Война с буржуазными либералами или НЭПманами («новыми русскими»).
Из истории СССР. Записки Героя Нашего Времени?
Максим Максимыч (прозвище по Лермонтову, аналогичное из «Записок Героя нашего времени») рассказал об обучении русскому языку и истории СССР в конце 30 х годов прошлого века в регионах, отдаленных расстоянием от Москвы.
Учитель заходил в небольшой (малокомплектный) класс, здоровался с классом, просил детей достать учебники Истории, которые издавались по Госплану большим тиражом один раз в 5 лет и, глядя на обложку учебнику, произносил:
«Ну чё *Б*Л*Я*Д*и! Это я не вам говорю, это я про Врагов народа на обложке (среди которых красовались Герои Гражданской Войны - репрессированные военочальники Блюхер, Тухачевский и бывший революционер Троцкий)».
Далее учитель показывал обложку своего учебника ( по которому он был обязан преподавать государством) с изображением оных лиц с перечеркнутыми накрест и выколотыми глазами и очередной раз спрашивал: «Все перечеркнули фотографии Врагов Народа?. Покажите! Сейчас пройду и посмотрю», - добиваясь чтобы на всех обложках на упомянутых фотографиях были дырки вместо глаз. Таким действием учитель очередной раз перестраховывался от возможного экземпляра учебника, в котором могли быть целы фотографии на уроке, а за это ему светила Колыма.
Такое же действие учитель производил, когда на уроке Русского Языка, которым он владел в пределах требований к Гаст арбайтеру, своим ученикам раздавал списанные из школьной библиотеки газеты, на которых дети учились писать карандашами (бывало и углём) печатные буквы. Максим Максимыч неоднократно хвастался, что поступив в 8 летнем возрасте в Первый Класс за год окончил Четыре Класса (семейно прослеживаемая одаренность и традиция) и получил Аттестат об обязательном Советском образовании, чего не смогут опровергнуть или подтвердить сейчас ни Органы, ни Интернет с американскими базами данных.
Кучу анекдотичных правдивых мелочей, которые он приводил, сопровождая свой рассказ, испарились из моей памяти, иначе бы давно в период горбачевской Перестройки и Гласности написал книгу комичнее Войновича. Запомнился только незабываемый нескончаемый хохот и едкий с восклицаниями смех дедков по поводу рассказов Максим Максимыча за длинным столом, убранными явствами конца Хрущевской эпохи и неоднократно окончивающимися мордобитием «оскарбленных» за Правду, в которой узнавали себя мешочники и тряпочники, спекулянты и прочая «братия».
Незабываемые Его воспоминания привожу, по его уничтоженной им самим записной книжке с четким калигрофическим почерком, как сейчас понял, по его настойчивой просьбе.
Спи спокойно.