонцы…].
В современном Китае «мягкая сила» осмысливается как всё растущая мощь Китая на международной арене в соответствии с сформулированной в 2005 г. рукововодством КПК концепции т.н. «гармоничного мира», где выражается претензия на право выражать общие чаяния большинства стран нынешнего мира. Более того, появилось даже специальное выражение, тражающее растущее нежелание Китая мириться с идейной гегемонией Запада – это лозунг «хуаюй цюань», «право генерировать свои идеи», «право на свою повестку дня».
Манифестом претензии на право голоса стали изданные книги «Китай может сказать нет» (1996 г.) и «Китай недоволен» («Чжунго бу гасин»; 2009 г.). По существу, такая позиция Китая с начала XXI века является трансформацией выдвинутой в 1989 г. Дэн Сяопином его знаменитой стратагемы из 28 иероглифов (в сокращенном виде как «тао гуан ян хуэй»), ставшей своего рода программой для последующих поколений руководителей Китая в их отношении с внешним миром: «хладнокровно наблюдать, укреплять свои позиции, не терять самообладания, скрывать свои возможности, но быть готовым к действиям» (См.: [60 лет Китайской Народной Республики: итоги и перспективы, 2009, С.95-98]). У Дэн Сяопина хватило политической воли и авторитета на практике добиться дозированного и постепенного, но более или менее равномерного и непрерывно нарастающего масштабного одновременного проведения политики открытости («кайфан») и внутренних реформ («гайгэ») [Меняющийся …, С.69].
Естественно, дискуссии о специфике развития Китая не могли не затронуть и саму экономическую науку. В 1957 г. группа китайских учёных во главе с Чэнь Чжэньханем выступила с критической оценкой догматического следования классикам марксизма и стремления использовать готовый «советский опыт», указывая, что следует также надлежащим образом оценить концепции и методы «буржуазной науки» (в том числе и идей Дж. Кейнса), приближать экономическую науку к практике «регулируемой экономики» («тунчжи цзинцзи»). Также в 80-х гг. ХХ в. критика «советской парадигмы» разворачивалась на фоне поиска полезных элементов западного опыта ради их использования в интересах построения «рыночного социализма», а также с учетом на деятельность индивида в рамках рыночного хозяйства.
Мао Цзэдун поддержал критику «советского подхода» в «Критических замечаниях по работе Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР»» (1958-1959 гг.) и «Заметках об учебнике «Политическая экономия»» (1960 г.). Он подчеркивал важность «человеческого фактора» и полагал, что советская политэкономия уделяет ему недостаточно внимания. Этот путь «китаизации экономической науки» был нацелен на укрепление основ «мобилизационной экономики» с использованием энтузиазма масс (См.: [60 лет Китайской Народной Республики: итоги и перспективы, 2009, С.91-92]). «… Экономисты говорят, что происходящее в Китае не стоит называть капитализмом: более точный термин – «корпоративизм-ленинизм» [выделено нами, – О.Г.]. Когда экономика всесторонне управляется и контролируется компартией, это не настоящий рынок» [Гиффорд, 2010. 85].
В октябре 1992 г. XIV съезд КПК официально объявил: «… Цель реформы экономической системы Китая – создание системы социалистической рыночной экономики» [Медведев, 2011. С. 174].
В 2010 г. в официальной китайской экономической мысли сформулировалась провозглашенная в выступлении Ху Цзиньтао в сентябре 2010 г. в предверии 5-го пленума ЦК 17-го созыва доктрина «инклюзивного роста» (inclusive growth, «баожунсин цзэнчжан»), которую несколько ранее, в 2007 г., предложил Азиатский банк развития. Ху Цзиньтао пояснил, что «… коренная цель инклюзивного роста состоит в том. Чтобы плоды экономической глобализации и экономического развития приносили равную выгоду всем странам и регионам, всем группам людей; чтобы в ходе поступательного развития добиться скоординированного развития экономики и общества» (Цит. за: [Меняющийся …, С.63-64]). Соответственно, Китаю отводиться роль активного инициатора и исполнителя «теории инклюзивного роста». Новый лозунг указывает на приоритет политики «обогащения народа» по отношению к «усилению государства». Он призывает к сопряжению экономического роста с реализацией интересов большинства людей, которые должны иметь более широкие возможности и получить свои выгоды от результатов реформ [Меняющийся …, С.64].
Но если Мао Цзэдун, опираясь на учение древнекитайского мыслителя Сюнь-цзы об изначально злой природе человека, сделал вывод, что для исправления человека требуется жесткое воздействие извне, править нужно жестким кулаком с помощью диктатуры, то подход Ху Цзиньтао, сфокусированный в концепции «человек – основа всего», носит комплексный характер, в нем многое заимствовано из конфуцианства и моизма. В него вошли идеи возвышения образованных людей, учет влияния на человека внешней среды (См.: [60 лет Китайской Народной Республики: итоги и перспективы, 2009, С.88-89]). В Конституцию КНР конфуцианскими реформаторами в КПК были включены поправки о признании необходимости защиты прав человека и о признании законно нажитой частной собственности граждан, а также о необходимости для правящей партии действовать в рамках закона. В программной преамбуле Устава КПК подчеркивается: «В силу внутренних факторов и зарубежного влияния классовая борьба будет в определенных рамках еще долго существовать, а при известных условиях, возможно, и обостряться, но она уже перестала быть главным противоречием».
Однако конфуцианцы в КПК не рискнули идти дальше, как от них ожидал этого либеральный Запад. Еще в 1983 г. Дэн Сяопин на 2-м пленуме ЦК КПК 12-го созыва сказал, что рассуждения о ценности человека, гуманизме и отчуждении нацелены на критику социализма, они недопустимы, поскольку «… все еще есть вредители, новые и старые отбросы общества, антисоциалистические элементы, иностранные и тайванские шпионы. Жизненный и культурный уровень нашего народа пока невысок. Его не поднимешь разговорами о ценности человека и гуманизме» (Цит. за: [60 лет Китайской Народной Республики: итоги и перспективы, 2009, С.86]). Соответственно с этим в обществоведческих методических пособиях разъяснялось, что КПК выступает против «абстрактного гуманизма» как мировоззрения и взгляда на историю, а обсуждение проблемы «отчуждения человека при социализма» сочтено и вовсе недопустимым.
