===========
Всё, что ты можешь вообразить — реально.
Пабло Пикассо
===========
Ты мне надоел.
Хочется ещё один раз провести по твоей бледности, почувствовать шероховатость и отвернуться. Возможно, ещё разок бросить взгляд на скучающую застывшую гримасу и уж точно больше не прикасаться к тебе. С тобой скучно. Ну что? ЧТО??? Да! Я хочу другого! Чтобы живой и улыбчивый, чтобы отвечал на мои взгляды, чтобы реагировал на мои мысли, чтобы жил мной. Мне нужен ОН. Такой весь податливый и строптивый одновременно. Чтобы временами был стыдливо молчаливым и в то же время чтобы заставлял меня моментально затыкаться. Хочется его рук… Ох уж эти мужские руки! Крепкие, сильные и одновременно такие робкие и аккуратные. Зачастую шустрые, ловкие, подвижные, но временами безумно успокаивающие. То гибкие и изящные, с трепетом мягко держащие тебя, то оцепенелые и прохладные, спокойно касающиеся, а порою мощные и жаркие настолько, что дух захватывает и сердце пропускает удар. Преступно шикарные мужские руки, перекатывающиеся мышцы, кожа, покрытая волосками, заметные вены, сильные запястья, кисти, пальцы… Господи! Остановите меня.
***
Мужчина захлопнул альбом с фотографиями и оттолкнул его от себя. Тот мягко проскользил по лаковому покрытию стола и остановился, лишь упершись бархатистым переплётом в основание настольной лампы.
- Надоело разговаривать с тобой через фотографии, - еле слышно пробормотал он и снова глянул на фотоальбом. – Скорее бы ты уже приехал, Заяц…
Потянувшись, он закинул руки за голову и улыбнулся. Однажды чудак Уорхол заявил, что, мол, любовь в фантазиях гораздо лучше, чем любовь в действительности! А самое возбуждающее по его мнению - это если ты влюбляешься в кого-то и никогда не занимаешься с ним сексом, да и самое безумное притяжение возникает всегда между двумя противоположностями, которые никогда не сходятся. Чёрта с два! Пусть это напишут в Hustler, где-то между порнофотками и статьёй в области экономики, внешней политики или обсуждением социальных вопросов.
- Я гедонист, мать его, в седьмом поколении! - заверил неизвестно кого мужчина, и его реплика рассыпалась в пустоте квартиры. – Удовольствие - высшее благо и, собственно, цель жизни. По крайней мере, удовольствие быть с ним…
На память тут же пришла недавняя поездка в Питер, когда они вдвоём с Зайцем позволяли себе пошалить прямо на вечерних улицах слегка подуставшего от дневной суеты города. Почему-то тот вечер остался в памяти как «Боснийский». Так ОН его назвал, а выспрашивать причины такой ассоциации или просто спорить вовсе не хотелось, мужчина тогда лишь немного удивлённо приподнял бровь и улыбнулся…
***
Тёмный питерский двор, арка на улицу в дымно-свинцовом тумане, светлые матовые круги от фонарей, голая каменистая стена, влажно блестящие квадратные булыжники мостовой, один мужчина лицом к стене, упираясь в неё руками на уровне головы. Второй - перед ним, опустившись на корточки, но потом он вдруг опирается прямо на влажные камни широко разведёнными коленями, его затылок плотно прижат к стене, одна его рука поднята вверх как в мольбе… Только это не просьба о пощаде! Она гладит под одеждой мужчину, стоящего перед ним, медленно, сладко, жадно, изучая его напряжённый живот, затем поднимается к груди… Стоящий мужчина резко прижимает голову второго властным движением, подавшись бёдрами вперёд и одновременно притянув того за затылок. И вот чужая рука на груди сползает всё ниже и ниже по вмиг вспотевшей коже: солнечное сплетение, рёбра, живот, бок, выступающая тазобедренная косточка, ремень, пряжка, пуговица, молния... Оба гулко и неотвратимо тонут в невероятных чувствах, ощущениях, желании…
***
- Господи... – в комнате тихо простонал мужчина. Встав из-за стола и сделав пару шагов, он рухнул на диван. – Зай…
Иногда у него бывало такое настроение, что очень уж хотелось бросить абсолютно всё и послать абсолютно всех на далёкую китайскую гору Кху Ям. Именно в такие моменты, благодаря своей фантазии, он находил пошлый умысел в любой приличной фразе или невинном действии, и именно в такие моменты очень не хватало ЕГО.
