Исход или Реформация гл. 14. Куда ж нам плыть?

Андрей Пустогаров
Книга 4.
Исход или Реформация

Глава 14. Куда ж нам плыть?

1.All you need is love  2.Маркс, ты не прав 3. Два сценария


1.All you need is love

Мы уже  отмечали, что Маркс и Энгельс   в  своих  работах продемонстрировали образцы непревзойденного до сих пор логического анализа, в особенности,  на наш взгляд, в области гносеологии, то есть науки о происхождении человеческих знаний.  (Именно на основе марксистской гносеологии советским ученым впервые в мире удалось обучить  слепоглухонемых детей , вплоть до защиты некоторыми из них кандидатских диссертаций). 

Однако политическая теория марксизма  о построении бесклассового общества (и отмирании государства)  оказалась несостоятельной. 

Заметим при этом,   что по сравнению с   марксистской теорией чрезвычайно примитивно  выглядит, например, излюбленная либеральной наукой теория «открытого общества» Карла Поппера.  Попперовский переход от закрытого к открытому обществу является прямым следствием   освоения капиталом новых  рынков, необходимых для развития капитализма, о чем и говорит марксизм.    «С первого дня своего существования мировая капиталистическая экономика нуждалась в политической организации. Ей требовалась  более или менее устойчивая структура, система правил, поддерживаемая властью не только на локальном, но и на международном уровне. Капитал нуждался в порядке. Видоизменяющееся  буржуазное государство не только завоевывало все новые и новые пространства, превращая их в «новые рынки»,  не только подчиняло себе миллионы новых подданных, приучая их быть наемными работниками и потребителями, но и постоянно выходило за границы своей территории» (Б.Кагарлицкий. От империй – к империализму.  Государство и возникновение буржуазной цивилизации. ВШЭ, 2010, с. 26).         

Вернемся к политической теории марксизма и к причинам ее несостоятельности.  Эту причину мы видим в игнорировании марксизмом биологической природы человеческих мотиваций. 

Двигателем  человеческого общества марксизм считает «развитие производительных сил».  Согласно марксизму,  классовая структура общества с определенного момента становится тормозом для развития производительных сил, поэтому должна быть устранена в ходе социальной революции.   

Однако мы уже говорили о  том, что при распаде империй местные элиты с готовностью идут на снижение производительных сил  новообразованных государств  во имя обеспечения  первенства на своей территории.  Следовательно, базовым является именно стремление к первенству человеческих особей, объединяющихся  для достижения этого первенства в группы или корпорации.

Для марксизма же «развитие производительных сил» является некой объективной  «выгодой» всего человечества, к которой  оно, опять же объективно, стремится.

 Распространенный этот взгляд в свое время оспорил Ф.М.Достоевский в «Записках человека из подполья»:  «О, скажите, кто это первый объявил, кто первый провозгласил, что человек…  если б его просветить, открыть ему глаза на его настоящие, нормальные интересы, то человек …  тотчас же стал бы добрым и благородным, потому что, будучи просвещенным и понимая настоящие свои выгоды, именно увидел бы в добре собственную свою выгоду, а известно, что ни один человек не может действовать зазнамо  против собственных своих выгод, следственно, так сказать, по необходимости стал бы делать добро? …  не существует ли и в самом деле нечто такое, что почти всякому человеку дороже самых лучших его выгод, или (чтоб уж логики не нарушать) есть одна такая самая выгодная выгода (именно пропускаемая-то, вот об которой сейчас говорили), которая главнее и выгоднее всех других выгод и для которой человек, если понадобится, готов против всех законов пойти, то есть против рассудка, чести, покоя, благоденствия, - одним словом, против всех этих прекрасных и полезных вещей, лишь бы только достигнуть этой первоначальной, самой выгодной выгоды, которая ему дороже всего?... И почему вы так твердо, так торжественно уверены, что только одно нормальное и положительное, - одним словом, только одно благоденствие человеку выгодно? Не ошибается ли разум-то в выгодах? Ведь, может быть, человек любит не одно благоденствие? Может быть, он ровно настолько же любит страдание? Может быть, страдание-то ему ровно настолько же и выгодно, как благоденствие? А человек иногда ужасно любит страдание, до страсти, и это факт».

Вот уже появилось слово «страсть». А следом идет слово «тщеславие»:  «Гейне утверждает, что … по его мнению, Руссо, например, непременно налгал на себя в своей исповеди, и даже умышленно налгал, из тщеславия. Я уверен, что Гейне прав; я очень хорошо понимаю, как иногда можно единственно из одного тщеславия наклепать на себя целые преступления, и даже очень хорошо постигаю, какого рода может быть это тщеславие».