Выражают якобы понимание «глокализированной» (учитывание местных условий) ситуации с правами человека в Китае и сами интеллектуалы Запада. Так, профессор Колумбийского униферситета Джозеф Раз в своем докладе на XXIV Всемирном конгрессе философии права и социальной философии «Глобальная гармония и верховенство права» чётко заявил, что права человека не являются абсолютными из-за того, что не выдерживают вызова как практического обоснования, так и использования, поскольку оба последних зависят от культурных различий обществ [Мерфенко (Грищенко), 2009, 38].
Правда, иногда правящий класс в Китае «отдает дань уважения» демократической терминологии Запада. Так, в августе 2010 г. премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао призвал к проведению в стране политических реформ, которые должны обеспечить стабильность развития экономики Китая. В своем выступлении в городе Шэньчжэнь, политик заявил, что без политической «реструктуризации» страна может не достичь поставленных целей модернизации. Вэнь Цзябао подчеркнул, что необходимо отказаться от чрезмерной концентрации власти в одних руках, создать условия для контроля людей за деятельностью правительства, уважать «законные демократические права» граждан. 15 апреля 2010 г. в «Женьминь жибао» опубликовал статью Вэнь Цзябао о том, как в бытность заместителем руководителя канцелярии ЦК КПК готовил поездку тогдашнего генсека ЦК КПК Ху Яобана на юг Китая (провинции Гуйчжоу, Юньнань и Гуанси) и сопровождал его в пути. В статье приводиться много конкретной информации и бытовых деталей, подчеркивающих неприхотливость, скромность, высокие моральные качества, бескорыстие и демократичность Ху Яобана, его желание узнать реальное положение дел, стремление к общению с простыми людьми. Вэнь Цзябао подчеркнул свою верность бывшему генсеку, отметив, что сохранил с ним тесные контакты после его отставки, когда, как известно, в начале 1987 г. был обвинен в потворстве «буржуазной либерализации». Однако Ху Яобан оставался членом Политбюро ЦК КПК и принимал участие в его заседаниях. Эи заседания проходят в закрытом режиме и как раз во время одного из таких, в апреле 1989 г., Ху Яобан неожиданно умер от сердечного приступа. Смерть Ху обана стала первым толчком к массовым демонстрациям китайской молодежи под лозунгами предоставления свободы слова («гласности»), проведения политических реформ, в результате завершившиеся кровавой бойней на площади Тяньаньмэнь и смещением с поста Генерального секретаря ЦК КПК Чжао Цзыяна, сторонника реформ (арест произошел прямо на второй день визита М.С. Горбачёва в Пекин).
В августе 2010 г. во время посещения Шэньчжэня для участия в торжествах по поводу 30-летия СЭЗ Вэнь Цзябао в своей речи подчеркнул, что застой и поворот вспять в реформах приведут страну в тупик, и что без политических реформ экономические реформы не принесут результата. И цели модернизации не будут реализованы [Меняющийся …, С.49].
С конца 2011 года в китайском Интернете, в том числе в блогах влиятельного партийного издания «Жэньмин Жибао», началась кампания, разоблачающая «кровавые преступления» Мао и лицемерие китайских элит, которые «перевезли свои семьи и средства в США, а сами расхваливают социалистический строй». В политическом сленге появилось понятие «китайский голодомор», отсылающее к эпохе «большого скачка»; нынешний Китай стали называть «страной голых босяков», сопровождая это рассуждениями о преимуществах западной демократии. В дополнение на публику обрушился поток компромата о художествах представителей партийной элиты и масса грязных историй, касающихся карьер первых лиц и клановых разборок. По мнению большинства экспертов, весь этот виртуальный беспредел стал следствием жесткого противостояния не символических, а вполне реальных кланов, возглавляемых председателем Ху Цзиньтао и бывшим партийным лидером Цзян Цземинем. К началу этого года стало понятно, что словесной дуэлью дело не ограничится.
В одном из редких интервью Вэнь Цзябао, показанном на канале СNN в 2008 г., китайский премьер-министр сказал: «... И я, и весь китайский народ, верим, что Китай будет продолжать поступательное движение вперед, поскольку в обществе есть большая потребность в демократии и свободах. Я надеюсь, вы станете свидетелями прогресса Китая». По словам премьер-министра, в проведении политических реформ в Китае он сталкивается с сопротивлением некоторых групп в китайском руководстве. Это является первым прямым указанием на существующие в китайской компартии разногласия по этому щепетильному вопросу. Китайский премьер, в частности, сказал: «... Насчёт политических реформ я уже говорил раньше. Без гарантии реформ политической системы любые реформы экономической системы не принесут успеха, а достигнутые результаты могут быть утрачены». Об этом он также упомянул и в своём выступлении на 65-й сессии Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке. В своем выступлении на Генеральной ассамблее ООН в Вэнь Цзябао сказал: «... Продолжая углублять экономические преобразования, мы также будем осуществлять политические преобразования». В тот же день вечером Центральное телевидение КНР и главное СМИ Китая агентство «Синьхуа» сообщили об этом событии. Однако из речи премьера были оставлены только его слова о положении и роли китайских СМИ за рубежом и ни слова о политических реформах. Вэнь Цзябао также заявил, что, несмотря на сопротивление, будет действовать в соответствии со своими идеалами и продолжать неуклонно двигаться по пути политических реформ. Он назвал свободу слова «необходимостью» для каждой страны и предостерег следующее поколение политиков, которое придет на смену ему и президенту Ху Цзиньтао в 2012, от игнорирования воли народа. «... Те, кто идет против воли народа, потерпят неудачу», – сказал он. Китайский аналитик Ли Тяньсяо так прокомментировал эту ситуацию: «... Заметно, что в данном вопросе Вэнь действует обособленно. Никто из высших чиновников его не поддерживает, но, в то же время, никто его и не подавляет. Первое означает, что верхушка КПК знает, что то, о чём говорит премьер, невыполнимо для компартии и никто не хочет следовать за ним. Второе говорит о том, что у Вэня есть некое молчаливое согласие с верхушкой компартии, которая позволяет эти “диссидентские” высказывания внутри режима. Но выставляются они, как личные поступки премьера, а не новая политика партии. Поэтому в любой момент по мере необходимости партия может пресечь их» [Justin Li, 2010].