- Просто немыслимо, - пробормотал мужчина и потянулся всем телом, одновременно упираясь основанием ладони в выпуклость внизу живота, отчего горло издало хрипловатый, но протяжный звук. - Ссора без секса – нервы на ветер. Как же я по тебе скучаю…
Последняя фотография, которую он приклеил в их альбом всего пять минут назад, была сделана пару недель назад. Там они оба с взлохмаченными волосами, красными носами, слезящимися глазами, под скомканным пледом и с кружками в руках, наполненными «пылающим вином» - болеют… Лечиться надоело, и организм требовал праздника. Бесконечное молоко с мёдом и чай из шиповника как-то совсем не радовали, и им захотелось устроить себе кантри-пати: с искусственным камином, который втыкался в розетку, и бутафорскими дровами, которые шли в комплекте и довольно правдоподобно потрескивали; с ароматным глинтвейном, разлитым по кружкам с надписями «Солнечное совершенство» и «Заботливая нежность»; под вязаным пледом с огромными пушистыми лапами бахромы и чудаковатыми помпонами по углам; с медовыми пряниками-человечками, политыми глазурью, которые сначала «целовались» друг с дружкой, потом грязно тёрлись своими плоскими телами, а после и вовсе были съедены…
В квартире раздался телефонный звонок, и мужчина, дернувшись от неожиданности всем телом, сел на диване. Поднявшись, он прошел через комнату и снял трубку.
- Да, алло…
- …
- Зая!!!
- …
- Когда? Куда? Уже?! Лечу!
- …
- Обожаю тебя!
Последующие восемь минут он носился по квартире, стягивая на ходу домашние шорты и натягивая на себя трусы и джинсы, роясь в ворохе одежды на стуле в поисках свитера, и, путаясь в рукавах, облачался в него. Ещё он успел сполоснуть одинокую чашку с засохшими разводами какао на стенках, сунуть фотоальбом на полочку под журнальным столиком, спрятать футболку своего Зайца, с которой провёл не один вечер, вдыхая родной запах, всовывая руки в немного растянутые рукава и засыпая с ней прямо на диване, не имея желания перебираться в спальню.
Ещё пара минут, и вот он уже летит по лестничным пролётам, не дожидаясь лифта, размахивая лётным «бомбером», звеня ключами на толстом кольце брелка и перепрыгивая через две-три ступени. Уже на улице он поспешно натянул куртку, упал на сидение авто и вставил ключ в замок зажигания. Выруливая со двора, он неизвестно зачем выкрикнул залихвацкое «Йу-ху!» на весь салон и поехал по проспекту в сторону центра города.
- Как там у Ремарка? – сам у себя еле слышно спросил мужчина, задорно постукивая указательным и средним пальцами по оплётке руля, одновременно щёлкая рычажком поворотника, чтобы свернуть на перекрёстке. - Цветы должны быть без повода? А счастье? Вроде настоящим? - посигналив подрезавшей «бэхе», мужчина матюгнулся и снова притопил до следующего красного светофора. - Ну, тёплый дом у нас есть, взаимная любовь – тоже. Значит, по-классику, остаётся забить болт на погоду…
А больше ничего и не оставалось, поскольку за лобовым стеклом была хмарь из сгустка дрожащих капель в осеннем воздухе и унылого сумеречно-хмурого пейзажа вдоль дороги. Сезон жёлто-палевой депрессии как-то очень нагло напрашивался, но всё никак не решался вылиться проливными дождями из тяжеловесных туч.
- Ну, каждому солнцу нужны свои собственные тучи… - философски заметил он и улыбнулся.