Так что это  за   самая выгодная выгода, которую человек любит до страсти, и какого рода может быть это тщеславие?

Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся для начала к некоторым положениям этологии – науки  об инстинктивном поведении живых существ.

- Позвольте, - скажешь ты, читатель, но какое же отношение инстинкты имеют к политической деятельности  человечества?

- Самое непосредственное, - отвечает на этот вопрос этология.  «Аристотель понял, что поведение человека задано его … животным прошлым. Тьма комментаторов билась  над   фразой  «человек – животное политическое», ища в ней …иносказательный смысл и отбрасывая буквальное прочтение» (Дольник В.Р., Вышли мы все из природы.Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей, М., LINKA PRESS,1996,с.250).
«Человек разумный… рождается с программой поведения в этом мире…тщательно отобранных, умело  сформированных инстинктов… Инстинкт удивительно корректен по отношению к разуму. Древний повелитель поведения, он обычно не командует, не требует слепого подчинения, даже не советует. Он только незаметно направляет желания и  мысли, оставляя разуму полную свободу облечь желание в подходящую времени и обстановке форму… Нам кажется, что мы поступаем так, а не иначе потому, что так хотим, нас так воспитали, это наше убеждение – и почти никогда, что нас побуждает к этому что-то слепое, грубое, враждебное нашему разуму. Нам так трудно поверить, что в мотивации нашего поведения участвуют инстинкты» (Там же, с.27).

Какой же основной инстинкт живого существа. Ответ очевиден.   Это вовсе не инстинкт самосохранения. Жизнь  –  это то, что само себя воспроизводит. Нет самовоспроизведения – нет жизни.  Основной инстинкт – это инстинкт самовоспроизводства  или размножения. 

При этом  «самец  продуцирует свои гаметы (половые клетки)    миллионами…его первая обязанность – сколь можно больше их «пристроить» . .. даже у моногамных видов самцы не  упускают случая, пытаются  оплодотворить  и других самок. Видимо, из-за этой начальной программы самца оплодотворять как можно больше самок естественный отбор у большинства видов закрепил процедуру выбора  за самками» (там же, с.180).

То есть страсть самца, его главная выгода – это удачное соперничество за самок, а вовсе не какое-то там «развитие производительных сил».

«В инстинктивных программах  самки заложено стремление заполучить для своих потомков гены от выдающегося самца. Она узнает его по ряду признаков, которые действуют на нее тем сильнее, чем  ярче  они выражены. Объединяя такие признаки, мы видим, что  это самец  крупный… с мощным голосом… сумевший достаточно прожить, победитель турниров, захватчик прекрасного участка  и т.п. .. Самка узнает элитного самца и по реакции на него других самок: чем больше самок выбрало его, тем больше независимых подтверждений правильности ее выбора. Действие  этой программы можно обнаружить и в бессознательном поведении женщин, когда они образуют табун поклонниц вокруг знаменитых мужчин» (там же, с.177).
       
«Иерархическое положение самки в группе  (у общественных животных – А.П.) зависит от положения ее самца: если у него оно высокое, то и у нее высокое, а если у него низкое, то и у нее низкое. Не удивительно, что самки предпочитают самцов  высокого иерархического  ранга. У территориальных видов самец  показывает самке свою территорию, и чем она  лучше,  тем больше он нравится самке, а самец без территории для нее как бы вообще не самец… самка проверяет агрессивность самца, провоцируя  стычки с соперниками. Поведение парней подсознательно следует сходным программам» (там же, с.157-159).  «Самки тетеревов наблюдают за турниром  самцов на току и спариваются с победителем» (там же, с.176).      
 
То есть первенство  над другими самцами приносит самцу  самую выгодную  выгоду -  обладание  самкой (самками).  Подчеркнем, речь идет именно об относительном превосходстве, а не о достижении самцом некоторого абсолютного уровня.  Неважно, каков этот самец – главное, что он превосходит всех остальных соперников.

 Конечно, у людей первенство, как правило, не определяется в прямом поединке.  Статус человеческого самца в глазах самки   значительно повышают обладание властью и  из ряда вон выходящими  материальными благами.   Нам кажется вполне очевидным, что самкой при этом  управляет инстинкт заботы о  воспитании (выживании) потомства.      

Для достижения превосходства над остальными самцами, часть человеческих самцов объединяется в группы, которые мы бы назвали корпорациями.