В начале 2009 г. в КНР была развернута кампания по изучению ответов на «шесть важных вопросов» развития страны. В центре внимания оказались разные подходы, один из которых соответствует китайским условиям, а другой, напротив, угрожает нестабильностью и утратой имеющихся достижений. Противопоставления осуществляются по линиям: марксизм – плюрализм; китайский социализм – демократический социализм либо капитализм; ведущая роль общественной собственности – приватизация либо тотальное господство общественной собственности; система собраний народных представителей – разделение трех ветвей власти; система многопартийного сотрудничества – западная многопартийность; продолжение реформ – отступление назад. В 2010 г. эта кампания обрела новую форму – «проведения четырех границ»: марксизм – антимарксизм; экономический строй с главенством общественной собственности; социалистическая демократия с китайской спецификой – демократия западного образца; социалистическая культура – прогнившие феодальная и капиталистическая культура [Меняющийся …, С. 61-62].
27 октября 2010 г. в «Жэньминь жибао» появилась передовая статья «Следовать в правильном политическом направлении, активно и устойчиво продвигать реформу политической системы», где были подчеркнуты успехи в реформировании политической системы КНР и отмечалось, что исторические перемены в Китае показывают, что политическая система «соответствует национальной специфике и полна жизненных сил», а вывод о серьезном отставании политических реформ от экономических «противоречит объективным законам» и «не соответствует объективным фактам» [Меняющийся …, С. 50].
Также один из видных военных, генерал-лейтенант и политкомиссар Университета национальной обороны НОАК Лю Ячжоу высказался в том духе, что Китай должен принять или демократию по типу американской или развал по типу советского. В 1986-87 годах генерал был приглашен на стажировку в Стенфордский университет, что может объяснить происхождение его «прозападных взглядов». В дополнение к должности политкомиссара УНО Лю также занимает пост члена Дисциплинарной инспекции КПК. «Если система не позволяет своим гражданам свободно вздохнуть и не желает освободить их творческие силы в максимальной степени, то она наверняка погибнет», пишет генерал в гонконгском журнале Phoenix, который доступен широким слоям населения на всей территории Китая и свободно продается в киосках и размещается в Интернете. Статья, где генерал предлагает Китаю создать более оживленную атмосферу политической и идеологической дискуссии, вышла перед ротацией руководителей Центральной военной комиссии КПК, а затем и ротации членов Политбюро КПК, намеченной в 2012 году. «Секрет успеха США зиждется не на Уолл-стрите и не на Кремниевой долине, а на их системе законности. Плохая система делает хорошего человека плохим, в то время как эффективная система вынуждает плохого человека быть хорошим. Демократия является наиболее актуальной системой, без нее не может быть никакого устойчивого роста», полагает генерал. Отец генерала был высокопоставленным офицером НОАК, его тестем был одним из «восьми бессмертных» коммунистов Китая, который одно время был президентом страны. Новейшая статья генерала также призывает Китай изменить стратегический вектор своей политики от развитых прибрежных районов страны, включая Гонконг и Тайвань, к богатой ресурсами Центральной Азии. Но генерал также утверждает, что Китай никогда не достигнет стратегического могущества, если будет полагаться только на богатство. «Нация, которая поклоняется власти денег, есть глупая нация», пишет он. Но такие изменения могут быть только после политической трансформации страны. «В ближайшие десять лет переход от силовой системы к демократии неизбежен», констатирует генерал. Лю опровергает взгляды китайских политиков, считающих, что развал Советского Союза был вызван слишком резкой политической реформой, и утверждает, что распад СССР наступил от того, что реформы начались слишком поздно. В прошлом году журнал Phoenix опубликовал утечку выступления генерала, произнесенного во время закрытого совещания, где Лю сорвал табу с темы, что некоторые генералы отказались ввести войска на площадь Тяньаньмэнь в 1989 году. В своей статье генерал вернулся к этой запрещенной для обсуждения теме, заявив, что «общенациональный бунт» был вызван несовместимостью традиционной властной системы КНР с демократическими реформами что этот генерал принадлежит к «оппозиционной» группе генералитета из окружения будущего лидера Си Цзиньпина. Насмотревшись на то, как Китай гонят из Африки и теснят в Юго-Восточной Азии и в Тихоокеанском регионе, они предлагают вернуться к идее «новой демократии» Мао: усилить военную компоненту в политике и рассматривать войну как основу государственного строительства.
Гром грянул в середине марта 2012 г., когда по обвинению в коррупции был арестован секретарь коммунистической партии мегаполиса Чунцин Бо Силай, принадлежащий к клану Цзян Цземиня. За следующие четыре месяца СМИ успели напугать публику слухами о военном перевороте, который готовила «клика Цзян Цземиня и Бо Силая», и порадовать новостями о партийных чистках в Чунцине и арестах в окружении Бо Силая. Затем появились сообщения, что жена Бо Силая Гу Кайлай, которая консультировала британских и американских предпринимателей, призналась не только в том, что перевела за границу шесть миллиардов долларов, полученных незаконным путем, но и в убийстве британского подданного Нейла Хэйвуда, который оказался агентом МИ-5.
В октябре 2012 г. было мообщено, что Бо Силай лишен депутатского мандата и против него возбуждено уголовное преследование.