Так звал его ОН. Это вызывало мелкий тремор в конечностях и желание превратиться в большого и пушистого человекоподобного коалу, чтобы обвить своими руками и ногами любимого мужчину да повиснуть на нём. От обращения «Солнце» у него внутри неизвестно откуда появлялся ванильный пудинг, и на него слетались крохотные невидимые бабочки, которые тёрлись своими крылышками о кожу и вызывали щекотку…
Сигнал чужого авто заставил мужчину дёрнуться и притормозить. Все машины как-то вяло сновали в дрожащем вечере и время от времени перечёркивали проезжую часть немыслимыми зигзагами. На углу дореволюционного здания гимназии, нависавшего вычурными балкончиками над проезжей частью, показались неоновые буквы вывески круглосуточного цветочного магазинчика, и машина, преодолев перекрёсток, притормозила на обочине, заслуженно получив в награду возмущённый клаксон зазевавшегося автолюбителя, которому теперь предстояло ждать целых несколько секунд, чтобы объехать его. Мужчина застегнул молнию «бомбера» под шею и выскочил на улицу, где уже начинал беситься затяжной, по-видимому, дождь. Он пока несмело черкал верхнюю одежду прохожих и забрызгивал крупными каплями лобовое стекло, поэтому мужчина рысью пробежался по тротуару до магазинчика и скрылся за прозрачной дверью с глухим колокольчиком. Уже через минуты четыре он опять показался в дверях, но теперь в его руке была небольшая охапка колючих стеблей, перевязанных широким поясом бумажных лент. Венчали этот сноп головки тёмно-бордовых розочек разной степени распущенности.
***
Впервые купленный букет вычурных роз в таком неприличном количестве немного смущал мужчину, который монотонно тёрся между киосками и магазинами аэропорта. Он не знал, как его держать – в ладонь он весь не помещался, под мышкой держать было неудобно, поэтому букет нагло болтался возле коленей, удерживаемый обеими руками. С минуты на минуту должны были объявить посадку, и ОНИ впервые встретятся здесь… Этот приезд Зайца был сродни религиозному празднику. Нет! Государственному! Хотелось и молиться на своего долгожданного гостя (возможно, даже встав на колени) и одновременно честь ему отдавать (возможно, всё так же – на коленях). С занятыми руками делать это было бы довольно сложно, именно поэтому встречать своего любимого он пошел с пустыми руками, оставив пышно-колючее недоразумение в киоске прессы…
***
Дождь всё набирал силу и уже нагловато хлестал по тротуару, загоняя прохожих под навесы остановок, под крыши зданий или в салоны автобусов и машин. Мужчина с увесистой связкой цветов метнулся с крыльца магазина к припаркованной на обочине машине и проскользнул на водительское сидение, устроив букет на переднем сидении. Он не очень любил «живые икебаны», завёрнутые в сеточки или шелестящие обёртки, отдавая предпочтение просто пучку цветущей растительности. Именно поэтому сейчас на сидении и лежал тугой «веник» одинаковых роз без всяких дополнительных травок и прочей бутафории.
Проведя пальцами по щеке и стерев мокрые следы дождя, он завёл мотор и тронулся с места, беря направление в сторону вокзала. Несколько кварталов он ехал вполне ровно, машины, кое-как смирившись с вечерним развратом осеннего дня, мирно выстроились в очередь и монотонно ждали своего черёда посигналить, матюгнуться, забыть о недавнем приступе нервозности и тронуться из очередной пробки в сторону плавного потока устремляющегося к тёплым домам. Машины иногда психовано повизгивали обрывистыми сигналами, пялясь включенными фарами в задние фонари впередистоящих, но всё равно продолжали нервозно пробираться через косые нити дождя к пунктам назначения.
Так он ехал ещё какое-то время, пока на одной из улиц, где машины снова замедлили ход до невозможности, у остановки автобуса, прям к нему под колёса чуть не угодила фигура в яркой курточке. Тут же прозвучал возмущённый хлопок ладонью по капоту, и фигура, трансформировавшись в очертания молоденькой девушки с мокрыми разноцветными волосами, склонилась, вглядываясь в лобовое стекло.
- Чертовка! Вот же… сучка крашеная… - мужчина легонько стукнул по рулю и фигура тут же исчезла, но зато щёлкнул замок задней двери.
- Подвезёте? – послышался тонкий голосок, и кто-то бухнулся на сидение. – Ну, едем, едем! – тут же скомандовала она, чуть взвизгнув.
- Ты кто такая? И почему решила, что я… - мужчина не успел договорить, как распахнулась передняя пассажирская дверца и в салон протолкнулась фигура довольно приличного, в отличие от девушки, паренька.
