Подруге детства посвящается
Свой старый дом Наташа не любила, но с годами настолько срослась с ним и с Центром, где он стоял уже полтора века, что даже не представляла себе другого, более комфортабельного места жительства. Здесь всё оставалось неизменным. Никакие ремонты и перестройки не осквернили первоначального замысла архитектора. Это же чудо какое-то! В самом центре Москвы, на одном из холмов, сохранился в своей первозданной нелепости и серости этот "шедевр", предназначенный изначально для проживания нищих старушек. А дело в том, что дом располагался на территории между двумя переулками так, что с улицы его и видно не было. А в переулках дома обновляли или строили новые, делались "евроремонты", снаружи сверкали стеклопакеты и висели спутниковые антенны - атрибуты "хорошей" жизни.
Наташа каждый день на работу и обратно шла мимо чужой, такой близкой, но недоступной действительности. В подъезде, подчиняясь приказу мэра, сделали металлическую дверь с кодовым замком. Она открывала её и входила внутрь навстречу устоявшемуся "столетнему" запаху, поднимаясь по каменным, продавленным временем, ступенькам. Было чуть-чуть скользко, как на ледяной горке в марте. Если ноша была тяжёлая, она немного отдыхала между третьим и четвёртым этажами, но никогда не ставила сумки на огромный и пыльный подоконник в силу своего постоянного страха подхватить инфекцию. Вот, наконец, на последнем пятом этаже дверь её квартиры, тяжёлая, лет пятьдесят назад обитая чёрным коленкором, местами облупившимся. Наташа заходила в своё жилище, которое следует описать повнимательнее.
Длинный узкий коридор-туннель, по правой стороне которого расположены три комнаты, а завершением его является четвёртая. Общая площадь всей квартиры - метров шестьдесят пять - от шести до пятнадцати, ещё есть кухня - восьмиметровка и туалет. Горячая вода в квартире не была предусмотрена, так всё и осталось на веки вечные. Раньше, лет сорок назад, здесь проживало много людей, в каждой комнате по семье, но постепенно квартира опустела - кто умер, кого выселили. Остались только Наташа с мамой, старушкой восьмидесяти с лишним лет. Последнего соседа они похоронили в 1992 году. Комнаты они приватизировали и стали полновластными хозяевами всего этого добра. Сосед жил в дальней комнате. После него там осталась мебель, громоздкая, сделанная в эпоху социалистического ретро двадцатых годов, а, может, и раньше. Было непонятно, как её могли затащить сюда, ведь в двери мебель не проходила, как, впрочем, и в окна тоже. Так и сохранилась эта "музейная" редкость до лучших времён. Наташа с матерью были не в силах сдвинуть её с места. Всё было огромным: буфет с резными стёклами, шкаф трёхстворчатый, кровать металлическая с шариками-набалдашниками.
Наташа очень редко заходила в комнату соседа. Она возвращалась с работы уставшей. Сил хватало только, чтобы приготовить ужин себе и матери, которая целый день без дочери ничего не ела. В выходные Наташа ездила за продуктами на рынок, чтобы купить что-то подешевле, нежели в Центре, а вечерами иногда ходила в гости к знакомым или в театр. Вот так протекала её незатейливая жизнь без перемен и надежд, да и до пенсии оставалось не так уж много. У подруг были дети. Они учились, выходили замуж или женились - кто удачно, а кто нет, но это была жизнь в развитии, такая жизнь, которой у Наташи, обрекшей себя на безбрачие ещё в молодости, быть не могло. А это всё-таки печально.
Как-то весной она убиралась в квартире: вытирала пыль, мыла крашеные дощатые полы в комнатах и коридоре. Неожиданно оказалась перед дверью соседа. Наташа открыла её - там стояла тишина, как в вакууме или в космосе. Даже пыли нигде не было. Она подошла к шкафу и забралась внутрь. Непонятно, что толкнуло её сделать это. Пружинная створка захлопнулась, и она оказалась в полной темноте и безмолвии. Вдруг откуда-то снаружи раздался далёкий голос. Это женщина звала своих детей, играющих на улице, домой.
Потом Наташа услышала разговоры, перебранку где-то рядом, со стороны коридора и других комнат - как будто в квартире было много народу. Она побоялась открыть дверцу и выйти наружу, поэтому продолжала сидеть, затаив дыхание. Незаметно вздремнула, потеряв счёт времени. Очнувшись, поняла, что опять всё стихло. Тогда она осторожно вылезла из шкафа и пошла на кухню к матери, которая уже забеспокоилась, не видя дочери. Мать сидела в своём любимом кресле в обнимку с рыжим котом, единственной их отрадой.
Позже Наташа проанализировала происшествие. Она и верила, и не верила, что попала в прошлое. Чтобы расставить всё по местам, несколько раз повторяла опыт. Переход получался тогда, когда дверца шкафа захлопывалась с сильным свистящим звуком; а если беззвучно - то нет. Да, ещё самое главное: чтобы вернуться обратно, надо забыться, заснуть.
Наташа стала постоянно размышлять над открывшейся возможностью, ведь попасть в семидесятые годы для неё было так заманчиво. Там осталось всё близкое и знакомое... Работа, когда всем платили примерно одинаково, а цены оставались постоянными и за квартплату, и за продукты. Там дёшево можно было купить самое необходимое, пусть даже постояв в очереди несколько часов. Такая реальность без компьютеров, мобильных телефонов и других новомодных штучек была понятна ей, туда она стремилась, там хотела остаться навсегда. А что это были именно семидесятые, она узнала, осмелившись однажды приоткрыть дверь шкафа, где и увидела на стене отрывной календарь. Только одно обстоятельство удерживало Наташу - мать. Пока она жива, дочь не может уйти, оставив беспомощную старушку одну, ведь ухаживать за матерью больше некому. Так что оставалось ждать. А сколько времени - Наташе было всё равно, ей даже хотелось, чтобы родной человек пожил подольше. Наташа была счастлива, как никогда раньше, ведь такой шанс выпадает один раз в жизни или не выпадает вообще, и она этим обязательно воспользуется.