И, наконец, в качестве десерта народу сообщили, что главными коррупционерами являются не Бо Силай и окружение Цзянь Цземиня, а китайские военные и семья будущего лидера Си Цзиньпина, владеющая активами ряда компаний, а также виллой и другой недвижимостью в Гонконге. Это было расценено как ответный ход «клики Бо Силая и Цзян Цземиня». И хотя ни для кого не секрет, что китайская элита конвертирует свое политическое влияние в активы, банковские счета и зарубежную собственность, нельзя не признать, что все эти удары достигают цели.
Любая попытка традиционных даосов выйти за рамки традиционных ритуалов и обрядов, обслуживающих потребности населения, воспринимается руководством КПК очень ревниво. Ведь кризисы и катаклизмы, неприменно сопровождающие власть, могут быть аргументом в пользу смены находящихся у власти в соответствии с традицией. Как известно, по даосским повериям император теряет «достоинство» («дэ»), если не следует Небу, после чего Небо убирает его с престола, насылая на страну различные бедствия, которые не прекращаются до тех пор, пока он не уйдет [Торчинов, 104-112]. Именно такие представления послужили причиной гибели династии Хань [Кравцова, 1999, 246], с которой, кстати, самоидентифицируются нынешние китайцы («хань»). Также увеличение количества восстаний в Китае эпохи Лю Чао после краха империи Цинь было вызвано легендами народных культов о воскрешении основателя даосизма Лао Цзы, которого Небо якобы послало убрать лишенную «дэ» династию [Маслов, б.г., стр. 54-60].
Благо, неоконфуцианцы из КПК опять же находят легитимацию в конфуцианском каноне, выставляя себя как представителей «справедливого, законного управления» («ван дао» — «справедливый царский путь»), в то время как оппонентов-«даосистов» рассматривают как узурпаторов («ба дао» — «путь узурпаторов-гегемонов»), что, в конце концов, привело к подавлению танками на площади Тяньаньмынь демократически настроенной молодёжи.
Поэтому не стоит удивляться тому, что октябре 2010 г. руководство КНР в резкой форме заявило своё неприятие того, что Нобелевская премия мира за «длительную ненасильственную борьбу за фундаментальные права человека в Китае» была присуждена диссиденту и писателю, доктору филологии Цзилиньского университета Лю Сяобо, приговоренного к 11 годам тюрьмы за попытку свержения государственного строя (ранее он провел в тюрьме 20 месяцев за участие в протестах на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. и три года в исправительно-трудовом лагере). Он в 2004 г. был награжден ежегодной премией международной организации «Репортеры без границ» за борьбу в защиту свободы прессы. Также Лю Сяобо один из авторов так называемой "Хартии 08" – открытого письма к властям Китая с требованием соблюдения прав человека и проведения политических реформ. «Хартия-08» – документ, который не предлагает какую-то глобальную политическую альтернативу. В этом документе говорится, что Китай – единственная из крупных стран, которая погрязла в авторитарной политике, что сложившаяся политическая система продолжает нарушать права человека и создавать социальные кризисы. Те шаги по реформированию, которые предлагает «Хартия-08», включают внесение соответствующих поправок к конституции, обеспечение свободы слова и собраний, независимый суд, демократические выборы на всех уровнях. Хартию подписали более 300 общественных деятелей и борцов за права человека в стране.
Этим также объясняются и постоянные гонения на неодаосскую (цигунскую) многомиллионную секту «желторубашечников со свастикой» «Фалунь-Гунь» («Falun Gong»), которую, правда, из-за текучести Дао сильно засорил «Нью-Эйдж». Футуролог Э. Тоффлер считает, что именно религиозные неосекты в Китае приведут последний к кризису: «…Представьте себе такой кошмар: явление в будущем председателя Мао II. Харизматичного лидера, который, пользуясь беспорядками, сметет нынешнее руководство Китая и установит правление, невообразимое для Запада. Это будет не коммунист Мао и даже не Мао-капиталист. В стране, жаждущей чего-нибудь взамен ставшему почти религией марксизму, возможен Мао, который объединит и крестьян, и рабочих, и молодежь Третьей волны под религиозным флагом. Такой религией может стать христианство или, скорее всего, верование, взращенное сектами, в изобилии расцветшими по всей стране. В результате захвата Чжуннаньхая (главная резиденция правительства в Пекине) в руки религиозных фанатиков перейдет контроль над ядерным вооружением. Последствия могут быть самые непредсказуемые. Но еще раньше, не дожидаясь апокалипсиса, Запад перед лицом эскалации насилия может отозвать свои инвестиции из этой страны. Иностранные бизнесмены, спасая свои капиталы, пойдут на сговор как с коррумпированными чиновниками, так и с полевыми командирами бунтовщиков. Это еще более усилит хаос в стране. Превращение Китая в современную державу замедлится, а потом пойдет вспять» [Тоффлер, 2009].
В декабре 2012 г. власти Китая сообщили о задержании более 800 сторонников секты «Церковь Бога Всемогущего», в разных провинциях проповедовавших о «конце света». Около 400 последователей были арестованы 18 декабря в провинции Цинхай на северо-западе Китая. 357 «были задержаны и наказаны» в Гуйчжоу (юго-запад). Еще 27 арестованы в городе Фошань, недалеко от Гуанчжоу (юг). В городе Уси (провинция Цзянсу) было взято под стражу «несколько десятков» сектантов.Большинство членов секты подвергнуты административному задержанию сроком от 5 до 10 дней за «нарушение общественного порядка».
Секта была основана в 1990-е гг. в провинции Хэнань. В 1995 г. включена в список запрещенных организаций. Ее основатель Чжао Вейшан бежал в США. Сектанты учат о перевоплощении Иисуса Христа в женщину, проживавшую в одной из китайских провинций, и грядущем, согласно календарю майя, «конце света». Согласно их учению, «женщина-божество» победит «большого красного дракона» — коммунистов.