- Драсте, - учтиво поприветствовало это «приличное» и, подхватив букет, уселось на сидение рядом с водителем, водрузив на колени чужие розы. Ответом послужил стон с заднего сидения: «Ну вот, уже покатались…». Потом парень повернул голову к водителю, улыбнулся и представился: - Леонид.
- Да хоть Леопольд! – немного растерянно пробормотал мужчина и тут же ругнулся в сторону, так как в спину ему уже сигналили нетерпеливые водители. – Так, молодёжь, я в сторону вокзала, если по пути, можете сидеть, если нет – на улицу. Только живо! Я тороплюсь.
- Я еду, - заверила девушка, но тут же добавила: - А этого - нафиг!
- Я никуда не пойду, - негромко пробормотал паренёк. – Или выходим вместе.
Мужчина, не дожидаясь конца этой мелодрамы, выжал сцепление, воткнул передачу и надавил на газ. Машина, чуть буксанув, сорвалась с места и пошелестела по мокрому асфальту. В принципе, было понятно: влюблённая парочка подростков, одна сторона обижена, вторая не отступает и готова следовать за «принцессой». Эти роли часто примеряют на себя молодые люди, но некоторым это настолько нравится, что они до седых лет и старческого маразма играются в «обидки».
- Вот скажите, почему все мужики такие… - тоненький голосок с заднего сидения сделал паузу.
- Козлы? – с улыбкой помог мужчина. – Ну, наверное, в этом есть часть вины и тех, кто в них видит этих самых - рогатых. Но всё же это не повод кидаться под машину.
- Я не кидалась, - заверила девушка. – Просто кое-кто очень навязчив!
- Но ты же не хотела меня выслушать! – паренёк на переднем сидении попытался развернуться с увесистым букетом на коленях, чтобы видеть лицо обиженной девушки.
- А вы своей любимой женщине цветы везёте? Она, наверное, счастливая… - мечтательно протянула девчушка, не реагируя на слова своего парня.
Мужчина хмыкнул довольно громко, но всё же не хохотнул вслух. Было бы странно сейчас рассказывать первым встречным подросткам, куда и зачем он тащится в ночь с этой охапкой.
- Да он…а – счастилвы…ая, - вывернул непривычный оборот водитель и снова улыбнулся.
- Вы поссорились и поэтому такой большой букет, да? – прагматично поинтересовался парень, рассматривая цветы в своих руках. – Обычно мужчины отдариваются, когда есть чувство вины.
- Мой… моё сокровище, - выкрутился мужчина, придумав удобное обозначение своей половинки, - заслуживает цветы каждый день, и для этого мне вовсе не нужно делать что-то крамольное.
- Тогда она идеальная, - отмахнулся парень на пассажирском сидении.
- Тогда она ненастоящая! – парировала девушка. – Любая приличная женщина имеет право на маленькие странности!
Водитель уверенно вёл авто и улыбался этой милой перепалке. Наверное, приличные женщины, и правда, имеют права, возможно, даже на те самые маленькие странности, но ему намного больше нравились неприличные мужчины с большими странностями. Вернее, его собственный мужчина, который мог быть и жеманно-стыдливым, и в то же время страстно шептать: «Ещё! Ещё!!! Не останавливайся, пожалуйста…»
***
Он увидел своего Зайца ещё издали, когда тот озирался по сторонам и всё пытался выхватить из толпы пассажиров и встречающих того, к кому стремился сквозь многие и многие сотни километров. Мужчина стоял у колонны и, чуть прищурив глаза, рассматривал профиль своего долгожданного гостя, а когда тот немного нервно поправлял волосы, откидывая их назад, трогал оправу очков или растерянно дергал высокий ворот свитера – растягивал губы в блаженной улыбке. Безумно хотелось выкрикнуть под свод терминала его имя и моментально словить немного растерянный взгляд, а потом расправить руки в стороны и кивнуть – беги, мол, ловлю! Но тот не побежал бы, а залился румянцем, трогательно опустив глаза и еле сдерживая широченную улыбку. Именно поэтому тогда мужчина и подошёл сам. Тихо. Незаметно. Молча. Со спины. Подошел и обнял поверх рук, прижавшись всем телом, шумно выдохнув, уткнувшись в тёплую ароматную шею и еле слышно прошептав в затылок: «Приехал...».