Подобное поведение свойственно и  близким родственникам человека – обезьянам.  Так у павианов «стадом в несколько десятков голов  (взрослые и молодые самцы, самки и дети) командует на «коллегиальных»  началах группа самых старших по возрасту самцов - иерархов… При прохождении опасной  местности ядро стада защищено боевыми отрядами (молодых) самцов … На отдыхе стадо перестраивается в обороняемый лагерь… Всех способных к спариванию самок … самцы-иерархи держат рядом с собой, под надзором, не позволяя спариваться с подчиненными самцами, сами спариваются, не проявляя   инверсии, не ревнуя друг к другу» (там же, с. 188-189).

«Если стадо павианов встречает на своей территории пришельцев, оно их атакует и изгоняет прочь… Борьба за территорию – очень важная функция самцов» (там же, с.267).

Мы видим, что подчиненные самцы обеспечивают защиту стада и своей территории, при этом самками распоряжаются самцы-иерархи.
Достаточно близкая аналогия с человеческим обществом, к которому мы сейчас перейдем.


2.Маркс, ты не прав

Итак,  самая выгодная  инстинктивная выгода человеческого самца – достижение индивидуального или группового первенства с целью владения женщинами. 
Какими же способами достигалось это первенство? Человечество развивается за счет обмена  между различными его группами -  обмена  материалами, изделиями, идеями, информацией, людьми.  Использующий в своих интересах эти потоки  обмена и получает первенство.   

Изначально бенефициаром  (то есть выгодообладателем) этих потоков была глобальная торгово-промышленная сеть;   составлявшие  ее люди и образовали корпорацию  купцов-меркурианцыев, именовавшихся  евреями(см. главу 3 этой книги http://proza.ru/2013/11/06/1459).

 Как мы полагаем, именно эта сеть и была  первоначальной  структурой,  вышедшей  за рамки   стада  протолюдей.    По нашей гипотезе сеть эту создали распространявшиеся по побережьям и руслам  рек  представители   протолюдей  - потомков водяных обезьян (см. 4.3.1 http://proza.ru/2013/11/06/1459).   Члены этой структуры, владеющие  товарами, технологиями  и знаниями несомненно представлялись  «местному населению» ( не членам этой структуры - так называемым аполлоницам)  высшим избранным племенем, заключившим завет с самим Богом.  Об этом аполлонийцам,  вероятно, поведали сами  меркурианцы. (О терминах меркурианцы-аполлонийцы см.4.3.4)

Мы полагаем, что евреи-меркурианцы соблюдали обет безбрачия, то есть  не допускали женщин в свои гетто, так же  как не допускали женщин на свои торговые дворы ганзейские купцы. Однако это не означает отсутствие сексуальных контактов с женщинами.  Напротив, члены избранной касты, несомненно,  должны были пользоваться у женщин  огромным успехом.

Недаром Тора   сообщает нам о «блуде» сынов Израиля с «местными» женщинами: с дочерьми Моава (Числа,25:1), а также с дочерьми  «Аморреев, Хананеев, Хеттеев, Ферезеев, Евеев, и Иевусеев» (Исход, 34:11,16). Мы полагаем, что с этим же связано и явление храмовой проституции, поскольку храмы находились на территории торговых факторий меркурианцев (см.4.3.10).

Как   мы отмечали, меркурианская торговая сеть, вступая во взаимодействие с аполлонийцами, непременно начинает формировать   среди аполлонийцев общественные структуры,  ответственные за торговлю с меркурианцами.  К примеру, племенных вождей в Африке создала именно европейская торговля  (см.4.4.1 http://proza.ru/2013/11/11/1275). В какой-то момент эта местная структура могла созреть настолько, чтобы вступить с меркурианцами в борьбу за первенство на своей территории.  Первую победу аполлоницев над меркурианцами – изгнание евреев из Испании в 1492году – мы назвали Великой Испанской революцией (см. гл.4 http://proza.ru/2013/11/11/1275).

Суть этой революции в том, что на пути свободно  распространявшихся  до этого торговых потоков  были поставлены плотины в виде таможен  и границ. Так возникло то, что мы понимаем под современным государством.   На наш взгляд, государство -  это, прежде всего,  механизм  для изъятия  прибыли от  деятельности, которую ведут на его территории торгово-промышленные  и финансовые корпорации, в первую очередь транснациональные, то есть трансграничные (см. 4.5.5, 7,8 http://proza.ru/2014/06/04/734).  К примеру, даже сейчас таможенные платежи составляют больше половины доходов государственного бюджета России (52% в 2010 году). Разумеется, доля этого дохода  для государств  была выше, когда не существовало современной разветвленной фискальной системы, а еще не прикрепленного к земле местного жителя просто невозможно было заставить платить мзду.   

