Как правильно говорится – деньги любят тишину. Именно поэтому Петрович хранил почти двадцать лет секреты своего бизнеса.
Но сегодня, уже давненько ушедши от дел, он принял толику на грудь и расслабился.
Как-никак у него сегодня юбилей. Это нечто вроде репетиции похорон. Все собравшиеся вокруг такие чувственные речи говорят, что как ни крепится Петрович, подбородок начинает дрожать, а глаза застилает пелена. Иной раз крупная слеза, оставив предательский след на щеке юбиляра, звучно шлепается в бокал с шампанским.
Словно соревнуясь, друзья, коллеги и родственники говорят такие красивые тосты и речи, что совсем отрываются от жизненных реалий, улетая в заоблачную высоту.
Петрович млеет, чешет в волнении грудь и думает: вот привирают же, не может человек быть таким хорошим при жизни. Но как красиво привирают! Хвалебные речи, звон бокалов, искристое шампанское кружат голову и приятно расслабляют.
Петрович даже перестал жалеть, что заказал к столу марочный коньяк «Юбилейный», вместо трехзвездочного, как того желала супруга.
От выпитого, съеденного и сказанного, в голове Петровича в плавном хороводе кружились цветы, яркие шарики с лентами. И в приятной дымке лица любимых друзей, коллег и домочадцев.
Юбилейный ужин переходил уже в ту стадию, когда все разбились на группы по интересам. Там обсуждались свои проблемы, провозглашались свои тосты. Все говорят, но по большому счёту никто никого не слушает.
И вообще, кто кого сегодня слушает? Только большого начальника на совещании, да друг друга сидельцы в узилище…
А тут тамада, наверно после юбилейного коньяка, пошел на экспромт и, постучав по хрусталю, объявил, что дорогой и всеми уважаемый юбиляр сейчас поделится воспоминаниями.
Петрович сначала отнекивался для приличия, а потом вдруг согласился, - пока гости ещё могли внимать ему.
- Был у меня один интересный случай, - выдержав паузу и солидно откашлявшись, начал он.
- Это случилось лет двадцать назад, когда наутро мы стали вдруг независимыми и от нас перестало вообще что-либо зависеть. Спасайся, кто может.
Люди постарше понимающе закивали головами.
- Все тогда разом в бизнес подались. В бизнес по-русски.
- Это как? - выкрикнул тамада.
- А это, как в анекдоте, - ответил Петрович.
- Собрались два новых русских бизнесмена. Один другого спрашивает:
- Берёшь вагон металла?
- Беру!
И разбежались. Первый побежал искать металл, а второй деньги.
Присутствующие одобрительно загудели. Паузой вновь воспользовался тамада и объявил:
- А теперь самое время выпить: «За бизнес по-русски!»
Все единодушно тост поддержали и обратили взоры на слегка потрепанные, но всё ещё обильно заставленные снедью, столы.
- А дальше-то как? - тянул свою лямку тамада, подталкивая дорогого юбиляра.
- Создали мы с приятелем фирмочку и потом только стали думать, что дальше делать.
А тут такой же фирме пришло время деньгами расплачиваться. В кассе круглый ноль. Продать у них нечего, кроме спирта, который не реализуешь. Всё вокруг спиртом «Ройял» завалено. Вот и решили они свой спирт по дешёвке продать.
Ну а я, с приятелем, поскреб по сусекам и прикупил этого спирта на пару тысяч «зеленых». Огромные по тем временам деньги, даже в долг влезли. Как раз на автоцистерну.
Документы оформили, факс послали. А товар самовывозом, сказали на той фирме. Мы и так вам задешево продали.
Это километров двести в один конец.
- Если кто помнит, в те смутные времена много всякого народу вдоль дорог стояло. Гаишники, милиция, казаки и всякого рода самозванцы. Документы - документами, а как спокойно товар провезёшь, если все они с этой дороги кормятся?!
- Почесал я репу, - прервал рассказ Петрович, подождав, когда все оторвутся от тарелок, - и пошел к своему соседу Александру Ивановичу, по совместительству директору автобазы. Он меня выслушал и говорит:
- Не проблема, сосед. Дам я тебе цистерну – молоковоз вместе с асом-водителем, Мишей.
- А я вот и говорю, Александр, что заметут вместе с этой цистерной!