***
- Приехали, - водитель притормозил за очередным перекрёстком и повернулся к пассажиру с букетом. – Выходи.
- Так ещё не вокзал, - жалобно проговорил парень и глазами скользнул по лобовому стеклу, где дождь рисовал водой, словно художник акварелью. – Можно нам с вами?
Мужчина снова улыбнулся и подмигнул промокшему Ромео.
- Иди к ней, - негромко проговорил он, кивнув головой в сторону заднего сидения и, протянув руку, дернул розу за головку, пытаясь выдернуть из своего букета цветок. – Держи, женщины любят романтику.
Парнишка взял в пальцы колючий стебель и посмотрел сначала назад, где сидела его девушка, а потом кивнул водителю и выскочил под дождь из машины. Через мгновение он уже садился на заднее сидение, и тут же послышалась возня и наигранное возмущение тоненького голосочка. Мужчина же снова надавил на газ и устремился в путь.
Дождь за стёклами перестал раздражать, дворники на лобовухе легко справлялись с потоком воды, в салоне пахло влюблённостью, а с заднего сидения доносились шепот и тоненький смех. Мужчина протянул руку и включил приёмник, настроив его на какую-то лёгкую волну. Фоновая музыка моментально укутала романтикой и оградила от беспардонного подслушивания. Когда-то и они с Зайцем так же, на заднем сидении, после летнего дождя и весёлой хмельной ночи возвращались домой из пригорода. Почему-то хотелось целоваться и тискаться, но зеркало обзора в салоне машины упрямо выхватывало сосредоточенный взгляд таксиста. Они, как школьники, лапались и одновременно старались выдерживать приличие на лицах, но нет-нет, да палились, когда пальцы одного или другого натыкались на что-то интимно-возбуждающее. Спасительная остановка на заправке и слова водителя о том, что ему нужно будет проверить давление в шинах, что-то там под капотом и купить моторного масла на доливку были встречены с еле сдерживаемым восторгом. В тот вечер дозаправка такси продлилась минут двадцать, и парни смогли по пьяной лавочке сотворить беспредел прямо на заднем сидении казённой машины. Наутро было мучительно стыдно, но к обеду, когда оба снова залезли под плед на диване для «потискаться», всё уже не казалось таким возмутительно беспардонным. Хотя… всё же, минут через сорок, когда целомудренный рассудок опять вернулся на своё законное место в черепных коробках, их обоих снова начало удивлять, как они вообще на такое вчера могли пойти? Что поделаешь – любовь. Кака така любовь? А вот така… Что голову сносит. Просто каждый сам для себя понимал, что не нужно окрылять того, с кем не собираешься в небо. А они – собирались, причём – каждую минуту их жизни…
- Спасибо вам. Можно вот тут у кинотеатра нас высадить, дальше мы уже пешком пойдем.
Голос парня вырвал мужчину из воспоминаний. Он притормозил за перекрёстком напротив освещаемого входа, как раз возле афиш с новинками киноэкрана.
- А дождь-то уже и закончился, - зачем-то констатировал водитель и посмотрел в салонное зеркало заднего вида, где отражались две пары сияющих глаз.
- Спасибо, что подвезли, - поблагодарила девчушка. – А можно ещё спросить?
Мужчина удивлённо приподнял бровь и замер в ожидании.
- У вас идеальные отношения или бывают сложности?
Вопрос был, скорее, риторическим, и вряд ли кто-то из взрослых отреагировал бы на него серьёзно или на самом деле ждал бы ответа. Но подростки ждали. Для них это был, возможно, очень важный момент. Кто знает, если бы каждому из нас в какой-то момент жизни кто-то неглупый ответил бы на этот вопрос, у нас всё могло бы сложиться совсем иначе.
- Ну, вообще-то, когда в отношениях сложности, нужно садиться и говорить друг с другом, подробно и спокойно объяснять свои претензии, желания и чувства, стараться вместе всё изменить, а не расходиться, боясь трудностей или чего хуже - бросаться в дождь под колёса чужих машин, - мужчина тихонько хохотнул. - Идеальных отношений не бывает.
- Значит, придется воспитывать, - засмеялась девушка и потрепала парня по голове.
- Значит, придётся дрессировать! – в тон ей поддакнул парнишка, и оба засмеялись.