А вот поставленные на перекрестках торговых путей таможни, либо взятые  под контроль стоящие на тех же перекрестках меркурианские фактории,  позволяли сравнительно  легко брать дань с проезжавших купцов. (Торговые пути  были, в основном, связаны с реками.  Именно об этом свидетельствует существующая  структура  населенных пунктов).      


 Первоначально изымаемый государством ресурс направлялся  на создание массовой армии, так как   государство  создавалось   для противостояния с меркурианскими  корпорациями (см.4.4.2)  Задача снабжения продовольствием  массовой армии вызвала необходимость создания запасов зерна.  Для этого формировался слой зависимых от центральной  власти земледельцев, обеспечивающий как    зерновой оброк, так и рекрутскую повинность.

Таким образом сформировалась империя Габсбургов, вступившая  в борьбу за гегемонию в Европе с  глобальной корпорацией евреев-меркурианцев.  Логика этой борьбы  заставила  константинопольских евреев–меркурианцев сформировать свое государство – Османскую империю,  также пошедшую по пути создания массовой армии и обеспечения ее продовольствием за счет системы тимаров. Существовавшие на территории этих империй  корпорации были сохранены и поставлены  им на службу (см.4.11.3. http://proza.ru/2014/06/26/1641 ).

Вступившие в борьбу с Габсбургами купеческие республики евреев-меркурианцев  Англия и Нидерланды  потерпели в этой борьбе поражение и вынуждены были пойти на мировую.  Голландцы сделались торговыми агентами Габсбургов. А вытесненные  в начале 17 века из России англичане пережили экономический кризис и гражданскую войну.

Однако англичанами был найден  выход из кризиса – механизм,  который до самого недавнего времени обеспечивал  странам, использовавшим  его, глобальную гегемонию.

Механизм этот – сгон крестьян с земли ( так называемая индустриализация).      Сгон этот стал возможен в  Англии,  так как , в отличие от  империй Габсбургов и Османов,  она не являлась стороной глобального противостояния  и не нуждалась в постоянной массовой  армии, для которой и нужны прикрепленные к земле крестьяне.  (Вспомним о «торговых нравах»  английской армии -  4.13.4 http://proza.ru/2014/08/28/2043) . Сформировав из согнанных с земли крестьян  класс пролетариев, Англия за счет  сверхприбыли от их труда вышла в финансовые лидеры и осуществила промышленную революцию (подробнее см. "Почему Гитлер начал войну и почему распался СССР?" http://proza.ru/2012/09/11/51 ).

Как следствие сгона крестьян  с земли  в Англии «в  1740–1850 годах произошел невиданный рост городского населения. Еще никогда города — и большие, и малые — не росли с такой скоростью» (Стивен Дэвис. Урбанизация как спонтанный порядок. В книге The Voluntary City: Choice, Community, and Civil Society (Economics, Cognition, and Society), University of Michigan Press (May 10, 2002)).

Однако ресурс дешевой крестьянской рабочей силы в Англии к середине 19 века был исчерпан и страну охватил экономический кризис – так называемая поздневикторианская депрессия. «Масштабы депрессии хорошо иллюстрируются динамикой английского экспорта. Если в 1854 году товаров с Британских островов вывезли на 97 200 тысяч фунтов, а в 1870 году на 199 600  тысяч фунтов, иными словами, … экспорт … удвоился, то в 1887 году он составил 221 400 тысяч фунтов – ничтожный рост для столь длительного периода. В 1873-1896 годах уровень цен в Британии  упал на 40%, причем, к ужасу предпринимателей, «не было никакой возможности пропорционально понизить заработную плату»   (Б.Кагарлицкий. От империй к империализму., ГУ-ВШЭ, М.: 2010, стр. 556).

Проще говоря, рабочая сила в Англии стала слишком дорогой, так как  в связи с урбанизацией был исчерпан ресурс деревенской нищеты. В связи с этим дорогие английские товары становились неконкурентноспособными на внешних рынках, вызывая затоваривание и снижение цен внутри страны.    