В случае обострения экологических проблем в КНР даосская культура связи с природой может стать стимулом для оппозиционных движений с «зеленой» окраской. Также государственная политика одного ребенка, которая жестко введена правительством с 1982 г., создала ныне существенную диспропорцию мужчин и женщин младшего возраста: молодых мужчин на 20-30 % больше, а женщина, ранее не имевшая права голоса в семье, оказывается в ситуации, где избирает она (закон спроса и предложения). К тому же в традиционно патриархалной семье дочь получает любовь и внимание, которые традиционно получал в первую очередь сын, а также ей надлежит исполнять и роль сына во взрослой жизни, многие женщины не спешат выходить замуж, пополняя ряды успешных независимых женщин. И эта вся ситуация становится трагедией многих миллионов человек и может превратиться в фактор дестабилизации общества [Мерфенко (Грищенко), 2009, 40-41].
Более того, социальной основой неодаосистских сект стала бесправная часть общества, которая остется практически вне руководства со стороны КПК. Это т.н. «новый рабочий класс» — рабочие из крестьян, которые «оторвались от земли (физически), но не оторвались от родной деревни (ментально)». Таковых числиться около 100 млн, еще около 150 млн работают на поселковых предприятиях. Их интересы постоянно ущемляются, нарушаются время и условия труда этой категории и то, что связано с льготами по труду, среди них множество рабочих и служащих, «освобожденных» со своих рабочих мест (то есть уволенных и ставших безработными). Они не получают от реформ никаких выгод, принуждены брать на себя бремя за обретение жилища, оплаты лечения, тогда как гарантированной работы и зарплаты не стало [Галенович, 2008, 179, 183]. Экономический рост в Китае вовлекает в свою орбиту огромные массы молодых людей, готовых работать по 13-14 часов в сутки для улучшения своего социального положения. При снижении динамики роста, как замечает А.Г. Володин, эти массы окажутся невостребованными – и тогда возможны любые повороты внутриполитической ситуации [Володин, 2009, 69].
Например, в мае, июне 2010 г. на ряде китайских производств («Honda Motors» в Нанхай, Чжуншане, Гуангдонге, в провинциях Гуандун, Фошань, «Merry Electonics» в Шэньджэне, “KOK-international” возле Шанхая и др.) вспыхнули т.н. «дикие» забастовки (неконтролируемые официальными профсоюзами). Например, на требования бастующих были сформулированы ответные предложения от корпорации «Honda Motors» так, чтобы отделить более квалифицированных стажёров от массы обычных рабочих, предложив первым больше. Стажёры составляют одну треть рабочей силы на заводе в Nanhai. Поскольку стажёры не подписывают контракты, не обеспечиваются страхованием, не защищены трудовым законодательством Китая, их недовольство было чрезвычайно сильно. Тем не менее, стажёры Honda молоды, многие еще не закончили школу, и поэтому рассматривались менеджментом как более восприимчивые к убеждению. Сразу представители учащихся из школ стажёров были отправлены на завод, чтобы убедить стажёров вернуться к работе В конечном счёте, все попытки разделить работников провалились. Рабочие добились частичной победы. Например, «Honda Motors» согласилась поднять зарплаты всех работников на 500 юаней в месяц (около 33%), а также на регулярные денежные премии и другие требования. К концу забастовки переговорный комитет рабочих из шестнадцати членов направил два письма к общественности, которые были опубликованы китайскими СМИ с фанфарами. 4 июня, одновременно с разрешением забастовки в Нанхай, Городское Правительство Пекина объявило о том, что поднимает минимальную заработную плату в Пекине на 20%. Позднее, 9 июня, правительство Shenzhen последовало примеру и объявило о 10% увеличении минимальной заработной платы. Начиная с января, в общей сложности четырнадцать провинций Китая объявили о 10-20% увеличении минимальной заработной платы. По данным «New York Times», в дополнение к 89% повышения заработной платы, рабочие Honda Lock одним из пунктов потребовали право на создание независимого профсоюза на основе выборного представительства. Пекин в течение последнего месяца придерживался строгого молчания [Lance Carter, 2010].
Поводом для подобных выступлений может быть что угодно: от коррупции местных чиновников до очередной «стройки века», сопряженной с экологической угрозой и сносом жилых домов. Катализатором и глубинной причиной конфликтов является чудовищное социальное расслоение. На одном полюсе — семь десятков миллиардеров и 500 тысяч долларовых миллионеров. На другом — 160 миллионов китайцев, выживающих за гранью нищеты, и еще 700 миллионов, балансирующих на грани. 80% населения — крестьяне, населяющие бедные провинции. Сто двадцать миллионов из них уже перебрались на богатый восток, где большая их часть живет и работает в тех же условиях, что и гастарбайтеры в России.
Иногда эти мини-бунты заканчиваются победой протестующих. Например, в конце прошлого года жители одной из деревень провинции Хубэй выгнали руководство местной партийной ячейки, ввели самоуправление и в марте 2012 г. провели первые свободные выборы. Но гораздо чаще все ограничивается репрессиями. Число локальных вспышек недовольства давно перевалило за двадцать тысяч в год, и это тот случай, когда количество может перерасти в качество.
Летом 2012 г. прошла полумиллионная акция протеста в провинции Сычуань — это, конечно, не «Жасминовая революция», о которой с конца 2011 года пишут в китайском Интернете, но и не мелкие волнения, к которым все давно привыкли.
Нельзя сказать, что китайское руководство не отдает себе отчета. Премьер-министр Вэнь Цзябао прямо говорит, что «за внешней мощью китайской экономики таится структура, которая настолько нестабильна, не сбалансирована, не скоординирована и неустойчива, что государство может не выдержать напора колоссальных внутренних проблем». Тем не менее, 15 июня 2010 г. премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао тонко ответил на выступлении перед группой строительных рабочих о необходимости улучшения условий труда для трудящихся-мигрантов. Центральное правительство отказалось принять непосредственное участие и, кажется, испытывает неясность по вопросам того, как обходиться с забастовками. Хотя нет сомнений, что приветствуя высокую заработную плату, как повышение внутреннего потребления, КПК не хочет, чтобы работники становились слишком смелыми.