- У каждого есть Свой Человек, - ответил водитель и сам себя зачем-то погладил по затылку. - Просто стоит дождаться его, - он сделал паузу и еле слышно закончил: - а кому-то беречь…
***
Шум аэровокзала как-то медленно схлынул и превратился в какой-то шелест, словно вокруг был лес. Изображение как-то вмиг потеряло резкость и расплылось причудливыми разводами, а в стороне от потока встречающих ярким фантомом стояло две фигуры.
- Я не мог не приехать... – голос Зайца дрожал и в то же время был удивительно спокойным.
Руки мужчины ослабили захват, и теперь он просто стоял за спиной и тихо пытался привести своё дыхание в норму.
- Повернёшься?
- Минутку…
- Сколько хочешь. Я могу ждать вечно.
- Не нужно вечно. Я не выдержу…
- Но я столько ждал, что теперь любая задержка – мелочь. Главное, ты тут, и я тебя чувствую.
- Сейчас…
Мужчина продолжал покорно стоять и смотреть в затылок, пока к нему не повернулись. Но взгляды их так и не встретились, поскольку долгожданный гость всё продолжал по-детски жмурить глаза, но его щёки уже пылали алым румянцем, а растянутые в счастливой улыбке губы обнажили ровный ряд зубов и розовый кончик языка…
***
Здание вокзала медленно выплыло из-за поворота, и как только машина выехала на площадь, оно помпезно показалось во всей красе. Череда фонарных огоньков деликатно опоясывала всю вокзальную площадь, а мокрые лавочки несмело ютились у подножия монументального сооружения. Его влажные стены поблёскивали, а большие старинные часы на фронтоне нехотя отсчитывали минуты, по-тихому воруя их у отъезжающих.
Мужчина закрыл припаркованную на стоянке машину и направился к зданию вокзала, где через подземный переход можно было выйти на перрон. Уже там, между венами железнодорожных путей, ёжась от едкого холода и вдыхая влажный туманный воздух, он ждал встречи. Несмотря на то, что вмиг продрогшее тело чувствовало себя не совсем уютно, внутри всё до самых краёв наполнялось бескомпромиссной радостью. По сути, радость — это когда душа перестает просить то, чего у нее нет, и начинает радоваться тому, что есть. Но у него был уникальный вариант! У него было всё, чего хотелось, и чувство счастья было перманентным. Даже усилий никаких прилагать не приходилось.
Мимо прошлёпал какой-то дедок с самодельной тележкой на двух колёсиках и большой клетчатой сумкой на ней. Рядом загудела компания молодых людей, как-то моментом дружно высыпавшая из подземного перехода, и тут же заполонила часть свободного перрона. Несмотря на довольно поздний вечер, встречающих и отъезжающих было предостаточно, поэтому мужчину без видимой поклажи, а следовательно – признаков пассажира, оттеснили к арке подземки. Да ему и без разницы, своего Зайца он увидит издалека и снова будет несколько минут любоваться его растерянным взглядом, который скользко будет касаться всех мужских голов, чтобы выхватить макушку своего любимого мужчины, прежде чем тот сам к нему подойдёт. Он обязательно задержится на ступеньках вагона и, прикусив губу, скользнёт глазами по перрону, а потом, вздохнув, спустится вниз, скинув на асфальт небольшую дорожную сумку. Но в эти несколько минут мужчина у арки опять будет с улыбкой любоваться профилем и анфасом, снова будет наблюдать за рукой, поправляющей волосы или касающейся оправы очков. Как тогда, в первый раз, когда…
***
После несмелых объятий, молчаливого поедания глазами друг друга и жадных хватаний цепкими пальцами за руки мужчины наконец-то обменялись первыми словами. Какими они были, никто толком не помнил, ведь главное было сказано невербально: когда каждое прикосновение орало о чувствах, словно в агонии, когда каждый жест ввергал в дикий экстаз, а шумное дыхание оглушало лавиной признаний. Где-то потом, как фон, прозвучало невнятное: «Мне нужно отойти. Дождёшься?».
Трёхминутный забег по просторным залам аэропорта, клокотание крови в висках, обух с наковальней в голове и под грудной клеткой, шум в ушах от бегущей по венам и капиллярам крови, наждак во рту вместо языка и мысли, мысли, мысли… Букет в охапку, не ощущая колючих стеблей, которые, прорвав целофан упаковки, впивались в ладонь, и обратный путь - К НЕМУ!