Выход снова был найден. По мере  исчерпания ресурса дешевой рабочей силы - крестьян -  процесс индустриализации перемещался из метрополии в колонии.  Именно 1884-1900 гг. стали периодом «усиленной колониальной экспансии».    Наибольшие по площади колониальные владения в тот период приобрели Англия и Франция – «морские» империи, которые мы также назвали «переходными», поскольку они сочетали в своем устройстве власть торговых компаний – прежних меркурианских структур – с властью  централизованного государства.  К примеру,  в 18 веке «именно из числа сотрудников английской Ост-Индийской компании вышел завоеватель Бенгалии Роберт Клайв и многие другие известные колониальные деятели» (Б.Кагарлицкий. От империй к империализму., ГУ-ВШЭ, М.: 2010, стр. 464).
 Англия и Франция, повторим, были также передовиками по сгону с земли крестьян, часть которых использовалась при освоении колоний. 


 В своих колониальных захватах торговые компании  опирались на помощь своих государств. «Преимущество европейцев состояло в наличии передовой организации насилия  - государственных структурах и государственной политике, ориентированной на защиту интересов капитала, а на «тактическом» уровне – в существовании монопольных компаний, которые могли концентрировать ресурсы и развиваться в тесном взаимодействии  с государством… Военная сила и коммерция были тесно связаны между собой, причем наиболее последовательным воплощением данного единства был флот… Превосходство Запада было обеспечено… соединением логики развития капитализма с интересами государства, достигнутым в начале Нового времени. Именно способность  западной буржуазии  стать  сознательным и организованным классом , поставив государственные институты на службу своему глобальному проекту, гарантировало ее лидирующую роль в начавшемся преобразовании мира» (Б.Кагарлицкий. От империй к империализму., ГУ-ВШЭ, М.: 2010, стр. 454). О тесном взаимодействии английских торговых компаний и королевской власти в конце 16 – начале 17 века мы уже говорили в  2.6.2 http://proza.ru/2012/11/02/1328 ).

Таким образом, взаимодействие государства и корпораций лежит в самой основе существующего миропорядка, служа основным механизмом  для получения правящими классами превосходства над  остальными человеческими особями.

В отличие от Маркса, мы считаем основным свойством правящего класса не отношение к средствам производства, а контроль  над  торговыми и прочими потоками. Хотя бы потому, что перекрытие торговых потоков приведет к банкротству предприятия.  (С этой точки зрения  ничего в системе власти не меняет коллективное владение предприятием его работниками).
Поэтому бизнес и идет во власть, чтобы пробиться к рычагам контроля за торговыми и финансовым  потоками.    

Рассмотрим  пример СССР. Здесь был осуществлен рецепт Маркса по построению бесклассового общества  - средства производства  (промышленные и аграрные предприятия) были полностью изъяты из личной собственности, ими управляли государственные служащие, лишенные впрямую какой-либо доли от дохода. Однако это  отнюдь не помешало возникновению в СССР правящего класса. Класс этот – партийная номенклатура – как раз и занимался контролем всех и всяческих  потоков.   

Поэтому,  так же, как стадо павианов всегда будет сохранять  внутреннюю  иерархию, и человечество, развивающееся за счет обмена всевозможными субстанциями, потокам,  обречено на существование классов, различающихся по их отношению к контролю над этими  потоками.  До тех пор, пока государство  будет служить механизмом для такого контроля, оно продолжит свое существование.  Человечество может двигаться в сторону большей или меньшей безопасности и степени комфорта для всех его членов, но деление на классы не исчезнет.


3.Два сценария

«Плывёт. Куда ж нам плыть?»
А.С. Пушкин. Осень


Итак, государство,корпорации и классы еще долго (если не всегда) будут сопровождать жизнь людей.

Однако, все более неприемлемой для большинства  человечества  становится так называемая западная  неоколониальная  модель развития.

Модель эта генетически связана именно с деятельностью «морских» («талассократических») империй, при которой  из колонии вывозится прибыль, а социальные расходы  в колонии  осуществляются «по остаточному принципу»
(Именно нежелание брать на себя социальные расходы в колониях стало одной из основных причин  демонтажа колониальной системы в середине 20 века: «издержки, связанные с поддержанием колониальной империи, начинали перевешивать выгоды. Главная проблема состояла в том, что  империя «оплачивалась государством, а прибыли приносила частному капиталу». После окончания  Второй мировой войны, когда капитализм переходил от режима свободного предпринимательства к государственному регулированию, когда вопросы ответственности правительства за социальную политику, образование, здравоохранение  и занятость выдвигались на первый план, поддержание европейской власти в колониях становилось непозволительной роскошью» (Кагарлицкий, с.633)).   