Также вся социальная система подвешена на крупные госпредприятия. Когда такой завод закрывают по причине нерентабельности – а это периодически происходит, – то жители целых регионов остаются не только без работы, но и без «социалки», школ, медицинских учреждений и т.д. С другой стороны, аграрное перенаселение, тяжелейшая экологическая ситуция в ряде районов.
«… Рост населения по подсчетам демографов в ближайшие годы прекратится, а с 2020 годов оно начнет сокращаться. Хуже того, население Китая стареет, традиционная семья разрушена, а пенсионной системы, подобной той, что Европа начала вводить еще в XIX веке, там нет. Мужчин в Поднебесной больше, чем женщин, примерно на 50–100 миллионов. А если посчитать только молодежь, то разрыв выглядит и вовсе катастрофическим – среди людей моложе 20 лет на 100 девочек приходится 126 мальчиков. В некоторых провинциях положение еще хуже: среди детей моложе четырех лет на 100 девочек – 140 мальчиков. Цены на недвижимость в крупных городах стремительно растут, продовольствие дорожает. Крестьяне, получившие землю благодаря реформам Дэн Сяопина, сейчас массово теряют ее. За последние годы более 50 миллионов сельчан осталось без земли. Они не имеют никаких социальных гарантий. У них нет ни пенсий, ни пособий по безработице, ни медицинского обслуживания. У них нет и необходимой квалификации, чтобы получить приличное место в городах. Несложно догадаться, что перед нами классический набор «ингредиентов» для социального взрыва. И сколь силен бы ни был репрессивный аппарат, он не сможет остановить процессы, носящие объективный характер. Репрессии не предотвратят кризис, а отсрочат его. Но чем позднее произойдет взрыв, тем мощнее он окажется» [Кагарлицкий, 2011].
Но в то же время Китай демонстрирует устойчивый рост и его плодами пользуются если и не все население, то большая его часть, а у других – так они по крайней мере думают, появляется возможность вырвться из нищеты.
Упразднение в Китае всех видов социального обеспечения – государственного здравоохранения, бесплатного образования, гарантированного права на труд на государственных предприятиях – является важной причиной невозможности достижения большинством населения «хэсе» («гармонии») всего общества.
Стратегия 2008 года, переориентировавшая экспортную модель на внутреннее потребление, исчерпала себя. Да и не столь великолепна китайская экономика, чтобы не обращать внимание на проблемы ее стремительного роста. Качество китайской продукции остается на катастрофически низком уровне. Падающие дома – один из характерных примеров того, что темпы роста пока обеспечиваются валом, но не качеством. По мнению специалистов, китайские ГОСТы и нормали находятся на столь пещерном уровне, что начинать нужно с самых азов.
Объявленное перевооружение армии, эпохальное строительство серии из 6 авианосцев тоже выглядит более грозным, чем является таковым на самом деле. Китай до сих пор не имеет собственных технологий последних поколений. Авианосцы банально пока нечем вооружать – а будущая борьба за океан предстоит не с оккупированной Японией, противник гораздо сильнее. На порядки.
Скорее всего, основным направлением развития экономики будет названа именно борьба за освоение новых отечественных технологий. Они позволят существенно нарастить качество выпускаемой продукции, обеспечат Китай своими собственными разработками, дадут относительную независимость от чужих технических решений. Хотя и здесь есть опасность - превращение Китая в высокотехнологичную развитую страну невозможно без повышения качества рабочей силы – а значит, и уровня ее оплаты. Но тогда Китай лишается своего конкурентного преимущества.
Си Цзиньпин получит власть посередине 12-й пятилетки (2011-2015). Ему предстоит завершить выполнение плана, который был согласован и одобрен прежним руководством. Намеченная программа существенного улучшения положения дел в социальной сфере предполагает строительство дешевого государственного жилья, повышение государственных доплат к личным медицинским страховкам, рост зарплат и расходов на образование. Если за десятилетие эти проблемы удастся решить, Си оставит след в истории, и соотечественники скажут ему «спасибо». В прошлом низкие зарплаты помогали поддерживать конкурентоспособность китайских товаров на мировом рынке. Но теперь власть берет курс на повышение доходов населения, и дело тут не только в опасении роста недовольства неимущих. Если китайцы станут не только производителями, но и потребителями, если они получат больше денег и перестанут копить их на «черный день», доверяясь государственной системе социального обеспечения, Китай уменьшит зависимость от внешних рынков. Стране предстоит переход от промышленного обслуживания мировых корпораций к созданию собственных уникальных технологий и продуктов. Эта политика была сформулирована в нулевые годы задолго до ближневосточных революций, но теперь она стала более решительной и конкретной. Задача Си Цзиньпина - окончательная смена экономической модели, перенос акцента с наращивания объемов и количественных показателей на социальное обеспечение, качество жизни и защиту окружающей среды. В беседе с послом США в 2007 г., в бытность руководителем бурно растущей провинции Чжэцзян, Си Цзиньпин высказывался как сторонник старой модели абсолютного приоритета высоких темпов развития, позволяющих генерировать новое богатство и выделять полученные средства на помощь бедным регионам. Навыки регионального хозяйственника будут оказывать влияние на подходы Си к общенациональной экономической политике, но это вовсе не означает, что он будет препятствовать реализации одобренного политической элитой курса. При власти Си Цзиньпина страна заметно приблизится к Соединенным Штатам по размеру ВВП, и это будет важная веха в развитии Поднебесной. К концу пятилетки в 2015 г. ВВП Китая должен составить 55 трлн. юаней, это примерно 8,5 трлн. долл. (а с учетом возможного роста курса юаня и все 9 трлн.). К тому времени ВВП США будет около 15 трлн. Но при сохранении нынешних тенденций к 2022 г. китайский ВВП достигнет 12-13 трлн. долл. – с американским он еще не сравняется, но весьма существенно к нему приблизится. Это отразится как на понимании Китаем своего места в мире, так и на акцентах внутриполитической пропаганды – ведь КПК сможет предъявить обществу реальный и несомненный «исторический успех на пути строительства специфически китайского социализма» [Ломанов, Флаги …].
