- Это как анестезия, - тихо произнес Пал Палыч. – Сначала ничего не чувствуешь… А потом это обрушивается на голову… Тебе пора заканчивать с выпивкой, Ромул, - заметил он, косясь на стол. – Ты же не сможешь сесть за руль…
- Я пью не на Ваши, Пал Палыч, - я опрокинул содержимое очередного стакана в рот.
Водка обожгла пищевод, но голова оставалась ясной, слишком ясной…
- Господи, - прошептал Пал Палыч, переставляя бутылку на другой край стола, словно это могло помочь. – Зачем же она забрала с собой ребенка? Ведь девочка могла жить… Господи… - он мелко затрясся, смахивая слезы с дряблых щек шейным платком. – Почему же ты мне не рассказывал, Ромул, что у тебя есть дочь? Почему ты мне ничего никогда не рассказываешь?..
- Проституция в районе 45, - я хлопнул стакан о клеенку, проигнорировав его причитания, - разрешена с 12 лет. Это единственное, что ее ждало, даже, если бы Регина осталась жива. Кто пошел бы к глухой гадалке, когда вокруг полно слышащих? Ей бы писали вопросы на бумажке?! Наверно, так было правильно… Наверное… - я встал, чтобы дотянуться до бутылки.
- Ромул… - Пал Палыч скомкал шейный платок и засунул его в карман пиджака.- Я все время корю себя за то, что не был рядом, когда ты рос в этом жутком интернате… Не навещал тебя, не поддерживал… Меня тогда занимала только борьба… Я слишком поздно понял, что бороться можно и по-другому…
Задребезжал дверной звонок. Я пошел отпирать, на ходу натягивая на себя мундир. Пал Палыч лихорадочно прятал бутылки за комод.
- Нам было назначено. Господин Павел… - женщина, высокая, статная, расточающая запах благовоний. Запах Холма. Так же пахнет от Лоры…
Рядом с ней девочка, по глаза замотанная в темную шаль.
- Господин Павел не принимает.
Они, поджав губы, смотрели на нашивки Подразделения у меня на рукавах. Вернее, женщина смотрела. Взгляд девочки оставался сфокусированным на дверной притолоке.
- Но мы записывались! Все по правилам! – женщина вдруг начала срываться на истерику. – Что мы нарушили, господин?!
Я смотрел на девочку. Она изучала притолоку.
- Ромул… - подсказал я, чувствуя, что водка начинает забирать.
Мне захотелось вышвырнуть их вон. Расстрелять из пушки. Заставить десять раз отжаться. Почистить мне сапоги. Все это было в моей власти… Нужно только найти подходящую Статью…
«Да здравствует Подразделение!.. Ура!..»
Я заложил руки за пояс.
- Моя дочь очень больна… - в голосе женщины послышались подобострастные нотки: теперь она глядела на пушку. – Мы записывались заранее, как полагается… Мы очень ждем, что господин Павел…
Ее дочь очень больна. А от моей дочери остался лишь пепел. И его даже не развеешь: не соберешь… Ведьмы сажают на месте таких пожарищ яблони, дома часто загораются и долго горят, рассеивая ночную мглу… Их не пытаются потушить, только поливают водой соседние…
Ибо есть то, что предначертано.
- Господин Павел не чародей… - сказал я, усмехаясь. – Он читает в душах, но ничего не может сделать с тем, что он там прочитает… Убирайтесь отсюда… - поймав испуганный взгляд женщины, я смягчился. - Могу подвезти вас на Холм, если вы добирались оттуда пешком…
Лора провела ладонью по моему лбу.
- А ты другой… Сначала мне показалось, что он вернулся… Теперь я вижу, что ошибалась… Ты не обижаешься? – она заглянула мне в глаза. – Не обижаешься, что я вас сравниваю?
Я пожал плечами, натягивая на себя одеяло. Какое это имеет значение для постельных развлечений? Светало, в комнату потянуло холодом. Алина, наверное, прождала меня всю ночь. Неважно, я и раньше уходил…
«Ты, словно шкатулка, которую открываешь, а там другая шкатулка, потом третья, потом еще, и еще… И нет конца!..»
«Вашей матери, наверное, нелегко дался выбор…»
Лора прижалась ко мне, обволакивая дремотным дурманом…
«Когда она бежала за Пределы, - сказал Пал Палыч, - то попросила меня, чтобы я убрал твои воспоминания… Она не хотела, чтобы ты страдал. Вы оба были ей дороги… Теперь я понимаю, что зря тогда пошел у нее на поводу…»
- Ты знаешь, - я зарылся в Лорины бесконечно длинные волосы, небрежно рассыпавшиеся по груди и животу. – В детстве я воображал, что у меня есть брат. У нас в интернате учились в основном дети бунтовщиков, казненных за измену. И у каждого из них была какая-то чушь, за которую они могли зацепиться взглядом… Какие-нибудь фотографии…
«Смерти нет…»
Я сразу и понял, что произошло. Словно начала рушиться под напором каменная стена, казавшаяся до сего момента незыблемой, и в образовавшийся проем ворвались звуки, запахи, цвета…
«Смерти нет, ибо душа вечна. Она во всем…»
- Это не отбирали? – Лора, как оказалось, внимательно меня слушала.
- Это хорошо прятали… - я усмехнулся. – Да и иной раз в этом не было необходимости, это было вот здесь, - я показал себе на лоб, накрыв ладонью ее пальцы. – И только у меня там, где все это у них хранилось, была такая дыра, как в кармане, который давно пора починить… И тогда я начал врать себе…
«Смерти нет, ибо душа вечна. Она все всем: в шелесте листьев, в пятнах солнца, играющего в кронах деревьев, в этих цветах и в Реке. Когда шумит Река, мне кажется, что они говорят со мной, все те, кого нет с нами сейчас… Все, кто навсегда остался в ее водах…»
Венок летит вниз, с громким хлюпаньем рассекая ряску и вздымая коричневые брызги.
«Смерти нет, ибо те, кто ушел, навсегда с нами…»
Два мальчика следят за венком, который, вращаясь, начинает медленное движение в сторону Нижнего Квартала…
«Смерти нет…»
Стена трещала под ударами памяти, камни сыпались в проем…
У нее черные глаза, такие же, как я наблюдаю в зеркале, дабы мне приходит в голову туда заглянуть. Она держит мальчиков за руки, а они недовольно морщат одинаковые лбы, пытаясь углядеть, куда скрылся венок, уплывший за границы обзора…
- Я начал врать себе, что у меня есть брат. Что я не один. Что кто-то, такой же, как я, живет где-то рядом, и мы обязательно встретимся. Вот белиберда, правда?..
Лора пристально смотрела на меня.
- Он тоже об этом думал, он рассказывал… Когда считал, что мне можно доверять… - она горько усмехнулась. – Он очень хотел тебя найти, когда был маленьким…
«С одним умершим из двойни сила уменьшается…»
Какие трогательные родственные чувства!..
- А потом уже не хотел? – усмехнулся я.
- Нет, - серьезно сказала Лора. – Потом он хотел, чтобы ты умер. Но это нарушило бы его планы…
«Когда шумит Река, мне кажется, что они говорят со мной, все те, кого нет с нами сейчас… Все, кто навсегда остался в ее водах…»
Жужжат пчелы над липами. Донатоса казнили 15 июля…
Куда бросить венок в память о его сыне? Это моя вина, я не должен был привязывать к себе… Не должен был знакомить его с Региной, не должен был равнодушно наблюдать, как она морочит ему голову, не должен был оставлять его наедине с мыслями об измене…
Блок Дознания – формальность, смертный приговор Гаю был подписан в тот день, когда его передали под мое руководство…
«Смерти нет…»
«Он очень хотел тебя найти, когда был маленьким…»
«Эти б… каналы…»
«Если бы у меня была возможность поменяться с Вами местами, дорого бы я заплатил за то, чтобы не помнить…»
- Я покончу с тобой, Рэм, чего бы мне этого не стоило, - прошептал я.
Тогда все снова встанет на свое место.
Сегодня дом приветливо улыбался всеми окнами: в цветной мозаике искрились яркие лучи солнца.