- Да не боись ты, сосед! Автоцистерна сертифицирована для перевозки спирта и надпись «Молоко» специально не закрашивали. На молоко не так бросаются. И Михаил ас в таких делах. Никогда не подводил.
Тут всё еще работоспособный, но заметно подобревший тамада поднялся и, сладко улыбаясь, не совсем послушным языком объявил: - А сечяс я п.прредлагаю тост: «За успех нашего б.безнадежного дела!»
Несогласных не было, все дружно поддержали, чокнулись и деловито застучали приборами по тарелкам, отдавая должное хорошей кухне и коньяку.
За окном ресторана совсем стемнело, падал пушистый снежок. Прислуга зажгла бра и свечи на столах, стало уютно, как на Рождество в Швейцарии.
Петрович снова взял микрофон.
- Выехали мы утром, пораньше. Пока ехали, несколько раз нас останавливали, но узнав, что без груза, проверяющие теряли всякий интерес.
На спиртзаводе, в проходной, указали куда ехать.
Встретила нас начальница всех этих фантастической ценности хранилищ – высокая, дородная женщина в ослепительно-белом халате. Памятник самой себе. Весь вид её свидетельствовал, что она здесь хозяйка. И высочайшее качество продукта гарантирует не только лаборатория и сертификат. Я по красным прожилкам на лице понял, что лабораторный анализ она перепроверяет лично.
Ну, мы быстренько затарились под завязку. Подписали бумаги и с божьей помощью пустились в обратный путь. При этом, конечно, я напрягся до предела. Как неразорвавшиеся бомбы везу. Кто в наше смутное время равнодушно пропустит цистерну со спиртом мимо себя?
Едем потихоньку и с Мишаней для себя «отмазки» придумываем. Что ведра, кружки у нас нет, краны не работают, пломбы срывать не имеем права… В итоге, Миша сказал:
- Не дрейфь, Петрович, прорвёмся. Я их на понт возьму!
Как сглазил.
На первом же посту ГАИ хорошо упитанный сержант властно махнул жезлом и вальяжно, в раскачку подошел к машине.
- Чего везём?
Пока я набирал в легкие воздух, перебирал в голове варианты и разводил руками, Мишка сказал своё слово:
- Ой, да, - и так артистично брезгливо сморщился, - пахту для свиней, командир. Будете смотреть?
В самую точку попал. Как может его превосходительство сержант рыться в чем-то из свиного корыта?
Лицо «командира» выразило откровенное разочарование и даже брезгливость. Ответа не удостоил, махнул палкой и повернулся к нам спиной.
На остальных постах тоже никто не пожелал разбираться в свинском корме и даже в накладные не заглянули.
Вот так, как по маслу, без потерь доехали мы до пивзавода, где были заказаны емкости для хранения и рОзлива спирта.
Заведующая местной лабораторией уже ждала нас, нетерпеливо помахивая внушительным двенадцатилитровым ведром. Для анализа. Налили доверху, не торгуясь.
- Миша, как рассчитываться с тобой буду? – говорю я.
- Считай, рассчитался. У меня в цистерне не сливаемый остаток - сорок литров. Обнялись мы, как братья и махнули бы по стопочке, да за рулем человек…
- Прикупили потом с приятелем бутылок, напечатали ярких этикеток и раздали по магазинам.
Слава о чистом, как слеза ребенка, пшеничном спирте разлетелась по городу с быстротой молнии. А благодарный народ смёл всё с прилавков за несколько дней. Обогатились мы тогда не хило! Долги отдали.
Через десять дней мой приятель туда же на другой машине поехал. Под надуманным предлогом, что накладные оформлены неправильно, автоцистерну загнали на штрафную стоянку.
И цедили с неё и нас, цедили...
Здесь инициативу перехватил ещё не окончательно разомлевший от коньяка тамада, усиленно вкушавший его при каждом тосте. Из последних сил он старался удержать себя и ситуацию под контролем. Что всех смешило до слёз. Заплетающимся языком он заблажил в перевернутый вверх ногами микрофон:
- А т.тепер.рь, тост! Так выпьем же за алкоголь, который пр.риносит удачу!
Все рассмеялись. Похлопали. А Петровичу, сорвав аплодисменты, только и оставалось, что раскланяться и выпить вместе со всеми.
За удачу в бизнесе и не только!