Как известно, за десятилетия реформ в Китае появился влиятельный класс собственников, многомиллионная армия менеджеров, представители которого начинают претендовать на активное участие в политическом процессе, представлять свои интересы во власти: «… Коммунистки, две молодые женщины лет двадцати пяти, – типичные представительницы нового поколения умниц и умников, имеющих хорошие связи «наверху». Они чрезвычайно далеки от поколения хунвейбинов – своих родителей. Обе называют себя английскими именами … Теперь членство в партии никак не связано с идеологией. Членами партии становятся отличники … Состоять в партии – это большая честь, и всех лучших студентов приглашают вступить … А идеи коммунизма нужно понимать особым образом. Их смысл в том, что нужно быть добропорядочным и полезным членом общества… Люси и Эмили – типичные представительницы молодого поколения городского среднего класса. В отличие от своих ровесников 80-х годов ХХ века, они не митингуют, требуя демократизации, а пожинают позитивные плоды экономического бума. Обе говорят, что поддерживают КПК, так как без партии не имели бы никаких перспектив. Обе – большие патриотки, но их сознание ничуть не идеологизировано, стандартными винтиками их не назовешь. Обе верят в романтическую любовь. Сами выбрали себе работу, бойфрендов и образ жизни. В их сознании глубоко укоренилось право на стремление к счастью, пусть даже в конституции их страны оно пока отсутствует … я не верю в Христа или в Будду, но верю во внутреннюю борьбу человека с самим собой, в усилия по самосовершенствованию и совершенствованию моей страны… Мы – цзыво идай, поколение «я». Яппи. – говорит она с легкой печалью. ¬– Ни в кого не верим – только в себя» [Гиффорд, 2010, 75, 76, 77].
Но все равно они незастрахованны от душевных кризисов и страха за собственную жизнь, крупный бизнес и менеджеринг также будет искать поддержки в неосектах (например, как в Украине аналогично оказывается поддержка нигерийскому пастору Сандею Аделадже либо другим харизматическим Новоапостольским церквям). Особенно в китайских условиях, где над каждым гражданином висит карающий меч правосудия из-за обвинений в коррупции.
Например, китайский суд в 18 декабря 2009 г. приговорил к смертной казни самую молодую в стране миллионершу по имени У Ин. Суд средней инстанции города Цзиньхуа признал 28-летнюю бизнесвумен виновной в получении «обманным путем» 384 миллионов юаней (56 миллионов долларов) и приговорил ее к высшей мере наказания. Начавшая свой бизнес с простого «салона красоты», У Ин к 2006 году стала известна всей стране благодаря созданию собственного холдинга «Беньсэ». В сферу деятельности концерна входили гостиничный бизнес, универсальные магазины, Интернет-кафе, продажа автомобилей, производство строительных материалов и сеть прачечных. Предпринимательница, используя якобы «пирамидальные схемы» и обещания высоких процентов, привлекла многомиллионные средства 184 инвесторов. Эти средства она использовала на личные нужды, возврат кредитов и функционирование холдинга . У Ин была арестована в феврале 2007 г. и почти полтора года находилась под стражей до предъявления обвинения. Суд над предпринимательницей продолжался больше года, причем в апреле женщина отказалась от сделанного ею ранее признания в содеянном. Однако этот отказ не помешало суду вынести ей смертный приговор.
Ранее в Китае был казнен бывший глава госуправления КНР по пищевым и лекарственным продуктам Чжэн Сяоюй, приговоренный к смертной казни за взяточничество. Чжэн Сяоюй подал апелляцию на приговор, назвав его «слишком тяжелым», однако она была отклонена. Суд признал Чжэн Сяоюя виновным в получении взяток в крупных размерах, злоупотреблении служебным положением. По данным суда, Чжэн Сяоюй за несколько лет получил взяток на более чем 6 млн юаней (около $800 тыс.). Чжэн Сяоюй брал взятки за предоставление лицензий на производство лекарств, не прошедших клинические испытания. В результате применения некачественных лекарств, одобренных Чжэн Сяоюем к использованию за денежное «вознаграждение» от компании-производителя, в КНР скончались по меньшей мере десять человек.
Окружной суд Пекина в мае 2010 г. приговорил одного из самых богатых жителей Китая, лидера рейтинга миллиардеров Китая за 2009 г., основателя крупнейшей в стране сети магазинов электроники Хуан Гуанюя к 14 годам тюремного заключения и крупному штрафу в 88 млн долларов за подкуп чиновников, инсайд и валютные махинации. Тем самым он стал еще одной жертвой идущей в стране масштабной кампании по борьбе с коррупцией. Эксперты не исключают того, что господин Хуан попал за решетку из-за того, что перешел дорогу одной из группировок в руководстве страны. Следствие по делу многолетнего лидера составляемого аналитиками компании Hurun Research списка богатейших китайцев Хуан Гуанюя началось осенью 2008 года. Миллиардер, состояние которого два года назад оценивалось в $6,3 млрд, разбогател благодаря основанной им в паре с братом торговой сети по продаже бытовой техники Gome Electronics.
По данным китайских правоохранительных органов, часть состояния миллиардера была получена незаконным путем. В частности, ему инкриминировали подкуп пяти чиновников на общую сумму 4,6 млн юаней ($675 тыс.), использование инсайдерской информации при торговле акциями своей компании и незаконную конвертацию китайских юаней в гонконгские доллары. Китайский миллиардер, который во время следствия был вынужден уйти с поста генерального директора Gome, однако оставил за собой 34% акций компании, был признан виновным по всем пунктам обвинения.
В июле 2010 г. власти КНР расстреляли первого обвиняемого в рамках расследования коррупционного скандала в городе Чунцин — бывшего главу отдела правосудия (управления юстиции) городской администрации Чунцина Вэнь Цяна. Он был признан виновным в получении взяток на сумму $1,7 млн, связях с мафией и изнасилованиях. Количество арестованных по этому делу за год превысило 3 тыс. человек. Кроме того, имя Вэнь Цяна упоминается в делах по обвинению в изнасилованиях.