Я позвонил в колокольчик, и дверь широко распахнулась, словно кто-то стоял перед ней, только и дожидаясь сигнала. На пороге обнаружилась маленькая девчушка с по-волчьи острыми ушами, но не успел я подумать о Стандарте, как она исчезла, и вместо нее возник сам хозяин.
- Маркус меня поразил, - Артур, ухмыляясь, показал мне на диван возле камина. – Уже пять лет я не видел от него никаких официальных запросов… Исключительно подсылает этих безбашенных кретинов из Комитета. Полагает ниже своего достоинства, понимаете ли…
Он хлопнул в ладоши, и другая девчушка, постарше, в сильных очках, притащила поднос с двумя чашками.
В них дымилось кофе, которое мне так и не довелось попробовать в доме Лоры…
- Скажите, - начал я прямо, - может ли человек вспомнить то, что было заблокировано сознательно? Другим человеком?.. – добавил я, отхлебывая из чашки.
Будем надеяться, что Артур не настаивал его на дохлых мышах, как рассказывали в легендах о нем, передаваемых ведьмами друг другу…
Артур зевнул, разглядывая свою порцию.
- Если блок ставил Паша Курцер, - он, паясничая, прижал ладонь к сердцу, - то бишь, Ваш дядюшка, то, скорее всего, так и должно быть… Он, понимаете ли, гуманист… Ну, и потом… - мне показалось, что глаза его блеснули гордостью. – Машинка-то чуть-чуть поработала…
- Причем здесь гуманизм? – поморщился я.
Великий Маг умудрялся всегда так построить разговор, что я чувствовал себя просто беспросветным идиотом.
- Я сейчас поясню, - он явно наслаждался беседой. – Смотрите, человеку в палец воткнулся кусок ржавой железки, и его сложно вытащить. Через несколько дней, если продолжать курить бамбук, у человека начнется гангрена и… Собственно, понятно, - Артур пригубил кофе, и я невольно подумал о мышах. - Так вот, мое отличие от Курцера состоит в следующем. Я разрежу палец скальпелем и вытащу железку, человек будет орать, дергаться, не исключено, что потеряет сознание. Но результат будет достигнут через пару минут. Что же сделал бы Паша? Наш форпост нравственности, морали и прочих очень важных вещей, оставшихся, - увы и ах! - на том берегу реки Забвения? Он бы ковырялся в ране дня три, прекращая операцию при особо сильной реактивности и поминутно извиняясь за причиняемый дискомфорт!.. Вы считаете это правильным, Ромул?
- Не знаю, - сказал я, делая еще один глоток. – Я не лекарь.
- Не надо быть лекарем, чтобы понять, что нельзя рожать неделю, периодически отдыхая. Это противоестественно! – Артур допил свой кофе и снова хлопнул в ладоши, но никто не появился. – Плохо пока получается, - пожаловался он мне. – Тяжело дрессировать высокоорганизованных разумных существ, животные существенно более дисциплинированы.
Я смотрел на него недоуменно.
- Вы хотите сказать, что это ведьмы? Но ведь они не должны покидать границ Выселок!
- Ромул! – Артур закатил глаза к небу. – Мальчик мой! Я вас умоляю. Главному нужна моя база. Моя карта Вероятностей. Мой разум, наконец! Неужели Вы думаете, что он не закроет глаза на использование у меня в хозяйстве дармовой силы?
- Почему Вы не возьмете рабов? – продолжал гнуть я. – Они же положены Вам по статусу!
- Потому что, - Артур прикрыл глаза, демонстрируя, как он утомлен проявлением глупости сотрудников Подразделения, - рабы понимают только плеть. А мне претят физические наказания… Так вот. Я полагаю психику кристаллом, который можно и нужно огранять, отсекая лишнее и придавая ему совершенную форму. А Паша – чем-то вроде аморфной глины, которая лепится при определенных условиях. И чтобы, ни дай Бог, - или как он забавно означен в теперешней теологии, Кто-то: не поминание Господа всуе, доведенное до абсурда, - не навредить! Поэтому Последний Оплот и почил в бозе. Слишком много человеколюбия и полное отсутствие рационализма! Итак, - он поманил пальцем робко подошедшую к нему девчушку и что-то сказал ей на ухо, - что нужно Маркусу?..
- Маркусу не нужно ничего, - признался я. – Нужно мне. Я попросил его написать запрос. Видите ли, не хотелось еще раз наблюдать Ваши… Как Вы их называете?..
- Перфомансы, - в глазах Артура плясали веселые чертики. - Маркус делает все, что Вы скажете?! Признаюсь, я завидую Вам, Ромул!..
- Маркус хочет смерти Рэма, - резко сказал я, поднимаясь с дивана. – И мне хотелось бы получить информацию…
Артур посмотрел на меня в изумлении.
- Как убить Рэма? Да я откуда знаю?! Я же не связан с ним каналами особого…
- Как работают каналы? – я встал перед ним, положив руку на рукоять пушки. – Честно говоря, мне надоело, что Вы держите меня за тупицу. У меня официальный запрос!
Великий Маг поморщился.
- Успокойтесь, Ромул… Мне жаль, - подумав, добавил он. – Мне, правда, жаль… Глупая, абсурдная смерть… Никакой логики. Полтора процента вероятности! Полтора! Но эмоции… Они практически не вписываются в программу, ибо спонтанны… Она выпила слишком много зелья, когда узнала о его казни. И, главное, - Артур холодно усмехнулся, - о том, кто ее осуществлял…
- Да как она узнала-то?! – вырвалось у меня.
- О, Ромул… - он снова показал мне на диван, призывая присесть. – Все эти «Альянсы», горели бы они в Аду, они упускают в борьбе за права ведьм одну маленькую, но очень значительную поправку. Они не люди. Все-таки не люди. Я угрохал 15 лет, но теперь я могу сказать это наверняка… И потом, - Артур глумливо хихикнул, - каналы Особого Восприятия – это вам ни кот начхал… Вы можете сейчас патетически воскликнуть, что она его не любила, - добавил он, хотя я и не собирался раскрывать рта, - но иногда эти каналы открываются против нашего желания…
- Откуда вы все про всех знаете? – конечно, я сморозил очередную глупость. – Вы тоже не человек?
Некоторое время Артур молчал.
- Между нами говоря, в запросе не написано, что я должен тратить на Вас, господин из Подразделения, свое личное время. Я вполне мог бы отправить Вас изучать перфокарты, которые каждое утро кладут мне на стол девчонки вместе с традиционным бокалом Запредельного вина… И делать вид, что так и надо. Но… Давненько мне не доводилось беседовать с адекватным существом… - я промолчал в ответ на «существо», хотя так и подмывало расквасить ему физиономию: что-то было в Артуре такого, что делало его статус осязаемым, словно бы он был окружен невидимым защитным барьером, и я догадывался, что дело не только в магии. – Кстати, Вам, конечно, не понравится, что я скажу, но Ваша дочь бы, возможно, осталась жива, если бы Вы не вломились тогда в мое обиталище. Вы же видите, - он обвел руками комнату, хотя в ней не было, кроме нас, ни единой живой души. - Я вовсе не приживляю детям ослиные копыта, как бы не упражнялись юмористы из Ветра. Я, повторюсь, ставлю эксперименты исключительно с сознанием. Тех, кто меня заинтересовал, оставляю себе. Да, чаще всего они забывают, как зовут их матерей, - я, сильно извиняюсь, все-таки ни Николай Чудотворец, - но они живут, и нельзя сказать, что хуже, чем в этой клоаке… А души у них нет – и это, как вы прекрасно осведомлены, регламентировано вашими Скрижалями…
- Они могут любить, - недовольно произнес я. – Значит, есть душа-то…
- Собака тоже любит хозяина, - усмехнулся Артур. – Причем, заметьте, Ромул, собака любит хозяина искренне и беззаветно. Люди же называют любовью все, что приходит им в голову, а потом бесконечно возмущаются, что их чувства никому не интересны… Однако, вернемся к Рэму!..
Он удобнее расположился на диване.