Для большинства  уже очевидно, что западная модель  сводится к обогащению нескольких десятков миллионов людей за счет нищеты, болезней, страданий, войн для миллиардов других. Находящийся на службе у этих десятков миллионов так называемый золотой миллиард живет в относительном комфорте, но охвачен чувством бессмысленности и безысходности своего существования.  Глубинная причина этого чувства – конец Нового времени  - эпохи, основным мотором которой являлся процесс индустриализации, то есть вовлечения крестьян в промышленное производство или, попросту говоря, сгон их с земли.   

Охвативший западный мир в настоящее время   кризис связан с  замедлением темпов  роста экономики  Китая,  прибыль от индустриализации которого  этот мир  и использовал для  своего доминирования.  Однако даже если бы извлечение прибыли из Китая шло   докризисными темпами, то согласно  оценкам  к 2030 году уровень зарплат в Китае сравнялся бы с европейским,  То есть  сегодняшний мир столкнулся со своего рода «позднеамериканской депрессией», но в отличие от Англии 19 века  удобного для извлечения ресурса дешевой рабочей силы на планете уже не существует.   Успех эксплуатации китайского ресурса был связан, наряду с его огромностью, с  авторитарным  режимом правления, гасившим социальные взрывы. Однако сама логика развития экономики вынудила китайские власти пойти на частичную либерализацию, что и привело к падению вывоза из Китая и глобальному кризису (см. «Почему Гитлер начал войну и почему распался СССР?»). 

Сталкиваясь с вызванными кризисом   серьезными социально-экономическими  проблемами в своих странах,  Запад не готов вкладывать  усилия в нехищническое  развитие стран Азии, Африки и Латинской Америки.  А без такого их развития невозможно сейчас полноценное включение их человеческого потенциала в  общее развитие человечества. 

Однако  в истории существует и другой опыт взаимодействия  «центра» и «периферии», чем в случае «морских» империй и пришедшего им на смену неоколониализма   - это опыт так называемых континентальных («теллурократических») империй: Австрийской, Российской и, в первую очередь, СССР.
 
Что касается Австрийской империи, то показателен сам факт ее преобразования в 1867 году  в  так называемую дуалистическую монархию  Австро-Венгрия.  Венгерской части государства  была предоставлена  самостоятельности во внутренних делах.     Общеимперской оставалась  внешняя, военная  и финансовая политика. Австро-венгерское соглашение в 1868 году было дополнено  похожим на него Венгеро-Хорватским соглашением.  Также в   начале 70-х годов 19 века   был разработан, правда, неосуществленный,  план преобразования Австро-Венгрии в триединую австро-венгерско-чешскую  монархию.

При этом  «в  Чехии и в других областях росла национальная буржуазия, добивавшаяся уравнения в правах с буржуазией господствующей нации», (Всемирная история. Энциклопедия. Издательство Социально-экономической литературы , Москва, 1960, том 7, ч.1, гл.8).  То есть так называемая национальная буржуазия небезуспешно конкурировала в империи с буржуазией австрийской.

Скажем пару слов  о Российской империи. Принято вслед за большевиками называть ее тюрьмой народов. Однако вот в результате революции 17 года из этой тюрьмы  вырвались страны Прибалтики. Как же протекало дальше их промышленное развитие? «Уровня промышленного производства 1913 года Эстония и Латвия за весь период их независимого существования так и не достигли. В Латвии, например, машиностроительная продукция составила в 1940 г. всего 40% от уровня 1913 года» (Прибалтика и Средняя Азия в составе Российской империи и СССР: Мифы  современных учебников постсоветских стран и реальность социально-экономических подсчётов. Доклад под ред. А.А. Данилова, А.В. Филиппова  на конференции "Неконфликтное прочтение совместной истории - основа добрососедства", М., 2010, сайт  Национальной лаборатории внешней политики, с.40 ).
 
Что касается Средней Азии  или Туркестанского края, как она тогда называлась, то после присоединения ее к Российской империи до конца 19 века "она оставалась дотационной территорией: ежегодно ввозилось промышленных товаров и металла на сумму 15 миллионов рублей, а вывозилось сырья – на сумму 10 миллионов рублей" (там же, с.115).