В августе 2010 г. бывший помощник министра общественной безопасности КНР Чжэн Шаодун был приговорен к смертной казни с двухлетней отсрочкой, сообщает в среду китайская пресса. Бывшему высокопоставленному полицейскому инкриминировалось "получение взяток и превышение должностных полномочий". Смертная казнь с двухлетней отсрочкой позволяет приговоренному рассчитывать на замену смертной казни на пожизненное заключение в случае "глубокого осознания своей вины и явно выраженного стремления к исправлению", гласит китайский закон. Но все же он подвергся конфискации личного имущества и пожизненному лишению политических прав. Как было установлено в ходе судебного процесса, Чжэн Шаодун получил в виде взяток 8,26 млн юаней (около миллиона долларов США). Взамен на взятки помощник министра облегчал участь подсудимых по уголовным делам, способствовал продвижению по службе подчиненных и предоставлял рабочие места. Свои преступления он совершал с 2001 года по октябрь 2007 года, занимая посты заместителя начальника Управления общественной безопасности провинции Гуандун (Южный Китай), помощника министра общественной безопасности КНР и начальника Управления расследования экономических преступлений при министерстве.
Эксперты отмечают, что китайские методы борьбы с коррупцией дают результат: в год за решетку отправляются до 45 тыс. чиновников и до 20 тыс. сотрудников правоохранительных органов.
К 2010 г. в КНР развернулась кампания «петь красное, бить черное», сущность которой состоит в пропаганде позитивных ценностей в сочетании с жестокой борьбой с преступным миром и его покровителями среди чиновников. Начата она была в Чунцине партийным начальником Бо Силаем, сыном ветерана революции, государственного деятеля и реформатора Бо Ибо, и в полном виде идеологическая программа требует «петь красные песни, читать классические тексты, рассказывать истории, передавать наставления», прославляющие КПК, родину, народных вождей и великие достижения. К примеру, жители города получают на мобильные телефоны sms-сообщения с революционными цитатами. Помимо этого, в Чунцине активнее всего строят социальное жилье для небогатых горожан, а с владельцев нескольких квартир взимают повышенные налоги. Воспроизведение ценностей времен Мао Цзэдуна в сочетании с наведением порядка и социальным обеспечением преподносится как «отражение чаяний народа», и это не так далеко от истины [Ломанов, Флаги …].
Также весной 2011 г., исполняя указания по «защите красного», т.е. в рамках мероприятия по подавлению возможности восстаний в Китае (т.н. «Жасминовой революции»), вдохновленной восстаниями на Ближнем Востоке, в КНР начали арестовывать писателей, активистов, блоггеров и других диссидентов. Среди них – известный художник-инсталятор Ай Вэйвэй, консультант по строительству Национального стадиона (также известный как «Птичье гнездо») для проведения Пекинских Олимпийских игр в август 2008 года. Перед этим в в январе 2011 года в пригороде Шанхая властями была снесена его студия «по политическим мотивам». С октября 2010 г. до февраля 2011 г. в знаменитом лондонском музее современного искусства "Tate Modern" для публики была открыта инсталляция Ай Вэйвэя под названием "Подсолнечные семечки". Инсталляция представляла собой рассыпанные на полу одного из выставочных помещений галереи 100 млн сделанных из фарфора семечек, очень похожих на настоящие. Каждая семечка вручную раскрашена ремесленниками из «фарфоровой столицы» Китая, города Цзиндэчжэнь на юго-востоке страны. В создании произведения по заказу Ай Вэйвэя участвовали 1600 человек. Общий вес произведения составил 150 тонн. По словам художника, инсталляция символизирует собой образ Китая как неисчерпаемого источника умелых рабочих рук и дешевой рабочей силы для массового производства товаров для западного рынка. Она также представляет собой сатиру на общество потребления. После открытия инсталляции в октябре прошлого года посетителям разрешили гулять по сплошному ковру из фарфоровых семечек и даже лежать на них. Однако впоследствии ходить по семечкам запретили, так как, оказалось, что при их трении образуется вредная фарфоровая пыль. В феврале 2011 г. сто килограммов фарфоровых семечек ручной работы, которые представляли собой часть вышеупомянутой инсталляции, были выставлены на торги аукциона современного искусства дома Sotheby's. Фарфоровые семечки ушли с молотка за 563,8 тысячи долларов.
Но в августе 2010 г. государственное информационное агенство «Синьхуа» объявило о том, что в Китае будет отменена смертная казнь за экономические преступления.
18 мая 2012 года суд города Сямэнь провинции Фуцзянь Китайской народной республики приговорил к пожизненному заключению известного китайского предпринимателя Лая Чансина. Лай был обвинён в контрабанде сырой нефти, автомобилей и сигарет на общую сумму в 6,38 миллиардов долларов, а также в создании беспрецедентной коррупционной сети, охватившей более сотни высокопоставленных чиновников – вплоть до замминистра КНР. Ранее, 22 июля 2011 года, Лай Чансин был экстрадирован в Китай из Канады, отказавшей ему в политическом убежище, которого он добивался с 1999 года.
Некоторые эксперты предположили, что это означает трансформацию Китая в нормальное буржуазно-демократическое государство, и что в Китае будут лихие 10-е гг., когда партийная номенклатура начнет «прихватизацию» государственной собственности и пересядет в кресла генеральных директоров и членов Советов директоров различных ЗАО и ОАО, не боясь быть уничтоженной, национальные окраины, экономическая эксплуатация коих не целесобразна (вроде Тибета, где физически трудно дышать или пустынных Уйгурии с Внешней Монголией), будут сброшены с бюджетного финансирования. В общем миф о возможном альтернативе перестройки рушится на глазах, жернова истории перемалывают любые флуктуации, неважно с чего начинать с политического либерализма как М.С. Горбачев или экономического, как Дэн Сяопин, конец у коммунистического режима будет один.