- Ханс написал рапорт, - Маркус потряс в воздухе листками бумаги, сколотыми скрепкой. – Хочет перейти от Матиаса под Ваше начало, Ромул. Вы потрясли воображение сего юнца своей душевной стойкостью. За все Дознание, как он отмечает, на Вашем лице не дрогнул ни единый мускул. Признаться, я несколько удивлен, - продолжил он, небрежно откинув рапорт Ханса на лежавший перед глазами Кодекс в парадном кожаном переплете, подарок Главного на недавний юбилей. – Не ожидал… Я ни в коей мере не подвергал сомнению Вашу верность присяге, но… Во всяком случае, я думал, Вы будете более эмоциональны. В конце концов, Вы знали его больше года, вместе ходили на дежурства, вместе посещали одну…
Маркус испуганно подался назад, когда я выхватил Кодекс у него из-под носа и ткнул в него пальцем.
- Где?!.. Я спрашиваю, где, в какой Статье указано, что Вы имеете право залезать в мою голову?! Где эта Статья, я спрашиваю? Покажите!
Маркус нажал какую-то кнопку, и в комнате вдруг потемнело, словно глаза заволокло мутной пеленой.
- Вот так лучше? – его голос доносился, как из подвалов Блока Дознания. – Так проще понимать, с кем Вы разговариваете, Ромул?
Мне нечего было ответить. Постепенно свет вернулся.
- О, Кто-то, созерцающий этот паскудный мир во всем его великолепии, - процедил Маркус сквозь зубы. – Судьба всего Города находится в руках мальчишки с дурным характером и отвратительными манерами… Вы пока не сделали ничего, Ромул, позволяющего повышать голос на руководство. Вы спите с вдовой Кристиана, хотя это, мягко говоря, не вписывается в круг Ваших полномочий…
- Вы сказали, чтобы я вошел с ней в резонанс, - огрызнулся я, все еще чувствуя дурноту.
Как он умудряется так делать, черт его забери?.. Еще одно из чудо-приспособлений Великого Мага?
- Резонанс, - жестко сказал Маркус, - имеет весьма слабое отношение к плотским утехам! А Вы уверены, что она не морочит Вам голову?..
Я был не уверен.
- Еще один мальчишка, от которого мы озвереваем уже скоро год, - задумчиво продолжал Маркус, пролистывая Кодекс. – Последний Оплот хотя бы отличался последовательностью. Его действия можно было предугадать, поэтому мы и уничтожили его без особых потерь с нашей стороны… Рэм же наносит удары хаотично. Иногда мне кажется, что он вообще взрывает все подряд, не считаясь с жертвами. И, тем не менее, - все же нет пределов человеческой глупости, - на него молятся! Я уверен, что у каждого ученого осла висел бы его портрет рядом с рожей Донатоса, дабы портрет Рэма вообще мог существовать!..
- Можно повесить мой портрет, - ехидно встрял я, - пусть молятся на него…
Маркус усмехнулся краями губ.
- Я ценю Ваш юмор, Ромул, но он нас никоим образом не приближает к заветной цели… На самом деле, Рэм очень красноречив: не все его присные столь же фанатичны, как Гай, и до нас доносятся вести с полей, так сказать… Если бы Вы слышали его…
- Я слышал, - сказал я.
Маркус перестал листать Кодекс.
- Вы говорили с Рэмом?! Вы говорили с ним, и продолжаете вести себя, как ни в чем не бывало?! Где Вы его встретили?!
- Ты стал каким-то другим, Ромул, - Алина склонилась над кроватью, на которой я лежал, погруженный в размышления. – Все время молчишь… Не заикаешься даже о… - она присела рядом с подушкой.
Алина всегда отличалась деликатностью. Не то, что та, другая…
«Когда нужно сосредоточиться, - писали в каком-то толстом томе, выхваченном вчера наугад у нее из стопки древнего мусора, - нужно представить…»
Представить. С этим всегда было сложно. Не умею я представлять.
Я могу только видеть… Как оказалось.
«Нужно представить что-нибудь размеренное…»
Они сами-то понимают, о чем вещают?..
«Неторопливое… Например, листья, падающие с деревьев…»
Листья кружатся в воздухе и летят… Летят вниз… Долго-долго… С самой вершины Башни…
Голос Алины врезался в их пикирование.
- Я вчера была на Выселках, - разумеется, относила туда мои деньги, - Берта сказала, что произошло большое несчастье… Одна женщина убила себя, убила ребенка… Дом загорелся, их тела нашли, уже потом… Они похоронили их…
Листья летят с вершины Башни, рассекая прозрачный осенний воздух…
Похоронили. Это хорошо… Значит, я не зря тратил бензин.
- Ромул! – Алина заглянула мне в лицо. – Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю?! Или тебе, как обычно, наплевать на то, что происходит вокруг?! Столько боли, столько страданий… Почему, почему все так?!
«Потому что глубоки воды реки Зла, и не каждому суждено перейти ее вброд…»
Два мальчика играют в углу темной комнаты в железную дорогу. Ее лицо в круге света от свечи на столе, на безымянном пальце кольцо, которая она силится снять…
- Ты абсолютно уверенна в своем решении? Есть еще время, можно передумать… Нельзя разлучать их… Твой муж ужаснулся бы, узнав…
- Не трогай память моего мужа! – черные глаза вспыхивают яростью. – Ты всегда хотел занять его место, Павел, прикрываясь дружбой!..
- Как ты так можешь… - голос собеседника дрожит, как пламя свечи, роняющей капли на стол.
Ее имя… На «а», дальше границы проема, не расшатать…
Анна. Александра. Анастасия…
- Один из них вырастит солдатом Подразделения. Так гласит Кодекс. Придет время, и им придется наставить друг на друга оружие, потому что ты решаешь за них!..
Антония. Алла. Августа…
Августа. Имя, словно щелчок взведенного курка…
Мальчики, тянущие к себе один паровоз на двоих, одновременно поднимают головы, когда в ее кулаке раздается звяканье монеты.
- Значит, так тому быть…
- Ты не можешь писать судьбу! Это не в твоем праве!
- Не говори мне о правах, Павел! Каждый берет свое право сам! Глубоки воды реки Зла, и не каждому суждено перейти ее вброд… Но это не значит…
Монета взвивается вверх, мальчики следят за ней, затаив дыхание…
- Ромул… - Алина легла рядом со мной на кровать. – Последнее время мне снится сон… Что кто-то говорит, что ждет меня в назначенном месте, и я должна прийти туда… А потом я просыпаюсь… Мне так страшно, Ромул… Ведьмы говорят, что такие сны – предвестник скорой смерти.
Я обнял ее.
- Какая чушь вечно приходит в твою голову! Ты слишком много читаешь свои книжки…
Лора плотнее запахнулась в шаль.
- Он любил надевать на себя личины моих знакомых. Иногда мужа. Иногда даже женщин… Это забавляло его, а меня пугало. Мне часто хотелось порвать с ним, особенно, когда он исчезал надолго… Но я не могла… Каждый раз мне казалось, что я узнаю его заново. Невозможно порвать с тем, кто тебе не принадлежит…
«Почему ты всегда молчишь, Ромул, словно у тебя не хватает слов?!»
«Он очень хотел тебя найти, когда был маленьким… Потом он хотел, чтобы ты умер…»
Я поежился: Холм – самая высокая точка Города, открытая пронизывающим ветрам. В окна заползал туман, пришедший с Нижнего Квартала. Почему Лора всегда распахивает их настежь? Словно кого-то ждет… Кого-то невидимого… Кого-то, кроме меня.
Впрочем, меня Лора не ждет. Я просто прихожу.
- Когда я была маленькая, то часами простаивала под дверью, дожидаясь отца… В те времена им еще разрешалось перемещаться за Черту. Мне почему-то казалось, что тогда между нами, словно натягивается нить, и, пока я жду его, с ним ничего не случится…
За черту? Я силой сбросил туманную одурь.
- Вы жили… Где вы жили? На Холме?.. Какая Черта на Холме? О чем ты?
- Мы жили на Выселках, - Лора смотрела на меня спокойно, словно то, что она произносила, было столь же обыденным, как закрепить на пояс пушку, собираясь на работу. – Моя мать была ведьмой… Отец – ведьмаком… - зрачки у нее начали расширяться. – А ты разве не знал?.. Ты не знал этого, Ромул?.. Я думала, что Подразделению ведомы все тайны…
Я сел на кровати.