- Вот… Тебе... – это всё, что смог извлечь из себя мужчина, сипло с хрипотцой выдыхая и протягивая неуместный, как ему казалось в тот момент, дурацкий букет мещанских роз.
- Боже, Солнце… - это всё, что смогли ответить ему. И это было как джек-пот в миллион долларов! Нет, как государственная награда в области ядерной физики! Нет! Как… как… как… ЕГО благодарность. В глазах. В мимике. В жестах. Ради этого стоило ждать!
***
На перроне раздался механический голос диспетчера и обрадовал всех замёрзших, что поезд номер такой-то прибывает на нужный путь и что все печальные провожающие и радостные встречающие могут наконец-то лицезреть его воочию. Все моментально загудели, по-видимому, чтобы поддержать грохочущий звук приближающегося состава, а мужчина, взяв разгон, устремился вдоль железнодорожного полотна к голове поезда, чтобы принять в объятия своего путешественника.
Уже через минут десять они оба были у машины. Сумка валялась под ногами, букет - на мокрой крыше авто, а передняя пассажирская дверца полировалась джинсами и курткой Зайца.
- Я весь промок, - его шепот так ласкал слух мужчины, что было вовсе не важно, что именно он говорит, но задворками мозга всё же сигнал был уловлен: Зайцу некомфортно!
- Прости! Я тобой всю машину вытер, но я так соскучился…
- Да нет же, я не про это, - хохотнули в ответ. – Я весь вспотел. Из-за тебя, между прочим!
Они оба засмеялись и наконец-то устроились внутри машины, рухнув на передние сидения авто. Там они продолжили целоваться и изредка что-то говорить, пытаясь наверстать упущенное время. Они то смеялись, то снова замолкали, чтобы коснуться губами друг друга, то впопыхах рассказывали новости и снова погружались в поцелуи.
- Помнишь, как я к тебе в первый раз прилетел?
- Такое невозможно забыть…
- И как я стеснялся?
- Ты был очаровательным…
- И как постоянно краснел?
- Это было чертовски мило…
- И как спросил, можно ли тебя поцеловать?
- Это было самым трогательным, что я слышал за всю жизнь…
- И как просидели почти час в машине на парковке у здания аэропорта?
- И как делали остановки по дороге домой…
- И как… Э-э-э?
- Да…
- Может, и сейчас? Ну-у-у…?
Они оба снова засмеялись и обнялись. Словно и не было этого времени вместе, будто только вчера была встреча в аэропорту. Почему-то каждое расставание воспринималось как последнее, а встреча – словно первая. Отношения не приедались, эмоции не тускнели, а желание лишь прибавляло контрастности, яркости, насыщенности и звука.
Они оба прекрасно знали, что хороший мужчина обязательно скажет: "Я приеду", "Я встречу", "Я помогу", "Я не отдам". А вот настоящий мужчина: приедет, встретит, поможет и никогда никому не отдаст. И самое удивительное, что именно таким настоящим и, главное, своим, считал каждый из них друг друга.
Наверное, они плохо разбирались в мужчинах.
Возможно, они ничего не понимали в их логике и поступках.
Но, скорее всего, они совершенно их не знали, ведь идеальных мужчин, в принципе, не существует.
Но ведь им об этом никто не рассказал.
Поэтому они продолжали сидеть в полном неведении в своей машине на стоянке у здания железнодорожного вокзала, разрывая пространство салона авто сгустками своей позитивной энергии и выбросами счастья.
Как в первый раз.
Словно и не догадываясь о том, что ИХ не может быть в принципе.
Но это для других.
Для себя они существовали.
И это было охренительно!
И вовсе не важно, что так происходило уже несколько лет подряд.
Что ничего не поменялось с их первой встречи.
Главное, что им по-прежнему хотелось остановить время.
Что каждая встреча превращалась в маленький праздник их совместного дня рождения.
Что слова становились совершенно лишними.
И что сегодня окна машины опять запотели, а сверху снова начал тянуться хоровод капель дождя, умывая площадь у вокзала, цветные лавочки, спешащих прохожих под зонтами, отъезжающие машины, тёмную стоянку и забытый букет тёмно-бордовых роз на крыше припаркованного авто…