Сравним это с историей взаимоотношений Англии и Ирландии: «Уния между Великобританией и Ирландией (1800)  окончательно определила статус Ирландии: в политическом отношении она стала бесправной провинцией, в экономическом — земледельческим округом, поставщиком дешевой рабочей силы и сырья, рынком сбыта для английской и шотландской буржуазии. Молодая ирландская промышленность не могла выдержать конкуренции своего «партнера». К 40-м годам XIX в. даже такая ее традиционная отрасль, как текстильное производство, уже влачила жалкое существование. Ирландский революционер Томас Мигер в 1847 г. подвел печальный итог британского господства. «Дублинская хлопчатобумажная промышленность, — писал он, — в которой было занято 14 тыс. рабочих, уничтожена; 3400 шелкоткацких станков уничтожено; производство саржи, в котором был занят 1491 рабочий, уничтожено; фланелевое производство Рэтдрема, производство одеял в Килкенни, камлотовый промысел в Бэндоне, шерстяные мануфактуры Уотерфорда, ратиновые и бауковые мануфактуры Кэрри-он-Сюр уничтожены. Есть только одна отрасль промышленности, которую пощадил акт об унии. Это процветающая, привилегированная отрасль — ирландское похоронное дело».(История Ирландии, М.: Мысль, 1980, под ред. Л.И.Гольмана, гл.VII).

В 20-х годах 20 века «ирландские банки…  служили насосом для перекачки ирландских денежных средств в Англию и ее колонии… по некоторым данным, в середине 20-х годов в метрополии и ее владениях было вложено 90 млн.ф.ст. ирландских денег — сумма, вдвое превышавшая английские капиталовложения в Ирландии. Отсталая, зависимая Ирландия активно участвовала своими капиталами в послевоенном возрождении британского империализма»  (там же, гл. XII)

Что касается СССР,  то в 2001 году вышла книга  американского ученого Терри Мартина «Империя положительного действия» (Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939.Ithaca, L.:Cornell UP, 2001), посвященная так называемой национальной политике советского государства. Под положительным действием Мартин понимает  положительную дискриминацию нерусских народов  империи, то есть получение ими привилегий по сравнению с русскими. На этом принципе в первые десятилетия СССР и была построена его национальная политика.  При этом «важной частью национальной политики было экономическое выравнивание, приоритетное развитие «отсталых» народов, к которым были отнесены все народы СССР, за исключением русских, украинцев, белорусов, поляков, немцев и евреев» (Миллер А. Империя Романовых и национализм. М.: НЛО,2006, с.211).

 Вот этот опыт   современная Россия могла бы применить по отношению к развивающемуся миру, прежде всего по отношению к Китаю, вернув свои утраченные в конце 50-х годов прошлого века позиции в китайской экономике.   На этой, более справедливой модели развития мира, могла бы Россия строить свое региональное и глобальное лидерство. (Не будем лицемерить:  лидерство – задача  любой страны, общества и индивида. Все дело в том, какими методами вы стремитесь достичь этого лидерства – помогая другим или угнетая их и живя за их счет).


Однако существует и более мрачный сценарий будущего. Мы говорили, что одной из причин достижения Англией глобальной гегемонии было  отсутствие  бремени  участия в противостоянии «сверхдержав" -  между Габсбургами и Османами.  Именно Британия оказалась победителем в Первой мировой войне, когда рухнули Османская, Австро-Венгерская и Российские империи, обремененные вековым противостоянием. 

«В пространственном отношении Британская империя достигла своего максимального расширения именно после Первой мировой войны.  Ее пространство существенно увеличилось по сравнению с  «золотым веком» королевы Виктории. В 1931 году она занимала площадь 34 650 тысяч кв. километров (более  одной пятой  всей  земной суши- А.П.) при населении в 485,5 миллионов человек (почти четверть всего населения земли - А.П.)… Под ее контролем находилось до четверти мировых разведанных запасов нефти и 28% мировой добычи угля» (Б.Кагарлицкий. От империй к империализму., ГУ-ВШЭ, М.: 2010, стр. 600).

«После Первой мировой войны Британия... оказалась единственной глобальной державой» (там же, с.602). И теперь это глобальное бремя тянуло ко дну уже Британскую империю. «В каждой части мира она сталкивалась с местной державой, чьи силы были сопоставимы с британскими (в этом районе – А.П.)\ или превосходили их.  На континенте возрождалась Германия. В Средиземноморье набирала силу Италия. На Тихом океане укрепилось  влияние Японии. На Атлантическом океане усиливались позиции США, а в Латинской Америке британский империализм полностью уступил свою господствующую роль американцам. Средств для того, чтобы в равной мере поддерживать британское присутствие во всех регионах, не хватало…. главная проблема была не в том, что отсутствовали ресурсы для защиты империи, а в том, что ей все труднее было справляться с дополнительными задачами, стоявшими перед ней из-за ее роли мирового гегемона» (там же, с.602-603).

Соответственно, и победа во Второй мировой над Германией далась «лишь за счет концентрации всех имеющихся ресурсов в Западной Европе. А это означало неминуемый закат империи… оказывалось невозможным  одновременно вести в Европе тотальную войну против Германии  и защищать имперские интересы по всему миру» (там же, с.616).