- Как такое может быть? У тебя же нет Отметин… Как так могло случиться?!
- Я не знаю, - Лора в шали на голое тело присела на край кровати, и я невольно отодвинулся, чтобы лучше ее разглядеть. – Говорят, так случается. Меня проверяли по 30 критериям Стандарта… А, ты думаешь, это так здорово, Ромул? – она резко повернула голову. – Ты думаешь, мне очень повезло, когда я не смогла жить вместе с ними? Когда в 14 лет, когда ввели поправку 12 бис, будь проклят Главный и шесть его Советников… - я покосился на открытое окно, надеясь, что на Холме все спят. – Будь он проклят! – заметив мое движение, она повысила голос. – Проклят! Проклят! Я повторю это снова и снова, и можешь тащить меня в свой Блок Дознания!..
Я поцеловал ее. Какое-то время она молчала, потом продолжила:
- В 14 лет сотрудники Подразделения вывели меня за Черту. Поправка 12 бис не просто не дозволяла выходить оттуда им, она не допускала и, чтобы мы, те, кто без Отметин, там находился… Ты удивлен, Ромул? Я вижу по твоим глазам…Отчего ты ничего не знаешь про эту поправку, а, Ромул?
Она ждала ответа, и я тяжело вздохнул:
- Поправку 12 бис отменили 5 лет назад… Никому и так не приходит в голову там жить…
Я никогда не задумывался прежде. Жить на Выселках… Без света, без канализации… Они платят втридорога за простые вещи, я давал Регине не так уж мало, но монеты утекали, как песок сквозь пальцы… Никакой работы, только б…о и колдовство. И чтобы кто-то сам, добровольно…
- Я была незнакома с ремеслами… Меня с детства учили ворожбе… Все, кого я любила, остались там, а я ничем не могла помочь, Кристиан подобрал меня буквально на улице… Сделал своей наложницей… Потом женой.
«Собака любит хозяина искренне и беззаветно. Люди же называют любовью все, что приходит им в голову…»
- Я была благодарна ему. Но только, когда появился Рэм, я узнала, что значит…
Я уже не слушал ее.
«Тогда между нами, словно натягивается нить, и, пока я жду его, с ним ничего не случится…»
Натягивается нить…
Нить…
Нить между двумя людьми…
Похоже, она даже не отдает себе отчет… Или отдает?
«Они не люди. Все-таки не люди».
«С одним умершим из двойни сила уменьшается…»
Она видела его лицо, однажды. Она вспомнила его.
«Резонанс имеет весьма слабое отношение к плоским утехам!..»
Особая Милость Главного… Зачем она мне, мне уже никого не спасти…
«Но это не значит…»
Интересно, что подумала мать, когда увидела, какой стороной монета опустилась на стол?..
Если она вообще что-нибудь подумала.
Эта девчонка была старше остальных. Один глаз, как у Регины, но, в отличие от Регининых обносок, эта наряжена, как на городской праздник…
- Господина Великого Мага нет дома, господин Ромул, - она стояла, сложив руки на груди, ожидая распоряжений. – Но Вы можете пройти, посмотреть пока документы, господин Великий Маг сказал, что мы должны оказывать Подразделению полное содействие…
Меня несколько удивило, что она заговорила. Хотя, чего это я, далеко не все ведьмы лишены дара речи. Просто обиталище Артура навевает мысли…
Что, интересно, за документы предлагается мне посмотреть?..
- Я никому ничего не обязан, - Артур в халате возник у нее за спиной, одна его рука легла на плечо ведьмы. – А уж господину Маркусу в особенности… Ромул! Может, мне сдать Вам комнатушку в мансарде?.. Вы зачастили…
- Я же выуживаю из Вас в час по чайной ложке, - недовольно произнес я. – Как в Блоке Дознания, право!..
- Неудачное сравнение, - холодно сказал Артур. - Я, - повторюсь! – не обязан Вам докладываться. Чихать я хотел на Ваш запрос! У меня плохое настроение с утра, это для меня достаточное основание, чтобы Вы пошли вон!.. - тонкая кисть Артура переместилась на спину девчонки, и она прищурила глаза от удовлетворенности своим приближенным положением. – Проводи, Эмилия!.. Впрочем, - он придержал девчонку за запястье. – Нет, проводи, но наверх… Я сейчас подойду, только приведу себя в должный вид, - он кивнул мне. – И распорядись на счет кофе. Скажи, что все они будут превращены в жаб, если будут, как и прежде, лениться…
Эмилия подобострастно улыбнулась, призывая меня подниматься по лестнице.
В уже знакомой мне комнате со столом и двумя креслами схема Вероятностей на стене была погашена.
- Вот! – Артур, вновь неожиданно возникший, махнул рукой ее сторону. – Микросхема полетела… А другой нет. И не будет, никогда. Все компьютеры, которые у нас в наличии, не подлежат ремонту. Все рассыпается, забери Кто-то Главного себе на небо или где он там сидит…
- Вы боитесь, что потеряете привилегии?.. – я не отказал себе в удовольствии его поддеть.
- Ромул, - на лице Великого Мага появилось кислое выражение. – Вы говорите чушь. Мне всегда найдется, чем развлечь Верховных Главнокомандующих. Вы, наверное, шутили, когда употребляли это забавное слово «боитесь»?.. Я ничего не боюсь, меня удручает, что все деньги из казны уходят лишь на поддержание средств Ликвидации в постоянной боевой готовности… Вы вообще в курсе, сколько стоит подзарядка этих милых штучек, в которых Вы и Ваши друзья так любите палить? А эксплуатация Установки? Зато, какова мощь, а, Ромул?! Вы оценили? Квинтэссенция небытия…
- Хватит! – я стукнул кулаком по столу. – Вы постоянно… Постоянно… - от ярости я запутался в словах. – Постоянно отвлекаетесь, и я так ничего и не узнаю!..
Артур перевел взгляд на немую схему Вероятностей, потом снова посмотрел на меня. Под глазами у него лежали тени, отчего он казался похожим на ведьмака.
- А Вы знали, Ромул, что все это разработки Донатоса?..
- Да Вы что! – искренне поразился я, чувствуя, что гнев рассеивается, все-таки Артур не зря держал в кулаке весь Город. – А как же…
- А вот так… - в дверь робко заглянула плохо видящая девчушка с подносом, и он указал ей на стол. – Это маленькое удовольствие стоит за Пределами в восемь раз дороже зелья, - заметил Артур, - но я не для того переживал Большое Наводнение, чтобы травить свой организм… Не знаю, какая была мотивация у Донатоса, ясно же, что это не тот инвентарь, который можно использовать для окучивания картошки… Он не делился своими планами… - я раскрыл рот, но Артур погрозил пальцем. – Не перебивайте! Но через пять лет после начала исследований ему вдруг стукает в голову, что эти средства никак нельзя применять. Видите ли, душа куда-то там не успевает перейти при мгновенной гибели материи… И это, мол, чудовищно! Даже в отношении врагов, ибо рушит…
- Куда она не успевает перейти? – напрягся я.
- Не имею ни малейшего представления! – Артур пил кофе маленькими глотками, видимо, растягивая его вкус. – Я как-то не забивал себе голову… Но с тех пор Донатос, как с цепи сорвался. Орал на всех углах даже не об этике и гуманизме, о них он всегда орал, а уже о сотрясании Основ. Это закончилось тем, чем закончилось, – я заметил в голосе Артура грусть. – Разумеется… Что тебе, Эмилия?
Девчонка в нерешительности топталась на пороге.
- У меня вопрос к господину Ромулу…
- Ну, задавай! Кофе отвратительный… Применяли бы, хотя бы, свои заговоры… - Артур поставил чашку на поручень кресла.
- Господин Ромул… - Эмилия, наклонившись, переставила чашку на пустой поднос. – Я хотела спросить… Мы могли бы забрать книги? У нее были очень хорошие книги, жаль будет, если они пропадут…
Я оторопело смотрел на нее.
- Какие книги? О чем ты?..
- Чародейские книги, - терпеливо повторила Эмилия. – Очень хорошие… Почти не пострадали при пожаре… Мы сразу начали тушить, огонь до них почти не добрался… До девочки тоже… Вот Регина…
Они лежали в обнимку, когда я пришел…
Я стиснул зубы.
- Мы похоронили их на нашем кладбище, - она продолжала, словно читая заученную речь. – Вы знаете, нам нельзя кладбища, но… Сейчас прах нельзя развеивать, вы же знаете… Так тоже ничего.
- Вы были в курсе, что она задумала… - я вцепился в подлокотники, чтобы не швырнуть в нее чашкой, выпитой только наполовину. – И вы ничего не сказали. Не отговорили… Вам нужны были книги, поэтому вы тушили дом… Почему же вы не забрали их сразу?!
- Нужно согласие… - Эмилия приблизилась к Артуру, будто ища у него защиты. – Иначе книги принесут несчастье…
- Забирай! – почти выкрикнул я. – И… Проваливай! У нас с твоим хозяином серьезный разговор!..
- Простите… - девчонка боком вышла из комнаты.
Артур усмешливо наблюдал за моей реакцией.
- Вы еще подвергаете сомнению факт отсутствия у них души, а, Ромул?.. Я вот все время думаю о том, что Вы мне рассказали, - продолжил он, не дождавшись моего ответа. – О словах Рэма. По-моему, это какая-то антинаучная фигня… Каналы так не работают…
- Тогда почему я еще жив? – буркнул я.
- Ну… - Артур зевнул. – Чтобы не убить человека, есть и ряд других причин, кроме магии… Привязанность, к примеру.
- Он меня не помнит… - усмехнулся я.
- Нет, Ромул! – Великий Маг вдруг оживился. - Вы ошибаетесь. Его не помните Вы. У Рэма же фантастическая, феноменальная память… Он помнит вообще все, что с ним случалось в жизни… Есть такой рассказ… - он хлопнулся себя по лбу. – Кому я это говорю, сейчас существует лишь одна книга, и все знают ее наизусть…
- Я вчера читал книгу, - признался я. – Только немного в ней понял…
Я попытался передать смысл прочитанного. Артур нахмурился.
- Вообще-то книгу о медитациях имеет право читать лишь человек моей категории! – он небрежно процитировал Кодекс. – Это талмуд из Приложения. По здравому рассуждению, я обязан вот прямо сейчас накатать донос, но мне неохота амортизировать принтер. Так и что? – продолжил он с интересом. - У Вас что-нибудь получилось?..
Я рассказал.
- Удивительно… - протянул Артур. – Как удивительно… Вообще-то этот вопрос долгих лет. Рэм, - задумчиво продолжил он, - появился в поле моего зрения, когда ему было 15. Тогда он и не помышлял о бунте… Тихий вежливый мальчик… Совершенно незапоминающийся: он уже тогда умел менять сущности… Я не говорил Вам раньше, он меняет именно сущности, а не только внешнюю оболочку. Это высший пилотаж. Я тогда мечтал о подмастерье, хотелось кому-нибудь передать накопленный опыт. Тогда еще хотелось… Прошло не так уж мало времени, пока я понял, что он подключается к сознанию. И моделирует ситуацию, исходя из того, что он там увидел… Разумеется, я его выгнал… Удивительно… - снова повторил Артур. – Как удивительно…
- А как он подключается к сознанию? – встрял я в его раздумья.
- Я могу Вам показать, Ромул, только сразу предупреждаю, мое мастерство, увы, далеко от совершенства… Ученик превзошел учителя. Сядьте к свету. Вон туда… - Артур показал, куда мне передвинуться.
Сначала я не почувствовал ничего. Потом возникло ощущение работающего пылесоса, только в голове, вбирающего в себя все мысли… Все сильнее и сильнее…
Нужно представить. В книге про медитации писали о том, что, чтобы отразить влияние, нужно представить что-то конкретное. Осязаемое. Вещественное.
Нет времени понимать, что это такое…
Что-то, имеющее корни…
Дерево?
Дерево, ель, хотя какого хрена ель, и без корней, ель стоит в кадке в большой комнате, залитой светом… Звуки пианино, все громче, и громче, я даже могу разобрать, что исполняют, мелодия знакома с рождения, эта единственная мелодия, которую умеет играть этот человек… Какой человек? Стена крошится, камни скрипят, словно под ударами инструмента…
Нет, нельзя это представлять, это совсем не то, что нужно, это нужно прятать, прятать в глубине, за стеной, задвинуть, заложить камнями, забыть, к чертовой матери… Никак нельзя, чтобы кто-нибудь это увидел. Но поздно, слишком поздно…
На дереве развешаны яркие гирлянды, она подносит к ветке шар, в котором искрится свет от люстры… Столько света, как можно было так нерационально жечь свет…
Мальчик помогает ей украшать дерево. Его лицо серьезно и сосредоточено, первый раз ему доверили столь сложную работу… Второй мальчик, приоткрывает дверь, заглядывая в комнату.
- Ромул! Смотри, дядя Павел дал мне конфету! – он протягивает ее на ладони. – Смотри!
Черные глаза улыбаются:
- Прекрасно, давай ее сюда, Рэм, мы повесим ее на елку…
- Нет, - мальчик прячет свое сокровище за спиной, один глаз чуть дергается от волнения, охватившего его вдруг. – Ее нельзя на елку. Дядя Павел дал ее мне!.. Она моя!
- Хорошо, Рэм, - она еле слышно вздыхает. – Можешь съесть ее, только поделись с братом…
Второй мальчик, косясь на него, продолжает развешивать игрушки.
- Это моя конфета! – на глазах первого мальчика появляются слезы, и он делает шаг назад. – Я ее заслужил! Дядя Павел…
- В моем доме, Рэм, - она возмущенно отставляет коробку с шарами в сторону, - не место жадинам…
Второй мальчик, извернувшись, вырывает у него конфету из рук и закидывает за пианино. Рэм туда не полезет, он боится живущих там пауков.
- Жадина! – вторит он матери. – Жадина!
Мелодия прерывается.
- Рэм, если бы я знал…
- А зачем ты так балуешь их, Паша! – голос звенит от негодования. – Думаешь, я не знаю, как дороги нынче сладости?.. И почему ты не разделил ее между ними?.. Мало мне их склок, которые я наблюдаю каждый день?..
- Рэм ответил мне на все вопросы в задании… Это было наградой. Ромул же убежал играть…
- Это моя конфета! Мне ее дали! – Рэм уже плачет, сидя на корточках возле пианино.
Второй мальчик, потоптавшись перед ним в нерешительности, раздвигая пальцами паутину и морщась от ее липких прикосновений, вытаскивает конфету и сует ее ему в руки.
- Нет! – плечи Рэма вздрагивают от рыданий. – Ешь ее теперь сам!..
Пожав плечами, второй мальчик очищает обертку от прилипших нитей и запихивает конфету в рот. Потом, недоумевая, садится на корточки рядом с Рэмом…
Над их головами женщина и ее собеседник перекрикивают друг друга.
- Ты вечно говоришь, что он способней, Павел, словно это твои дети! Словно ты можешь иметь свое мнение!..
- Если так, Августа, я могу вообще не приходить… Я думал…
- Они одинаковые, и я отношусь к ним одинаково!..
- Ты ошибаешься! Каждый человек – индивидуальность…
Второй мальчик морщится, конфета у него во рту делается приторно-тягучей. От ругани закладывает уши.
- Пошли, Рэм, - он дергает брата за рукав. – Поищем, куда они спрятали подарки…
Ощущение пылесоса исчезло, теперь это был свет, словно от фонаря, шарящего по темным закоулкам сознания. Нужно перехватить этот фонарь, не дать ему ничего осветить…
Вот так, еще немного. Еще. Еще… Я вдруг ясно почувствовал, что разворачиваю фонарь в обратную сторону. На мгновение яркая вспышка ослепила меня, а потом обрушилась абсолютная кромешная тьма…
- Эмилия… - хрипло позвал Артур посреди небытия. – Эмилия!.. Да иди же сюда!
Стало светлее, и я обнаружил, что все еще сижу в кресле напротив окна. Великий Маг тяжело дышал, прижав ладонь к груди.