Глвным бенефициаром  двух Мировых войн оказались США. Теперь они выступали во внутриевропейских конфликтах, как морская  держава, не связанная необходимостью участия в европейских противостояниях. 

«США с 1914 по 1917 г. придерживались нейтралитета. В этот период США удовлетворяли спрос воюющих государств на боеприпасы, оружие, обмундирование солдат и офицеров. Огромные прибыли были получены от поставок в Европу продуктов питания. США использовали в коммерческих целях рынки сбыта, источники сырья и объекты приложения капитала на тех территориях, которые находились до войны в сфере интересов Англии и Франции…. Из-за многочисленных военных контрактов чистая прибыль американских корпораций выросла с 1914 г. до заключения Версальского договора в 2,5 раза… вдвое выросла сумма капитала, инвестированного в промышленность. Сбор пшеницы увеличился с 1913 по 1919 г. в 1,5 раза. Очень успешно США решила проблему внешней задолженности в 7,2 млрд долларов. Союзники для оплаты американских поставок распродали значительную часть своих инвестиций…Военные долги стран-союзниц за товары, полученные от США, составили 9,5 млрд долларов. Таким образом, страна превратилась из должника в крупнейшего международного кредитора и заняла ведущее место в мировой торговле…Национальное богатство страны, выросло за 1914— 1918 гг. в 2,5 раза, США сосредоточили в своих руках 1/2 золотого запаса наиболее развитых стран Запада….
Промышленные компании Соединенных Штатов к концу войны …сосредоточили в своих руках 50% мировой добычи каменного угля, около 70% нефти, 60% меди. Они выплавляли 3/5 чугуна и стали, выпускали 85% автомобилей. Страна в первые годы после окончания войны, в 1919—1920 гг., не снижала объемы экспорта в Европу продуктов сельского хозяйства, сырья, выдавала кредиты» (Толмачева Р. П. Экономическая история: генезис рыночной экономики: Учебник. — М.: ИТК «Дашков и К°», 2002, гл.6, 1).

Более того,  «США вступили в войну лишь 6 апреля 1917 г., когда уже было ясно, что победят страны Антанты и ее союзники. Поэтому ее людские потери были минимальными — 120 тыс. человек» (там же).   При этом США значительно усилили свое влияние в Европе, активно участвуя в формировании  послевоенной так называемой Версальской политической системы Европы.

Похожая тактика была выбрана США и во время Второй мировой войны, что привело к окончательному установлению их  мировой гегемонии. Ряд исследователей указывает также на активную роль США в приходе в Германии к власти Адольфа Гитлера, политическая программа которого открыто провозглашала курс на войну. 
 
Поэтому весьма вероятно, что, обладая таким опытом, США могут попытаться выйти из экономического кризиса за счет поддержки или провоцирования военных конфликтов в Европе или\и на  Ближнем Востоке.

Обратим внимание еще на одну черту Мировых войн. «Через два года (после окончания Первой мировой)  в воевавших странах проявился "эффект восстановления" национальных экономик. Успешно выполняются задачи достижения довоенных показателей по важнейшим показателям национального хозяйства: размерам посевных площадей; поголовью продуктивного и рабочего скота; протяженности транспортных коммуникаций; станочному парку на промышленных предприятиях; объемам выпускаемой продукции в промышленной и аграрной сферах.» (там же).

Аналогичная ситуация была и после окончания Второй мировой. К примеру,   
«к 1951 году промышленное производство в ФРГ достигло довоенного уровня:  в 1948 его прирост составил 50%,  в 1949 и 1950   -  по  25%, в 1951 – 18%.  В качестве факторов роста называют мобилизацию внутренних ресурсов, поддержание на низком уровне народного потребления,  большие резервы высококвалифицированной рабочей силы. При этом наблюдался  активный рост монополий: в конце 1953 года на 2.3% от общего числа предприятий работало около половины рабочей силы и выпускалась половина продукции страны» (Гастарбайтическое чудо, http://proza.ru/2013/08/06/887).

Таким образом, за счет обнищания населения война создает ресурс дешевой рабочей силы, прибыль от использования которой присваивается монополиям.  Поэтому в интересах правящих кругов и монополий США  создание такого источника дешевого труда  в ходе военных конфликтов на территориях с квалифицированной рабочей силой.   
 
Будем надеяться, что реализуется первый сценарий выхода человечества из экономического кризиса.   И в меру своих сил работать в этом направлении.