- Эмилия! – девчонка испуганно опустилась на колени перед креслом. – Тащи вино, у меня сегодня день великих потрясений… - он медленно повернул голову в мою сторону. – Ромул! Это недозволительно! Еще мне не хватало, чтобы сотрудник Подразделения читал мои мысли!.. Но, да, да, это тот же дар!.. Наверное, было бы удивительно, если бы сложилось по-другому… Теперь я понимаю эту странную фразу! Закон сообщающихся сосудов… Только Рэм прикасается к сознанию аккуратно, словно бабочка берет нектар с цветка. Ты же размахиваешь топором! Но в любом случае ты можешь покончить с ним в любой момент… - Великий Маг усмехнулся. – Если, конечно, тебе этого теперь захочется…
- Слава «Альянсу»! – вопили на ступеньках полуразрушенного храма. – Долой Главного! Рэм – ты наш…
Я притормозил, и крики стихли, как по взмаху чародейского жезла. Собралась уже небольшая толпа, жадно разглядывающая очередных ряженых, парнишек лет 16, один из которых уже нервно прятал за спину самодельный транспарант.
- Продолжайте, - я улыбнулся, небрежно демонстрируя пушку, снятую с предохранителя. – Что же вы замолчали? Расскажите мне про Рэма! А то он мне как раз нужен!..
Парнишка с транспарантом дернулся, но толпа, еще минуту назад одобрительно взиравшая на действо, окружила его, не давая вырваться на свободу. Второй парнишка, сникнув, копался в карманах худых штанов, видимо, пытаясь наскрести на мзду.
- За устроение несанкционированных сборищ… - я вылез из машины, помахивая книжкой с штрафными квитанциями. – Шесть окладов. Давайте, ребятки, живее, мне еще нужно успеть к ужину…
Толпа расхохоталась. Один из парнишек перестал рыться в штанах и смотрел на меня глазами, округлившимися от ужаса.
- У меня нет таких денег! Господин…
«Когда-нибудь, Гай, я тебя все-таки убью…» - вспомнилось ненавязчиво, словно между делом, но этого оказалось достаточно, чтобы я замешкался, и первому подстрекателю удалось прорвать оцепление. Я пальнул из пушки, но мальчик, видимо, родился счастливчиком.
В толпе раздался вопль ужаса.
- Не надо, господин! Не убивайте его! Они же ничего не делали!..
- Они подстрекали к бунту… Статья 97! – выкрикнул я, скрываясь в проулке, одном из многочисленных проулков в лабиринтах Нижнего Квартала.
Почему тебе так надо достать его, а, Ромул? Взял бы штраф с более законопослушного, и дело с концом. И дело с концом…
Я выстрелил еще пару раз, загоняя его вглубь проулка, туда, где по моим расчетам, должна была пойти кирпичная стена бывшего завода. Я знал Нижний Квартал наизусть, в детстве, сбегая из интерната, я часами бродил по его переходам, нарываясь на опасность встретиться с лихой компанией…
Мальчик бежал хаотично, Нижний Квартал был ему явно неведом. С Холма мальчик… Зажрались совсем… Когда я получу Особую Милость, я тоже буду жить на Холме. Я возьму рабов. Я куплю Алине кучу цацок, чтобы ей завидовали все матроны. Я перетащу дядю Пашу из его клоповника, хоть он и не одаривал меня сладостями… Я буду покупать кофе за Пределами и пить его с Великим Магом Артуром…
Ты и так пьешь кофе с Великим Магом Артуром, Ромул, и его отношение не изменится, если у тебя добавится красивая бумажка с печатью.
- Слава «Альянсу»! – истерично выкрикнул подстрекатель, упираясь в стену завода. – Рэм – ты наш герой!
Ох, Рэм, Рэм… Сколько еще человек полезет для тебя в грязный, пыльный угол, преодолевая страх?..
Мальчик, не мигая, смотрел на дуло пушки. Губы у него тряслись. Поэтому их и ставят на колени перед Установкой, я этого не сделал, и Маркус смолчал, конечно, на меня возложены большие надежды…
Хоть бы он отвернулся, однажды я уже выдержал подобный взгляд, больше не надо… Квинтэссенция небытия… Я сделал несколько шагов по направлению к нему.
«Сотрудник подразделения имеет право производить Ликвидацию лиц, представляющих потенциальную либо реальную опасность для Города в любое время без суда и следствия…» Статья 190.
В детстве, когда все грустили о своих родных, я читал Кодекс. Я вгрызался в его кривые строчки, и они выстраивались у меня в голове глухим частоколом, отсекая надежду и разочарование…
- Слава «Альянсу»… - срывающимся голосом пролепетал мальчик.
- Идиот! – я ударил его рукоятью пушки по переносице, хлынула кровь, но он даже не поморщился, видно, не веря в спасение. – Придурок! Ты думаешь, он оценит? Он привык, чтобы все складывали к его ногам… Убирайся, пока я не передумал!
Мальчик смотрел на что-то у меня за спиной, и челюсть у него постепенно отъезжала. Я медленно обернулся.
Я и не думал, что выгляжу так молодо. Не старше этого уе…ща, прижимающего уже к носу ладони и всхлипывающего. Я заметил этого краем глаза: видимо, я сломал ему переносицу, вложив в этот удар всю ненависть к Рэму…
Я не знал, что у меня косит левый глаз, хотя, возможно, именно у меня он и не косит, а вот манера засовывать пальцы за ремень, когда начинаешь психовать, у нас общая…
- Слава «Альянсу»… - выдохнул мальчик, сползая по стене.
Рэм улыбнулся. Казалось, он наслаждается теплым осенним вечером.
- Сгинь отсюда! – коротко бросил он клеврету. Мальчик поспешил скрыться в проулке. Рэм, прищурившись, с интересом разглядывал пушку, которую я все еще сжимал в руках.
- Совершенное оружие! – его левый глаз чуть моргнул. – Никогда не видел средство Ликвидации на взводе…
- Неужто? – я держал пушку на прицеле, скорее, из упрямства, понимая, что мне все равно за ним не успеть.
Или?..
«Ты можешь покончить с ним в любой момент… Если, конечно, тебе этого теперь захочется…
«Глубоки воды реки Зла…»
Пушка дернулась у меня в руках. Рэм еле заметно усмехнулся.
- Конечно! Лучи Источника не доходят за Пределы. Все, что попадало нам в руки, делалось не опаснее детской игрушки в течение первых минут… - он сложил руки на груди, демонстрируя полнейшее равнодушие к наставленному на него смертельному приспособлению. - Почему же ты оставил его в живых, а, страж Кодекса?
Если бы монета легла по-другому, стражем Кодекса был бы сейчас ты, Рэм… И неизвестно…
- Нет смысла, - сухо сказал я.
- А разве убивают только ради смысла? – казалось, Рэм искренне удивлен. – Убивают еще ради развлечения. Чтобы показать свое превосходство. Чтобы нагнать страх. Потому что хочется убивать…
- Как делаешь ты, Рэм? – спросил я.
Тень пробежала по его лицу: где-то в глубинах Нижнего Квартала опять жгли незаконные лампы.
- Примерно лет до 10, - Рэм снова улыбнулся, и я подумал, что вот в этом мы совсем не похожи, одна из претензий Алины была на предмет того, что улыбка никогда не посещает мою физиономию, если я только на кого-то не злюсь, - я доставал маму вопросами о брате Ромуле. Это было моей навязчивой идеей. Мама злилась… Несказанно… Однажды она сказала, что брат Ромул умер: наверное, чтобы я перестал ей надоедать. Тогда я залез в ее голову, - тогда я сделал это впервые, и не могу сказать, что был в восторге от этого мероприятия, - и понял, что она меня обманывает… Тебе было проще, в отношении меня она не была столь гуманна… Наверное, считала, что в новом радужном мире не будет места тоске и рефлексии… Так ее и ждали за Пределами, конечно!.. Первое время мы жили в подвале с крысами …
Голос Рэма завораживал. Вот так он проповедует на площадях…
Я поправил прицел.
- Ты не выстрелишь, Ромул… - расстояние между нами вдруг увеличилось, словно его растянуло одной из машин Великого Мага. – Ты не выстрелишь… - прицел сбивался и сбивался, руки тряслись, словно я пьянствовал в подворотне папаши Густава ночь напролет. – Я единственное, что подтверждает, что в твоей жизни было не только Подразделение…
- В моей жизни было до хрена всего помимо Подразделения! – возразил я.
Сосредоточиться. Нить, как она протягивает эту нить, черт ее забери… Подключиться к его…
- Нет, Ромул! – отдача была легкой, небрежной, но от нее зазвенело в ушах, и круги пошли перед глазами. – Подразделение забрало у тебя все: отца, мать, - она тоже умерла, если ты не знаешь, умерла на чужбине, окруженная незнакомыми людьми, - ребенка, любимую женщину… А ведь ты любил ее, Ромул, Алина – каприз, игрушка, сердце твое оставалось на Выселках… Во славу Подразделения ты своими руками прервал жизнь человека, который тебе верил…
Рэм повернулся ко мне спиной и пошел в проулок.
- Тебе осталось только убить своего брата, - он усмехнулся через плечо. – Во славу его…
Я выстрелил три раза подряд, не жалея заряда. Луч прошил булыжники, и от них начал подниматься пар: пушка не любит встречи с неживой материей. В одном из домов хлопнули ставни, и снова повисла тишина. Рэм, словно растворился, хотя я готов был поклясться, что промазал...
«Глубоки воды реки Зла, и не каждому суждено перейти ее вброд… - прошептал я, закрепляя пушку на поясе и выходя из лабиринта. – Но это не значит…»
Что не значит?.. Что было за границей проема?.. Что она хотела этим сказать?..
- Господин… - кто-то дернул меня за рукав, и я невольно вздрогнул. – Господин… Я не знаю, как отсюда выбраться… Тут нет дороги, сплошные руины.
Мальчик с Холма держал возле носа платок, пропитанный кровью. Я вздохнул.
- Надо было думать головой, а не задницей! – я подтолкнул его в правильном направлении. – Зажги сегодня свечи богам, баловень Кого-то…
- Я не верю в богов, - серьезно произнес мальчик. – Если бы там, - он показал в сторону звездного купола, - кто-нибудь был, он бы не допустил, чтобы творились беззакония…
- Беззакония, - произнес я назидательно, - это устраивать беспорядки и смущать горожан непотребными выкриками… Вот чего ты хотел добиться?..
- Я хотел… - мальчик осторожно потрогал раздувшуюся переносицу. – Мы хотели… - поправился он, - пробудить людей ото сна… Чтобы они услышали… Поняли…
Я усмехнулся. Как же далеки они на своем Холме от реальности!
- В Нижнем Квартале людей волнует только, сколько завтра будет стоить мясо в магазинах…
- Невежество… - в его голосе мне послышалась презрение.
Надо было, наверное, его не жалеть… Я не Рэм, чтобы обращать в свою веру.
- Я хотел спросить… - мальчик, словно мысли мои услыхал. – Кто это был? Кто подошел к Вам? Я слышал, что Рэм умеет менять лица… - он понизил голос до шепота.
- Для того, чтобы славить Рэма, ты имеешь о нем весьма скудное представление, - ответа, конечно, не последовало, и я продолжил. – Отсюда не так-то просто выбраться, согласен. Свет в Нижнем Квартале раньше давали на три часа. Ты помнишь, как забили плетьми насмерть типа, который превысил нагрузку на Восточную подстанцию? – мальчик испуганно замотал головой. – Понятно, твои родители оберегают тебя от подобной информации… - кто, интересно, родители, больно хорошо подвешен язык. – Но после того, как люди Рэма взорвали Западную, подача электричества сократилась до полутора часов в день. Тебе, в твоем районе, наверное, сложно это представить…
Мы стояли возле дома Пал Палыча. Зайти? Расставшись с мальчиком, я привычным движением нашарил под половиком ключ…
Возле кровати горели свечи, освещая его, закрытого одеялом до подбородка. Веки Пал Палыча были смежены.
- Слетаемся, как стервятники, почуявшие запах смерти, Ромул?.. – из темного угла мне навстречу поднялась знакомая фигура в строгом черном костюме.
Я не был у него недели две. С потолка уже свешивались блестящие нити, деловитые пауки сновали по ним вверх-вниз. Сырость, проклятая сырость, каждый год Нижний Квартал все дальше и дальше сползает в Реку. Если не строить дамбу…
- А ты, как всегда, сама откровенность, Алик… - Пал Палыч с трудом приподнявшись на подушках, щурясь на пламя, вращал головой в разные стороны.
Я подошел к кровати.
- Повредил руку, - он тяжело, с присвистом дышал. – Три дня назад… Не думал, что рана столь серьезна… Теперь…
Великий Маг Артур смахнул рукой пыль с магического кристалла. Его губы искривились в брезгливой усмешке:
- Как ты бездарно прожил свою жизнь, Паша! – он махнул ладонью в сторону склянок. – Позор! Колдун третьего порядка, как гласит твоя вывеска!.. Стоило горбатиться над кандидатской по психиатрии…
- Я позову лекаря, - твердо сказал я.
Пал Палыч остановил меня взглядом, и я плюхнулся на табурет, недоумевая. Почему мне ничего не сказали?! Почему Артур здесь?.. Он, что, умирает?..
«Подразделение забрало у тебя все…»
- Не надо, Ромул… - Пал Палыч закашлялся. – Мое время истекло… Вы, молодые, не замечаете, когда мы приближаемся к Переходу…
- Для переживших Забвение, - заметил Артур, щелчком сбивая нагар со свечей, - время течет по-другому… Ты сам решил.
- Оставь, Алик! – они смотрели только друг на друга, и я не понимал, что я, на хрен, здесь делаю. – И ты не всесилен…
- Ты ошибаешься, - Великий Маг произнес это с гордостью, и мне почудился в их диалоге отголосок старого, погребенного под слоем времени, спора.
- Неважно… Я не хочу видеть, как сыновья моего лучшего друга поубивают один другого…
- Сыновья Августы! – с усмешкой произнес Артур.
- Сыновья Августы… - покорно согласился Пал Палыч, снова откидываясь на подушки. – Ты, как всегда, знаешь все…
Он замолчал, потом добавил, еле слышно:
– Ты пошел дурной дорогой, Алик… Донатос считал тебя лучшим из нас…
- Донатоса нет более пятнадцати лет! – Артур встал у изголовья его кровати. – Некому упрекнуть… Пойдем, Ромул, - он хлопнул меня по плечу. – Мы здесь лишние. Сюда уже добралась костлявая с сельхозинструментом… - он наклонился к Пал Палычу и что-то шепнул ему на ухо.
Тот коротко кивнул. Мы вышли во тьму Нижнего Квартала.
- Подождите… - до меня вдруг дошло, что мне еще ни разу не довелось как-нибудь обратиться к Артуру. – Господин… Великий… - я почувствовал себя, как в детстве, когда заблудился в плотных клубах тумана и судорожно искал дорогу, понимая, чем мне грозит опоздание. – Великий Маг…
- Можешь называть меня Олег Николаевич… - Артур копался в двигателе. – Мне стоило называться Мерлином, но этот персонаж меня всегда раздражал… Ты не представляешь, какие мы древние старцы, Ромул… Паша прав: не стоит столько жить, тут больше нет ничего интересного… - он завел машину, сходу включая крылья.
Двигатель взревел, разгоняясь.
- Подождите! – крикнул я. – Вы же не можете просто уйти! В Вашей же власти… Все в Вашей власти!..
Машина пронеслась у меня над головой, скрываясь из виду…
«Смерти нет, ибо душа вечна. Она во всем…»
Я прислонился к дверному косяку. Сволочи, какие же вы сволочи… Почему же вы выбрали за меня мою судьбу?
Пал Палыч, лежал, сложив руки на груди, грудь его больше не вздымалась. Я поднял у него с полки книгу, ссыпав на дощатый пол разложенную на ней магическую атрибутику: кому она нужна теперь?..
«Записи», - гласила первая страница, это слово было выведено на ней причудливым искривленным почерком, дальше сплошняком шел слепой машинописный текст. «Записи», знаменитая книга Донатоса. Главная запрещенная книга Города. Шестьдесят ударов плетьми на площади. Поражение в правах третьей степени. За хранение.
За перепечатку – смерть.
«Ибо душа вечна…»
Я перевернул страницу. На обороте тем же пляшущим почерком шли неровные строчки: «Августе Т., моей любимой ученице…»
«Когда шумит Река, мне кажется, что они говорят со мной, все те, кого нет с нами сейчас… Все, кто навсегда остался в ее водах…»
«Сегодня у меня двойная радость: я, наконец, закончил труд последних лет, но это событие меркнет перед тем, что в этот благословенный день Господь подарил мне сына! Кому, как не тебе, понять меня в эту минуту! Я верю, горячо верю в то, что пройдет всего лишь десяток столь безнадежных лет, и наши дети войдут в новый мир, полный…»
Строчки поплыли у меня перед глазами, словно их уже затопила Река, в которую я намеревался бросить эту книгу. Я поднял с пола магический кристалл и швырнул его об стену, потом, подхватив, швырнул снова и снова, топча сапогами зеркала и распугивая пауков, прячущихся за кроватью.
После чего, засунув «Записи» за пазуху, вызывал по рации похоронную бригаду.
- Донатос был утопистом… - Артур, не вставая с дивана, потянулся за бокалом вина, стоящим на столике. – Можно, я не буду пояснять значение сего термина?.. Мечтателем… Но в его демагогии встречаются и рациональные зерна. Например, касаемо нарушенной коммуникации… Если бы Вы, Ромул, были более красноречивы в диалогах с Вашим учеником, глядишь…
- Вчера Вы тоже были не слишком красноречивы! – перебил я.
- Ромул… - он поморщился, отставляя стакан. – Кислятина… За Пределами тоже все катится в Тартарары… Мне импонирует, что Вы создаете меньше шума, чем остальные, – я отметил, что он вновь перешел на официальный тон. – Не разочаровывайте меня! У Паши Курцера было больное сердце. Всегда, столько, сколько я его знал… Дознание в вашем гестапо тоже отнюдь не сказалось положительно на состоянии его здоровья… А тут еще интоксикация! Ну, и чего Вы хотели?..
- Вы могли бы продлить ему жизнь, - упрямо продолжал я. – Вы не захотели!
- Да, я не захотел! – Артур щелкнул пальцами, и тут же, словно она все это время стояла неподалеку, возникла Эмилия с пледом в руках. – Я мог бы это сделать лишь антигуманно и неэтично, и Паша бы не оценил моих порывов. В это время года у меня всегда разыгрывается артрит, и от него не спастись никакими заговорами… - проворчал он, кутаясь в плед. - Скоро, совсем скоро, у нас тоже все запретят, и начнется полный коллапс… Курцер уже не юноша, сам знает, что ему делать… Знал…
- У Вас нет водки? – вставил я.
- Водки… - Артур задумался. – Сколько, по-Вашему, действителен запрос, Ромул? – вдруг резко поинтересовался он. - Я Вам напомню: шесть дней! А Вы не вылезаете из моего дома… Зачем Вам водка?..
- Помянуть, - я покосился на Эмилию, ожидающую указаний, но ее лицо было непроницаемо.
- А ритуалы, не связанные с магическими действиями, отправляемые лицами, не имеющими разрешение по долгу службы на оные, запрещены, если не ошибаюсь, Статьей 178 Вашего дражайшего законодательства… - Артур указал Эмилии на дверь.
- 179-й, - усмехнулся я.
- Тем паче!.. – Великий Маг поморщился, словно бы у него болел зуб. – Негоже, молодой человек, читать ахинею Донатоса более трех страниц. Не говоря уже о том, что читать ее вообще не следует! И даже не в связи с тем, что она представляет опасность! Просто… Это довольно тревожная книжка… Я прочел ее три раза и так и не понял, как профессору удается так обработать психику…
«Я верю, горячо верю в то, что пройдет всего лишь десяток столь безнадежных лет, и наши дети войдут в новый мир, полный…»
«Отец говорил, что в Древние Времена люди больше говорили друг с другом…»
- Вокруг меня все умирают, - я встал с дивана, недовольный неожиданно вырвавшимся признанием, - может быть, и вправду…
Артур с интересом смотрел на меня:
- Вправду что?
- Вправду, что у меня тьма в душе…
Великий Маг расхохотался:
- Я думал, вам уже далеко не пятнадцать, Ромул!.. На самом деле, - поглядывая на мою кривящуюся от злости физиономию, он снова налил себе вина, - Рэм тоже задавал мне этот вопрос. Там была та же история…
- Так, значит, вправду…
Артур тяжело вдохнул.
- В вашем поколении принято объяснять магией возникновение прыща на причинном месте. На самом деле, все элементарно. Вы привязываете к себе, но не удерживаете. Представьте, что каждый человечек – это планета, катящаяся по своей орбите. Потом другая планета перетягивает эту планету на свою орбиту. А потом, - раз, - и снимает притяжение. Что будет с первой планетой, потерявшей ориентир?!
- Она прекратит существование… - прошептал я.
- В одном из вариантов. В одном из вариантов, Ромул!
- Но почему?..
- Потому что глубоки воды реки Зла… - он с удивлением смотрел, как я хватаюсь за пушку, потом, опомнившись, поправляю ее на поясе. – Это древнее стихотворение, Ромул, странно, что оно произвело на вас такое впечатление… Не похожи вы как-то на большого любителя…
- Дальше, как там дальше?.. – я еле сдерживался, чтобы не заорать на всю комнату.
- «Глубоки воды реки Зла, и не каждому суждено перейти ее вброд. Но это не значит, что не стоит делать и первый шаг…» - медленно произнес Великий Маг.
«А сделав его, ты уже не повернешь назад, ибо…»
Мальчик, сгорбившись, стоит возле почтового ящика, ожидая, пока гогочущей толпе надоест созерцать его унылую фигуру.
- Ромул! Сын психопата! Ты снова пишешь письма воображаемым людям?!
- Наверное, они скоро ответят тебе, не так ли, Ромул?..
- Да что вы цепляетесь к нему, не видите – идиот!
Когда другие ученики разбегаются, он достает из кармана Кодекс. Губы его шевелятся, повторяя Статьи. В голове гремит голос директора:
- Вы должны вызубрить эту книгу так, чтобы и на смертном одре!.. Город дозволил вам, отродья мятежников, встать на его защиту!.. Повтори то, что я только что прочел! Не можешь? - удары сыплются на неудачника. – Повтори ты, Ромул! – зубы сводит от напряжения, голос дрожит, раздается смешки. – Молчать! Молчать, ублюдки! Молодец, Ромул… Если бы вы все…
Кодекс заполняет все мысли. Ничего больше не лезет в голову, распухающую от непосильной нагрузки. Так даже лучше, все лучше засасывающей пустоты…
- Мой отец погиб, сражаясь в Последнем Оплоте! Когда мы победим, и Главного повесят…
- Разве твой отец – бунтовщик? Старый, свихнувшийся дурак, наслушавшийся речей Донатоса!..
Голова больше не трещит, Кодекс удобно разложен, протяни только руку…
- Почему ты ничего никогда не рассказываешь, Ромул? Другим детям только дай волю пожаловаться, иной раз даже…
Статьи выстроились в голове, как незримое войско, ожидая сигнала…
- Феноменально! Никогда не встречал столь прилежного ученика в этих стенах! Ну, вот, Маркус, а ты говоришь, что моя система изжила себя!.. Господин Маркус набирает стажеров в Подразделение, Ромул… Тебе выпала большая честь, он хочет зачислить тебя лично в свой отдел!.. Конечно, моя характеристика…
Мальчик, низко наклонившись, припадает к руке толстяка с выдающимися вперед клыками. Только бы удержаться от тошноты…
- Ведьма! Смотри, Ромул, одноглазая! Ведьма за Чертой! Она что, сдурела?.. Давай, поймаем ее, проверим, такие они сладкие, как рассказывал… Ты что, Ромул, почему ты меня ударил? Ты совсем свихнулся, Ромул! Это же ведьма! Ее же можно…
Мальчик с благоговением смотрит на мундир с нашивками. «Сотрудник подразделения имеет право производить Ликвидацию лиц, представляющих потенциальную либо реальную опасность…» В голове звенит от возбуждения. Еще бы кончились эти сны, в которых часть его ходит по улицам, пропахших солеными брызгами…
«А сделав его, уже ты не повернешь назад, ибо сомкнутся они тогда над тобой…»